власть. Но отмечал при этом, что напарники его тоже не трез-
веют.
Зинка что-то нашептывала на ухо Витюне, обтираясь об него
своей свободно колышущейся под халатиком грудью. По щекам ее
струились слезы. Витюня сочувственно кивал, не проявляя при
этом никакого оживления, и любострастно глядел на бутылку.
- А ведь я... ведь за мной... - бубнила Зинка.
Николай не мог уловить окончаний предложений, да и не пы-
тался этого сделать. Он думал лишь об одном: сидеть бы так
подольше, да чтоб никто не беспокоил, не тревожил душу - в
этом, наверное, и заключалось для него счастье на сей мо-
мент.
Убедившись, что растрогать Витюню не так-то просто, Зинка
расплескала оставшуюся водку по стаканам. Сменила пластинку
- воздух сотрясло что-то напоминающее "диско", что именно,
Николай понять не мог, а Витюня тем более. После этого хо-
зяйка вернулась к столу и, уже покачиваясь, но одновременно
наполняясь какой-то неуемной удалью, зацепила, чуть не расп-
лескав содержимое, свой стакан.
- Да неужто вас ничем и не расшевелить! - хохотнула она.
- А ну, пить со мной! - Подождала пока Витюня с Николаем
опорожнили свое, лихо залила в горло синеватую жидкость,
брякнула стакан об стол и, к ужасу Николая, рванула на себе
халат сверху донизу, от ворота до подола. - Полюбуйтесь-ка
на Зинку! А?! Есть еще на что поглядеть!?
На что поглядеть действительно было. Николай уже не пом-
нил, когда в последний раз видел обнаженное женское тело.
Его захолонуло. Да и Витюня сидел выпучив глаза.
- Вот так и пропадает, - Зинка запахнулась, - даже и по-
казать-то некому. Где вы, мужики?! Ох же, как тоскливо бабе,
да откуда вам понять-то это!
Она торопливо запахнулась еще раз - пуговиц как не было.
- А и черт с ним! - Зинка мигом откупорила бутылку порт-
вейна, разлила по стаканам, выпила, не дожидаясь остальных,
сделала звук в проигрывателе погромче и сказала, махнув ру-
кой, так, что полы халата совсем разлетелись и открытая тя-
желая грудь заходила ходуном. - Давайте-ка плясать! Или на
это уже не способные?
Витюня скосился на свой стакан, будто не слыша призыва. И
получил в ответ презрительный, брезгливый взгляд хозяйки.
Зинка направилась прямиком к Николаю. Он сидел как заворо-
женный, не в силах оторваться от этого колышущегося тела.
Стакан все же отставил в сторону. Встал. Мягкие руки обво-
локли его шею, плечи.
- Ну как, мой милый?
Николай молчал. От всей его былой уверенности в отношени-
ях с женщинами не осталось и следа.
Зинка обволакивала его все сильнее.
- Мужикам без баб - тоска, - слюнила она в ухо, - ну а
нам и вообще в петлю впору. Ты не гляди на Витюню, хрен с
ним.
Ее руки становились настойчивей.
- Погоди. - Николай на долю минуты вырвался из объятий,
отхлебнул половину из своего стакана и вновь прильнул к жен-
щине.
Халатик с нее к той поре окончательно слез. А в глазах
появилась мольба. И вдруг Николай понял, что это не только
пьяная блажь. Она хотела тепла, настоящего мужицкого тепла.
И как раз в эту минуту он подумал - а почему бы и нет?!
- Выйди! - сказал он Витюне.
Тот оторвался не сразу, не спеша прихлебывая свое пойло.
- Тоже мне цаца нашлась, не помешаю.
- А ну рви когти отсюда! - взбеленилась Зинка и вдруг ус-
покоилась, глядя восторженными глазами на Николая. - Зайдешь
через полчасика.
Витюня нехотя побрел к двери, озираясь на остаток в бу-
тылке.
Очнулся Николай в кресле. Времени, наверное, прошло уже
довольно-таки много. Это было видно по солнцу, проглядывав-
шему сквозь ветви приземистых деревьев за окном. Он долго не
мог понять, где находится. Тело ломило, в голове стоял звон,
заглушавший все на свете. Николай с силой потер переносицу,
удивленно поглядел на свои исцарапанные, грязные руки.
Память путала все: что было сегодня? что вчера? Он даже
пугался скосить глаз в глубь комнаты, опасаясь чего-то тако-
го, чего не переживет. Лишь одно знал Николай твердо, будь
то сегодня, будь хоть неделю назад, а то и год, - в передел-
ки он никогда не встревает. Никогда, в каком бы состоянии ни
был! Вот Витюня, тот другое дело. Но Витюня мастак из них
выкручиваться, прямо талант. А синяки да шишки для него нич-
то. Но разве дело было в Витюне, по сути, Николаю на него
было плевать, он повернул голову.
Сразу вернулась память, от сердца отлегло, но и стало
вместе с тем малость тоскливо. Все было безразлично и неин-
тересно, кроме боли, засевшей в голове, и слабости во всем
теле. Все!
На диванчике, в уголке комнатушке, лежала Зинка. Как он
ее оставил, так и лежала - в чем мать родила. Она спала,
постанывая во сне. Разлохмаченная, какая-то обрюзгшая и еще
более старая, потрепанная, чем каких-то несколько часов на-
зад. Рядышком пристроился бочком Витюня. И осторожно, боясь
разбудить, шарил ладонями по ее телу. Он не замечал, что Ни-
колай проснулся, да и навряд ли это смутило бы его. Витюня
был увлечен. Он сопел, пыхтел, обливался потом, стараясь ух-
ватиться сразу за все, за что только можно, вжаться в спящую
бабу всем телом. И тут Николаю стало его жалко. Он понял,
что приятель на большее и не способен. А он-то его считал
почти всемогущим.
Вся эта возня продолжалась бы еще долго, если бы не Витю-
нин внушительный вес. Он явно переборщил со своими ласками -
спящая проснулась.
- И-и-и, - непонимающе проверещала она, тихо, будто в
удивлении случайном. - А ну-у!!
Слов Зинке явно не хватало. Но возмущение ее захлестнуло.
Это было видно по быстро, отрывисто вздымающейся груди.
Она отпрянула к валику у стенки, поджала колени.
Витюня моментально сел подальше, но совсем дивана не по-
кинул. Молчание длилось с полминуты.
Николай щурил глаза, показывая, будто он ничего не видит,
спит. Но все кончилось довольно скоро.
- У, мерин! - вырвалось какое-то злобное, не же некое. В
воздухе мелькнула голая, толстая нога. И пятка впечаталась
Витюне под тот же самый злополучный левый глаз. Он повалился
на спину, вцепившись руками в подушку.
- Пошел вон, падаль!
Лицо кричавшей было искажено гримасой дикой злобы.
- Ну, чего ты, в натуре? - только и успел выдавить Витю-
ня, скрываясь за дверью. Тон его был обиженный, жалобный.
Зинка уселась на диване, широко расставив ноги и уперев-
шись в них локтями. Лицо ее покрывали красные пятна. Николая
она будто и не замечала.
И он затаился. Выжидал, что же будет, напрягаясь до дро-
жи. Однако гнев Зинкин был обращен только на Витюню.
- Вот всегда так, - проговорила она жалобно. Что именно
"всегда так", Николай не понял, а переспрашивать ке решился.
Одеваться Зинка, по-видимому и не собиралась. Она отошла к
столу. Села за него и откуда-то из-под низу достала бутылку,
пустую на треть.
- Ну, за приятное знакомство? - улыбнулась криво.
Молча выпили.
Николай не знал, куда ему деваться. Мало того, что он был
не в себе от выпитого прежде, но он к тому же совершенно не
мог заставить себя смотреть на эту нахально развалившуюся
бабу. Не мог, и все тут, хотя совсем недавно лежал рядом и
даже, помнится, шептал что-то ласковое.
- Ну ничего, ничего, - сказала она, - не сразу к дружке
дружка притирается.
В этих словах послышалось что-то зловещее, то, чего Нико-
лай не хотел, то, за что уже корил себя. Он не желал ее ви-
деть больше никогда! Однако вино выпил и сказал полувопроси-
тельно, срывающимся тенорком:
- Ну, я пошел?
Робко встал, не оглядываясь, двинулся вперед. Она его
проводила до прихожей, по-прежнему голая, размякшая, с тоск-
ливо-измученным лицом. И уже там в прихожей, Николай понял,
что хоть и училась она в той же школе на класс моложе, сей-
час она была старше его, намного старше.
- Ох и обрыдло все, надоело, - запричитала она в дверях,
- удавиться мало! За что, за что, господи, наказание мне,
черт бы вас всех побрал!
Витюня ждал у подъезда. И это оказалось очень кстати -
Николаю была нужна помощь. Мало-помалу, но за день спиртного
набралось с лихвой, и он уже не очень ясно представлял себе
сейчас дорогу к дому.
- Это ты? - бессмысленно пролепетал он.
- А кто же, ну даешь!
Витюня вел себя так, будто у Зинки ничего не произошло.
"Непробиваемый, - смутно подумалось Николаю, - как же ему
хорошо, все нипочем".
Они поплелись, раскачиваясь из стороны в сторону, споты-
каясь, стараясь держаться в темноте. Солнце уже село. Но фо-
нари не включали. На улице сгущались сумерки, и только в
прогалах между деревьями высвечивалось тусклое, постепенно
темнеющее небо.
- Куда мы идем? - неожиданно спросил Николай.
- К тебе, куда еще!
Витюня начинал злиться. Ему не улыбалось растягивать пу-
тешествие, он надеялся успеть еще кое-что сделать в этот ве-
чер.
- Стоп!
Они остановились.
- Не хочу. Не хочу домой. Не веди меня туда, мне страшно.
- Ох ты, напугался, корешок. Не боись, пока со мной.
Они зашли на детскую площадку и уселись на деревянный
барьерчик, огораживающий песочницу. Посреди серой, перепа-
ханной кучи песка торчал одинокий, кем-то забытый, совочек.
Он уже не отбрасывал тени - темнота сгущалась все больше.
Усаживаясь, Николай потерял равновесие и чуть не опрокинулся
назад. Удержался с трудом, и тут же его облило холодным по-
том, сдавило в висках. Он вцепился руками в деревянные края
с такой силой, словно кто-то пытался его оторвать от песоч-
ницы и увлечь куда-то далеко, в страшные мрачные места, от-
куда не возвращаются.
- Знаешь, Витюнь, - выдавил он не своим, глухим голосом,
- умру я.
Витюня качнулся и ударил плечом в плечо Николая, затрясся
в мелком козлином блеянье. От толчка Николай съежился и нап-
рягся еще больше.
- Гляди-ка, шустрый какой, - проговорил Витюня, - а обо
мне подумал?
- Ты не пропадешь, ты деловой. А я - точно дуба дам.
Витюня забеспокоился, лицо его пугливо сморщилось, глазки
забегали.
- Ты это брось, ты что! Ишь ты какой - он загнется, а ме-
ня тягать начнут: что, мол, да откуда, по какой причине? Ты
и не думай об этом!
Николай понял, что Витюня заботится только о своей шкуре,
дрожит за нее. Такое отношение к его "предстоящей смерти", а
значит, и к нему самому, его покоробило.
- Пошел ты! - резко сказал он, не поворачивая головы.
Ну почему рядом нет Оли? Почему нет рядом никого из тех,
кого считал самыми близкими друзьями? Почему он так привязан
к этому подонку, шагу ступить без него не может? Почему?
Обида захлестнула сознание. Николай почувствовал тяжесть в
затылке. Она нарастала, становилась нестерпимой. Совсем нео-
жиданно из носа хлынула кровь, прямо на рубашку, на брюки.
- Ты чего? Чего это? - Витюня быстро вытащил из кармана
скомканную тряпочку, вложил ее в руку Николая и вместе с ру-
кой поднес к носу.
Николай ничего не слышал, не чувствовал. Он машинально
прижимал тряпочку к лицу. Она становилась все влажнее, пока
совсем не намокла и с нее не стали стекать темные капельки.
- Ну, я побежал! - заторопился вдруг Витюня. - Ты посиди
тут, отдохни...
Он встал и быстро скрылся из виду. Николай остался один.
Первые звезды высыпались белыми крупинками по темному полот-
ну неба. Они становились все ярче и многочисленнее. А все
вместе напоминало летнюю южную ночь, что для этих краев было
явлением не частым. Но Николай не замечал внешних красот. Он
сидел, уткнувшись лицом в ладони. Кровотечение прекращалось,
стихало и наконец совсем прошло. Он ощутил легкость в теле,
голова прояснилась, стала будто бы прозрачной, продуваемой
всеми ветрами. Казалось, что она оторвется сейчас и взлетит
вверх, будто воздушный шарик. "И чего это я окрысился на Ви-
тюню?- подумал. - Он, что ли, виноват во всем? Такой же..."
А голова становилась все легче и яснее. Она тянула вверх. И
Николай задрал голову к небу, к звездам. Как только сделал
это, его опрокинуло назад, и он упал спиной в песочницу. Ши-
роко раскрытыми глазами он глядел в темную бездонную пустоту
и ничего не видел. Лишь намного позже стал различать отдель-
ные звезды. Он напряг зрение, и они проступили отчетливей.
Неожиданно на улице, за деревьями вспыхнули фонари. Нико-
лай вздрогнул, несмотря на их тусклый свет, он ощутил себя
как под прожекторами на сцене. Приподнялся на локтях, сощу-
рил глаза. Голова закружилась сильнее. Но то, что открылось
его взору, остановило головокружение, он застыл, боясь поше-
вельнуться. По улице шли дружинники. В свете фонарей их
красные повязки бросались в глаза. Их было трое, и они не
спешили - негромко переговаривались, посматривали по сторо-
нам.
Николай, собрав остатки сил, перевалился через барьерчик
песочницы и пополз в сторону, к кустам. Охватившая тело
дрожь изнуряла его. Но он полз. Пятьшесть метров дались ему
с невероятным трудом. Воздуха не хватало, и понапрасну раз-
дувалась и сокращалась грудь - он никак не мог отдышаться.
Ноги онемели и плохо слушались. Панический, животный страх
сковывал все существо Николая. Неожиданно севший на руку
ночной мотылек заставил его содрогнуться всем телом, поверг
в ужас. Дрожь усилилась и не думала прекращаться. Он на все
лады проклинал покинувшего его Витюню.
Дружинники заглянули на площадку, но, ничего не заметив,
ушли. У них был свой маршрут, свой район патрулирования. Ни-
колай знал, что они вернутся через некоторое время, и все
же, выждав минут десять, он приподнялся иа четвереньках. По-
том -медленно, придерживаясь за куст, встал в полный рост.
Качнулся, утверждаясь на слабых ногах, и поплелся к песочни-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг