самой головой зверька. Бурундук растерялся, встал на задние лапки, в одно
мгновение выплюнул весь запас овса и, обидчиво пискнув, скрылся в густой
траве.
Хитрой птице только этого и хотелось. Важно усевшись с видом победителя
возле кучки брошенного овса, она долго что-то трещала, видно порицая вора
на своем птичьем языке, а потом клюнула одно зернышко, другое и опасливо
отскочила. Через минуту, осме-лев, она бочком опять подвинулась к овсу и,
уже не отрываясь, съела все до зернышка.
...Мелкий осенний дождик сыплется так густо, словно его просеивают сквозь
сито. Темные рваные облака несутся низко, обгоняют друг друга и, пролетев
над лесом, клубятся тучами на гребнях гор, обильно орошая водой черные
камни круч. Кажется, нет конца и края этому злому ненастью. С зеленых
лиственниц нет-нет да и сорвутся уже пожелтевшие иголочки хвои. Их еще
мало, первых предвестников осени, но для всех ясно, что это начало.. Скоро
тронется желтизной тайга, на землю полетят стайки иголочек и оголятся
деревья, поредеет и почернеет лес. Ляжет на землю стелющийся кедр, который
с первыми холодами становится очень гибким и податливым, а там, глядишь, и
нагрянет нежданная, скорая на расправу зима.
По густым лесам бродит под дождем мокрый медведь. Скучно ему в такие дни.
Ленивой походкой неслышно проходит он по своим тропам, обнюхивает траву,
кусты, редко срывает переспелые, пахнущие вином ягоды и тогда
останавливается и лениво чавкает, склонив голову набок. Медведь сыт и
потому нерасторопен. Под бурой, свалявшейся шерстью он накопил за лето
добрый слой сала, и ему теперь не до охоты. Осенний дождь и холодный ветер
загоняют зверя в укромные места, торопят с зимним логовом
Около выворота - огромной поваленной лиственницы с поднятыми вверх
разлапыми корнями, на которых повисла земля и дерн, медведь
останавливается и внимательно обнюхивает еще сухую землю, от нее исходят
запахи лета Это именно то, что ему надо. Приловчившись, медведь разгребает
под корнями песчаную глину, выворачивает камни и, кряхтя, начинает
отбрасывать их в сторону. Передними лапами он проворно разгребает землю,
углубляясь под выворот. Здесь сухо и тепло...
Темнеет. Дождь не перестает. Тогда медведь залезает в свое логово и,
повозившись немного, успокаивается. Желтые глаза лесного отшельника еще
раз оглядывают темноту и закрываются. Только влажный нос с чуткими,
подрагивающими ноздрями контролирует лесные запахи. Но в промозглом
воздухе не слышно ничего страшного, все знакомо и привычно. Пахнет мокрой
хвоей, прелью земли; ветер донес острый, скипидарный запах размоченного
багульника, грибов, гниющего пня Можно спать спокойно.
Но вот вздрогнули ноздри зверя, зашевелились Порыв ветра вдруг принес
странные, чуждые запахи. Медведь сразу открыл глаза и настороженно поднял
голову. Новый порыв принес уже тревогу.
Запахло дымом, горящим деревом. С этим запахом всегда связано
представление о необычайном. Сон исчез. Медведь поднялся, встал, вытянул
морду вверх и шумно засопел. Сомнения нет, где-то в его владениях
появилась опасность.
Сквозь черные тучи на востоке пробилась светлая полоска зари. Наступило
утро. Медведь стал осторожно подниматься вверх по склону сопки. Кончился
лес-Зверь пошел между огромных камней, забираясь все выше и выше. "Скоро
он достиг перевала. Отсюда, со склона каменистой сопки, медведь увидел то,
что заставило его покинуть нагретое место под выворотом: в километре от
него, на берегу речки горел большой костер. У огня шевелились фигуры.
Фыркали лошади, звякало железо, лаяла собака.
Тогда медведь, недовольно отфыркиваясь, пошел дальше, не оглядываясь,
перевалил вершину сопки и покинул приветливую, но опасную теперь долину.
В ней появились люди.
...Шли вдоль Бешеной реки почти целый день и только к вечеру увидели
первый крупный приток.
- Здесь? - неуверенно спросил Усков и поглядел на Любимова
Проводник не спешил с ответом. Приток был глубокий. Даже в прозрачной воде
не было видно дна. Берега крутые, отвесные. Не здесь ли упал Иванов в воду
много лет тому назад? И как быть дальше - идти на северо-запад? Или круто
свернуть по этому притоку на север?
- Зимние наледи! - в раздумье сказал Любимов - Не на каждой реке они
бывают. Больше всего их на мелководье. А тут...
- Тут глубокая вода и к тому же в крутых берегах. Она долго не промерзает.
Но уж когда замерзнет, то прочно. Ты это хочешь сказать, Николай
Никанорович? - перебил его Усков.
- Именно. По-моему, здесь наледь образоваться не может. Вот в чем дело.
- Все реки в районе вечной мерзлоты способны давать зимой наледи. Так, по
крайней мере, говорят учебники, - вступил в разговор Борис и выжидательно
поглядел в лицо Любимову.
- Так, да не совсем так... Если река мелкая и течение спокойное, тогда
промерзание воды идет быстро. Лед нарастает сверху и смыкается с
вечномерзлой подпочвой. Река промерзает целиком. А где-нибудь выше, от
источника, еще продолжает поступать вода. Она ищет себе проход, течет
вниз, выходит наверх, покрывает лед и снова замерзает и опять льется
сверху. В результате получается многослойный лед с тонкими корочками и
водой между ними. Это и есть наледи. Очень опасные для путника места. Но
если река глубокая, а берега крутые, то полного промерзания, по крайней
мере, до середины зимы не будет. Наледей на таком месте нет, или они
возникают только в марте, в конце зимы, когда мороз прохватит и глубокие
слои воды. Так-то вот... Иванов шел осенью. Нет, это не та речка.... Могу
уверенно сказать: не та.
- Тогда вперед!.. - скомандовал геолог, и разведчики пошли дальше.
К вечеру второго дня они снова подошли к ручью, бурному и капризному. Он
бежал сломя голову откуда-то с гор, словно спешил броситься в спокойные
воды большой реки и найти себе долгожданный покой. Ручей растекался по
множеству русел, огибал острова, заросшие тальником и тополями, петлял,
возвращался назад, создавал по отлогим берегам заводи, озера и заливы,
шумел на каменистых перекатах.
Остановились. Проводник тщательно обошел все устье. Да! Вот здесь зимой,
конечно, будет неразбериха и лед, и вода, и запруды, и озера. Перейти
зимой этакую причудливую и веселую долину нелегко. Она вся окажется в
предательских лужах. Русло тут не-сомненно промерзает в первый же месяц
зимы, а сверху наступает вода и создает огромные наледи.
- Хлопотливая речка, - усмехнулся геолог. - Такая к весне способна
наморозить не одну ледяную плотину на своем пути. А потом обязательно
разольется. Я встречал настолько толстые наледи, вот в подобных долинах,
что они не могли растаять даже к июлю месяцу. Лето, жара - а в долине
лежит толстенный пласт льда. И все-таки не тает...
- Тут мы повернем, Василий Михайлович, и пойдем на север. - Любимов
вытянул руку к горам, близкие контуры которых четко вырисовывались на
вечернем небе.
- Она?
- Она. Именно в этой речке Иванов и мог провалиться.
- Да, это близко к истине. Идем на север. А сейчас привал и ночлег.
Уже в темноте разведчики стали на отдых. Под дождем натянули палатку,
отпустили лошадей и зажгли костер.
Дым от этого костра и спугнул медведя, хозяина долины Шаловливого ручья.
Утром Лука Лукич достал из тюков жесткие, стоящие колом брезентовые плащи
и резиновые сапоги с четкими рубчиками на толстой подошве.
- А ну, хлопчики, скидайте летнюю форму. Приказом по нашей части с сего
числа для рядовых и командного состава вводится зимняя форма одежды. Нехай
нам будет хуже. А летние курточки поховаем - сгодятся весной.
В плащах и резиновых сапогах все выглядели неуклюжими. Усков походил на
богатыря. А Пете новая форма определенно понравилась. Главное, в ней сухо.
А что тяжеловато, так и привыкнуть можно.
Разведчики вышли в путь. Местность заметно повышалась. Облака проносились
низко над головами.
Скоро река круто повернула на запад, а потом и на юго-запад. Отряд
остановился. Любимов подъехал к Ускову:
- Пора уходить из долины на север. Склон здесь не особенно крутой, можно
начать подъем.
Через час отряд стоял на высоком взгорье Перед людьми возвышались совсем
близкие теперь скалистые горы. Внизу оставалась долина, леса, сверкающие
разводья. Почему-то не хотелось уходить из этих, казалось, обжитых мест.
Черные горы впереди навевали непонятную тревогу.
Глава седьмая,
из которой видно, что дерево может иногда служить источником важной
информации
Проходили дни, партия 14-бис шла вперед. Плоскогорье... Высоко поднятая,
огромная, в несколько десятков квадратных километров, относительно ровная
площадь, заваленная камнями и обломками разрушенных скал. Растительности
никакой. Ни деревьев, ни травы. Куда ни бросишь взгляд - всюду по краям
высокие темные горы. Скалистые цепи поднимаются амфитеатром с трех сторон.
Отряд идет строго на север, на сближение с мрачными каменными громадами.
Орочко поглядывал вокруг и сокрушенно покачивал головой.
- Создается впечатление, - сказал он, - что первобытный хаос сохранился
здесь в полной неприкосно-венности. Обратите внимание - скалы из гранита и
базальта едва только тронуты разрушением. Никакого намека на почву. Да что
говорить о почве, когда нет даже мелкозема. А ведь начальной ступенью к
созданию почвы в великой лаборатории природы является образование песка и
глины. Так, вероятно, выглядела наша прекрасная планета в первые дни
мироздания.
- Возможно, возможно!.. - рассеянно откликнулся Усков и, вскинув бинокль,
стал всматриваться в какую-то заинтересовавшую его точку. - Возможно, -
повторил он еще раз, подал бинокль агроному и показал рукой вперед.
Орочко увидел впадину, словно высохшее мелкое озеро среди каменных
россыпей. Там что-то темнело. Агроном удивленно опустил бинокль и, не веря
себе, проговорил
- Там что-то зеленое... Представьте себе, кусты. Среди диких камней - и
вдруг такая прихотливая растительность!
Подъехали ближе. На плоской равнине, в чуть заметном понижении, росла
мелкая полярная березка, тут же багульник с плотными, будто кожаными
листочками и - о чудо! - смородина! Настоящая смородина!..
- Ягоды! Спелые! - воскликнул Петя и бросился к кусту. - А вкусные какие!..
Он обеими руками стал обрывать ягоды. Борис последовал его примеру. Но что
это? Руки у него вдруг стали грязными и липкими.
- Вот это здорово! Смола.. Интересное дело, товарищи! Смолистая смородина!
Честное слово! Как лиственница или кедр. Смотрите! Что это, Александр
Алексеевич? Гибрид смородины с елкой?..
Орочко сорвал лист, потер, понюхал. Резкий, приятный запах, так
напоминающий родные сады Подмосковья. Сомнения нет, это была настоящая
черная смородина.
- Но почему смола? - Не унимался юноша.
- А потому, что смола - защитное приспособление. Смородина выработала ее
здесь сама, в течение многих поколений. Зимой в этих местах почва
промерзает быстро и полностью, так что корни не могут подать в стебель ни
грамма воды. Но некоторые многолетние растения Севера нашли способ
обезопасить себя: они запасают воду в клетках в виде смол. Смола -
коллоидное вещество, она трудно отдает связанную воду и сберегает ее до
первых дней лета. Как только потеплеет, растение спешно распустит листья и
начнется жизнь, хотя корни еще некоторое время будут спать в мерзлой
почве. Все многолетние растения на Севере смолисты: кедр, тополь,
лиственница, багульник...
Короткие дни. Вереница трудных дней...
Лошади идут длинной цепочкой, одна за другой. Горные кряжи обступают
плоскогорье все плотнее и ближе. Темные каменные стены словно расходятся
перед людьми, пропускают их вперед в свои таинственные недра и тут же
смыкаются.
Вечером в высоком темном небе замерцали крупные, чистые звезды. Потянуло
холодным ветром. У людей сразу замерзли уши
Проводник с тревогой оглядел товарищей, вздохнул:
- Первый мороз! Зима на разведку вышла. На ночь разбили палатку, на случай
ветра укрепили края ее камнями и собрались внутри. Тесно, зато тепло.
Утром все ахнули: каменная площадка, дальние и близкие горы, вьюки и даже
палатка - все побелело.
На землю лег обильный иней.
- Надо спешить! - угрюмо сказал Усков, увидев эту феерическую картину, и
задумался - геологу нужны открытые места, голые сбросы, свежие изломы
камней. А теперь что? Отгребай снег, добирайся до почвы. - Поработаем не
более трех дней, - объявил начальник партии, - и назад. В этом сезоне мы,
должно быть, ничего не добьемся. Конец сентября. До основной базы все-таки
не меньше двадцати дней пути. Итак, считаем эти три дня решающими... Куда
ты сегодня? - обратился он к Любимову. - Мы с Борисом обойдем еще две
вершины к востоку. Там огромное плоскогорье на высоте восьмисот метров,
дальше понижение. Осмотрим его.
...Они ушли до света. К полудню Усков и Борис стояли на краю крутого,
почти отвесного обрыва. Ниже, метрах в ста, текла быстрая речка, уже
прихваченная на краях первым ледком.
Борис наморщил лоб.
- Дайте-ка, Василий Михайлович, тетрадку Иванова. Что-то мне кажется...
Усков живо обернулся и с минуту глядел на юношу широко открытыми глазами.
- Река Иванова? Точно, Боря! Мне тоже кажется, что мы на верном пути.
Они спустились вниз, прошли вдоль берега и оказались у небольшого леска.
Усков остановился. Прямо перед ним в окружении молодых тонких лиственниц
стоял пень. Что тут удивительного? Мало ли пней в тайге? Но этот был
особенный. Дерево уже полусгнило. Но еще можно было видеть, что оно не
упало от старости и не свалено ветром, а срублено. Да, срублено топором, и
чисто по-русски: со стороны, куда его хотели свалить, - надруб, а с
противоположной - ши-рокая рана от топора.
- Интересно! Крайне интересно все-таки! - сказал Усков - Ну-ка, узнаем,
когда тут были лесорубы.
Он быстро вытащил из-за пояса топор. Ловко, в два удара, срубил молодое
деревце у пня и стал рассматривать свежий срез.
- Двадцать шесть колец! Ты понимаешь, Борис, двадцать шесть!.
Он улыбнулся, глаза его заблестели.
- Это сделали они. Только они! Ты прав. Именно по этой долине пролегал
путь Иванова и Сперанского. Все ясно! Сегодня же переведем сюда лагерь.
Работы продолжаются...
Той же ночью, когда маленький лагерь уснул, над горами поплыли серые тучи.
Они опускались все ниже и ниже. Холодный ветер пронесся над землей.
Медленно, как парашют, спустилась на землю одинокая сне-жинка,
покружилась, легла и растаяла. За ней упали еще и еще. Снег закрутился
быстрее, снежинок становилось все больше и больше. Теперь, уже осмелев,
несметным роем вместе с ветром понеслись они из серых низких туч. Дохнуло
настоящей зимой, а через какой-нибудь час на камни, на горы и долины
повалил настоящий, густой и пышный снег.
Глубокий снег - значит, новые трудности, новые препятствия.
Глава восьмая
Золотое ущелье найдено. - Пещера Сперанского
Рано утром разведчики, не удаляясь от ручья, пошли на юго-восток. Здесь
было как-то веселей, чем в глубине гор. То там, то здесь стояли группы
деревьев: среди них попадались не только лиственницы, несколько
мрачноватые в зимней наготе своей, но и широкие, размашистые тополя,
невысокие ивняки и кучно растущие тальники белого и красного цвета.
Чувствовалась жизнь, только чуточку притихшая под ранним снегом.
Погода устоялась. Всюду лежал искристый снег, но был он неглубок и пушист,
так что лошади без труда добывали себе на стоянках траву, привычно
разгребая копытами нетолстый его слой. Умеренный мороз бодрил, ясное
солнце и безветрие царили над долиной. Все в природе настраивало людей на
приподнятость духа, и наши разведчики горели желанием возможно скорее
найти бесценный клад, когда-то обнаруженный Сперанским и его товарищем.
Боясь пропустить распадок, в который свернули из долины двадцать шесть лет
тому назад первые путешественники, отряд разделился на две группы.
Основной вьючный караван шел по самому берегу реки. С лошадьми оставались
Хватай-Муха, Орочко и Петя Остальные верхами отъехали к краю долины и шли
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг