Болл быстро взглянул на меня и некоторое время молча тянул бульон.
Потом заговорил:
- Было время, коллега, я тоже хотел застрелиться.
Он тоже!
- Мысль, о самоубийстве казалась мне чрезвычайно заманчивой... Пережил,
как видишь. Мне в голову пришла другая мысль: человек именно для того и
создан, чтобы жить.
Бодрая мысль, подумал я. Ну, ну...
- Сотни тысяч, миллионы поколений наших предков жили и умирали для
того, чтобы мы с тобою, Грэг, стали такими, какие мы есть. И мы не имеем
права уходить из жизни просто так, ничего не оставив потомкам. Мы в ответе
за будущее. Мы - предтеча будущего. Мы должны понять, наконец, какое бремя
ответственности несем за тех, кто будет после нас. И от того, как живем
мы, зависит то, как будут жить они.
Я был ошарашен и не пытался этого скрыть. А он не так уж прост, этот
мистер из Филадельфии...
- Свен, - сказал я. - Ты открываешь Америку. Но я рад за тебя. А что
касается нас, то мы поняли это давно.
- Кто это "мы" и когда это "давно"?
Болл задал вопрос без всяких эмоций. Просто он любил точность.
Я мысленно прикинул, стоит ли отвечать. По прошлому опыту знал, что не
стоит. Потому что ответить я мог только так: "Наше общество, в семнадцатом
году". Такие ответы шокируют мистеров боллов.
- Зачем ты вышел в воду до моего возвращения? - спросил я. - Да еще в
таком состоянии?
- Ты не вернулся, - ответил Болл. И заметив мое недоумение, добавил: -
Ты не сумел уложиться в двадцатичасовой срок.
- Неправда. Я вернулся на два часа раньше, чем обещал.
Болл удивился.
- Точнее? - спросил он. - В котором часу?
- В двадцать три пятнадцать.
- Сегодняшней ночью?
- Ну, разумеется! Что за вопрос!
- В этом все дело, Грэг... - Болл взглянул на часы, осторожно потрогал
затылок, спросил: - А где ты, извиняюсь, был вчера?
- Не понимаю...
- Я тоже... Грэг, давай разберемся. Какое сегодня число?
- Двадцать девя... То есть, уже утро тридцатого.
- Тридцать первое, Грэг!
- Тридцать... Что?!
Я привстал и впился глазами в циферблат хронометра. В календарном
окошке красовалась цифра "31". Я произвел в уме несложный расчет, и мне
стало ясно, что я невзначай потерял где-то целые сутки! Если, конечно,
хронометр не врет.
- Хронометр не врет, - сказал Болл. - Можешь сравнить его показания с
календарной шкалой на пульте "Мурены".
Я сел и задумался. Странно, каким это образом мне удалось заблудиться
во времени? Непостижимо! Хотя...
- Свен, я слушал "реквием бездны".
Болл вздрогнул.
- Вот оно что... - тихо сказал он и нахмурился.
- Свен, я наткнулся на кирку, нашел украденные ружья. Кирка была рядом
с ружьями. Понимаешь? Либо - Пашич, либо - тупик. Сейчас я так не думаю,
но тогда у меня не было другого выбора... Увлекшись поиском, я забрался в
"подвал". И мне показалось, что там, в глубине, мигает фара. Вспыхивает,
гаснет, опять зажигается... Я пошел вниз и "сорвался". Глупо, конечно,
никого там не было. Кроме полипуса и двух светящихся медуз. Зато потеряны
целые сутки, хотя мне казалось, что я пробыл на "голубом этаже" не более
часа. Вот такая история...
- А для меня твой "час" длился целую вечность... - Болл опять потрогал
затылок, спросил: - Где ты встретил меня?
- В салоне.
- В салоне?!
- Да. Ты сам пришел из воды. Появился из люка как был: в оболочке, с
квантабером в руках. Потом пересчитал ступеньки трапа сверху вниз и открыл
стрельбу в круглом зале.
- Черт! - изумился Болл. - И ты... меня...
- Ну конечно. Пневмостат, ингалятор... Как себя чувствуешь?
Болл не ответил. Понурившись, думал о чем-то.
- Грэг, - сказал он. - Я нашел твою записку и сразу занялся делом.
Решил запустить агрегаты. Я дал на площадку сигнал опасности на случай,
если ты окажешься там. Все шло превосходно. Андробаты поставили
ланжекторные замки, сменили муфты уплотнителей в обоймах. Потом
началось...
- Знаю. Смотрел твои графики. А что на экранах?
Болл помедлил с ответом.
- Тучи кальмаров, Грэг; Я никогда и ничего подобного не видел.
- Большие?
- Большие. Но Дело не в этом. Один из них примерно таких же габаритов,
как тот, который смотрел в акварин? На экране я видел только маленький
участок площадки, но я уверен, что замки снимает этот кальмар.
- Ну и что?
- То есть как "ну и что"?! - опешил Болл. - Снять замок нужно уметь!
Замок, подумал я. Что такое замок для этого кракена.
- Рассказывай, Свен. Рассказывай, как было дальше?
- Дальше? - переспросил Болл. - Дальше... Гм, я нашел в своей каюте
виски. Вероятно, Дюмон... Но, как бы там ни было, это показалось мне
кстати. Потом... Потом истекли твои "двадцать" часов. Сначала я не очень
волновался. Ну, думаю, задержался в воде, мало ли что... Даже вздремнул.
Проснулся от стука.
- Какого стука?
Болл указал на потолок.
- Но тогда мы слушали это вдвоем... Я решил выйти в воду, проверить.
Ничего особенного я не заметил, вернулся в бункер и... - он замялся.
- ...Продолжал наполнять себя виски, - закончил я за него.
- Да, Грэг, шел двенадцатый час с того времени, когда ты должен был
вернуться. Постепенно мной завладело подозрение, что ты уже никогда не
вернешься... И опять этот проклятый загадочный стук! Дурацкая ситуация,
думал я под звон потолочных ударов, начинаем искать сами себя. Я с ужасом
смотрел на динамики, зная, что они в любую минуту могут выдать очередную
порцию телеграфной абракадабры. Самое скверное то, что я был один, и я бы
сошел с ума, если бы не был чудовищно пьян... Не помню, сколько времени я
пролежал в забытьи. Очнувшись, сделал себе инъекцию и выскочил в воду.
Куда ты уплыл - неизвестно, поэтому мне было все равно, в какую сторону
отправиться на поиски. И я решил сначала осмотреть площадку. До площадки
не доплыл. Не помню, когда я потерял сознание, ничего не помню. И не
понимаю, как мне удалось вернуться...
- Это я тебе объясню. Ты в состоянии идти?
- Почему бы нет?! - воскликнул Болл и поднялся. - Но куда?
- В батинтас.
Он вскинул бровь:
- Ну, если так нужно...
Мы стояли у барьера большого бассейна и молча разглядывали кривую белую
жирную надпись на темной чугунной стене. Кое-где еще виднелись длинные
полосы непросохшей слизи.
- Зачем ты его выпустил? - спросил, наконец, Болл.
- А что я должен был делать?
- Н-да... Любопытно, чем он писал?
Я показал на белый обломок на дне:
- Вон, видишь, у самой стены.
Болл разделся, взмахнул руками и нырнул в воду. Было видно, как он
опустился на дно, подхватил обломок и стал всплывать. Поверхность воды
взволновалась кругами, бросая на дно зыбкие кольца преломленного света.
- Такой же, - сказал Болл, протягивая мне подводный трофей. - Точно
такой же, как в коллекции Пашича. Известняк, очень мягкий, можно писать.
Болл сполоснулся под душем, оделся.
- Грэг, - сказал он. - Я и не подозревал, что Пашич был великолепным
дрессировщиком. Но факты налицо. Этот десятирукий артист заслуживает того,
чтобы мы познакомились с ним поближе. Часа через два я буду вполне
подготовлен для выхода в воду, и мы вдвоем проверим твое предположение по
поводу радиоактивной защиты кальмара... Кстати, это не ты обронил?
Я обернулся. Болл протягивал мне на ладони блестящий комочек.
- Что там?
- Какой-то кусок оплавленной пластмассы. - Болл улыбнулся. - Я было
подумал, что это - твой амулет. Наш брат любит играть во всякие там
талисманы. И у меня есть такая игрушка. Помнишь синюю бусину?
Да, я вспомнил... Этот завернутый в бумагу комочек я нашел на столе
Пашича. Помню, хотел его выбросить, но машинально сунул в карман. Сам не
знаю, зачем.
- Где ты его подобрал?
- Он застрял в одной из ячеек настила под душем.
- А-а... Это когда я "купался" с тобой в растворителе. Вода смыла
остатки одежды, а для этой штуковины ячейки под душем оказались малы...
Можешь выбросить, я не суеверен. Хотя, погоди... Ты не мог бы определить,
в каких приборах или изделиях употребляется этот пластик?
Болл повертел комочек в пальцах, попробовал на зуб, пожал плечами.
- Довольно тверд... - пробормотал он. - Может быть, эта пластмасса и
употребляется в каких-то приборах, но я не могу вспомнить, в каких именно.
А то, что она идет на изготовление фонарей и окон для эйратеров, это,
пожалуй, можно сказать более уверенно... Но что с тобой, Грэг? Ты
побелел...
Да, я был потрясен! Потому что в голове у меня как-то вдруг легко и
неожиданно прояснилось. Запросить агентство воздушных сообщении!..
Эйратер!.. Га... Вероятно, часть от названия стратосферного корабля! Не
могу поверить, но других объяснений нет!
- Дай сюда, - прошептал я и забрал у Болла блестящий комочек. - Свен,
ты знаешь, что это такое?
Болл растерянно молчал.
- Это брешь! - выкрикнул я. - Брешь в стене! О которую мы столько
времени напрасно бились лбами. Это наш с тобой талисман! Вот что это
такое...
- Грэг, я не совсем понимаю...
- Ты все поймешь, Свен, ты обязательно поймешь, я расскажу. Но сейчас
иди и готовь батиальную карту! Срочно, немедленно! Прошу тебя, Свен!..
Болл, вероятно, напуганный моим необычайным возбуждением, торопливо
покинул батинтас. Я поднял белый обломок, размахнулся и зашвырнул его
обратно в воду. Обломок плюхнулся у противоположной стенки бассейна,
окатив брызгами надпись, которую нам оставил кальмар. Буквы корявые,
разные по величине и наклону, да еще в зеркальном начертании. Болл так и
не понял, что здесь написано. И я сначала не понял. Потому что буквы,
вдобавок ко всему, латинские. Однако, если внимательно приглядеться, то и
без зеркала можно разобрать слово "Сапиенс". "Мыслящий"... Я прочел это,
когда Болл нырял за обломком.
ЭТОГО НЕ ПРОЩАЮТ, ДЮМОН!
Отраженным светом лоснятся бока аквалюмов. Свет переменчив по яркости и
направлению, будто источники его установлены в огромных качелях. Лучи
покачиваются вправо и влево, вверх и вниз. И так же покорно и плавно
меняют свою геометрию тени. Это покачиваются на шарнирах круглые "головы"
прожекторов, точно игрушки-болванчики: одни согласно кивают "да-да-да",
другие все отрицают "нет-нет". И тени, гонимые светом, не могут найти себе
места: то расправляют длинные крылья, то прижимают их к гладким телам
аквалюмов. Свет окаймляет раструбы верхнего ряда машин снежно-белой
каемкой, по контуру.
Я помигал фарой Боллу. Болл помигал фарой мне. И я вдруг подумал, что
дороги наших подводных поисков, куда бы в конечном итоге они ни вели,
всякий раз неизменно проходят через площадку. Жабры - жабрами, плавники -
плавниками, но все-таки мы больше люди, чем рыбы...
Манты стоят неподвижно, против течения. Только вибрируют их плавники.
Вспыхивая в лучах прожекторов, мимо плывут светлые точки - хлопья
взмешенного ила. Течение мощно и плавно несет свои бесконечные миллионы
кубометров воды. Это сырье, это дейтерий и тритий - это энергия...
Кубометры сырья без пользы проходят внутри аквалюмов, раструбы-рты
разверзнуты в равнодушном зевке, агрегаты бездействуют. Мертвая техника...
Здесь, в окружении техники (пусть даже мертвой), мы чувствуем себя
уверенней. По крайней мере вокруг не шершавые темные скалы, а гладкий,
приятный на ощупь металл. И богатырские фигуры андробатов. Они бредут к
аквалюмам вразвалку, раздвигая воду плечом - такие похожие на людей в
жестких скафандрах, - о, если бы это были люди!..
Рядом со мной на трапеции белеет матовый шар радиометра. Время от
времени зачем-то трогаю его рукой. А Болл все время поправляет висящий на
груди квантабер. Должно быть, немного нервничает... Мы первый раз в воде
по-настоящему вместе, и я незаметно наблюдаю за ним. Он, конечно,
чувствует это и потихоньку наблюдает за мной. И в этом нет ничего
предосудительного, если не считать предосудительным любопытство.
Колеблются тени и свет. Я смотрю на закраину ближайшего раструба, и мне
видится там что-то чуждое техническому пейзажу. Толком разглядеть это
"что-то" не удается: оно выползает, когда сгущаются тени, и исчезает, едва
успевает к нему приблизиться луч. Странная закономерность... Выхватываю
нож, отпускаю трапецию и, включив плавник, устремляюсь к машине.
Ток воды мягко, однако настойчиво прижимает меня к стенке громадного
раструба. Я с опаской заглядываю внутрь. Тронутый лучом, вспыхивает кончик
бивня струйного рассекателя. Затем вижу: из глубины темного кратера
поднимается грозное щупальце. Изумленный, смотрю, как оно, напряженно
покачиваясь, тянется ближе и ближе... и вдруг, коснувшись луча моей фары,
ускользает во тьму.
Я знал, что головоногим свойственно занимать под жилье любые брошенные
под водой резервуары. Квартирный кризис, так сказать. Но чтобы спрут
поселился в машине, которая во время работы гудит и вибрирует!.. Есть вещи
трудно вообразимые, и это, кажется, одна из них.
Свешиваюсь через закраину раструба. Луч уходит во мрак, и внезапно
полость огромной полированной чаши озаряется яркими полукружьями
отблесков.
Кальмар хорошо освещен. Он покраснел, но не шевелится. Чудовищный глаз
- добрых полметра в диаметре - глядит по-звериному дико, испуганно. Не
глаз, а большой рубиново-красный фонарь - так странно преломляется луч
где-то на дне кальмарьего глазного яблока. Толстое и бугристое, как старая
лиана, щупальце обвито вокруг блестящего бивня. Остальные скручены в
кольца, присосками наружу. Вид грозный, ничего не скажешь, - попробуй-ка
тронь! Трогать тебя, дорогой, я, конечно, не стану. Но и тебе советую
вести себя благоразумно и не делать лишних движений. Так будет лучше для
моей нервной системы. Для твоей, разумеется, тоже...
Я вдоволь нагляделся на спрута и подумал, что тащить сюда радиометр не
имеет смысла. Кракен другой, это ясно: он превосходит размерами нашего
знакомца. Я спрятал в ножны свое смехотворное оружие, убрал локти и,
лавируя в быстром потоке, направился к Боллу.
Болл, комфортабельно расположившись на трапеции и пошевеливая ластами,
наблюдал за действиями андробатов. Четыре металлических гиганта работали
четко, размеренно, хотя стороннему наблюдателю могло, пожалуй, показаться,
что он присутствует на рыцарском турнире: романтичный блеск доспехов,
мельканье длинных теней, таинственно блуждающий голубоватый свет и странно
замедленная эскапада хорошо отработанных приемов рукопашного боя.
Глубоководные роботы прямыми сверкающими мечами полосовали друг друга и
все, что ни попадалось вокруг. И пусть это просто лучи обыкновенных фар,
скрещивались они гораздо эффектней настоящих средневековых мечей.
Неподалеку от места "схватки" вертелась парочка каких-то угреподобных рыб.
Но что это? Спотыкаясь, падая на колени и снова поднимаясь, идет...
нет, скорее ползет еще один андробат. За ним волочится кабель. Раненый
рыцарь (я узнал однорукого) торопится на поле брани. Трубите славу,
герольды!
Трубы молчат. Но раздается мелодичный звон струны, будто кто-то тронул
клавиш рояля. Ослепительно брызнула вспышка электрозамыкания. Вернитесь в
конец двадцатого века, милорды: кабель перебит лучом, прекратился доступ
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг