сумерки.
Через полчаса они были у дома Якушева. Дом находился на краю города и
стоял среди обширного сада. Сразу было видно, что хозяин - знаток и
любитель цветов. Пышными кустами разрослись золотые шары, рядом с ними
темнели пурпурные георгины. Бледно-розовые флоксы перемежались на клумбах
с синими гелиотропами и пестрыми астрами. Огоньки настурций, от
бледно-желтых до почти алых, пылали среди поздней зелени. И тонкий, едва
уловимый аромат растворялся в воздухе.
Двор был окружен невысоким забором. Гущин постучал в калитку. Никто не
отозвался. Он стал стучать настойчивее.
- Погоди, не шуми так, - остановил его Цветков.
Он нащупал с внутренней стороны задвижку, отвел ее и легонько толкнул
калитку. Она открылась. Цветков и Гущин пошли по тропинке к дому. Позади
дома поднимался густой столб дыма, в нем мелькали искры.
Зайдя за угол, они увидели хозяина. Согнувшись над самоваром, он
энергично раздувал его.
Рядом лежала кучка сосновых шишек.
- Добрый вечер, Сергей Иваныч! - громко сказал Гущин. (Имя и отчество
Якушева сообщил Путятин.)
Якушев неторопливо выпрямился. Это был мужчина средних лет, высокий,
плечистый, смуглый и черноволосый, как цыган.
- Добрый вечер, - медленно ответил он. - А что за люди? Откуда меня
знаете?
- Да мы только сегодня приехали из Москвы, - сказал Цветков, - и
главным образом, чтобы вас повидать, Сергей Иваныч.
- Вот как! - недоверчиво отозвался Якушев и внимательно посмотрел на
гостей.
Они смущенно замолчали. Наконец охотник сказал:
- Ну что ж! Поговорим. Пойдемте в дом.
И громко произнес:
- Елена Михайловна! Пойди-ко сюда!
На крылечко вышла пожилая женщина, невысокая и полная. Увидев
незнакомых, она сдержанно поздоровалась.
- Погляди-ко за самоваром, Елена Михайловна, - сказал Якушев.
И обратился к гостям:
- Прошу.
И с простотой человека, очевидно мало привыкшего бывать на людях, он
первый вошел в дверь.
После нарядного цветника Якушева жилье его казалось особенно скромным.
Дощатые стены, стол и лавки по обеим сторонам, два стула, шкаф, комод -
вот и вся мебель. На стенах несколько фотографий и два ружья. Только
широкая кровать с пышной пирамидой подушек нарушала спартанский стиль
комнаты.
- Прошу, садитесь к столу, - пригласил Якушев гостей; у него был
северный окающий выговор.
- Мы к вам по делу, Сергей Иваныч, - начал Гущин.
- Понимаю, - сказал Якушев. - О деле и поговорим.
Гости представились. Но разговор вначале не ладился, Якушев держался
настороженно.
Вскоре вошла хозяйка с кипящим самоваром.
Была неуловимая спорая быстрота в неторопливых на взгляд движениях этой
женщины. Не успели москвичи оглянуться, как на столе появились кринка с
топленым молоком, домашние сдобные булки, старинная резная деревянная
сахарница, масленка.
Москвичи даже смутились: вышло, будто они напросились на угощение.
Но хозяева были так деловито радушны, что неловкость гостей быстро
сгладилась. Сергей Иванович намазывал ломти пушистой булки толстым слоем
масла, Елена Михайловна разливала крепкий чай.
- Мы были в редакции газеты, видели Путятина, - говорил Гущин, - от
него и адрес ваш узнали. Мы насчет необыкновенной утки, которую вы убили.
Наливая чай в блюдце, Якушев спросил:
- На что же вам эта утка?
- Знаете, - пояснил Цветков, - мы предполагаем, что с этой уткой кто-то
опыт производил. Наши ученые добились искусственной линьки живых птиц, и
теперь это широко применяют в птицеводстве. Но нам хотелось бы выяснить,
откуда взялась такая птица в этих краях.
- Чего же от меня хотите?
- А мы хотели расспросить вас подробнее, как у нее с перьями, - сказал
Цветков.
- И как она без перьев летала, - добавил Гущин.
- Без перьев птицы не летают, - сказал Якушев.
Он объяснил, что перья на утке были, но их было мало, а пуха почти
вовсе не было. И летала утка плохо - неровно, будто слепая.
- А не заметили вы, - спросил Гущин, - с какой стороны она летела?
Подумав, Якушев ответил:
- Помню: с полуночи.
- Но вряд ли она издалека летела? - полувопросительно заметил Цветков.
- Да нет, не могла! - убежденно ответил Якушев.
Гущин даже вскочил со стула: выходит, разгадка где-то здесь, близко! И
даже направление поисков ясно. Он готов был тотчас же отправиться дальше.
Но прежде всего надо было выяснить, куда и как ехать. А кроме того, Якушев
и его жена так заинтересовались линькой птиц, что уйти тут же от новых
знакомых было неловко.
В этот вечер Цветкову пришлось рассказать о работах академика Рашкова и
его учеников. Хозяева узнали о значении желез внутренней секреции для
жизни и развития организма. Цветков рассказал и о гипофизе - маленькой
железе, расположенной в нижней части головного мозга. Гипофиз и щитовидная
железа - оба эти органа влияют на рост организма. Если деятельность их
нарушается еще в раннем детстве, человек остается на всю жизнь карликом
или, наоборот, превращается в великана - в зависимости от характера
нарушения. Он объяснил, какое значение имеет поджелудочная железа: она
регулирует обмен сахара в организме, и ее заболевание вызывает диабет, или
сахарную болезнь. Для лечения этой болезни дают гормон поджелудочной
железы, то есть выделяемое ею специфическое вещество.
Цветков и сам увлекся: он рассказал и о надпочечниках и об их гормоне -
адреналине, который повышает кровяное давление.
- Секреция, то есть выделение адреналина, - говорил он, - увеличивается
при боли, при сильном возбуждении - в момент боя, опасности, при
спортивных или трудовых соревнованиях, при особо напряженной работе.
Благодаря этому человек или животное проявляет невероятную для него в
обычное время силу, неутомимость, Теперь даже впрыскивают адреналин в тех
случаях, когда надо побороть утомление: например, вьючным или верховым
животным при длительном переходе, если нельзя сделать привал.
И, словно читая лекцию, Цветков продолжал:
- Задумывались ли вы, друзья мои, вот над чем... На земном шаре
примерно два миллиарда людей. Но своих знакомых я отличу везде, если
только не совсем забыл их. По каким признакам мы узнаем людей?
- По чертам лица, по росту, - сказал Гущин.
- По голосу, - добавила Елена Михайловна.
- По цвету глаз, волос, - вставил охотник.
- Все это верно, - заметил Цветков. - Можно указать и другие
индивидуальные отличия: сложение, походку. Поется же в песне: "Я милого
узнала по походке..." И, знаете, все эти различия зависят от работы желез
внутренней секреции. Вот я, например, рыжий, вы - черный. Это все зависит
от работы щитовидной железы. Но дело не только в этом: щитовидная железа
имеет огромное значение для здоровья. Например, если действие ее очень
усилится, человек заболевает Базедовой болезнью - она назвала по имени
врача Базедова, который впервые ее описал. Тяжелая это болезнь! Щитовидная
железа опухает, дыхание учащается, сильно изменяется обмен веществ, глаза
выпучены. Больной всегда возбужден.
- А лечат эту болезнь? - спросила Елена Михайловна.
- Лечат, конечно. А вот если слабо работает щитовидная железа, тогда,
пожалуй, еще хуже: человек становится кретином, идиотом.
Затем Цветков рассказал о том, как академик Рашков добился
искусственной линьки птиц тем, что кормил их щитовидной железой других
животных. У птиц после линьки перья опять вырастают, им снова дают
щитовидную железу, и перья опять выпадают, так что в течение года
получается несколько "урожаев" пуха и пера.
- Вы представляете себе, - сказал Цветков, - что это значит для
птицеводства нашей страны! Как это повышает сбор пуха и пера!
- Вполне понятно, - сказал Якушев. - Наука - самое великое дело.
Беседа затянулась далеко за полночь, и Якушевы настояли, чтобы гости
остались у них ночевать.
- Незачем вам блуждать ночью по незнакомому городу, - сказал Сергей
Иванович.
Елена Михайловна приготовила москвичам постели на тюфяках из свежего
сена.
Лежа в постели, Гущин вдруг спохватился:
- Зря остались!
- А что? - спросил Цветков.
- Надо бы телеграмму послать в редакцию...
- Утром успеешь.
- Послушай, Юра, - помолчав минуты две, снова начал Гущин, - а могут
найти новые, пока еще неизвестные железы внутренней секреции?
- Почему же нет?
- Ты знаешь, что самое привлекательное в науке? Что ей нет конца. Она -
как в сказке волшебный кошелек: только вынешь из него монету, а в нем уже
шевелится другая.
- Это не в сказке, а в басне Крылова.
- Пусть в басне. Подумай, как интересно: разрешили научную задачу,
сейчас же из нее вытекает другая. Получается неисчерпаемое богатство, как
с тем кошельком.
- Да будет тебе философствовать! Спи наконец! - начал сердиться
Цветков. - Ведь хозяев разбудим!
Утром после обильного завтрака Якушевы проводили гостей до калитки.
Цветы переливались на солнце всеми красками, и на них блестела еще не
просохшая роса.
- Да вы художник, Сергей Иваныч! - сказал Гущин, любуясь садом.
- Есть немного, - серьезно ответил Якушев.
Как только друзья пришли в гостиницу, Гущин, не поднимаясь в номер,
послал телеграмму в редакцию:
"Существование лысых уток подтвердилось. Продолжаем розыски".
Глава 3
В горле Белого моря
- Ну, что ж мы будем делать дальше? - спросил Гущин, как только они
вошли к себе в номер.
- А ты как думаешь?
- Думаю, что надо ехать дальше на север. Ведь оттуда летят птицы.
- Пожалуй, ты прав. Но мне необходимо связаться с Рашковым.
Предупредить его, что моя командировка может затянуться.
- Еще бы! Ведь здесь мы узнали только, куда направить поиски, а этого
мало.
- Правда, не очень мало, но не все.
- Ну, и что ж ты думаешь делать? - повторил Гущин.
- Спрошу хозяина.
Цветков вызвал Рашкова по междугородному видеофону. На экране
показалось широкое лицо академика, его доброжелательно-насмешливые глаза и
густые русые волосы с сединой. Он с большим интересом выслушал Цветкова.
- Ну, конечно, - сказал он, - след найден, грешно было бы не идти по
нему дальше. Командировку вашу придется продлить. А как ваш спутник?
- Его не нужно уговаривать. Он горит желанием, - ответил Цветков.
- Понятно - на то он и газетчик. Вот что, Юрий Михайлович... Помните, я
вам говорил о Миронове?
- Это председатель рыболовецкого колхоза?
- Да. От него недалеко наши рыбные и тюленьи хозяйства. Я там бывал, и
он хорошо меня знает. Уверен, что он охотно вам поможет. Поезжайте к нему.
Севернее его колхоза уже ничего нет, он находится на самом берегу моря.
- Отлично, Николай Фомич, рад буду с ним познакомиться.
- Может быть, там вы найдете разгадку. Запомните: Миронова зовут Сергей
Петрович. Ну, желаю вам... ни пуха ни пера!
- То есть уток без пуха и перьев? Спасибо, Николай Фомич.
Гущин обрадовался, когда узнал, что им предстоит побывать в
рыболовецком колхозе; это было ново для него. Он сообщил в редакцию о том,
что они продолжают поиски. Потом забежал к Путятину, но не застал его:
репортер выехал в район по срочному заданию. Гущин оставил ему записку, в
которой сообщал о беседе с Якушевым и о дальнейшем путешествии.
На следующее утро Цветков и Гущин вышли на маленькой станции железной
дороги. Это была конечная станция на берегу моря. День был тихий и
прозрачный. Над необъятным простором моря сияло голубое небо без единой
тучки. Только похожий на клочок облачка, еле видный днем месяц затерялся
вверху. Здесь было уже не так жарко, как в Ильинске.
Вплотную к морю подходила ровная зеленая гладь тундры; на востоке, у
самого горизонта, темнела длинная цепь холмов.
Колхоз оказался близко от станции. Это было большое селение с крепкими
бревенчатыми домами. Затейливая резьба украшала наличники окон, на крышах
скучали в неподвижности нарядные флюгера. Посредине улицы друзья усидели
странное сооружение: гладкие столбы, соединенные перекладинами, а поперек
перекладин длинные жерди. К ним были подвешены крупные рыбины, связанные
попарно хвостами.
Около этого сооружения сидел на лавочке очень древний старик. Несмотря
на теплый полдень, он был одет в меховые сапоги и тулуп. Старик задремал
на солнышке, но при появлении незнакомцев сразу пробудился и стал смотреть
на них с откровенным детским любопытством.
- Сторожишь рыбу, дедушка? - обратился к нему Цветков.
- А как же, - сказал старик, - треску сторожим. Вишь, елуй для
рашкерки. На елунцах - палтухи, - старик указал на перекладины, а потом
ткнул в длинную, метров в десять, жердь, - на палтухах решетины висят. Как
бы собаки не сцапали... А вам кого? - вдруг спросил он.
- Нам председателя, - ответил Цветков. - Где бы его найти?
- А вот он сам, - сказал старик.
На крыльцо нового дома вышел человек небольшого роста. На его выцветшей
гимнастерке виднелись одна желтая, две красные нашивки и две планки с
цветными полосками орденских ленточек.
Приезжие подошли к крыльцу.
- Сергей Петрович Миронов? - обратился к нему Цветков.
- Точно. А вы кто будете и откуда? - спросил председатель.
У него был тот же окающий говор, что и у Якушева.
Цветков назвал себя, сославшись на Рашкова, затем познакомил
председателя с Гущиным.
- Ученику славного Николая Фомича привет и почет! - обрадованно сказал
Миронов, явно гордясь знакомством с академиком. - Как же, бывал он у нас.
Вам, товарищ журналист, тоже интересно будет познакомиться с нашей
работой.
- Еще бы!
- Вот что, Сергей Петрович, - сказал Цветков, - мы к вам по особому
поручению Николая Фомича.
- Отлично! - ответил Миронов. - Чем надо - помогу.
Он пригласил их в дом. Тут помещалось правление колхоза. Пройдя через
большую комнату, где несколько человек щелкали на счетах, гости вошли в
светлую угловую комнатку. Там у стен стояли две аккуратно застланные
койки, в одном углу - одностворчатый книжный шкаф, а в другом - знамя из
темно-алого бархата с густой золотой бахромой. На столе лежало несколько
брошюр.
- Это у вас красный уголок? - спросил Гущин.
- Нет, комната для приезжающих, - ответил Миронов. - У нас тут не
красный уголок, а целый клуб есть. Сейчас вас будут кормить обедом, -
добавил он без всякого перехода.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг