секретарей-референтов при каком-то занюханном колледже. Она со смехом
рассказывала, как несколько раз поправила даму, принимавшую экзамен по
английскому языку. Вот такой колледж! Катя была в ярости:
- Кофе будешь в чашечке разным мерзавцам таскать?
- Почему только кофе? Могу еще и интим-услуги оказывать!
- Дура!
- Не знаю, не знаю... По статистике, миллионеры чаще всего женятся на
своих секретаршах, и только на втором месте - топ-модели. Возьмите хотя бы
Принцессу! Ее опять вчера по телевизору показывали. Она подарила детской
больнице двух пони с колясочкой...
- Я же говорю - дура! - Катя обернулась за поддержкой к мужу.
- А что, - пошутил Башмаков. - Выйдет замуж за какого-нибудь Онасиса.
- Ананасиса! - буркнула жена.
- Тем более! И нас не забудет...
- Да уж, на карманные расходы буду вам давать побольше, чем вы мне, -
заверила дочь.
Бурная личная жизнь началась у Дашки, как только она поступила на
курсы. Там имелось еще отделение официантов и стюардесс со знанием языков.
Несколько раз, отправившись в гости или на дискотеку, дочь возвращалась
домой только поутру. В первый раз Катя совсем обезумела, подняла на ноги
всех знакомых и полузнакомых, даже додумалась позвонить Бархатному. Тот стал
утешать Катю, убеждая, что нельзя замыкаться на интересах дочери, забывая о
своей женской судьбе, в то время как еще встречаются мужчины, пусть даже
инвалиды, но...
Когда Дашка утром вошла в квартиру, распространяя аромат вчерашнего
шампанского, не сомкнувшая глаз Катя набросилась на нее с ремнем, а точнее,
с черным лакированным пояском. Башмаков, повинуясь приказу жены, держал
дочь, чтобы не увертывалась. Дашка все-таки вырвалась и со словами: "Больше
никогда... никогда..." - исчезла на несколько дней. Как потом выяснилось,
жила она у однокурсницы, которой состоятельный друг снимал двухкомнатную
квартиру в Сокольниках. В отместку родителям Дашка решила выйти замуж за
своего одноколледжника - будущего метрдотеля. Катя съездила в училище, все
разведала и застукала подружек прямо на квартире. Девчонки сидели с влажными
волосами (они только что выкрасились в совершенно идиотские цвета) и
рассматривали каталог свадебных нарядов. При этом они заливались мерзким
пэтэушным хохотом, потому что все брачующиеся мужики в каталоге были одеты в
смокинги, галстуки-бабочки и страшно напоминали официантов. Доставив дочь
домой, Катя радостно объявила, что теперь Дашке совсем не обязательно
возвращаться в свою девичью постельку по ночной опасной Москве, ей
разрешается ночевать там, куда ее забросят радости юной жизни, но при этом
она обязана позвонить домой и сообщить о своем местонахождении. Однако
вскоре Дашка и сама перестала оставаться где-то на ночь, объяснив это очень
просто:
- А о чем с этими лохами всю ночь разговаривать! - И добавила, что она
безвозмездно передает свое право ночевать вне дома матери в порядке
компенсации за силы и нервы, потраченные на ее воспитание. Катя даже не
улыбнулась: после случая с Вадимом Семеновичем она не любила шутить на эту
тему.
А потом вдруг появился брокер Антон. Однажды Дашку подвезла к дому
приличная иномарка - Башмаков за время работы на стоянке разбираться в этом
научился. Вскоре у дочери появилась дорогая косметика и такой парфюм, что
даже гордая Катя нет-нет да и душилась тайком из умопомрачительного флакона.
Дочь великодушно не замечала. Как-то Башмаков, выпивший накануне с
Анатоличем пивка, вскочил поутру и обнаружил дверь в туалет запертой. Дашка
с детства использовала санузел как избу-читальню. В последнее же время она
увлеклась дамскими романами, зачитывалась в туалете, и это превратилось в
настоящее бедствие. Олег Трудович для интереса исследовал несколько
книжонок. На обложках мускулистые мужчины с орлиными профилями страстно
лобзали разнообразно откинувшихся в поцелуе дам, отличавшихся калиброванно
роскошными бюстами. Содержание соответствовало обложкам. Башмаков поскребся
в дверь туалета и прогундосил, глумясь над привычкой дочери читать дамские
романы в месте общественного пользования:
- "...Кэнтон схватил Мэри в свои могучие объятия и осыпал ее грудь
нежными поцелуями, а она в ответ только часто задышала, скрыв знойный взгляд
в тени пушистых ресниц..."
За дверью раздались звуки и шорохи, обыкновенно свидетельствующие о
том, что место скоро освободится. Башмаков обрадовался и продолжил,
воодушевленный:
- "...А рука Кэнтона все смелее обхватывала ее талию, сползая ниже и
ниже. Еще мгновение..."
Шумно взбурлили сантехнические воды, и из туалета вышел невысокий
белотелый парень в черных трусах с адидасовским лейблом.
- Доброе утро! - сказал он. - Меня зовут Антон.
- Доброе утро, - отозвался Башмаков, подтягивая семейные трусы в
горошек. - А меня - Олег Трудович...
- Да, мне Дарья говорила, что у вас очень необычное отчество. Мы вчера
поздно вернулись, вот и...
- Конечно, конечно...
Закрывшись на крючок и усевшись на теплый еще унитаз, Башмаков вдруг
окончательно осознал, что является отцом взрослой, более того, половозрелой
женщины.
С тех пор Антон стал заходить почти каждый день, всегда с цветами,
причем с двумя букетами: один - Дашке, другой - Кате. А Олегу Трудовичу он
неизменно вручал какую-нибудь изысканную бутылку. Чего только не
перепробовал Башмаков за месяцы этого романа! Даже малагу 74-го года...
Дашка называла ухажера Антошкой и глядела на него свысока - в прямом смысле:
ростом он был ниже ее. Когда Катя попыталась выяснить Дашкины планы, дочь
ответила, что не может всерьез и навсегда связать свою судьбу с мужчиной,
который ниже ее ростом.
- Пушкин тоже был ниже Натальи Николаевны.
- Пушкин! С Пушкиным бы я не задумываясь, даже если бы он был
лилипутом...
- Допустим. Но от того, чем вы занимаетесь с Антоном, бывают дети!
- От этого дети бывают только у дураков и тех, кто хочет. Он хочет.
- Вот видишь!
- Но я-то не хочу!
Темперамент у Дашки оказался шумноватый для их двухкомнатной квартирки.
- В кого она у нас такая? - удивлялся Башмаков.
- В Евдокию Сидоровну! - раздраженно отвечала Катя, переворачиваясь на
другой бок.
- Скажешь тоже! - вздохнул Олег Трудович и подумал о том, что
обязательно надо съездить в Егорьевск - бабушка Дуня совсем плоха стала.
Вскоре Антон, вложивший деньги в строительство элитного дома на Сретенке,
снял временно квартиру - и Дашка переехала туда. Сначала все шло нормально.
Дочь звонила и уточняла у Кати разные кулинарные рецепты, рассказывала о
том, как они слетали в Египет. Начались интенсивные обсуждения свадебных
мероприятий... И вдруг Дашка вернулась домой. С вещами.
- Поссорились? - спросил Башмаков.
- Имею я право на отпуск?! Катя подхватила и повезла Дашку по магазинам
- это такое у женщин успокаивающее средство. Дочь как раз начала работать в
"Лось-банке" (туда ее устроил все тот же Антон) и по окончании
испытательного срока получила свою первую зарплату - огромную. У сторожевого
Башмакова даже челюсть отвисла.
Едва они уехали, объявился брокер - пьяный.
- Олег Тру-удович! - он еле сдерживал рыдания. - Ваша дочь меня
бро-осила...
- Зачем? - удивился Башмаков. - Да вы проходите!
- Вот и я ей говорю то же самое...
- Может быть, таким образом она дает вам понять, что неплохо бы
поскорее оформить ваши отношения?
- Блин, да я ее все время замуж зову! Отказывается. Зову -
отказывается. Я же квартиру почти достроил, мебель в Италии заказал. Может,
выпьем? - он достал из кейса бутылку виски.
- В чисто профилактических целях, - согласился Башмаков. - Значит,
говорите, отказывается?
- Полностью.
- Чем мотивирует?
- Ей, блин, со мной скучно!
- Простите за интерес к подробностям, но я, как отец... В общем, скучно
в постельном смысле?
- Да нет, блин, тут как раз все нормально! Я еще на всякий случай
таблетки американские купил. Йохимбе.
- Как вы сказали?
- Йохимбе. Ей потом скучно...
- М-да-а... "Груша". Можно было бы и предвидеть, - вздохнул Башмаков.
Минувшим летом на даче они всей семьей ходили на пруд купаться. Дашка,
как и большинство дачных девиц, купалась "топлес", или, говоря попросту,
гологрудой. Да и трусики-то были совершенно минимальные. И Олег Трудович,
взглянув на ее грудь отстраненным классифицирующим взглядом, сразу определил
- "груша". А это - ум, темперамент, непостоянство, своенравие и жестокая
непредсказуемость в отношениях с мужчинами...
- Какая, блин, груша?
- Видите ли, молодой человек...
Когда открылась входная дверь, Башмаков и Антон сидели за кухонным
столом, сблизив головы, и Олег Трудович, как умел, рисовал на бумаге женские
груди. При этом он, тыча карандашом то в один, то в другой рисунок,
разъяснял брокеру роковые связи между нравом женщины и ее бюстом.
Обескураженный Антон возражал в том смысле, что не может же он, в самом
деле, прежде чем познакомиться с девушкой, требовать осмотра ее груди...
- Я же сказала тебе - больше не приходи! - прямо с порога залепила
Дашка.
Катя, посвященная уже, видимо, в историю охлаждения дочери, молча
прошла в комнату.
- А он тебя, между прочим, любит! - грустно сообщил Башмаков.
- Пьяных и выпивших просьба не вмешиваться! - отшила Дашка и, глядя на
Антона ледяными глазами, повторила: - Я же тебе сказала: ты мне надоел!
- Почему? Я же тебе... для тебя...
- Та-ак, пошли упреки! Цветы, извини, давно на помойке, устрицы - в
другом месте, а все остальное... Дашка метнулась в свою комнату, погремела
там, позвенела и вынесла два туго набитых пакета: в одном тряпки, а в другом
косметика и парфюмерия.
- Я не в этом смысле, блин...
- Та-ак, мальчик забирает свои подарки и выкатывается сейчас же! -
противным голосом приказала Дашка.
И Башмаков даже похолодел от того, насколько голос дочери был похож на
Катин голос, когда в давние, молодые времена жена выгоняла его из дому.
- Не уйду! - объявил Антон и для достоверности налил себе стакан до
краев.
- Ну, давай на посошок, - разрешила Дашка. - И вперед!
- Нет.
- Антон, я думаю, вам сейчас лучше уйти! - это сказала появившаяся
Катя.
- Исчезни! - подтвердила Дашка.
- А вы? - парень с надеждой посмотрел на Башмакова. - Вы тоже хотите,
чтобы я исчез?
- Их больше, чем нас, - вздохнул Олег Трудович и указал карандашом на
изображение "груши". Это предательство предполагаемого тестя окончательно
сломило Антона. Он, пошатываясь, пошел к двери, где ему насильно были
вручены оба пакета. На улицу брокер вышел только с одним пакетом и долго
разбрасывал по сугробам кофточки, юбки и обувь. Потом он залез в машину и,
разворачиваясь, сшиб контейнер с мусором. Парфюмерию, как выяснилось позже,
Антон расколотил около лифта, и потом еще долго башмаковский подъезд
благоухал французскими ароматами...
А на следующий день Олег Трудович чуть не умер. Дашка вообразила, будто
сердечный приступ у отца случился из-за ее разрыва с брокером. Она даже
плакала. Поздно вечером Башмаков услышал разговор, доносившийся из кухни.
- ...конечно, ему тяжело, - объясняла Катя, - он же все-таки у нас с
тобой докторскую писал. А теперь вот, пожалуйста, на стоянке -
подай-принеси. И тут ты еще...
- А что я?
- "Что я"! С брокером своим...
- Мама, он же козел!
- Зачем же ты тогда с козлом по полной программе откувыркалась?
- Да в том-то и дело! Пока с парнем по полной программе не
откувыркаешься, не поймешь - козел он или не козел!
- Не-ет... Мы не такие были!
- А какие? Ты считаешь, чтобы понять, козел или не козел, нужно всю
жизнь с ним прожить, детей нарожать и перед смертью сказать: "Правильно меня
предупреждали - козел оказался!"?
- Ну, не знаю... У женщины должна же быть гордость или по крайней мере
хоть какое-то чутье на козлов.
- Неужели? Что же ты Вадима Семеновича не прочуяла?
- Напрасно ты так...
- Как?
- Так. Я сама себя за это простить до сих пор не могу. Я ведь совсем
дурочкой была, когда замуж вышла, ничего не понимала. Ни с кем даже не
целовалась. А Тапочкин... Ну, сама знаешь. А тут Вадим... Вот мне и
померещилось...
- А я не хочу, чтобы мне мерещилось, когда у меня будут уже муж и
ребенок. Пусть мне лучше десять, сто десять мужиков до этого померещатся! А
потом - ни одного. Я не хочу жить, как вы!
- А как мы живем?
- Как попутчики. Пока ехали вместе, даже ребеночка завели. Но в любой
момент каждый из вас может встать и сойти. А ребеночек...
- Ребеночек сам в любое время может сойти. А вот я уже не сойду...
- А он?
- А он, мне кажется, с самого начала будто на подножке едет...
Башмакову стало до слез обидно, что фигурирует он в каком-то
унизительном козлином контексте, что сравнивают его с этим мерзавцем Вадимом
Семеновичем и что родная дочь говорит об отце в третьем лице - "он". Олег
Трудович вдруг почувствовал в сердце опустение и накрыл голову подушкой...
25
Эскейпер пощупал пульс - ритмичный трепет потайной жилки его успокоил.
Он взял лист бумаги и написал:
"Катя! Звонила Дашка и просила купить ей 'Суперпрегновитон'. 100
капсул. Не ищи меня. Прости, если сможешь! О. Б.".
"'Не ищи... прости, если сможешь!' - оперетта какая-то, - сам на себя
разозлился Башмаков. - А 'О. Б.' - это и вообще, кажется, какая-то
разновидность женских тампонов..."
Эскейпер тщательно разорвал записку, открыл оконную створку, выбросил
клочки - и они стайкой белых мотыльков, трепеща, полетели вниз.
"А вдруг, - подумал он, - уже открыт способ из клочка записки
восстанавливать весь текст? Ведь научились же из клетки выращивать целую
овцу! Катя находит клочок, узнает башмаковский почерк, несет отрывок куда
следует - и пожалуйста: '...Не ищи меня. Прости, если сможешь!' Да что ж мне
сегодня разная хреновина в голову лезет! - возмутился эскейпер и снова
пощупал пульс. - Нету пульса!!! Как это нет?! Не может такого быть. Ищи! Да,
действительно вот он. Но слабенький-слабенький..."
Привычка щупать пульс осталась у Башмакова с того памятного приступа,
случившегося наутро после изгнания брокера Антона. В тот день Олег Трудович
проснулся с тяжелой головой и непривычным неудобством в сердце, но на работу
все-таки пошел. Честно говоря, поначалу он грешил на виски, распитое вечор с
несостоявшимся зятем. В ту пору часто травились поддельным алкоголем.
Рассказывали даже жуткую историю про знаменитого актера, раздавившего вместе
с женой после спектакля купленную в палатке бутылочку. В общем, похоронили
их вместе, по-супружески... Оказывается, чтобы помереть в один день,
супругам совсем не обязательно вести изнурительно правильную семейную жизнь
и совершенно излишне быть праведниками, достаточно сообща набузукаться
поддельной водкой. Вот времена-то! Когда Башмаков, опоздав, доплелся до
работы, Анатолич был уже на месте и сметал снег со старых "жигулей",
загнанных кем-то на стоянку вроде бы на денек, да так и не востребованных.
Машину надо было перетолкать на другое место, чтобы не мешалась. Это прежде,
при коммуняках, на тачке ездили до тех пор, пока она не превращалась в
ржавую труху. А теперь в Москве полным-полно по дворам, да и прямо на улицах
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг