выходу. Протяжно вздохнув, захлопнулась за ним дверь с табличкой:
"Закрыто". Каким-то шестым чувством Люсин расслышал за шипением струй и
хлюпаньем пенных потоков, как переступили сапоги участкового на крыльце и
как зашелся в сухом кашле застарелый курильщик Гуров. Но вот он справился,
продышался и дернул ручку, лязгнувшую на разболтанных шурупах.
Далее пошло по отрепетированному сценарию.
Вошедший приостановился, потопал, сделал вид, что складывает зонт, и
приблизился к окну контролера. Здесь он оглянулся, попятился к
подоконнику, где и пристроил свое водозащитное орудие.
- Ну и льет! Лета как не бывало, - произнес он с непринужденной
естественностью, которая могла сделать честь любому профессиональному
актеру. - Как жизнь молодая?
- Нет никакой жизни! - отрезала Марина, четко воспроизводя текст. -
Мне с понедельника в отпуск, а тут, как назло... Носа не высунешь.
- А я говорю тебе, переиграй, - подала свою реплику Вера Петровна,
все же не уверенная до конца, что говорила в тот раз именно это. - В
профкоме путевка имеется на сентябрь месяц. В Анапу. Хоть отдохнешь, как
человек, в кои-то веки. Давайте, Георгий Мартынович, чего там у вас?
Быстро заполнив талончик, который вложил затем в согнутую пополам
рекламку, скромно перечислявшую прелести страхования, Гуров просунул руку
в полулунный вырез.
- Пожалуйста.
- Не знаю, хватит ли у нас денег, - озабоченно покачала головой Вера
Петровна, сделав вид, что ищет карточку в ящиках вращающейся этажерки. -
Тысяча пятьсот, Марина!
- Вы уж извините, что я не предупредил, - объяснил Гуров. -
Понадобились, знаете. - На сей раз поданная им реплика не блистала
талантом перевоплощения.
- По-моему, он сказал тогда "срочно", - выходя из роли, уточнила
Марина.
- Ты думаешь? - спросила с сомнением Вера Петровна.
- Определенно. Я потом еще...
- Пусть будет "срочно"! - распорядился Люсин, возникая из своего
условного небытия.
- Вы уж извините, что я не предупредил, - послушно пошел на второй
круг Борис Платонович, - срочно понадобилось, знаете.
- Я должна посмотреть! - строго заявила Марина и с надменно вскинутым
лицом вышла из-за своей загородки. - Не можем же мы остаться на целый день
без всего!
- Да, нескладно получилось, - изображая неловкость, затоптался Гуров,
оставляя на полу грязные отпечатки. - Конечно, нужно было заранее...
"Неплохо, - оценил Люсин, с интересом завзятого театрала следя за
перипетиями игры. - Размотать девчонок на такой текст! Классная работа".
- Теперь ты, Вера, - тихо подсказала подруге Марина, громыхнув для
пущего эффекта створками сейфа.
- Разве я?.. Ах да! - Вера Петровна залилась краской. - Ничего,
Георгий Мартынович, что-нибудь придумаем. Ты погляди, Мариночка.
- Не знаю, не знаю. - Даже лопатки Марины, мягко обозначенные зеленой
тканью платьица в стиле сафари, выразили, упрямо дрогнув, сомнение. - А
вдруг еще кто спросит? В банк, так и знай, я сегодня не поеду. - И она
вернулась к себе, неся в руках невидимые пачки.
- Как-нибудь исхитримся. - Вера Петровна в отточенных движениях
воспроизвела операцию и кивнула на соседнее окно.
- Спасибо большое. - Клиент переместился в сторону кассы.
- Могу только пятидесятками. - Маринины пальцы гениально обрисовали
весомость туго обандероленной пачки.
- Мне совершенно все равно, уверяю вас, совершенно... Благодарю за
любезность. - Гуров согнулся, словно упрятывая во внутренний карман
деньги.
- Все? - спросил Люсин, отпуская напряженные мускулы.
- Вроде все, - подтвердила Марина. - Так оно и было.
- Чего-то, по-моему, не хватает, - обозначив милые ямочки, виновато
улыбнулась Вера Петровна. - Кажется, в этот момент хлопнула дверь.
- Да ты что? - вскинулась Марина и перевесилась через перегородку. -
Никого ж не было!
- Не было, - согласилась Вера Петровна, - но дверь определенно
стукнула, хоть и не в полную силу.
- Так? - Люсин приоткрыл дверь наполовину и отпустил, предоставив
действовать астматически вздохнувшей пружине.
- Слабее, - откорректировала Вера Петровна. - Чуточку слабее.
- Как сейчас? - он не замедлил попробовать.
- Да, похоже...
- Тогда попрошу всех повторить еще раз, - распорядился Люсин, входя
во вкус упоительной режиссерской тирании, перед которой любая другая
власть не более чем бледная тень. - Меня теперь окончательно нет. Пошли! -
Он скрылся, оставив щелку, в которую мог видеть лишь кусочек кабинки
кассира.
Представление повторили на бис. Из темного, продуваемого дождевой
сыростью тамбура Люсин ловил знакомые реплики: "Ну и льет...", "В
Анапу...", "Тысяча пятьсот...". Потом в поле зрения появилась спина в
мокром плаще. "Могу только пятидесятками..." И заключительное: "Благодарю
за любезность".
Тут спина слегка сгорбилась и начала медленно наступать прямо на
Люсина. Он почти непроизвольно выпустил ручку и отшатнулся. Натруженный
язычок защелкнулся с привычной печалью. Удушливым всплеском сердцебиения
отозвался в ушах этот недужный вздох.
- Как теперь, Вера Петровна? - Он с трудом заставил себя промедлить
несколько тактов. - Похоже?
- Теперь правильно, - вполне уверенно подтвердила она.
- Ах, какие же вы обе молодцы! - благодарно просиял Люсин. - Даже не
представляете себе, как это важно. Собственно, все и делалось лишь для
того, чтобы вы могли вспомнить. Приоткрыть подсознание.
- Неужели кто проследил? - Догадливо поцокала языком Марина. - Это же
надо... Какого человека!
- Неужели убили?! - ужаснулась Вера Петровна.
- Пока ничего не известно, - чистосердечно вздохнул Люсин. - Ну что,
Борис Платонович, побредем?
Они перебежали к машине, вдоволь черпнув ботинками холодной воды.
Подмокший, невзирая на дождевик с капюшоном, участковый поспешно нырнул
следом. Предупредительно захлопнув за московским начальством заднюю
дверцу, он осторожно, чтобы не замочить, подсел к шоферу.
- Мне показалось, что вы хотели задержаться, - сказал Люсин,
отряхиваясь. - Извините, если поторопился.
- Н-нет, ничего, - протянул Гуров и, наклонясь к участковому,
поинтересовался: - Вас куда, лейтенант?
- Мне рядом. - Он ткнул пальцем в непроницаемый туман за стеклом. -
Пообедаю, раз такое дело... Может, погостите у нас?
- Спасибо за приглашение, - Люсин переглянулся с Гуровым, - но
как-нибудь в другой раз.
Подбросив участкового до самого дома, где его ждали густые горячие щи
с мозговой костью, шофер осторожно свернул на раскисший проселок и бросил
опасно рыскавшую машину в слепой полет. Угрожающе отдавалось в рессорах,
отчаянно рычали шестерни, заливая все и вся, обрушивались тяжелые
глинистые каскады.
- А я еще намеревался прогуляться до станции, - посетовал Люсин. - С
дамским зонтиком. Видели идиота?
- Бесполезное дело, - махнул рукой Гуров. - В двух шагах ни черта не
видать. Мы хоть правильно едем?
- Довезу вас, Борис Платонович, не сомневайтесь, - весело откликнулся
Коля Самуся, ловя смутный проблеск под надсадно скребущими дворниками.
- Не понравилось мне это "срочно" ее, Владимир Константинович, -
крутанул головой Гуров, ожесточенно раскуривая отсыревшую сигарету. - В
первый раз она мне такого не говорила.
- И что из этого следует?
- Может, и не следует ничего, а проверить не мешает. Исключить
возможность наводки, чтобы не думалось.
- Наводка? - Люсин с сомнением оттопырил губу. - Зачем тогда было про
дверь вспоминать? Ведь все и составилось у нас из-за этого стука.
- Так про то другая вспомнила, Вера Петровна...
- Значит, вы полагаете...
- Ничего я не полагаю, Владимир Константинович. Только оно дорогого
стоит - это крохотное уточнение. С какой стороны на него ни взгляни.
- Ваша правда, - признал Люсин.
- Догадываюсь, что не очень вы меня, старого сухаря, одобряете и
размолвку с Натальей Андриановной все никак простить не желаете, но ничего
с собой поделать не могу. Так уж устроен, простите.
- Себя ломать - последнее дело, - задумчиво усмехнулся Люсин. - У
каждого свой стиль, Борис Платонович, и ничего тут не попишешь. Хотя
как-то приноравливаться все-таки не мешает. Учитывая общность цели.
- Спасибо за намек. - Гуров старательно выдувал дым в узкую, как
лезвие, щель, но дождь ломал тонкую струйку и гнал обратно. Слезно
пощипывало в глазах.
- Ради бога, Борис Платонович. Никаких намеков. Не смею, да и не
нахожу оснований, как на духу говорю, в чем-либо вас упрекнуть. По-моему,
мы неплохо работаем в паре... Пока.
- Значит, не упрекаете? И на том спасибо... Не упрекаете, но и не
одобряете?
- Я бы не стал так ставить вопрос. Вернее будет сказать: не во всем
соглашаюсь.
- Ну, это вполне нормально, Владимир Константинович.
- И я того же мнения.
- Вы говорите, когда чего не так...
- Скажу, если вы сочтете возможным заранее поставить меня в
известность,
- Ясно, куда целите. И поделом мне, дубарю. Поторопился с Натальей,
пережал. С кем не бывает?.. Тем более что знахарочку вашу я за три версты
обхожу. Уговор помню... Вы из нее, кстати, ничего такого не выжали?
- Человек не виноград, Борис Платонович, - чувствуя, что вот-вот
сорвется, процедил Люсин. - Я, извините, не приемлю такую терминологию...
Но давайте лучше о деле, коль уж вы затронули. Я навел кое-какие справки.
Аглая Степановна действительно ездила на свадьбу к своей крестнице Галине,
оператору машинного доения. Молодой она привезла в подарок финские сапоги,
а жениху - чайный сервиз, так сказать, на обзаведение. Что же касается ее
лесных походов и ваших сомнений, вполне резонных, и насчет осеннего сбора,
то тут у меня душа спокойна. Хотите знать почему?
- Интересно послушать.
- Аглая Степановна не скрыла от меня, что и с какой целью искала.
Даже урожай свой продемонстрировала, хоть я в таких материях, мягко
говоря, слабо ориентируюсь.
- Я тем более. И это наша общая беда.
- Но я все же проконсультировался со специалистами, даже литературу
кое-какую полистал. Вот краткие заключения насчет собранного Аглаей
Степановной растительного сырья. - Люсин раскрыл записную книжку. -
Шерошница душистая, или ясменник пахучий - асперула одората. - Он со
вкусом подчеркнул латинское звучание. - Собирают после цветения... Прошу
обратить внимание: после. Применяется для общего улучшения обмена веществ,
действует на печень и мочевой пузырь, хорошо зарекомендовала себя при
лечении камней. Подходит?
- Пока согласуется.
- Пойдем дальше. Буквица лекарственная - бетоника оффициналис.
Собирают ее весь период цветения, который продолжается с июня до сентября,
влияет на работу печени. Наконец, третье - жеруха.
- Блатное, однако, названьице.
- Это уж как взглянуть, Борис Платонович. Это уж дело вкуса... Если
не нравится, называйте по-латыни: настуритум. Цветет она с мая до конца
сентября. Употребляется исключительно в свежем виде, поскольку при сушке
теряются лечебные свойства. Особенно показана при нарушениях функции
печени и желчнокаменной болезни... Вас устраивает? Диагноз, поди, не
забыли?
- Выходит, почти кругло, - признал Гуров. - Если, конечно, исключить
возможность заранее заготовленной легенды.
- Такого подарка нам с вами никто, Борис Платонович, не приготовил.
Можете сомневаться сколько угодно, но, извините, про себя.
- Это я понимаю! - кисло улыбнулся Гуров. - И чту священный принцип
презумпции невиновности во всей его... Не знаю чего... Вы, кстати, что
кончали?
- Юридический факультет МГУ, заочно.
- Узнаю изысканную латынь. Школа! Альмаматер!
- Отчасти. А вообще-то я довольно сносно владею французским. С
детства.
- Уж не голубых ли кровей?
- Увы, самых обыденных, хотя, не скрою, знавал титулованных особ,
знавал.
- Это при каких же обстоятельствах?
- Досталось как-то одно непростое дело, но неохота рассказывать. Да и
долго.
- Жаль, я бы с удовольствием послушал... Ничего, расскажете, когда,
даст бог, разопьем бутылочку по случаю благополучного, если можно так
выразиться, завершения. Ведь расскажете?
- Отчего же нет? - не слишком охотно пообещал Люсин.
- А насчет этой Марины я все-таки наведу справки. Не возражаете?
- Ваше полное право.
- Вы бы, конечно, не стали?
- Почему? Если бы возникло вдруг такое сомнение, не замедлил бы.
- Вдруг? Вдруг, дорогой мой Владимир Константинович, ничего не
случается. На все есть своя невидимая причина... Ничего у меня, кроме
благодарности, к этой девахе нет. Ни боже мой! Но резануло словечко, не
скрою. Уж больно кстати припомнила!
- Кстати, если учесть последующие события. Едва ли она ожидала, что
Вера Петровна скажет про дверь.
- Явно не ожидала. Даже вскинулась сперва, что тоже наводит на
размышления.
- По-моему, нормальная реакция.
- Думаете?
- Почти не сомневаюсь. Но вы проверьте, Борис Платонович, для очистки
совести. Чем черт не шутит.
- Эх, времени жалко! Ведь тут явный след обозначился! Я же так и
знал, что все просто в подлунном мире. Сложности - не для наших клиентов.
Они вьют круги, запутывают, но в основе всего - примитив. Да и чего ждать?
Если ты способен убить человека из-за... словом, из-за бумажек, то грош
тебе цена как мыслящей личности. Ты уже не гомо сапиенс и вообще никакой
не гомо. Так, протоплазма с навозом... Чего делать-то будем?
- Первым делом пройду я этим путем, до станции. Как только погода
позволит.
- А пока?
- Продолжу расшифровку. Мне эта кабалистика солитовская покоя не
дает. По ночам снится вместе с дурманом и белладонной всяческой.
- Неужели вас все еще волнуют эти чудачества, чепуха, можно сказать,
на постном масле? Уж теперь-то мы знаем что к чему!
- Знаем? Не слишком ли сильно сказано?.. Кстати, Борис Платонович,
утром меня снова затребовали на ковер.
- Что, торопит любимое начальство? Так ведь и меня, грешного,
теребят.
- К тому, что торопят, я привык. На то и щука в реке, чтоб карась не
дремал. Не первый год служу и наловчился выслушивать понукания вполуха. Но
одна фраза, скажу вам по чести, меня проняла.
- Что же это за фраза такая особенная? Уж не намекнули ли вам на
понижение в должности? - Гуров сочувственно рассмеялся. - Не берите на
сердце.
- Понижение мне не грозит, - непроизвольной улыбкой ответил Люсин, -
как, впрочем, и повышение. Просто мне напомнили, Борис Платонович, что
патенты Солитова принесли стране миллионы в валюте. Миллионы!
- Ну и что?
- А то, уважаемый коллега, что любая неясность в таком деле невольно
наводит на размышления. Самого разнообразного свойства. Надеюсь, вы
понимаете? Поэтому я и хочу досконально во всем разобраться.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг