- Я буду нем, как камень в пустыне!
- В холодную ночь кричат даже камни.
- Я не закричу.
- Тогда слушай. Я сейчас вновь запечатаю дверь и...
- А где мы возьмем печать шахиншаха? Великий визирь* сейчас спит...
_______________
* Точнее - вазирг.
- Не твое дело, безмозглый хомяк, где я возьму печать! Ясно?
- Слушаю и повинуюсь, великий карпан!
- Давно бы так, павиан... Мы запечатаем дверь, и все станет как
прежде. Когда в первую стражу будешь сдавать пост, то доложишь, что
никаких происшествий не было. Повтори, мокрица.
- Никаких происшествий не было!
- Хорошо. Меня ты тоже не видел. И вообще никто тебя ночью не
беспокоил, в комнату не входил.
- Не входил.
- Тогда задвигай засов! - Карпан поднял восковую печать и принялся
разминать ее пальцами. - Сейчас сделаем все, как было. Счастье твое, что в
комнату никто не входил и ничего туда не подбросил. - Он ловко наложил
восковую нашлепку и прокатал по ней лазуритовый цилиндрик, оставивший
рельефный оттиск крылатого быка. - Иначе бы я не сумел тебе помочь... Ну,
вот и все. Печать снова на месте.
- Отныне я раб последнего из твоих смердов. - Кэхьон ударил себя в
грудь здоровенным кулачищем. - Как это тебе удалось?
- Разве я не великий маг? - усмехнулся Зах. <Не будь так темно, -
подумал он, - я бы не решился пустить в ход чудесную гемму. Ведь даже
такой глупец, как этот Кэхьон, и тот сообразил бы, что за нее могут заживо
содрать кожу>.
- Твое колдовство поистине всесильно!
- Да, стражник, это было могучее колдовство. Но тебе лучше забыть о
нем. Понял? Печати никто не трогал, в келью никто не входил, меня ты не
видел и я ничего общего с тобой не имею. - Карпан вынул длинные четки и
поднес их к глазам, пытаясь разглядеть кисть. - Белая нить еще неотличима
от голубой, но скоро уже первая стража... Прощай, воин!
- Прощай, величайший маг!
...Солнце клонилось уже к закату, когда царь и Спитама завидели южную
стену арка. Она лежала в тени и казалась почти черной. Округлые зубцы ее
отчетливо врезались в золотое пыльное небо. В невесомом от зноя воздухе,
как далекие звезды, мерцали дымные факелы часовых.
Виштаспа ехал теперь впереди, а бродячий пророк, как смиренный слуга,
трусил за ним следом, понукая уставшую лошадь. Они пересекли прямиком
неглубокий сай, заросший тамариском и лохом, и выехали на царскую дорогу,
ведущую к главным - изумрудным - воротам города. Но едва проскакали
расстояние в четверть парсанга, как увидели, что опускается цепной мост.
Поползли вверх дубовые колья решетки, и в затененном провале меж круглых
слепых башен заметались огни.
- Я не велел встречать меня. - Царь оглянулся. - Что это может быть,
Спитама? - Он указал плетью на конный отряд, высланный им навстречу.
- Ты лучше знаешь своих слуг, шахиншах.
- Только чрезвычайное происшествие могло заставить их ослушаться. -
Он тронул коня серебряной с бирюзой рукояткой плети и поскакал в карьер.
Кобылка Спитамы, сколько он ни подхлестывал ее, все более отставала.
Но перед самой стеной, на невысоком пригорке, царь остановился,
поджидая отряд, и Спитама на взмыленной лошади нагнал его в тот самый
момент, когда от кавалькады отделились три всадника в золотых шлемах:
великий визирь Джамасп и оба принца - Спентодата и Пешьотан.
Подъехав к царю, они соскочили с коней и упали ниц.
- О великий Митра! - первым поднял голову визирь. - Ты жив, шахиншах!
- Стоя на коленях, он благодарно сложил руки. - Ты жив, солнце солнц!
- Отец, ты жив! - хором подхватили принцы.
- Конечно, жив! Но что здесь происходит? Клянусь кругами небес, я
ничего не пойму. - Царь, не слезая с седла, поочередно обнял обоих
сыновей. - В чем дело, Джамасп?
- Видишь ли, шахиншах, солнце солнц и надежда Вселенной...
- Короче! - Виштаспа нетерпеливо взмахнул плетью. - Почему нарушен
мой приказ?
- У верховного карпана было видение, - нерешительно пробормотал
визирь и замолк.
- Какое? - нахмурился царь.
- Ему показалось, что тебя хотят убить, шахиншах. - Визирь смущенно
потупился.
- Я так понимаю, шахиншах, - выступил вперед Спитама. - Карпан
усмотрел смертельную для тебя опасность в моей особе. Правильно я говорю,
великий визирь Джамасп?
Визирь только согласно кивнул в ответ.
- Это верно, отец! - Младший принц Пешьотан прижался щекой к
отцовской ноге. - После приношения жертв, когда карпаны начали прорицать
по внутренностям животных, Зах вдруг схватился за глаза и выронил бычье
сердце.
- Выронил сердце?! - Царь побледнел. - Быть того не может...
- И все же это так. - Царевич Спентодата старался смотреть прямо в
лицо пророку, но не выдержал и отвел глаза. - Верховный жрец выронил
сердце.
- По закону он подлежит изгнанию, - улыбнулся Спитама. - Но здесь,
как я понимаю, исключительный случай? - Он выжидательно замолк.
- Исключительный, - подтвердил визирь. - Верховный карпан закричал,
что ослеп от злой силы, которая должна была поразить тебя, шахиншах,
солнце...
- Довольно, - остановил его царь. - Когда это случилось?
- Ровно в полдень, - призывая небо в свидетели, поднял руку визирь.
- Ты как раз поджег тогда воздух, - заметил царь, повернув голову к
Спитаме, и помрачнел.
- Что это было за колдовство, карпан не сказал, доблестный визирь? -
спокойно осведомился пророк.
- Велишь ответить на его вопрос, шахиншах?
- Отвечай, - разрешил царь.
- Верховный карпан объявил, что ты, Спитама, замыслил страшное зло
против шахиншаха, солнца солнц и надежды Вселенной. Причем оно настолько
неистово и велико, что ослепило карпана и даже заставило его выронить
бычье сердце.
- А не подумал ли ты, несравненный Джамасп, - Спитама спешился и
неторопливо обтер лошадь, - не закралось ли у тебя подозрение, что карпан,
возводя на меня напраслину, просто-напросто хочет прикрыть собственную
неловкость? Разве не угрожает ему изгнание? Разве не оскорблял он меня и
раньше столь же чудовищной клеветой?
- Велишь отвечать, шахиншах?
- Отвечай.
- Нет, пророк света, ни о чем таком я не подумал. - Визирь твердо, но
без злобы взглянул на Спитаму. - Верховный карпан сказал, что чувствует
вонь гнилого мяса, слышит клацанье собачьих зубов и скрежет кошачьих
когтей.
- Что это значит? - удивился царь.
- Он хочет извести тебя! - Младший принц шмыгнул носом.
- Он замыслил колдовство на смерть, - сурово сказал Спентодата.
- Верховный карпан сказал, что ты, Спитама, - пояснил визирь, -
расчленил труп ребенка и спрятал его вместе с головой пса и кошачьей
лапой, чтобы погубить царя.
- Где? - быстро спросил Спитама.
- На груди! - выкрикнул младший царевич. - Вот где!
Спитама разорвал на себе рубаху и обнажил худое загорелое тело.
Отчетливо вырисовывались ключицы и ребра.
- Смотрите же все, - сказал он печально. - Здесь ничего нет.
Наверное, вы неправильно поняли карпана. Зло действительно можно затаить в
сердце, но гнусные орудия колдовства следует искать в ином месте. Вели
найти, царь! Я весь тут перед тобой.
- Что было у тебя в том горшке? - буркнул Виштаспа, стараясь не
глядеть на пророка.
- Здесь? - спросил Спитама, доставая из хурджума завернутый в тряпки
горшок. - Ничего из тех мерзостей, о которых поведал визирь. - Он протянул
царю сосуд с серебряным шариком на пробке. - Только сила, похищенная по
рецептам вавилонских магов у молнии.
- Не прикасайся, отец! - в ужасе закричал маленький принц.
- Не прикасайся, шахиншах! - доблестный визирь резким ударом выбил
горшок из рук Спитамы.
Хрупкая керамика тяжело ударила о булыжник дороги и разлетелась на
мелкие осколки. Пораженные страхом персы увидели странное сооружение из
металлических дисков, похожих на китайские с дыркой монеты, которые
соединялись друг с другом тонкими проволочками. Все диски были нанизаны на
черный матовый стержень, заканчивающийся бронзовой пробкой с серебряной
шишечкой на конце. Стержень разбился от удара, и диски распались, а
пропитывающая окружавшую их материю вязкая, дымящаяся жидкость медленно
поползла по камням, шипя и закипая, как вода в котле.
- Что ты наделал, неразумный! - огорчился Спитама. - Понадобится не
меньше семи месяцев, прежде чем я вновь смогу собрать хранилище молний. Ты
разрушил одну из семи несравненных драгоценностей мира! - Ползая на
коленях, он стал собирать свои диски. Густая, источающая едкий дымок
жидкость обжигала его руки, но он, не чувствуя боли, подбирал драгоценные
кружки*.
_______________
* Подобные предметы из керамики, металлов и пропитанного
кислотой волокна были обнаружены при раскопках Древнего Багдада.
Сначала их приняли за орудия неизвестного ритуала, но потом
распознали электрические батареи.
Остальные молча следили за ним.
Наконец Спитама бережно спрятал диски и проволоку в суму. Затем вытер
руки тряпкой и смазал их густым молоком, несколько капель которого
осторожно вытряс из бутылочки зеленоватого финикийского стекла.
- Прости мне обидные слова, которые сгоряча сорвались, - сказал он
визирю. - Я не хотел оскорбить тебя, благородный Джамасп. - Он вскочил в
седло и повернулся к царю. - Приказывай дальше, шахиншах, надежда
Вселенной.
- Зачем ты просил опечатать твою келью, Спитама? - спросил царь.
- Чтобы твой визирь не нашел там случайно собачью голову и трупик
ребенка, о солнце солнц. Вели обыскать мою кровать, шахиншах. Больше там
ничего нет... Скажи мне, великий визирь, в мою комнату никто не заходил?
- Нарушить приказ царя?! - Визирь был настолько удивлен, что даже не
спросил у царя разрешения ответить пророку. - Ты шутишь, чужеземец! Кто бы
осмелился прикоснуться к шахской печати? - Он снисходительно улыбнулся. -
Можешь быть совершенно спокоен. Хоть ты и знаешь все наперед, но оставь
напрасные сомнения. Если желаешь, мы в твоем присутствии допросим стражу.
- Всего не знает никто, защитник справедливости. Но многое, ты прав,
я действительно умею предвидеть. Поверь мне, что это не столь уж и трудно,
когда близко узнаешь таких замечательных мужей, как наш верховный Зах.
- Что ты хочешь этим сказать? - Царь мрачнел все более.
- Сказать? Ничего, шахиншах. - Спитама горько покачал головой. - Но
предсказать я все же попробую. Посмотрим, насколько точно сбудутся мои
предсказания. - Он взмахнул рукой, призывая в свидетели небо. - Ты,
шахиншах, осудишь невинного. Но это еще не все. Ты, о доблестный визирь,
будешь сегодня обманут своими слугами, а когда ты, Виштаспа, - он
дерзновенно назвал царя только по имени в присутствии посторонних, и
визирь в ужасе закрыл глаза, - когда ты поймешь, что можешь лишиться
самого дорогого, свет озарит твою душу. Вслед за тобой сияние Ахуромазды
узрит и Хутаоса, царица твоя.
- Это все? - спросил шахиншах.
- Нет, не все, - с вызовом ответил пророк. - Великого визиря Джамаспа
я награжу за верность тебе всевидением, принца Спентодату сделаю
неуязвимым для вражеских стрел и мечей, а маленькому Пешьотану подарю чашу
молока, которая сделает его бессмертным* до самого воскресения мертвых. А
теперь веди меня в темницу, визирь, я твой пленник. - Он устало слез с
лошади и, поклонившись до земли, вручил Джамаспу поводья.
_______________
* О молоке бессмертия упоминается в книге <Динкард>. Согласно
другим пехлевийским источникам, принц Пешьотан умер молодым.
- Не спеши, - остановил его царь. - Я еще не обвинил тебя.
- Если бы Зах не входил ко мне, - Спитама подступил к царю, но
Виштаспа отвернулся, - он бы никогда не выпустил из рук бычье сердце. О
нет! Он побывал в моей комнате, или я плохо знаю людей. Ты обвинил меня,
государь.
- Я уже говорил, ясновидец, что мне неприятна твоя манера отгадывать
чужие мысли. - Виштаспа раздраженно поежился. - Не торопи события. Если
будет нужно, я сам прикажу визирю арестовать тебя. А теперь садись в
седло. Нас ждут.
...Судебное разбирательство по делу странствующего пророка Спитамы,
подозреваемого в некромантии и преступном волхвовании против высочайшей
особы, происходило в тронном зале.
Виштаспа восседал на возвышении под балдахином в полном царском
облачении. Позади него стояли два прислужника: с опахалом и зонтом о семи
спицах, изображающим священное древо жизни. В правой, карающей длани
шахиншах держал судейский жезл, в левой - остроконечный посох с бирюзовым
набалдашником. По левую сторону от трона, ближе к сердцу, сидела вся
царская семья, по правую - стояли визири и члены высокого дивана.
Жреческая коллегия во главе с горбуном Захом расположилась в
противоположном конце зала. Обвиняемого и свидетелей поставили у подножия
трона. Их, обнажив мечи, стерегли стражники. Шахский шут Пок сидел на полу
и преспокойно играл сам с собой в алчик. Бараньи кости гулко стукались о
мраморные плиты.
- Признаешь ли ты, что все это находилось в твоей комнате и было
извлечено в твоем присутствии? - спросил обвиняемого великий визирь
Джамасп, по знаку которого один из стражников развернул плат с
вещественными доказательствами.
При виде отвратительных атрибутов некромантии царица вскрикнула и
закрыла лицо руками. По рядам карпанов пронесся возмущенный ропот.
- Признаю, - ответил Спитама.
- Смерть ему! - закричали жрецы.
Царь поднял жезл и утихомирил собрание.
- Признаешь ли ты, что все это принадлежит тебе и сделано тобою с
целью причинить вред?
- Нет и нет. - Спитама брезгливо отвернулся от разложенных на платке
предметов. - Мне это не принадлежит. Моя рука не касалась подобной
мерзости.
- Но они найдены у тебя? - вновь спросил Джамасп.
- Да.
- Как же ты объяснишь это? Как докажешь свою непричастность?
- У греков, доблестный визирь, от обвиняемого не требуют
доказательств невиновности. Доказать вину должен судья.
- Мы не греки, - сказал царь. - Отвечай на вопрос, Спитама.
- Слушаю и повинуюсь, шахиншах. - Пророк отдал поклон. - Я вновь и
вновь утверждаю, что предъявленные судом предметы мне не принадлежали. Как
они оказались под моим ложем, не знаю. Могу лишь предполагать, что их туда
подкинули.
- Начальник дворцовой стражи! - хлопнул в ладоши великий визирь.
Вперед, гремя доспехами, выступил хрупкий юноша с пушком на румяных
щеках.
- Скажи нам, начальник, - спросил визирь, - была ли опечатана келья
присутствующего здесь проповедника Спитамы? И если была, то когда именно?
Скажи только правду, как и подобает персу.
- Дозволь ответить, шахиншах, солнце солнц...
- Довольно! - Виштаспа поднял жезл. - Джамасп вершит справедливый суд
от нашего имени. Впредь обращайся прямо к нему. Остальные - тоже.
- Помещение, занимаемое Спитамой, было опечатано вчера перед
рассветом, великий визирь - хранитель справедливости.
- По чьему повелению?
- Царя царей.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг