молочно-тусклый полумрак ночи... Мы опять слишком удалились от корабля.
Долой дипломатию! - решил я и теперь уже открыто повторил маневр, поначалу
совершенный как бы по нечаянности. На этот раз Эрг спросил:
- Вас что-то тревожит?
- Это понятно! - отрезал я. - Откуда мне знать, что у вас на уме?
Он добросовестно осмысливал услышанное, затем сказал не без гордости:
- Мне ясно. Я сумел увидеть ваши мысли. Надо думать, явственно
отразившийся в моем лице протест заставил его добавить:
- Неудачное выражение, не более! Просто... как это? Да, конечно,
метафора. Я вовсе не телепат и, следовательно, не способен читать чьи-либо
мысли. Дело в другом. "Кристалл" неумолчно звучит в моем мозгу - и вот я уже
знаю о ваших отношениях с тем человеком...
-...И данная информация вас развлекает? - резко перебил я.
Господи! Кажется, Эрг смутился.
- Как вам ответить? Конечно, нет! Но... мне неловко, что ли... Сам-то я
не имею к этому никакого отношения! - Помолчав, с нажимом произнес: - Ведь я
прежде всего эрг. - Открыто, насколько было для него возможно, взглянул мне
в глаза и участливо, черт бы его побрал, объяснил: - Если вас что-либо
должно беспокоить, то, право же, совсем другое... Не пугайтесь, я пока не
уверен, но... кажется, из всех моих чувств самое сильное - стремление жить,
существовать. Вы понимаете, что это значит?
"Зззвизг-ззвизг!" - вскрикивал песок под его ногами.
"Зззвизг-ззззвизг!" - лезвием ножа по стеклу отзывалось у меня в ушах.
Странная ночь, мистическая ночь!
Холодная чужая луна висела над ржавой пустыней.
Понимание родилось в отдаленном уголке сознания, хлестко ударило в мозг
ледяной волной - я содрогнулся:
- Вы хотите сказать...
- Да, - бесстрастно откликнулся Эрг. - Я... или мы... Не знаю, как и
почему рождается жизнь. Но главное мое желание - чтобы она меня не покинула.
Энергия переполняет мое существо, вы видите: я не могу остановиться... Не
знаю, что я такое, но тому, кто захочет меня уничтожить, прежде самому
придется прекратить существование.
Мы шагали плечо к плечу.
"Зззвизг-ззззвизг!.."
Мне было страшно. Интересно, страшнее, чем Солу Рустингу? Глупости,
подумал я, нельзя сравнивать меры страха. Это все равно, что пытаться
выяснить, кому было больнее - человеку, которому удаляли без анестезии зуб,
или сломавшему руку. Все зависит от индивидуальных качеств, от восприятия и
прочих привходящих факторов.
Каюсь, я вел себя вопреки всем рекомендациям, созданным специалистами на
случай возникновения контакта с неземной цивилизацией. Но и то сказать:
во-первых, еще никому не доводилось проверять правильность и универсализм
этих предписаний на практике; во-вторых, я был всего-навсего Художник, а не
Разведчик и, следовательно, свободен от обязанности досконально знать
указанные рекомендации; и, наконец, в-третьих, можно ли было считать Эрга
представителем инопланетного, не человеческого Разума - особенно учитывая
все известные обстоятельства? А потому я задал ему вопрос, который с
определенного момента - а именно с того, когда впервые прозвучало слово
"скопирован", - занимал меня больше, нежели мысль о том, что Эрг может быть
опасен:
- Почему из всех снимков ожил именно этот?
- Я пока не знаю, только ли он. Когда узнаю - скажу.
- Это случится сегодня?
- Не знаю.
- Значит, вы придете еще?
На мгновенье почудилось: ожили иглы-зрачки! Эрг, казалось, борется с
сильным неприятным чувством. Он сухо ответил:
- Конечно.
Меня вновь осенило:
- Но вам этого не хочется?
- Напротив, - угрюмо усмехнулся он. - Мне этого слишком сильно хочется!
Я понимал, что рискую, дразня этого монстра, и все-таки спросил:
- Выходит, не можете бороться с желанием лицезреть меня? - Нет, не
мальчишество было движущей силой - хотя Мтвариса не раз упрекала меня именно
в мальчишестве, - а желание разобраться во всем. И я добавил: - Это,
вероятно, раздражает, причем здорово, а?
Секунду или две я ждал, что он бросится на меня. Затем понял: ничего не
произойдет. Право, в способности владеть собой Эрг не уступал "оригиналу".
Он сказал изменившимся голосом:
- Меня тянет к вам... как ребенка к матери. Ого! На глазах совершался
процесс становления личности, и происходило это весьма быстро. Эрг
очеловечивался - и заимствовал у своего прототипа далеко не лучшие черты.
Чем заметнее делалось сходство, тем глупее становилась ситуация. Я поймал
себя на том, что почти рад встретить по-прежнему мертвенно-острый взгляд его
глаз: теперь лишь это помогало сохранять чувство реальности происходящего; в
противном случае пришлось бы воспринимать Эрга как человека.
Тут навалилась огромная усталость, и едва ли не равнодушно я задал
последний вопрос - в сущности, наверное, главный:
- Вы говорили о жажде существовать, жить... Значит ли это, что ради ее
удовлетворения - сохранения себя - вы способны на убийство?
- Убийство? - Эрг явно не понял вопроса, и я знал почему: человеку, с
которого он был слеплен, даже мысленно не приходилось обращаться к этому
понятию, как и всем нам. - Убийство... - повторил Эрг, судя по всему,
напряженно стараясь отыскать нужное в не принадлежащей ему памяти. Нашел - и
ужаснулся. Долго молчал. Ответил: - Да.
Я не успел проследить, как он исчез, словно растворившись в густом молоке
неземной ночи, где все было чуждым и, верно, враждебным человеку. Возможно,
я не успел оттого, что к тому времени мы подошли совсем близко к ракете, и
мне почудилось движение по ее другую сторону. Вглядевшись, однако ничего не
увидев, я опять повернулся к Эргу... Его не было. Впрочем, пришла усталая
мысль, стоит ли удивляться по ничтожному поводу после всего остального?
Ракета напоминала многоглазого спящего зверя. Огибая хвостовые дюзы, я
лицом к лицу столкнулся... ну да, с Эргом! И прочел в его глазах недоумение,
и понял, что наверняка уставился на него как на привидение.
Стажер Космоуниверситета Бег Третий - славный юноша, дважды спасший мне
жизнь и волею дурацкого сплетения обстоятельств сделавшийся моим соперником,
а следовательно, врагом, - ответил взглядом, в котором не было и тени
дружелюбия. Я наклонил голову, предлагая пройти первым, он поблагодарил так
же сдержанно... Устроившись в своем кресле, я твердо решил тщательно все
обдумать. И сразу заснул.
Вторично Эрг явился в самое не подходящее для визитов время - перед
началом побоища, которое состоялось в свете иллюминаторов и в котором я
посему не смог принять участия. Впоследствии выяснилось: для окружающих
голограф Горт попросту "лишился сознания"; для меня это стало мгновенным
перемещением в отдаленный район красной пустыни, откуда было невозможно ни
видеть, ни слышать происходящее... И вновь была полная иллюзия физического
контакта. Я воспринимал и осмысливал его речь, наблюдал выразительную
мимику, сам говорил и жестикулировал, ощущал покорную податливость песка при
каждом шаге... Доведись мне не пережить, а услышать о таком, я бы стад
утверждать, что это был бред, галлюцинация.
Мы вновь ходили с Эргом локоть к локтю, по замкнутой кривой. Та же
холодная луна стояла в небе; так же неподвижен был воздух. Тишина. И на этот
раз, во всяком случае поначалу, никаких особых эмоций.
Он сказал:
- Я пришел, потому что понял некоторые вещи и должен поделиться с вами
моим знанием. Эрги - это черные цветы, которые вы повстречали на поляне у
колодца... Не знаю, откуда они взялись. Думаю, из дальнего космоса, так как,
исходя из моих уже довольно обширных сведений об этой планете, нахожу их
чужеродным явлением; слишком много различий в химическом составе... А
вообще-то никакие они не "цветы". Они... это... - Он характерным движением с
досадой крепко провел ладонью по лицу, по голове... Надо ли уточнять, для
кого был характерен этот жест. - Безнадежно искать определение! Через ряд
умозаключений я пришел к выводу: "черные цветы" - не что иное, как случайно
занесенные в данный мир (или кем-то когда-то заброшенные?) семена жизни...
- Древняя гипотеза, бог весть когда возникшая теория! - перебил я,
загораясь, так как данная версия зарождения Жизни во Вселенной давно
привлекала меня; я видел в ней обоснование возможности, даже неизбежности
существования внеземных цивилизаций. - Скептики не сумели опровергнуть ее за
тысячелетия, хотя, поверьте, старались изо всех сил... Впрочем, извините.
- Не за что извинять, - странно улыбнулся Эрг. - Здесь вы с ним
солидарны... - В его голосе родилось отчуждение. - Однако применительно к
себе должен заметить - для меня это не гипотеза. Я, например, слишком хорошо
знаю, что "цветы" питаются энергией солнц - или других звезд, это все равно,
- ибо к утру слабею... Уверен также: если мы... если они попали сюда не
случайно, то цель поставленного (кем бы то ни было) эксперимента -
поглядеть, к чему приведет возникновение на планете условий для
эволюционного развития "цветов" или резкого качественного скачка...
- Вы все время говорите в третьем лице - "они", "цветы"... - После
короткого колебания я прямо спросил: - Хотите сказать, что сам вы нечто
совсем другое?
- Так вы еще не поняли?! - Готов поклясться, не только мимика - весь его
облик выражал недоумение. - Странно, вы, - и до сих пор не поняли... Конечно
же, конечно, я не то, чем был. Благодаря искусству Виктора Горта! - И,
прежде чем я успел что-либо сказать, печально, с горечью добавил: - Больше
мне ничего не известно... как и полагается семени, брошенному в благодатную
почву.
Не было во мне изумления, и я не стал его изображать.
Да и какой Художник не лелеет в душе уверенность, что его искусство не
только воссоздает - творит жизнь! По крайней мере, в процессе творчества без
такой уверенности нельзя - в противном случае чем питаться вдохновению?..
Иное дело, что слишком редко подтверждается правомерность дерзкого упования.
Иной опять-таки вопрос - подчас ошеломляющая неожиданность формы, в которую
воплощается твой труд... Хотя какая на первый взгляд может быть
"неожиданность" в обыкновенном голографическом снимке - ведь ты сам
выбираешь мгновение, достойное быть запечатленным, а значит, стать явлением
искусства... И тем не менее она всегда присутствует, радостная или
обескураживающая, досадно-горькая или вознесшаяся на уровень открытия. Не
раз случалось: я смотрел на завершенное дело рук своих - и не верилось, что
оно мое. А в тех редких случаях, когда сделанное нравилось по-настоящему, я
ловил себя на... зависти к автору снимка! Честное слово, ничуть не
кокетничаю. Друг мой, Писатель, чье имя слишком известно, чтобы походя его
упоминать, признавался: перечитывает написанное - и не в силах до конца
поверить, что писал он, а не кто-то другой; и происходит это по следующей
причине: не в состоянии вспомнить, как рождались слова, почему были выбраны
именно те, а не другие, и вообще - с чего все началось, и когда четко,
казалось бы, определенная заранее закономерность описываемых событий вдруг
распалась, уступив место логике художественного мышления... Конечно, наши
ремесла - внешне - не схожи. Но по существу они родные братья. Ну, как
говорится, понимающий поймет. Я же позволю себе один еще вопрос. Может ли
понять жаворонок, отчего он не в силах удержать в себе рвущийся на рассвете
из горла гимн солнцу? Способна ли объяснить собака, что заставляет ее выть
на луну?.. Не надо иронических улыбок, пусть не коробит вас кажущаяся
несопоставимость приведенных примеров. Если иметь в виду природу явления,
то, право же, она едина для всех случаев. Я спросил:
- Почему именно вы? В альбоме было много снимков...
Эрг улыбнулся с нескрываемым восхищением и стал похож на астролетчика
Бега Третьего больше, чем когда бы то ни было.
- Я ведь должен вас ненавидеть... Но, во-первых, я прежде всего Эрг и уж
потом... А во-вторых, сдается мне, тот человек... он тоже не в силах
заставить себя относиться к вам так, как, по его же мнению, вы
заслуживаете... Знаете, отчего? Вы действительно Художник, Виктор Горт!
Сейчас, например, уверены, что я на все способен... Давеча видели: вот-вот
на вас бросятся - и бог знает, чем кончится... Однако тогда вы думали лишь о
том, какой замечательный снимок может получиться, и сейчас тоже меньше всего
вас заботит опасность - реальная или мнимая, дело не в том, вы-то, простите,
ни- че-го еще толком не поняли, а непонимание для вас страшнее самого
страшного...
- Может быть, мы хоть на короткое время отвлечемся от столь
увлекательного занятия - изысканий в области происхождения моих чувств и
мыслей? - с досадой прервал я его разглагольствования.
Эрг вновь рассмеялся, затем смутился и в результате опять поразительно
стал похож на оригинал - на сей раз я сознательно опускаю кавычки,
уверенный, что вам уже все ясно.
- Ладно, - сказал он, - перейду к главному. Я не смог бы причинить вам
вред, даже если б очень захотел этого. - Одобрительно кивнул в ответ на мой,
по правде говоря, мальчишеский, как я теперь понимаю, небрежный жест,
спокойно продолжил: - Согласен, это еще не главное. Важнее - почему не смог
бы... Так вот, вам удалось поймать мгновение, единственно тогда достойное
того, чтобы его остановили. Вы схватили, по собственному вашему выражению,
сердцевину явления. Затвор камеры сработал в тот момент, когда для стажера
Бега Третьего не существовало ничего, кроме стремления спасти человека -
даже ценою собственной жизни... Бывают мгновения, когда люди поистине
прекрасны, - и Бег переживал как раз такое мгновение. Вот и вся разгадка: я
не способен на Зло.
- Выходит, все та же старая истина нашла еще одно подтверждение? Итак,
Искусство - лишь там, где торжествует Добро?
- Выходит, так.
- Но вы-то почему... каким образом пришли к этой формуле? Бег Третий -
славный паренек, только вряд ли его занимают подобные материи.
- Почему же? Заблуждение делить людей на действующих и думающих. - В его
лице родилось некое лукавство. - Хотя, насколько я осведомлен, подлинного
Бега в свое время нешуточно мучила эта, как ему казалось, дилемма. Он был
убежден, что сила, способность к четкому стремительному действию
несовместимы с эмоциональным, а тем более углубленно осмысливаемым
восприятием действительности; проще говоря - или Сила, или
Интеллигентность... Он перестал терзаться подобными сомнениями, видимо,
достигнув зрелости. А вообще-то... - Тон Эрга стал, на мой взгляд, излишне
торжественным. - Я пришел к заключению, что мечты человеческие не могут быть
чересчур смелыми. Люди обычно сами преувеличивают трудности на пути
осуществления своих желаний, и, думается мне, в этом заключена мудрость -
иммунитет от неоправданно дерзких помыслов и бессмысленных поступков... Но
человек может все! - заключил он с неожиданно страстной тоской, откровенной
мучительной завистью, и, не стыжусь признаться, свирепая сила объединившихся
родственных сил меня испугала... Попытайтесь представить обыкновенный
голографический портрет, который непостижимо превратился в натурального
человека и теперь голосом далеко не миролюбивым учит вас уму-разуму, причем
ему невдомек, что он декларирует прописные истины... Мысль о том, что в
словах Эрга нет ничего нового, вернула мне душевное равновесие. Носком
ботинка я весело рванул шкуру пустыни, охватившей нас бесконечно просторным
и вместе с тем удушливо-тесным кольцом. Гнусные клочья этой сыпучей дряни
бесшумно взвились, медленно опали...
- Послушайте... как вас там - "Эрг" или "черный цветок"? Хотя все равно!
Куда и, главное, зачем исчезли... вы все?
Вопрос, к большому моему удовлетворению, прозвучал требовательно,
властно. Однако в тоне ответа была просто терпеливая грусть: к чему, мол,
спрашивать о само собой разумеющемся, заставлять тратить силы на объяснения,
без которых вполне можно обойтись? Он сказал:
- "Цветы" не исчезли - затаились только, стали невидимыми для человека...
Это совсем просто. Трудно, а может и неосуществимо, другое, единственно
важное: научиться жить по-настоящему... Разве жизнь - торопливо и жадно
впитывать в течение всего дня жгучую энергию ради того, чтобы существовать?!
А потом целую ночь ощущать, как она из тебя уходит, и каждый раз бояться,
что до утра не хватит, что погибнешь... И так изо дня в день, из года в год,
из века в век... Ради чего?!
Неизменно неподвижные зрачки дрогнули. Я мог поклясться, что они дрогнули
и в них вспыхнули золотистые искры! Все мои мудреные построения относительно
того, что я называл "Эргом", допущения, недавно почти перешедшие в
уверенность, внезапно рухнули. Теперь я мог поклясться еще в одном: передо
мною никакой не Эрг (или как там его называть?), а просто самоуверенный и
нахальный парень Бег, которого я явно недооценил, оказался способным на
искуснейшую мистификацию! В порыве гнева я протянул руку - схватить его за
сильное плечо, облитое серебряной тканью комбинезона, тряхнуть как следует,
разоблачить и, если сумею, задать ему хорошенькую трепку, чтоб неповадно
было впредь голову мне морочить. И я схватил, и пальцы мои ощутили
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг