Максим очнулся. В комнате тихо, темно. Только в углу слабо мерцают
огоньки на панели диагноста. От него к кровати тянется целый пучок
проводов.
"Ого, - подумал Максим. - Здорово же меня скрутило, если Карлсон,
приставил электронного стража".
Хотелось пить, кружилась голова. Мальчик собрался как-нибудь встать, но
его внимание вдруг привлек слабый и неожиданный запах. Так и есть. На
пластиковой тумбочке возле кровати желтел какой-то плод, похожий на
апельсин. Максим лениво очистил его и съел. "Апельсин" почему-то чуть
горчил.
Максим вспомнил свою неудачную прогулку с фоторужьем (да и что за охота
во время полярной ночи), странный лес и невидимый купол, толкающий в
грудь: "Привиделось, наверное, все это, бредил я. Вот и сейчас - битва
антибиотиков приснилась..."
Второй раз его разбудил диагност. Он прозвенел трижды - требовательно,
громко - и Максим хотел было возмутиться такой нахальной побудкой, но на
табло электронного врача светилась надпись "практически здоров", и
мальчику ничего не оставалось, как недоуменно пожать плечами. Чувствовал
он себя превосходно и прямо сгорал от желания посмеяться над Карлсоном.
Напутал что-то доктор. Какое может быть воспаление легких, когда диагност
гонит тебя из медизолятора, а тело так и просится подурачиться в
спортзале.
По привычке Максим набрал код информатора - что нового, на станции, где
отец, куда сегодня отправились гляциологи? Автомат прежде всего повторил
распоряжение Гарибальди об "аврале", и мальчик насторожился. Дальше шла
запись совещания. Максим замер, боясь пропустить даже полслова. Затем
вскочил, заметался по комнате, но последние слова начальника станции
ошеломили его, и мальчик бессильно опустился на кровать. Как же так? Так
нечестно, несправедливо. Ведь это он, он открыл купол, и купол впустил
его. Впустил... А отец! Тоже хорош - хотя бы слово сказал в его защиту.
Опасность, долг, дисциплина?.. Хоть бы скорее вырасти!
Максим быстро умылся, тщательно причесался и только после этого вызвал
Гарибальди.
Тимофей Леонидович ответил сразу. Увидев на экране лицо Максима,
приветливо улыбнулся:
- Поправляешься, герой нашего времени?
Мальчик на шутку не ответил.
- Спасибо за гостинец. А что это было? Апельсин? - сказал он только из
вежливости. - Лучше всех лекарств мне помог.
- Постой шуметь, - нахмурился Гарибальди. - Какой еще апельсин?
- Обыкновенный. Вкусный. Вот корочки.
- На станции нет никаких апельсинов, - недоуменно проворчал Тимофей
Леонидович. Он что-то соображал, но Максим догадался раньше и чуть не
подпрыгнул от радости.
- Я знаю, что нет, - лукаво улыбнулся мальчик. - Но кто-то же положил
его возле моей постели. Кстати, этот "апельсин" чуть горчил и пах
лекарствами. И не напрасно. Посмотрите, пожалуйста, на диагноз
электронного врача.
- Практически здоров, - прочел Гарибальди и присвистнул от удивления.
Максим ликовал.
- А Карлсон говорил: пять дней. Может, теперь мне разрешат в тот лес?
- Ты, я вижу, знаешь о моем распоряжении, - улыбнулся Гарибальди. -
Учти, я свои распоряжения не отменяю.
- Вы поспешили, - как можно убедительней заверил Максим начальника
станции. - Ведь в Купол впустили пока только меня. И только ко мне явились
ночью пришельцы, чтобы оставить целебный "апельсин". А это уже настоящий
контакт, а не ваши посты и "Пингвины". Если вы не разрешите мне остаться
на станции, клянусь, я расскажу об "апельсине" членам совета Мира, и меня
все равно оставят...
- Вот нахаленок! - Тимофей Леонидович улыбнулся, но сразу же
посерьезнел. - Ты извини, конечно, но тобой сейчас руководит не разум, а
детский энтузиазм. Может статься, что всем нам отсюда...
Он не успел договорить. В коридоре послышался топот - кто-то бежал, а в
следующее мгновение дверь кабинета резко распахнулась. На пороге стоял
отец Максима.
- Тимофей Леонидович! - он перевел дыхание и ткнул рукой куда-то в
угол. - Там, возле склада, появились какие-то странные штуковины.
Сбежались все наши, ожидают вас...
Экран тотчас опустел.
- Медведи из снега, яблоки из льда... - запел Максим, быстро надевая и
застегивая комбинезон. - Начинаются дела - всякие чудесные, очень
интересные...
Он выскочил в морозную ночь. Тихо, безоблачно, настоящий штиль. В
воздухе повисли ледяные иглы - если запрокинуть голову и дышать ими
тихо-тихо, то кажется, что на язык попадают отдельные звездочки. Вот они
сияют - кристаллики небесного льда. А среди них непривычный и
торжественный Южный Крест.
На другом конце поселка залаяли собаки. Мальчик с досадой топнул ногой
- нашел время любоваться звездами! - и побежал на шум голосов, лимонный
свет прожекторов, которые вспыхнули вдруг на высоких мачтах.
Возле самого склада, чья красная крыша виднелась за куполом столовой,
Максим столкнулся с Мартой Ружевич, шеф-поваром станции.
- Привет, дай кушать, - крикнул он обычную дразнилку-приветствие, на
что полячка не ответила лукавым "Хоч сто раз, дзицятко", а схватив его за
руку, обеспокоенно заглянула в глаза.
- Максим сбежал?
- Потом, Марта, потом. Меня пришельцы вылечили... Побежали, а не то мы
все прозеваем...
Они сразу увидели ЭТО. На ледяной площадке, расчищенной под аэродром,
огромной кучей лежали необычные предметы. Красные, синие, зеленые, желтые
шары, параллелепипеды, кольца, кубы блестели полированной поверхностью, в
бесчисленных плоскостях отражались огни прожекторов. Максиму показалось,
что здесь пробегал какой-то великан, споткнулся и уронил на снег коробку
елочных игрушек.
- Подарков сколько! - всплеснула руками Марта. На ее голос обернулся
Тимофей Леонидович.
- Максим, - сердито крикнул он. - Я тебе...
Мальчик поспешно нырнул в толпу. На аэродроме собрались, наверное, все
свободные от дежурств обитатели полярной станции "Надежда". То и дело
встречались знакомые - улыбчивые, обрадованные неожиданным зрелищем. Под
ногами у людей крутились два "нахлебника" станции - Пушок и вислоухий
Император. Собаки, наверное, считали, что вся эта возня затеяна ради них
и, звонко лая, хватали всех за меховые комбинезоны.
- А ну, Максим, помоги, - позвал Прокудин. Он старался что-то достать
из кучи "игрушек". Но мальчику как раз подвернулся большой золотистый шар,
очень легкий и красивый, и он погнал его, будто мяч, толкая ногами и
руками. Максим заметил, что блики от лучей прожекторов ни при чем - и шар,
и остальные предметы светились сами по себе. "Вот из этих зеленых
"кирпичей", - подумал мальчик, - за пять минут можно сложить крепость, а
вон те полые цилиндры сгодились бы на башни". Подумал и тут же с явным
сожалением распрощался со своей выдумкой. Разве эти взрослые позволят?
Гарибальди разберется во всем, всех прогонит, а "игрушки" перенесут на
склад, пронумеруют и опечатают затем дверь.
Рядом дружно засмеялись. Максим обернулся и увидел, что смеются над
Карлсоном. Любопытный доктор забрался в какое-то прозрачное устройство и
теперь не мог выбраться обратно - ломился в гибкие лепестки входа, а те,
пружиня, прищемляли ему то руку, то ногу, заталкивали обратно.
- Немедленно прекратить все эти художества! - загремел вдруг над толпой
голос начальника станции.
Но было поздно. Доктор, рассвирепев, рванулся, прозрачные дверцы с
треском сломались, и в тот же миг из груды предметов беззвучно
выскользнула голубая молния и ударила его в грудь. Карлсон вскрикнул,
грузно упал на снег.
Полярники замерли.
Тимофей Леонидович закричал снова - грозно и повелительно:
- Ничего не трогать! К "предметам" не приближаться! Приказываю всем
вернуться на станцию!
Доктора отнесли в сторонку. Несколько человек склонились над ним,
растирали снегом виски.
- Жив, - раздался, наконец, голос отца Максима, и все облегченно
вздохнули. - У него шок. Луис Лейн, помогите мне поднять доктора...
На аэродроме вдруг загремело. Разноцветные шары, кубы, пирамиды и
прочее разом двинулись к краю ледяного поля. Медленно переваливались с
боку на бок зеленые "кирпичи", вихляя, катились цилиндры и какие-то
сложные изящные конструкции. И все это гремело, будто боевые барабаны
индейцев, и уходило прочь от людей.
- Ничего себе подарочки, - прошептал Тимофей Леонидович.
А странные вещи, вырвавшись из-под лучей прожекторов, засияли всеми
цветами радуги и покатились, гремя, в бездны полярной ночи.
Максим мельком глянул на лица людей. Ему показалось, что полярникам
вовсе не страшно, а только немножечко грустно. Оттого, что все так быстро
и так нелепо кончилось.
...ЗДЕСЬ ВОДЯТСЯ ЧЕРТИ
Отец даже не забежал - жди. Конечно, ему сейчас тоже не сладко.
Карлсона врачевать - дело нешуточное. Он, говорят, капризный, когда
болеет. Вообще только один доктор и болеет на станции. Раз в год
обязательно. И теперь только его молния ударила. А болеет Карлсон,
наверное, от тоски, нарочно. У всех работы по уши, а ему хоть звезды
пересчитывай. Вот и болеет, чтобы его должность не упразднили. Надо как-то
забежать к нему. Он хоть и очнулся, но шок свой отлежит, сколько положено.
И историю болезни заведет - для потомков. Что ни говори, первая травма
внеземного происхождения.
Максим попробовал читать, но не смог осилить даже одной страницы. После
внезапного выздоровления он быстренько перебрался в свою комнату и вот уже
несколько часов слонялся без дела. Смотрел любимые фильмы, слушал инфор,
но выйти в коридор не решался. Зачем лишний раз испытывать судьбу?
Налетишь невзначай на Гарибальди - и прощай, станция.
"Ломают голову над этим Куполом, - подумал Максим, - названия
придумывают - маяк, база, склад. Еще бы стадионом назвали. Станция это.
Как наша "Надежда", только размерами побольше. Жилище пришельцев - еще так
можно сказать. Может, не рассчитывали людей встретить, вот и захватили с
собой дом... Жаль, что я побоялся пойти в глубь чудо-леса. Но со станции я
все равно не уеду. Ведь больше так никогда в жизни не повезет. Не будет
больше такой тайны. Без меня все разузнают, откроют и опишут, по полочкам
разложат. И не будет уже ни тайны, ни пришельцев. Так - братья по разуму,
сотрудничество цивилизаций и прочее..."
Максим попробовал вызвать кого-нибудь из своих друзей, но на экранчике
браслета связи появилась хитрая надпись: "Ваш номер отключен по
распоряжению совета Связи. Справки там-то..." Справляться Максим, конечно,
не стал. И так все ясно. Оно, может, и к лучшему. После утреннего
сообщения по системе связи только одноклассники целый день вызывали бы
его.
- Дзинь, дзинь, дзинь! - вдруг весело отозвался браслет связи.
- Мама Юля! - мальчик даже подпрыгнул от радости. - Мамочка!
- А почему ты не в медизоляторе? Температура упала?
Путаясь от волнения, Максим рассказал о волшебном апельсине и о своем
не менее волшебном исцелении, о "подарках" пришельцев и о том, как он
поспорил с Гарибальди.
- На его месте я бы уже давно отправила тебя на материк, - строго
сказала мама, но глаза ее все же улыбались. - И потом что это еще за
прозвища?
- Мама Юля, - запротестовал мальчик. - Они ведь не против, и так вообще
интересней. Тем более, что все совпадает. Усы - раз, борода - два и то,
что Тимофей Леонидович тысячу человек сагитировал осваивать Антарктиду, -
три. Помнишь, Гарибальди в 1860 году тоже возглавил поход "тысячи". Повел
патриотов на юг, на помощь восставшим...
- Ох ты, феномен мой непутевый, - вздохнула мама. - А доктор тебе кем
приходится? Дружок твой или ровесник? С чего ты окрестил его Карлсоном?
Максим замялся. Он знал, что с доктором поступил немного нечестно, но
ведь Карлсон его простил, а если сейчас выложить всю правду, то и вовсе
грех с души долой.
- Понимаешь, мама, мы играли в тайны...
- В тайны? - удивилась мама Юля.
- Ну, кто больше друг другу своих тайн откроет и у кого тайны тайнее,
понимаешь? Ну, он и признался, что любит варенье...
Он прокашлялся и неожиданно прорезавшимся басом сказал:
- Мама Юля, ты только не беспокойся обо мне, ладно? И о папе тоже. Он
вообще из станции не выходит.
Мама посмотрела на него как-то странно.
- Ты уже большой, Максим, и ты должен понять меня. Постарайся,
пожалуйста... Последние восемь лет мы очень редко видели отца - его
забрал, приворожил к себе Полюс. Но мы хоть могли бросить все, если надо,
и в любой момент прилететь к отцу в гости... Космос намного
притягательней. Как же мне не тревожиться за тебя? Понимаешь, сынок?
- Не надо, мама Юля, не надо, мамочка! - мальчик умоляюще сложил
ладони. - Это так интересно, сказочно. Я постараюсь, чтобы всем было
хорошо.
- Это невозможно, Максим, - грустно сказала мать. - В жизни так не
бывает, не получается.
Они немного помолчали.
- Мама Юля, скажи мне, ты тоже считаешь, что пришельцы могут быть
опасными? Тоже?
- У нас нет опыта таких встреч, сынок. Лично я не верю, что агрессивные
существа могут дорасти до межзвездных полетов. Но кто знает, может, я
ошибаюсь. Мы, ученые, привыкли верить только фактам. А их пока только два.
И они противоречивы. Тебе пришельцы дали апельсин-исцелитель, а доктора...
Мама вздохнула, глянула на часы.
- Мне уже пора, сынок. Пообещай мне, пожалуйста, быть...
- Понимаю!
Плотный снег громко скрипел под ногами, и Максим еще больше заспешил -
вдруг кто услышит шаги. Когда огни станции исчезли в неопределенности
сумерек, он перевел дыхание и немного постоял. Небо было гораздо светлее,
чем месяц назад, когда он только прилетел к отцу, и Максим вдруг вспомнил:
завтра праздник. Самый радостный для зимовщиков день, 22 июня, середина
долгой полярной ночи, середина зимы. Раньше они с мамой поздравляли в этот
день отца: перебивали друг друга, толкались, чтобы обоим уместиться на
маленьком экране браслета связи... Но сейчас на станции никто не готовится
к празднику. Все буквально помешались на пришельцах. Ждут не дождутся, что
те, наконец, объявятся. Интересно, какие они все-таки - пришельцы? Одно
можно сказать наверняка: очень мудрые и могущественные. Иначе как
переплывешь звездный океан? А раз мудрые, то и добрые. И, наверное,
похожие на людей. Потому что лес у них похожий на земной и воздух
одинаковый... И все же, какие они?
Размышления сократили дорогу. Громада Купола возникла внезапно, метрах
в двухстах от Максима, и он остановился. Купол светился изнутри желто и
тепло. Невидимую границу силового поля скрывал туман - сказывалась разница
температур. Где же лес? Туман клубится, колышется - не разглядеть. А, вот
он. Зеленые пятна и еще что-то темное, в самой глубине. Наверное, тот
самый дом, который видел Гарибальди...
Мысль о начальнике станции заставила мальчика на минуту задуматься.
Прямого приказа, получается, он не нарушил. Лично ему Гарибальди ничего не
говорил. Он отцу приказывал.
И тут Максим испугался. Вдруг на станции хватились его или заметят
сейчас с наблюдательного поста. Вот он где: два вездехода и палатка. Или
еще - и это было бы самым страшным - вдруг его случайно тогда впустили. Из
жалости. Чтоб не замерз. А потом заперли свой волшебный Купол и уже не
откроют никогда и никому. Ни Гарибальди, ни членам совета Мира, ни ему -
Максиму.
Максим побежал, спотыкаясь о плотный снег. И, наверное, заплакал бы от
обиды и отчаянного любопытства, если бы наткнулся вдруг на невидимую
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг