люди спали, утомленные долгой непогодой.
А жеребец не спал. Он поднял запорошенную снегом голову и предупреждающе
заржал - тихо, но тревожно, Весь табунок проснулся; настороженно
зашевелились уши. Головы пришли в движение - темные, еле видимые в снежном
смерче. Трепетали чуткие ноздри животных.
Что случилось?
Все так же выл обезумевший ветер, неслась пурга, было темно и жутко.
Но жеребец продолжал настороженно вслушиваться.
Чу!.. Вот опять сквозь вой ветра донесся до него протяжный, за душу
берущий звук; он возник и тут же потонул в шуме метели. Через некоторое
время такой же, но словно сдвоенный звук донесся снова. В нем слышались
злоба, тоска, кровожадные желания и еще что-то такое, от чего стынет
кровь, что заставляет животных испуганно дрожать всем телом и бежать,
бежать без оглядки прочь, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого
зловещего воя.
Это волки ходили вокруг лагеря, постепенно сжимая кольцо...
Жеребец храпя поднялся, и весь табун послушно встал вслед за ним. Вот
завывания голодной стаи снова прорезали злобный голос метели. Тут Гордый,
не надеясь на помощь людей, не выдержал и пошел прочь от ужасных звуков,
от спящего, полузасыпанного снегом лагеря. За ним, все ускоряя и ускоряя
шаг, потянулся весь табун. Вой ветра и завывания волков подстегивали
обезумевших животных. Теперь жеребец шел уже сзади. Разметав по ветру
широкую гриву и распустив хвост, он бежал позади лошадей, подгоняя
отстающих нетерпеливым сердитым ржанием, иногда пуская в ход свои острые
зубы.
Любимов не смыкал глаз. Он прислушивался к голосу метели, слышал
посапывание спящего Пети.
Вот уже две ночи, как они заперты в пещере. Плохо с едой. Осталось немного
консервов и с полкилограмма галет. Мальчик не догадывался, что проводник
уже не ел днем и не ужинал вечером. Кто знает, сколько еще таких дней и
ночей впереди?!
Но буран улегся так же внезапно, как и начался. Мягко засветил молодой
месяц. Крупные, словно вычищенные звезды замерцали на темном небе
ярко-голубым светом.
- Петя, Петя! - тихо окликнул Любимов.
- Что? Уже утро?
- Нет, пока еще ночь. Но буран утих, можно идти...
- Ах да, идти! Куда идти?
- Вставай, вставай, Петя! Идем в лагерь. Как-то они там?..
- Сейчас, сейчас!..
Петя наконец проснулся.
Скоро они выбрались на плато. Вот и поворот, отмеченный Любимовым, за ним
второй, и перед путниками открылась чистая белая долинка, на другом конце
которой где-то стояла их засыпанная снегом палатка.
- Ну, почти дома...
В ту же минуту яростно залаял Туй. Шерсть поднялась на нем дыбом, глаза
злобно засверкали. Любимов быстро схватился за карабин.
В каких-нибудь восьмидесяти - ста метрах от них светились красноватым
светом восемь пар глаз.
- Волки!..
Во взаимных наблюдениях прошла минута. Потом четыре волка отделились и
парами, не спеша, пошли вправо и влево, в обход. Излюбленный прием!
Остальные топтались на месте. Туй рычал все более грозно. Он узнал своих
древних братьев, а теперь злейших врагов. Любимов огляделся. Влево от них
стояла одинокая скала.
- К камню, живо!.. - тихо скомандовал он.
В три прыжка они очутились у прикрытия.
- Становись с той стороны. Бей по выбору, не спеши! Волки сжимали кольцо.
Любимов поймал на мушку серое туловище. Грянул выстрел. Зверь подпрыгнул и
свалился на бок. Три других с глухим рычанием кинулись на убитого. - Бей,
Петя! - спокойно приказал проводник. Два выстрела: сухой - винтовочный и
гулкий - ружейный, грянули почти одновременно. Петя увидел, как его
картечь сорвала со спины волка клок шерсти. Хищник взвыл, но бросился
вперед. Навстречу ему, как развернувшаяся пружина, вылетел Туй и схватился
с раненым зверем. Еще выстрел - и еще один зверь завертелся на снегу.
Передние волки, бросив убитого, рванулись к скале, лязгая зубами. Петя два
раза выстрелил почти в упор. Сверкание огня, ожог картечи заставили волков
прижаться к земле. Сейчас они бросятся...
Но тут послышались выстрелы со стороны снежного плато. Один, другой,
третий... Четыре человека бежали по белой равнине, размахивая ружьями и
стреляя на ходу. Пятерка волков, оставшихся в живых, вдруг исчезла, словно
их и не было. Бой утих так же внезапно, как начался.
- Эге-ге-ге!.. У-лю-лю-лю!.. - неслось от лагеря.
Кава огромными прыжками летела впереди. Еще несколько мгновений - и
разведчики, смеясь и радуясь, обнимали своих пропавших друзей.
- Пещера Сперанского найдена, Василий Михайлович! В ней мы и переждали
непогоду.
- Ну?.. И как она?
- Следы там имеются. Нашли остатки факела. И все... В конце пещеры обвал.
Ясно, что человек был замурован.
Занималась заря. Побледнел юго-восток, померкли звезды, и луна будто
увяла, застенчиво сливаясь с побелевшим небосводом. Брызнул во все стороны
красноватый свет, заиграли в его лучах верхушки гор, и день сразу, словно
боясь опоздать, вступил на короткое время в свои права.
Переговариваясь и шутя, разведчики пошли к лагерю.
- Теперь один день на обследование ущелья и пещеры, и завтра же тронемся
обратно, - сказал Усков. - Не будем еще раз испытывать судьбу в такой
буран. Лошади отдохнули, и, я думаю, мы дней за двадцать все-таки сумеем
добраться до конечного пункта трассы. Семеныч, должно быть, уже ждет
нашего вызова.
Усков широко улыбнулся, глаза его сияли.
- А весной придем сюда с машинами, с тракторами и с аммоналом!
Они были уже недалеко от палатки, как вдруг Любимов, шагавший впереди,
побледнел.
- Где лошади, Лука Лукич?..
- Лошади исчезли.
Глава десятая,
Ураган. - Партию 14-бис уносит в бездну
Ускова словно громом сразило.
В сумрачном молчании стояли и остальные разведчики Туй кружился около
палатки, обнюхивая все уголки и пофыркивая, и вдруг с громким лаем побежал
по снегу. Метрах в ста он остановился, разгреб снег и опять залаял: нашел
под снегом разорванную в куски уздечку.
- Вот куда ушел табун, - сказал Любимов. - Гордый почуял волков и увел
лошадей. Теперь он их, по всей вероятности, гонит обратно по той дороге,
по которой мы пришли.
Хватай-Муха стоял, молча опустив голову. Что мог он сказать в свое
оправдание? Он никогда не привязывал лошадей, потому что надеялся на
Гордого. И не было случая, чтобы хоть одна лошадь отбилась от табуна. И
вот не угодно ли?! У начальника партии имеются все основания обвинять
завхоза в халатности.
Однако начальник партии ничего завхозу не сказал. Он и не мог ничего
сказать. Ведь начальник партии слышал сквозь сон, как Лука Лукич, презирая
чертовский холод, несколько раз выходил ночью из палатки проверять
лошадей. Видимо, табун ушел уже на рассвете. Он не мог уйти особенно
далеко.
- Немедленно на розыски! Сделаем так: Любимов, Хватай-Муха и Орочко сейчас
же выступят с собаками по следу табуна. Даю вам сутки. Если за это время
лошадей не встретите - возвращайтесь обратно без задержки. А мы тем
временем перенесем базу в пещеру Сперанского. Петя укажет нам дорогу.
- Ну, а если... - неуверенно начал Орочко.
- Повторяю: через сутки возвращайтесь на базу. Если табун обнаружить не
удастся, все грузы перенесем в пещеру Сперанского и подадим радиограмму:
пусть все-таки пришлют других лошадей. Что еще мы можем сделать? Ведь на
себе мы всего не унесем!
Когда ушел по следам табуна Любимов со своими спутниками и когда имущество
было укрыто в пещере, Усков, Борис и Петя смогли наконец отдохнуть. Теперь
они могли оглядеться. Пещера показалась им такой уютной - хоть поселяйся
здесь навсегда.
- Как в гранитном дворце на Таинственном острове, - сказал Борис. - Не
хватает только капитана Немо...
- Разница невелика, - с усмешкой откликнулся Усков. - Остров Жюля Верна
находился, кажется, на тридцать пятой параллели, а мы на шестьдесят
шестой... Однако здесь очень тепло. Петя, достань-ка термометр. Так...
Усков даже присвистнул от удивления: ртуть подня-лась до четырнадцати
градусов тепла.
- Пожалуйста!.. Интересная пещера все-таки! Вечномерзлые грунты на больших
глубинах обычно показывают от двух до шести градусов мороза, а тут
четырнадцать градусов тепла. Снова подземные реакции!..
- Какие реакции вы сказали, дядя Вася? - переспросил Петя.
- Помнишь долину Бешеной реки? Теплые озера? Вот и тут то же самое.
Видимо, где-то здесь в глубинах земли идет вулканическая деятельность
или...
Он не договорил. Борис поднял с земли кусок камня. В белом кварце
поблескивали желтые нити золота. Но теперь золото уже никого не удивляло.
- Ну-с, и тут рудное золото. Вот что... Пока у нас есть время, давайте-ка
зажжем все три фонаря и пройдемся в глубь пещеры. Чем она нас порадует?
В желтом свете фонарей стены пещеры тускло поблескивали гранями камня.
Рудные тела, хорошо заметные на изломах, попадались очень часто. Чем
дальше, тем становилось теплее. Вот шестнадцать градусов, девятнадцать! В
глубине пещеры каменные стены стали теплыми уже на ощупь. Но вот и тупик.
Разведчики внимательно осмотрели огромную монолитную глыбу, закрывавшую
ход вперед. Где-то за ней, в душном склепе, лежат останки Сперанского.
Петя взглянул под ноги: на ссохшейся глине пола он ясно увидел следы
человеческих ног...
Жеребец уверенно гнал табун. Две лошади, которым удалось сорвать уздечки,
бежали впереди, остальные восемь, спутанные одной веревкой, шли кучей, а
жеребец сзади подгонял отстававших. Он хорошо помнил дорогу, и на
поворотах, когда передние начинали неуверенно топтаться на месте, забегал
вперед и некоторое время вел табун, чтобы затем снова занять место сзади.
Табун не останавливался. Перевал, за ним - горная долина, а дальше -
широкая река, высокие и густые травы, теплые озера. Уставшие лошади,
повинуясь вожаку, шли из последних сил и попали наконец на первое
бесснежное пастбище. Здесь они отдохнули, походили по сухой тра-ве и затем
неторопливо направились вдоль реки, к знакомому им месту первой стоянки.
Вечером, когда табун, успокоившись, проходил по лесу, из чащи рявкнул
потревоженный медведь. Лошади кинулись на голый берег реки. Бойкая серая
кобылица, ходившая отдельно от табуна, с разбегу бросилась в воду и,
призывно заржав, поплыла. Табун сгрудился на берегу. Жеребец тревожно
заржал, чуя опасность, но лошадь все плыла и плыла, вытянув морду. Скоро
ее стало относить течением вниз. И тогда жеребец не выдержал. Он загнал в
реку весь табун и сам поплыл на выручку кобылицы. Кони плыли, дико храпя и
отфыр-киваясь. На середине реки их подхватило быстрое течение и неудержимо
понесло. Передняя лошадь поняла наконец опасность. Она испуганно и дико
заржала и печально оглянулась назад; ей ответил такой же тревожный, но
полный еще силы и веры в жизнь голос вожака. А течение уносило табун все
быстрей и быстрей. Бешеная река словно спешила совершить свое мрачное
дело. Лошадей кружило, вертело. В последний раз, покрывая шум близкого
подземного водопада, над долиной, над рекой, над притихшими горами
тревожно и жалобно, с предсмертной тоской в голосе заржали лошади.
Пенистые буруны огромной силы легко подхватили коней, вынесли на гребень,
ударили о мокрые скалы, закрутили и с ревом умчали в глубь земли...
Лошади полевой партии 14-бис погибли все до одной.
И снова несется над долиной несмолкаемый шум водопада, уходящего в бездну,
плещутся о берега мутные волны беспокойной и коварной реки и редко-редко
вскрикнет в лесу, чего-то испугавшись, сумасшедшая сойка.
Все как прежде...
На исходе второго дня сидящие в пещере услышали повизгивание собак,
голоса, а через несколько минут Любимов, Орочко и Лука Лукич сидели у
костра и пили горячий чай. Вся полевая партия была снова в сборе. Решалась
судьба похода.
- Итак, мы остались без лошадей. До базы не меньше трехсот километров, - в
раздумье говорил Усков. - До нашей стоянки у Бешеной реки - чуть меньше
ста. В лучшем случае лошадки там, а возможно, что они и погибли. Вы,
товарищи, представляете себе?.. Кстати, как у нас с продуктами, Лука Лукич?
Завхоз, все время сидевший с опущенными глазами, вздохнул и поглядел на
Ускова. Начальник партии улыбнулся:
- Ну, будет, не расстраивайся. Теперь уж не поможешь. Как с продуктами?
Продукты еще имелись. Выходило, что каждому придется нести на себе около
десяти килограммов провианта, топор, ружье, боеприпасы, спальный мешок и
разные мелочи, в том числе рацию и питание для нее. Все остальное должно
остаться в пещере - вся геологическая коллекция, плащи, сапоги, седла,
вьюки.
- Мы можем только тем себя утешить, товарищи, - сказал Усков, - что
привезем точные сведения о новых месторождениях и безошибочно укажем места
будущих богатейших приисков. Весной приедем и развернем работы.
После небольшого размышления он прибавил;
- Есть возможность сократить путь километров на двадцать, а то и на все
тридцать. Я смотрел по своей карте. Если мы пойдем не по прежнему следу, а
пересечем горы напрямик, то выйдем сразу к Бешеной реке. Как вы смотрите?
Прошу учесть, что горы все-таки довольно высокие. Верхняя точка, по моим
расчетам, две тысячи триста пятьдесят метров.
- Идем! Все равно идем! - подхватил Борис.
- Твое мнение, Николай Никанорович? Проводник задумался. Предложение,
конечно, заманчиво, но...
- Здесь когда-то проходил путешественник Терский, - сказал он. - Лет сто
назад. Он составил карту Самой высокой горе дал имя Эршот. Других карт
нет. И вообще места неисследованные. Можно нарваться на препятствия и
неожиданности.
- А стоит ли отказываться от возможности исследовать это белое пятно? -
возразил Усков. - Все-таки интересно поближе познакомиться с горами. Если
мы только на подступах к ним нашли так много интересного, то воображаю,
что там может оказаться, в глубине гор.
- Что ж!..
- Значит, решено. Идем через горы. Выступаем утром и по ущелью подымаемся
на Эршот.
С утра на горы пал теплый туман. Любимов неодобрительно покрякивал.
- Будет сильный ветер, - тихо сказал он Ускову. Геолог промолчал. Не
терять же день. Он решил, что разведчики скоро перевалят хребет, и если
будет непогода, они укроются в каком-нибудь распадке по ту сторону хребта.
Скоро подул небольшой ветер с юга и снег начал чуть-чуть подтаивать.
Видимость стала очень ограниченной, но, собственно, ошибаться-то было
негде - они шли по узкому ущелью, заметно подымаясь все выше и выше.
Ущелье совпадало с направлением по компасу. Лучшего и не требовалось.
- Через несколько часов ущелье вывело их на площадку, и они оказались на
голом склоне горы. Держась строго на юг, разведчики спустились в небольшой
распадок и начали подъем на вторую гору, неясно сереющую впереди. И тут
неожиданно пошел снег. Это не была еще метель. Снег падал рыхлыми,
большими хлопьями, лениво, но густо, совсем по-южному. Идти стало трудно,
полушубки намокли и отяжелели. Приходилось часто останавливаться на
отдых... Все молчали, утомленные трудным переходом. К вечеру закончили
подъем. Высотомер показывал две тысячи сто метров над уровнем моря. Рядом
была вершина Эршота, невидимая за снегом.
- Проклятый туман! Вот уж некстати... - вполголоса выругался Усков,
вытаскивая из снега тяжелые сапоги. - Ничего не разберешь. Только на
компас и надежда. А он, как назло, шалит. Видно, где-то близко большие
залежи магнитного железняка. Еще немного, и должен начаться спуск. За
перевалом - ночлег.
Хотя в таких условиях погоды от ночлега особой приятности ждать не
приходилось, однако все прибавили шаг. Спуск обычно всегда легче подъема,
если он не особенно крут.
Прошли еще немного по ровной площадке. Начало темнеть. Любимов указал на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг