параллельным курсом возле крутых и мрачных оснований сопок. Сюда, в
долину, чуть ли не через каждый километр спускались узкие ущелья, распадки
и даже широкие лесистые мари, несущие в долину мелкие притоки Усков и
Фисун останавливались около каждого такого ручья и подолгу бродили в
резиновых сапогах по мелководью, исследуя дно и камни в воде. Геолог
рассудил правильно: если в верховьях речки есть металл, то в ее устье он
встретится обязательно, и поэтому внимательно изучал дно всех притоков,
надеясь найти хотя бы следы золота.
Ночлег выбрали у входа в распадок. Перед разведчиками лежала неширокая
долина, почти без растительности. По дну ее бежал ручей. Чистейшая горная
вода. Последний раз перед сном путники окинули взглядом веселую долину,
которую оставляли, и уснули.
Их ожидал решающий день.
Рано утром отряд выступил в путь. "И вот опять начались скалистые ущелья,
редкие деревья, тяжкие переходы, после которых вечером ноют натруженные
ноги, болит спина, болит все тело и хочется бросить все, лечь на снег и
больше не вставать... Должно быть, ничего не изменилось за четверть века в
этом узком горном проходе. Те же темные горы давили с боков и сверху,
сжимая долину своими тяжелыми, холодными объятиями; стремительно бежала по
камням вода, журча и балуясь. Отполированная галька устилала дно ручья и
даже на глубинах вода просвечивала насквозь, выставляя напоказ свои донные
тайны.
Василий Михайлович шел по самому берегу. Время от времени он входил в
воду, нетерпеливо зачерпывал со дна песок, а Борис быстро промывал пробу.
- Следы! Несколько крупинок...
- Пошли дальше! - разочарованно говорил Усков. Через несколько минут опять
остановка.
- Снова следы. Один самородок. Горошина...
- Покажи... Гм... Обкатан слабо: видно, очень недавно сброшен... Пошли
дальше!
Любимов уехал верхом далеко вперед. Распадок петлял, сворачивал то вправо,
то влево, все время заметно подымаясь вверх. Но с какого-то места высота
перестала возрастать. Долина расширилась, горы слегка отступили и стояли
теперь в сторонке, хмурые и настороженные. Ручей уже не скакал. Он тек
медленно, вода словно остановилась.
И опять пробы и пробы .. Сидя на корточках, Борис осторожно поворачивал
лоток вправо, влево, вниз; вправо, влево, вниз. Деревянное корытце
наполняется породой, в него зачерпывают воду, встряхивают лоток:
Тяжелое оседает на дно, что полегче - смывается водой. Постепенно вода
уносит из лотка песок, мелкие камни, на дне остаются только крупинки
тяжелого металла...
И вдруг Борис ахнул:
- Василий Михайлович, смотрите!..
Он передал лоток геологу и растерянно умолк, сам не веря своим глазам. Во
все днище лотка лежал ровный слой матово-желтых крупиц! Золото тускло
поблескивало, отливая слабой зеленью.
Геолог достал платок и вытер вспотевший лоб.
- Вот он, советский Клондайк!.. - торжественно проговорил Усков - Ты
только посмотри, ведь на дне ручья песок местами чуть не на десятую часть
с металлом. Помнишь - "мы спали на золоте"!.. Теперь все ясно. Это именно
и есть тот ручей, подо льдом которого некогда провели ночь Сперанский и
Иванов.
Глаза геолога влажно блеснули. Он поднял вверх руку и заявил:
- Здесь мы постоим! Надо очень внимательно изучить эту россыпь и всю
местность. Возможно, удастся найти и те алмазоносные породы, которые видел
Сперанский. Во всяком случае, Золотое ущелье, о котором упоминает Иванов,
рядом с нами.
Пока разбивали палатку, пока готовили дрова и возились с лошадьми, Борис
успел закончить работу по описанию проб. Он сидел на большом камне и
рассеян-но наблюдал игру света на вершинах сопок. Одна из них казалась не
совсем обычной. Борис взял бинокль. На самой вершине в беспорядке валялись
огромные каменные глыбы, а среди них возвышался каменный столб.
И тут Борис вспомнил: "...Мы добрались до вершины и сложили каменный
столб. Узкая часть его повернута в сторону Золотого ущелья..."
- Василий Михайлович! Товарищи!.. - закричал Борис. - Каменный столб! Вон,
на сопке, прямо на юг! Смотрите, да смотрите же в бинокль! Это их столб!
Все бинокли устремились в сторону сопки. Сомнения быть не могло. Природа
вряд ли создаст такое сооружение.
- Значит, где-то здесь и Золотое ущелье. Кто пойдет? - спросил Усков.
- Я! Я! - воскликнули Петя и Борис одновременно.
- Отлично! Но не пойдете ли и вы, Александр Алексеевич? - предложил Усков.
- Здесь километров пять - шесть. Захватите Туя.
У самого подножия горы трое разведчиков увидели странное пятно. На большой
площади в десять или пятнадцать гектаров снега не было. Как ни в чем не
бывало зеленела брусника, серый мох покрывал землю. Тут же рос мелкий, но
довольно густой стелющийся кедр, полный зрелых шишек с орехами.
- Странно!. - пробормотал Орочко. - Очень странно. Был бы это южный склон,
тогда бы еще понятно. Но северный?! Почему же здесь стаял снег? И нет
зимы...
Маленький ручеек стекал в этом месте со склона. Когда разведчики поднялись
чуть выше, ручеек исчез. И сразу началась граница снега.
- Где же вода? - недоуменно спросил Петя. - Вот только была и вдруг ее
нет?!
Группа остановилась. Да, ручеек пропал. Агроном спустился чуть ниже.
Внезапно он услышал из-под камней слабое журчание. Тогда он сорвал пласт
мха, разгреб камни и обнаружил, что ручей выбирается из глубины горы. Вода
оказалась теплой. Недоумение рассеялось.
- Теплый ключ! Вот в чем дело! Видите, друзья, здесь то же явление, какое
мы наблюдали в долине Бешеной реки. Еще раз подтверждается правота Ускова:
мы находимся в центре вулканического очага. И этот очаг далеко еще не
остыл. Теплые ручьи - первое подтверждение. Где-то под гигантской толщей
гранитов и вечномерзлых грунтов живет и бодрствует Огонь. То ли это
подземное море неостывшей лавы, то ли непрестанное выделение тепла
каким-нибудь распадающимся радиоактивным веществом - сказать трудно. Но
стоит такому ничтожному ручейку пробиться наружу, и зима сразу отступает.
Смотрите: теплая вода смыла снег и дала жизнь растениям. Какие чудеса
может сделать энергия подземного тепла! Но мы еще вернемся сюда, я не
сомневаюсь. Мы придем и в Золотое ущелье, и к первой нашей стоянке у
Бешеной реки. Придем с машинами, с людьми, не ограниченные временем. И мы
построим поселки, откроем прииски и всерьез займемся этой тайной северной
природы!
Через час или полтора люди достигли наконец цели своего путешествия: они
увидели столб.
Да, каждому было вполне очевидно, что он создан руками человека. Камни
подбирались небольшие, но ровные, кладка правильная, с перекрытиями. Столб
имел около трех метров в высоту и сужался кверху.
- Все ясно, - проговорил Орочко. - Это и есть столб Сперанского и Иванова!
Отсюда они пошли дальше, вон туда.
Он указал на юго-запад. Все невольно повернулись в этом направлении.
С вершины сопки горы проглядывались довольно далеко. Мрачная и суровая
картина предстала их глазам.
Почти от подножия сопки, па которой стояли они, начиналось большое,
довольно ровное плато. Далее, примерно в -двух-трех километрах от горы,
площадка обрывалась. За ней скалистыми уступами поднимались голые каменные
горы. Цепь за цепью стояли они одна выше другой. Острые шпили вершин,
словно древние готические храмы, упирались в облака, которые медленно
кружились и кучились среди хаотического каменного нагромождения. При
взгляде на величественные и суровые горы посерьезнели лица юношей, уже
привыкших к картинам дикой северной природы.
- Где-то там Сперанский и погиб! - тихо проговорил Петя.
- Василий Михайлович говорит, что мы обязательно сделаем разведку в
пещере, - сказал Борис. - Помните, в дневнике Иванова? Рудное ущелье...
- Не это ли оно? - спросил Петя, указывая вниз, чуть в сторону.
Действительно, там темнело довольно глубокое ущелье.
- А если мы пойдем обратно не по прежней дороге, а по этому ущелью,
Александр Алексеевич?
- Можно и так. Кажется, заблудиться негде. Пошли... В ущелье стены были
почти отвесные: словно гору разрубили гигантским топором. Но спуск был
найден. Трое разведчиков осторожно пошли по камням, опасливо косясь на
хмурые стены.
Борис все чаше и чаще клал себе в рюкзак образцы обнаженных пород.
- Это руды! Стой!.. Вот опять золото, прямо в камне. Ого! Есть и крупицы.
Бери, Петя...
Приближались сумерки, когда разведчики вернулись.
- С добычей! - доложил Орочко. - Целая груда образцов. Главное, столб на
вершине сопки поставлен людьми. Никаких сомнений! Кроме того, мы прошли
Золотым ущельем. Ничего сверхъестественного, если не считать несметных
богатств. Но к ним мы, кажется, начинаем привыкать.
На другой день на поиски пещеры вышли Любимов и Петя. За ними увязался Туй.
- Если не вернемся к ночи, не волнуйтесь, - предупредил Любимов. - Значит,
заночевали в пещере.
Они довольно быстро вышли на ровное плато, которое Петя видел с горы.
Ущелье уводило их все дальше и дальше, куда-то в самое сердце гор. Было
жутко в этой глубокой, необыкновенно тихой каменной щели.
Любимов шел медленно. Он все время молчал и напряженно приглядывался к
камням. Петя, наоборот, насвистывал, играл с Туем и много говорил. Но вот
он неосторожно зацепил стволами ружья за куст, который прилепился на
отвесном откосе, и тотчас же угрожающе загромыхали посыпавшиеся камни.
- Скорей!
Любимов дернул Петю к себе, и они отскочили в сторону. И как раз вовремя.
Вот ударил о дно ущелья первый крупный камень, второй, третий, потом они
посыпались целым ручьем. Поперек ущелья за какие-нибудь две минуты вырос
холм щебня и камней.
- Видишь, что может случиться с неосторожными? Стены ущелья круты и очень
опасны. Здесь всюду подстерегает опасность. Выстрели - и сейчас же
посыплют-ся и зашумят обвалы и осыпи. Осторожность и еще раз осторожность,
мальчик!
Они присели на камни. Любимов достал кисет и закурил.
И внезапно они увидели пещеру.
Любимов быстро поднялся. Вот она... Вход зиял не на дне ущелья, а примерно
на высоте двух метров.
- Она! - почему-то шепотом сказал Петя. - Другой такой, наверное, нет!
Она, Николай Никанорович. Его пещера!
Разведчики быстро вскарабкались во входной лаз. Зажгли фонари. Когда глаза
привыкли и желтый круг света стал расширяться, они увидели серые стены и
высокий потолок.
Вдруг Любимов остановился и поднял что-то с пола:
- Смотри, Петя. Обгоревшая ветка... А что, как эту ветку держал Иванов,
когда он ходил искать здесь Сперанского?! А вот и следы...
Скоро пещера стала понижаться. Вот она сузилась и - стоп! Дальше хода нет.
Впереди - огромная массивная глыба гранита.
- Все! Все ясно, Петя! За стеной - могила Сперанского. И ничего мы больше
о нем не узнаем. Страшный конец!
Петя помолчал, снял шапку и постоял перед немой стеной, как перед могилой.
Когда выходили, ветер выл злобно и натужно. Снег бешено кружился и
застилал ущелье так, что даже противоположной стены не было видно.
Метель... Дикая октябрьская метель... Она разразилась внезапно и сейчас
только набирала силу.
О возвращении в лагерь нельзя было и думать, - Ночуем здесь, Петя. А там,
как говорится, утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем...
Глава девятая,
с которой начинаются главные события этого романа. - Табун исчез. - Волки.
- Начало катастрофы.
Утром ничего придумать, однако, не удалось. Снежный вихрь не утихал. Выйти
из пещеры нельзя было и думать. По счастью, в ней было довольно тепло.
Сквозняков не чувствовалось, и это лишний раз доказывало, что пещера
глухая и другого выхода не имеет.
День тянулся медленно, долго. Любимов курил почти не переставая.
Стало темнеть. Метель продолжалась с прежней силой.
- На покой, Петя?
- Может, так время скорее пробежит. Они развернули мешки, залезли в них и,
подвинувшись ближе друг к другу, скоро уснули под нескончаемое завывание
злого ветра.
Но оставим на некоторое время спящих товарищей и вернемся в лагерь.
Первым обратил внимание на усиливающийся ветер Хватай-Муха. Задав лошадям
корм, он присел отдохнуть около палатки и посвистывал под усы, поглядывая
на близкие горы. Усков, Орочко и Фисун ушли с самого утра вверх по ручью и
копались там в песках на расстоянии полукилометра от палатки. Хватай-Муха
вдруг перестал свистеть и удивленно поднял брови. С. вершины горной цепи
быстро сползала вниз молочная пелена. Словно кто вылил на черные пики гор
густые сливки и они сбегали теперь вниз, покрывая скалы непроницаемой
белизной... Но вот оттуда, опережая белую завесу, долетел порыв холодного
ветра. Один, другой, третий... Жеребец поднял голову, покосился на горы и
тревожно всхрапнул. Полотнище палатки внезапно затрепетало. И тогда завхоз
понял: идет буран. Он схватил ружье и выстрелил вверх три раза подряд.
Разведчики оглянулись, замахали ему в ответ и быстро пошли к палатке,
сразу поняв, в чем дело. А Лука Лукич, не мешкая, снял с себя дождевики,
покраснев от внутреннего волнения, бросился к ящикам. Он хватал их и с
большой ловкостью, перекладывал на новое место. Один за другим тяжелые
тюки и ящики ложились на края палатки, зажимая собой брезент. Вокруг
палатки возникала хорошая преграда.
Не успели разведчики подойти к лагерю, как на землю, на палатку, на кучно
сбившихся за ветром лошадей, на весь мир посыпался снег. Сначала он был
мягкий, "еще теплый и пушистый, но рванул порыв, другой, к снег точно
подменили. Повалил сухой, колючий, промороженный. А через каких-нибудь
десять минут вьюга бушевала вовсю. Горе путнику, застигнутому внезапным
бураном в горах или среди безбрежной тундры! Не видно ни зги, все звуки
покрывает вой ветра и жгучим холодом дышит загустевший воздух.
Разведчики забрались в палатку и сидели в ней, пытаясь шутками отогнать
тревогу. А палатка дрожала, брезент хлопал, вздувался шаром под напором
ветра, словно стремился взлететь.
- Как лошади, Лука Лукич? - громко спросил Ус-ков, для того, чтобы сказать
хоть что-нибудь. А сам в это время думал об отсутствующих спутниках, боясь
высказать гнетущее его предположение.
- Стоять... Воны привычные. Постоять, постоять, да я лягуть... Пид снег,
як той кедровый сланик...
В его лукавых глазах на этот раз не было усмешки, усы обвисли, лицо
вытянулось. Он пошарил что-то около себя и пробормотал:
- Взяли они с собой провианту или не взяли?..
В тягостном молчании кончился день, прошла ночь. Метель свирепствовала с
прежней силой. Белая пелена плотно висела над горами, над долиной,
ограничивая ви-димость семью - десятью метрами. Разведчики, привыкшие к
деятельной жизни, просто изнывали.
- Где они могут быть? - вырвалось у Фисуна. - Неужели так далеко зашли?..
- Вся надежда на Любимова, - тихо ответил Усков. - Если они нашли пещеру,
то отсиживаются сейчас в ней. А если нет... - он умолк и нагнулся зачем-то
к полу.
- Ну, в такую непогоду Любимов не рискнет идти даже под ветер. Он знает,
что это такое - Орочко уверенно высказал свою мысль. - Тем более с ними
Туй. А верная собака чуть что давно бы была здесь.
В тревоге за Любимова и Петю прошел еще день. Спать легли рано, под
завывание ветра и хлопанье палаточного верха.
Лука Лукич изредка выбирался из мешка, застегивал плащ на все пуговицы и,
не отрываясь от веревочных оттяжек палатки, выходил наружу посмотреть на
лошадей. Они спокойно лежали, полузасыпанные снегом.
Спокойно ли?
Глубокой ночью далеко от лагеря послышались новые звуки.
Если бы кто-нибудь из разведчиков мог видеть, как вдруг поднялись торчком
уши у сторожевого жеребца, как Гордый вдруг тревожно всхрапнул, дико
косясь по сторонам, они бы насторожились и, вероятно, предотвратили бы
несчастье, которое явилось причиной многих дальнейших злоключений... Но
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг