запад.
Впрочем, для лётного состава воинской части 461-13"бис" описанные
трудности были не в новинку, и в положенное время Громов с Лукашевичем
заняли свои места в кабинах "МиГов". КДП дал разрешение на взлёт, и машины
начали разбег. Боковым ветром истребители сносило в сторону, но на этот
случай существовал особый манёвр, подробно описанный в инструкциях. Чтобы
не допустить заваливания самолёта на крыло и возможного повторного касания
взлётно-посадочной полосы, следовало выставить элероны49 против ветра во
избежание малейшего крена. К тому же необходимо следить за скоростью -
отрыв при малом её значении под сильным ветром может привести к
катастрофе. Пилоты проделали всю процедуру на чистом автомате,
закреплённом годами тренировок и боевых вылетов.
Когда истребители, набирая высоту и скорость, преодолели слой облачности,
Лукашевич на секунду с удовольствием зажмурился. Как ни странно, ему
нравилось летать в пасмурную погоду. Особое же удовольствие он получал
именно в момент перехода - перехода из одной реальности в другую, из
вселенной слякоти и серого низкого давящего неба в мир прозрачный, чистый
и бесконечный, словно мечта о лучшем будущем, в котором не доведётся уже
пожить, но на которое так хочется взглянуть хотя бы одним глазком. В эти
мгновения Лукашевич испытывал состояние, которое принято называть эйфорией.
- Ведомый, следи за азимутом! - окликнул Громов старшего лейтенанта, и тот
увидел, что отклоняется от заданного курса.
Лукашевич быстро исправился, догнал ведущего. И снова в эфире прозвучало
кодовое слово "Испаньола", и снова невидимый штурман скороговоркой
забормотал параметры "условной" цели, наводя истребители на норвежский
транспорт с "гуманитарной помощью" на борту.
С-130Н "Геркулес" они увидели через двадцать шесть минут после начала
"учений". История повторилась.
- Борт номер 183, - зазвучал голос Громова на аварийной частоте. -
Приказываю вам следовать за мной на аэродром. В случае неповиновения
открываю огонь.
Лукашевич усмехнулся.
"Действительно, конвейер получается, - подумал он. - Если за каждый
перехваченный транспорт нам давали бы по Звезде Героя, мы с Костей скоро
походили бы на американский флаг".
Но тут экипаж норвежца выкинул первый фортель. "Геркулес" вдруг начал
резко сбрасывать скорость. Это была старая уловка, хорошо известная
пилотам транспортной и пассажирской авиации. Дело в том, что у большинства
транспортных самолётов нижний предел скорости, при которой машина ещё
может продолжать полёт, заметно меньше, чем у большинства
истребителей-перехватчиков. Перехватчик вынужден отрываться и уходить в
переднюю полусферу, чтобы не свалиться в штопор; нацелить ракеты в такой
ситуации ему трудно, а частые виражи измотают кого угодно. Самое же
неприятное во всём этом было то, что подобная игра в кошки-мышки могла
продолжаться долго, пока у истребителя не загорится "окурок"50, и он не
уйдёт на базу. Старший лейтенант Лукашевич сразу понял, что имеет в виду
первый пилот "Геркулеса", и не на шутку разозлился.
"Каков наглец! - возмущался Лукашевич. - Что он себе позволяет?! В
нашем-то небе!".
Сразу вспомнился злополучный южнокорейский "Боинг", сбитый над Сахалином в
восемьдесят третьем году Если верить показаниям Геннадия Осиповича,
осуществившего "сбитие", экипаж "Боинга" предпринял тот же самый манёвр со
сбросом скорости. Чем это кончилось, общеизвестно. Вот только с
"Геркулесом" приходится церемониться.
- Ведущий, - обратился старший лейтенант к майору Громову. - Цель играет
сваливание.
- Вижу, - откликнулся друг Константин. - Сейчас решим эту проблему. Уходи
на радиус и наблюдай.
- Понял, ведущий, ухожу.
Лукашевич переложил рули и сошёл с первоначального курса. Поднявшись
повыше, чтобы не мешать Громову, он стал описывать эллипсы, одним из
центров которых оставался непокорный "Геркулес". Что именно задумал Костя,
старший лейтенант ещё не знал, но боялся пропустить малейшую подробность.
- Борт номер 183, - снова забубнил по-английски майор. - Повторяю: в
случае вашего неповиновения я буду вынужден открыть огонь...
Экипаж транспорта продолжал отмалчиваться. Видно, вступать в переговоры с
воздушными пиратами в их планы не входило.
- База, цель маневрирует, - проинформировал Громов штурмана наведения. -
Существует опасность сваливания. Разрешите открыть предупредительный огонь.
- Предупредительный огонь открыть разрешаю, - немедленно откликнулся
штурман, внося свою скромную лепту в затянувшуюся информационную игру.
На этот раз Громов обогнал транспорт, развернулся и на встречном курсе
выпустил короткую очередь из пушки. Повёл себя иначе и экипаж "Геркулеса".
Транспорт лёг на левое крыло и ещё уменьшил скорость.
"Ага! - отметил Лукашевич. - Прошлый инцидент не прошёл даром. Интересно,
они верят, что у нас на пилонах настоящие ракеты, или нет? Можно подумать,
что не верят - вон как нагло себя ведут".
- Борт номер 183, - продолжал майор тем временем давить на психику экипажа
транспорта. - Немедленно прекратите маневрирование и следуйте за мной. Это
не шутка. В следующий раз я буду стрелять по кабине.
Нет ответа. Судя по всему, майору надоело изображать из себя слепого в
стране глухих, и он начал действовать.
Лукашевич, разумеется, знал, какие кульбиты умеет выделывать в воздухе
друг Константин, еще два года назад служивший в "Русских витязях", но и он
вообразить себе не мог, что майор решится продемонстрировать свои навыки
не на специально подготовленной для показательных трюков машине, а на
простом и незатейливом "МиГе-23", в условиях, приближённых к боевым.
Громов не стал стрелять из пушки по кабине транспорта, как перед тем
обещал. Вместо этого он по второму кругу догнал транспорт, уровнял
скорость, примериваясь, а потом без предупреждения на форсаже бросил
машину вниз.
Лукашевич ахнул и зажмурился. "МиГ" в пикировании под углом в сорок
градусов к горизонту пронёсся перед тупым носом норвежского транспорта
почти впритирку - Лукашевичу на мгновение даже показалось, что истребитель
задел брюхом выставленную вперёд горизонтальную антенну "Геркулеса" и что
сейчас обе машины, объятые пламенем, повалятся в штопор, уходя в последний
раз к земле.
Но всё обошлось. Непринуждённо выйдя из пикирования и явно красуясь,
Громов крутанул иммельман51. Лукашевич перевёл дух. Да, такое не каждый
день увидишь, но лучше бы и совсем не видеть. Ещё он подумал, что если уж
он, старший лейтенант, всерьёз испугался, увидев сцену, казалось бы,
неминуемого столкновения с расстояния в километр, то какого должно быть
экипажу транспорта - небось, наложили в штаны.
Однако Громов на этом не успокоился. Развернувшись в иммельмане, он снова
пошёл на сближение, теперь уже - лоб в лоб. Экипаж "Геркулеса" предпринял
отчаянную попытку избежать новой опасности, уводя свой самолёт по
нисходящей спирали. Но скорости были несопоставимы, и майор успел во
второй раз за последние полминуты напугать и экипаж, и Лукашевича. "МиГ"
Громова, казалось, чудом не врезался в "Геркулес", в самый последний
момент майор рванул ручку управления на себя, рули высоты отклонились до
предельного положения, и истребитель свечой ушёл в небо.
- Борт номер 183, - услышал Лукашевич в наушниках спокойный голос друга, -
будем продолжать?
- Твоя взяла, командир, - раздался в эфире ответ на русском, произнесённый
с характерным акцентом. - Мы идём за тобой...
(Карелия, сентябрь 1998 года)
Ожидание затягивалось, а настроение портилось. Стуколин ежеминутно
поглядывал на часы и завидовал чёрной завистью Жене, который по солдатской
привычке ("солдат спит - служба идёт") прикорнул в кресле водителя,
положив руки на руль и низко надвинув кепку. Двигатель грузовика работал
вхолостую, по лобовому стеклу шуровали дворники, размазывая капли дождя,
который не прекращался с прошлого вечера. Стуколин вздыхал и тосковал.
Умение ждать не входило в число его достоинств.
Где-то в ряду стоявших вдоль взлётно-посадочной полосы машин хлопнула
дверца. Сквозь пелену дождя Стуколин увидел фигуру, бредущую к грузовику;
фигура приблизилась, и Алексей дёрнул за ручку, выбираясь из кабины ей
навстречу. Подошедший - им оказался Стриженый, напяливший поверх куртки
чёрный полиэтиленовый дождевик, - громко чихнул и выразительно посмотрел
на Стуколина.
- Заболеешь тут с вами, - сказал он. - Задерживаются твои друзья,
лейтенант.
Стуколин пожал плечами.
- Пойдём, лейтенант, поправимся, - предложил Стриженый. - Коньяк хороший
есть.
Стуколин оглянулся на кабину, в которой продолжал посапывать Женя Яровенко.
- Пойдём, пойдём, - отмёл сомнения Стриженый. - Не украдут твоего бойца.
Оскальзываясь в жидкой грязи, они направились к командному "джипу". Влезли
на задний диван - мокрые и озябшие. Впереди сидел один из парней
Стриженого, водитель.
- Это Олег, - представил водителя Стриженый. - Олег, поставь нам
какую-нибудь музычку, - добавил он, обращаясь уже к парню и сделав в слове
"музычка" ударение на последнем слоге. - И передай коньяк.
Водитель расторопно выполнил распоряжение шефа. Открыл бар, достал пузатую
бутылку коньяка, серебряные стаканчики, всё это передал Стриженому. Потом
порылся в бардачке, выбирая кассету. Заиграла довольно бодрая музыка, и
Юрий Шевчук своим знаменитым голосом с хрипотцой запел про осень и про
небо под ногами.
Стриженый откинул с головы капюшон дождевика и собственноручно наполнил
стаканчики тёмно-коричневой жидкостью:
- Ну давай выпьем.
- За что будем пить? - уточнил Стуколин.
- Давай за авиацию. За русскую авиацию!
Стриженый сказал это со значением в голосе, но снова чихнул, расплескав
коньяк, чем испортил торжественность момента.
- Давай за авиацию, - согласился Стуколин.
Чокнувшись, они осушили стопки. Стриженый поморщился и занюхал рукавом,
словно не элитный коньяк пил, а дешёвую подделку на коньячном спирте.
Потом похлопал себя по карманам и достал початую пачку "Marlboro",
протянул её Алексею:
- Куришь?
Алексей покачал головой:
- Нет.
- А вы вообще курите? В смысле, пилоты курят? - поинтересовался Стриженый,
извлекая за сигаретами зажигалку.
- Курят, - отвечал Стуколин. - Дымят, как паровозы. Но я нет. Здоровье
дороже.
(Что касается курения в авиации, то это действительный факт. Несмотря на
многочисленные запреты, пилоты курят, ничем в этом не отличаясь от обычных
людей. Особенно налегают на табак пилоты пассажирской и транспортной
авиации - эти могут позволить себе дымить прямо в кабине самолёта во время
исполнения своих непосредственных обязанностей. Тяжелее приходится военным
лётчикам - курить в кислородной маске или гермошлеме, мягко говоря,
затруднительно. Но и они не упускают своего уже на земле. А уж сколько
всяких анекдотических историй с этой отравой связано!
Взять хотя бы случай, произошедший не так давно в Великобритании на
показательных выступлениях по поводу юбилея Королевских ВВС. Два "МиГа-29"
под управлением пилотов Тресвятского и Бесчастнова столкнулись в воздухе.
Оба пилота успели катапультироваться. Бесчастнов при катапультировании
получил ранения, а потому был сразу увезён с поля. Зато Тресвятский сделал
роскошный жест: едва отстегнув парашют, он на глазах многочисленной
журналисткой братии вытащил из кармана комбинезона пачку сигарет "Winston"
и с непередаваемым изяществом закурил.
К сожалению, времена были ещё те, контракта между фирмой, производящей
сигареты "Winston", и военным лётчиком Тресвятским заключено не было, а
потому последний миллионером не стал, хотя жест его произвёл впечатление
на всю Европу).
- А я закурю, - сказал Стриженый.
Он чиркнул зажигалкой и затянулся.
- Задерживаются твои друзья, лейтенант, - повторил своё замечание
Стриженый. - Задерживаются...
- Значит, есть причина, - отозвался Стуколин.
На самом деле он, конечно, волновался за друзей, но беспокойства своего
старался при посторонних не выказывать.
- Есть, - пробормотал Стриженый. - Ну давай ещё по одной, что ли?
Алексей не возражал. Стриженый снова наполнил стаканчики и произнёс новый
тост:
- За успех нашего безнадёжного дела, - и перед тем, как выпить, добавил: -
Банально, зато всегда актуально.
Выпив, они помолчали. Стриженый курил, стряхивая пепел в маленькую
металлическую пепельницу, встроенную в дверцу с внутренней стороны.
- Скажи, лейтенант, ты в курсе того, что происходит? - спросил вдруг
Стриженый, нарушив молчание.
Стуколин недоумённо воззрился на него.
- Не понял, - сказал он, помедлив. - В курсе чего?..
Стриженый глубоко затянулся, потом затушил окурок и посмотрел на Стуколина
исподлобья.
- Недавно показывали по ящику фильм, - сообщил он доверительным тоном. - Я
вообще ящик смотрю редко. Только если кубок Европы... Или чемпионат мира,
например. Игры "Зенита" опять же. Или бокс...
Старший лейтенант Стуколин подумал, что его собеседник, скорее всего,
сознательно оттягивает момент, когда придётся говорить начистоту. Это
Алексею не понравилось. Вдруг зачесались кулаки.
- Бокс - это хорошо! - изрёк Стуколин и поднял пустой стаканчик. - Может,
ещё выпьем? За бокс?
- Так вот, - продолжал Стриженый, взяв бутылку и наполнив стаканчики:
сначала старшему лейтенанту, затем себе, - показывали, значит, фильм, а у
меня свободное время выдалось и книжки толковой под рукой не было, вот я
этот фильм и посмотрел...
- Что хоть за фильм? - спросил Стуколин, которого длинное вступление
несколько утомило.
- "Человек-ракета" называется, - ответил Стриженый и улыбнулся чему-то
своему. - Очередной американский бред на тему довоенного комикса. Я такие
фильмы не люблю - не идиот всё-таки, высшее образование имею - но тут по
случаю посмотрел.
Алексей американского фильма под названием "Человек-ракета" не видел, а
потому проявил определённый интерес:
- А какой сюжет?
- Сюжет я пересказывать не буду, - Стриженый скривился. - Он этого
совершенно не заслуживает. Но один эпизод мне запомнился. Надолго.
Стриженый снова замолчал и стал искать сигареты. Пока он хлопал себя по
карманам, Алексей выпил свой коньяк и продемонстрировал Стриженому пустой
стаканчик, требуя продолжения. Тот безропотно налил. Стуколин снова выпил
и откинулся в кресле. В голове у него зашумело, кулаки чесаться перестали,
он расслабился и приготовился выслушать заявление Стриженого, каким бы оно
ни было.
- Эпизод такой, - продолжил свой монолог Стриженый. - Тридцать девятый
год, шпион Третьего рейха окопался в Штатах и собирается добыть
сверхсекретное оружие для Гитлера. Для этого он "втёмную" использует
местную мафиозную группировку. В последний момент, как ты понимаешь, всё
срывается, и мафия узнаёт, кем на самом деле является их "благодетель". И
что ты думаешь?
- Что я думаю? - Стуколин несколько осоловел и не сразу понял, о чём идёт
речь.
- Бандиты быстренько перешли на сторону официальных властей и разобрались
с фашистами похлеще спецназа.
- Так это ж комикс, - старший лейтенант зевнул. - Ты куда клонишь?
Стриженый опрокинул в себя стопку коньяка, которую уже минут пять держал в
руках.
- Я бандит, - сказал он просто. - Я - то, что называют "мафией". Если бы я
хоть раз указал в налоговой декларации все источники своих доходов, меня
немедленно арестовали бы. Но при этом!.. - он поднял указательный палец. -
При этом, лейтенант, я люблю свою страну. И мне небезразлично, в какое
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг