События последних десятков лет и без летописей были свежими в памяти
стариков, передавались из уст в уста. Пятьдесят лет тому назад Конрад
Двенадцатый собрал самое могучее войско, какое только создавалось в
Алемандрии, и двинул его на окончательное завоевание Галли. Армия Арнольда
была распущена на постой, время было, как никогда, удобное для разгрома...
Но случилось так, что на перевале конь Конрада испугался выскочившей из -
под копыт косули, шарахнулся в сторону, и Конрад вылетел из седла. К
несчастью, это было в таком месте, что он ударился головой, не сумел
удержаться за обледенелые камни и соскользнул в пропасть. Трое суток
пытались его вытащить, но началась снежная буря, что длилась неделю. Время
было потеряно, войско устало, да и без предводителя какой поход, надо
срочно возвращаться, пока юного сына погибшего короля не сместили
заговорщики.
Пока подрастал юный король, он и не думал о завоеваниях, слишком хорошо
наставники расписали ему прошлые сражения, в которых перевес обычно был не
на стороне Конрадов. И только через четырнадцать лет он ощутил себя
достаточно сильным, знающим и умеющим, чтобы повторить попытку своего отца.
Увы, на тот раз войско было пожиже, а охрана перевала надежнее. Войско
было остановлено сперва на перевале, а потом ему пришлось столкнуться с
конницей, где Арнольд использовал новую тактику стрельбы на скаку тяжелыми
стрелами. Войско Конрада понесло такие потери, что он отказался от попыток
идти дальше, вернулся и больше о войне не думал.
Однако его наследник, Конрад Блистательный, это нынешний король, сев на
престол, начал готовиться к войне сразу, ибо престол получил уже в сорок
лет, засиделся без мужского дела. Я прервал:
- Это что же, Арнольды такие голуби? Ни разу не пытались напасть сами?
- Почти, - ответил Бернард с презрительной усмешкой. - Разумеешь, земля
Арнольда изначально была богаче. И зверя больше, и рыбы в реках, и земля
обильнее. Так что от Конрада все равно туда бежал народ. Арнольду было
дешевле торговать, ловко обирая соседа, чем воевать. Правда, был случай,
когда после устойчивого мира в течение десяти лет попытку захватить земли
соседа предпринял король Арнольд Девятый. В Алемандрии была сумятица:
король умер, не оставив наследника, бароны взялись за оружие и
претендовали на трон. Арнольд спешно набрал войска из соседних областей и
быстро двинул их на захват столицы. Увы, мятежные бароны разом обратили
оружие на пришельцев. Разгром был почти полный, Арнольду пришлось уносить
ноги.
- Ну, наконец-то! А почему сами не воспользовались плодами победы?
- Да теперь уже и не разобраться. Историки вроде бы сошлись во мнении, что
можно было бы на плечах отступающих ворваться в Галли и захватить ее всю
целиком, а помешала только раздробленность самих баронов. Свою землю
защитили, сражаясь беззаветно и храбро, а вот в чужую надо выбрать
предводителя, идти под его знаменем, выкрикивать его боевой клич, а ведь
всякий знал, что самый древний и благородный род именно у него самого, и
вести объединенное войско должен только он, и никто другой. Ладно, Дик, ты
мне зубы не заговаривай! А то спрашиваешь бог знает о чем. Ты о деле
спрашивай, о деле! Ты вон порхаешь, как божий мотылек, что хорошо,
конечно. Мотыльки господу угодны. Но если бы ты попробовал, скажем,
слетать к Арнольду и шепнуть на ухо, что Конрад уже собрал войска? Шепнуть
на ухо, что надо бы побыстрее послать войска на перехват...
Я удивился, что к нашему разговору прислушиваются, ибо почти сразу же
издали Рудольф рыкнул:
- И что помощь придет! Ему можно даже рассказать, что везем мощи
Тертуллиана.
Асмер же только одобрительно кивнул, гикнул и понесся к Ланзероту.
Теперь ехали компактной группой, даже Ланзерот перестал уезжать далеко
вперед. Я приписал это своим ночным полетам, большие отряды я не видел
вблизи, а мелкие разбойничьи шайки нас не страшили. А если я замечал отряд
всадников, которые могли повредить нам, утром быстро меняли маршрут,
избегали опасности, а потом снова ложились на прежний курс.
Но если Ланзерот теперь чаще всего ехал вблизи, иногда вполголоса
разговаривал со священником или принцессой, я в непонятном раздражении,
которое страшился назвать истинным именем, уезжал либо далеко в сторону,
лишь бы не терять повозку из виду, либо вперед, разведывая дорогу.
Ланзерот не возражал, то ли не прочь, чтобы я свернул шею, то ли
предпочитал разговаривать с принцессой вне досягаемости моих ушей.
Однажды вот так я ехал, на ходу выхватывал меч, делал взмахи, привставал
на стременах и обрушивал страшный удар на голову воображаемого противника,
причем шатался от собственных богатырских взмахов все меньше и меньше. Но
все-таки, чтобы хохоту было меньше, я старался держаться в такие минуты
вне видимости подлинных героев.
Сегодня перед обедом увлекся настолько, что как-то потерял не то счет
времени, не то ориентировку. Во всяком случае, когда из-за деревьев
показался бредущий навстречу громадный конь, на котором сидел Бернард,
массивный, привычно широкий и ничуть не удивленный тем, что видит меня с
мечом в длани, я устыдился, начал оглядываться, как же получилось так
глупо...
Бернард подъехал, суровое лицо было мрачным.
Глаза покраснели от напряженного вглядывания в границу между землей и
небом.
- Бернард!
Он пустил коня прямо ко мне.
- А, ты здесь...
- Как ты тут очутился? - спросил я удивленно. - Вы ж с Ланзеротом остались
охранять повозку. Он отмахнулся.
- Ланзерот справится. Я подумал, что ты сейчас в опасности больше, чем
Ланзерот или я.
- А где опасность? - ответил я.
- Везде, - ответил он. Губы слабо дернулись, будто пытался изобразить
улыбку, но не получилось. - Везде.
Я сказал осторожно:
- Я слышал, что мы все равно не отступим?
- Ни за что, - ответил он. - Но надо еще и довезти до места... Что у тебя
есть еще, помимо этого? Я пожал плечами.
- Да все вроде бы... Вот еще топор, нож. Он нетерпеливо отмахнулся.
- Ерунда. У них такие же топоры, а то и получше. И ножи из лучшей стали. Я
говорю о талисманах; амулетах... Ну, что тебя защищает? Что-то же да
защищает?
Я подумал, снова пожал плечами. Это мои родители, пережив период
советского атеизма, самозабвенно собирали гороскопы, называли себя козлами
и водолеями, плевали через левое плечо, соблюдали счастливые и
несчастливые дни, слушали по ящику шарлатанов-астрологов, но я как раз уже
из следующего поколения, мы насмотрелись на дурь родителей и теперь верим
только в Интернет и атомарное строение вселенной.
- Я сам себя защищаю, - ответил я. Он покачал головой.
- Ты не понимаешь. В этом мире существует магия, Дик. Хорошая и плохая. А
у людей есть амулеты, что защищают их души, а иной раз и тела. Что у тебя
за амулет?
Я насторожился, медленно расстегнул рубашку. Вобравший тепло тела крестик
не ощущался на груди. Кончики пальцев коснулись металлической поверхности,
мне почудилось едва слышное покалывание, словно от слабо заряженной
батарейки.
- Это мне подарил один священник, - сказал я. - Когда мы останавливались в
городе с ночевкой. Но я не думаю, что в нем есть какая-то мощь.
Я не добавил, что тогда забыл выбросить, а потом просто перестал замечать
такую крохотульку. Он протянул руку.
- Покажи.
Я с трудом снял через голову цепочку, глаза Бернарда застыли, а лицо
напряглось. Я протянул ему крестик, Бернард отшатнулся, сказал сквозь зубы:
- Нет, так нельзя... Иначе... иначе его мощь перейдет ко мне, и амулет
станет защищать меня! Нельзя, чтобы ты остался совсем беззащиты. Оберни
его во что - нибудь...
Я вытащил из сумки тряпицу, обернул очень старательно, даже очень,
протянул сверток Бернарду.
- Держи.
Лицо его затвердело, в глазах было странное выражение. Когда он почти
коснулся свертка, я двумя пальцами сдвинул тряпицу и быстро коснулся его
ладони серебряным краешком креста.
- Во ими господа!
Бернард с криком отшатнулся. В том месте, где крест коснулся его ладони,
вздулся пузырь, лопнул. Во все стороны побежала зловонная язва. Края
вспыхнули оранжевыми язычками огня, почти прозрачными в солнечном свете, а
внутри возникла багровая дыра. Другой рукой Бернард попытался повернуть
коня. Я вытряхнул крестик ему на седло, а сам ухватился за рукоять меча.
Мне показалось, что крестик был раскаленной добела каплей, что обрушилась
на коня из глыбы льда. Потом почудилось, что крест поджег политое бензином
седло. Вспыхнул огонь, в то же время чавкнуло, брызнули струи зеленоватой
жижи, конь начал оседать, ноги укорачивались, становились толще, мохнатее.
Бернард кричал тонким нечеловеческим голосом. Из-за леса выметнулись на
конях две фигуры. Я вскинул меч и нанес неумелый удар. Лезвие со звоном
ударило по шлему. Мои ладони занемели, однако шлем раскололся. Череп
Бернарда раскололся тоже, глаза разошлись в стороны, но продолжали
смотреть на меня с лютой злобой.
Я орал и рубил все, что стояло перед глазами: Бернарда, коня, а там все
ярче вспыхивал огонь. Бернард одной рукой ухитрился достать топор,
замахнулся, но я подставил щит, руку тряхнуло так, что плечо превратилось
в дерево. Широкое лезвие скользнуло мимо, я с силой двинул мечом, словно
копьем. Острие со скрежетом вошло в живот. Бернард все еще смотрел на меня
сильно раздвинутыми в стороны глазами, затем на месте лица вспыхнул
багровый огонь.
Я отступил. За спиной конский топот, крики, шум. Огонь охватил Бернарда и
коня, взвился столб черного дыма. На миг в огненном вихре мелькнуло
огромное злое лицо, сменилась тысяча ужасных гримас. Огонь исчез,
почерневшая земля дымилась, на ней грудой лежали полурасплавленные доспехи.
Кто-то соскочил с коня, я уже слышал по топоту, что это Бернард,
настоящий, который не побоится коснуться серебряного крестика. А рядом с
ним слышался злой, сильный голос Ланзерота...
Я соскочил на землю, подобрал крестик и незаметно сунул в карман. Бернард
ухватил меня за плечи, развернул. Огромное мясистое лицо было красным от
гнева.
- Ты с кем задрался, дурень? Оно ж могло тебя... Рудольф дернул его за
локоть.
- Бернард, этот парень просто родился счастливым. Мы этих гадов и то
различаем с великим трудом, а этот с ходу. Как ты догадался?
Я открыл рот и не смог ответить, ибо лже-Бернард сказал, что в этом мире
существует магия, но настоящий Бернард не подозревает даже, что существуют
этот и не этот миры. Для него есть только один мир, а для кого-то не
секрет, что я из другого...
- Он не решился проехать мимо повозки, - нашелся я.
Наступила непонятная пауза. Бернард и Ланзерот переглянулись. Ланзерот
нахмурился, его пальцы подвинулись ближе к рукояти меча. Бернард
перехватил его руку, оглянулся на повозку. Сказал, пристально глядя мне в
глаза:
- Да, ты прав. Оборотни не выносят присутствия святых вещей. А мощи
Тертуллиана вообще могут опрокинуть и рассеять любую магию.
Но Рудольф и Асмер тоже переглядывались, смотрели на меня с вновь
вспыхнувшим подозрением. Я оглянулся на повозку, оттуда вышла принцесса с
арбалетом в руках. Она тоже смотрела на меня очень странно. Если не
сказать, враждебно. Почему-то мой убийственный довод насчет мощей
Тертуллиана им не показался убийственным.
А даже очень наоборот.
Дорога пошла широкая, накатанная. Никто не нападал, даже в небе совсем
редко показывались орлы. Все ободрились, только волы тащили повозку все
так же неторопливо и невозмутимо, несмотря на хлыст Асмера. Я украдкой
старался заглянуть в повозку, но через узкую щель мелькали то округлые
бока мешков, то лысина священника. Мелькнула узкая лодыжка принцессы. Я,
который спокойно смотрел на голых красоток на ночной Тверской,
предлагавших все-все услуги, застеснялся и придержал коня.
Колеса бодро постукивали по твердой как камень земле. Мне показалось, что
повозка катит несколько легче, чем вчера, но решил, что я не такой уж
спец, чтобы замечать такие детали. Впереди простучала конная дробь, Асмер
пустил коня в галоп.
Деревья сдвинулись, далеко впереди выдвинулись из-за леса добротные дома.
Дорожка огибала лесок; и дома выползали, как старые неторопливые черепахи:
массивные, серые, плотно прижатые один к другому. На въезде виднелся даже
сторожевой пост в виде деревянной вышки с пристройкой внизу.
Я видел, как Асмер остановился перед вышкой. Сверху неторопливо спустился
человек. Поговорили. Асмер показывал в нашу сторону, часовой качал
головой. Асмер что-то сунул ему в карман, часовой махнул рукой и скрылся
за дверью.
Проехали без досмотра, по обе стороны узкой улочки потянулись угрюмые
каменные дома. Здесь камень не жалели, строили на века. Даже середина
городка была замощена крупным булыжником. Асмер снова метнулся по
сторонам, расспрашивал, узнавал цены, а мы все хранили гордое молчание.
Ланзерот - рыцарь, не снизойдет до бесед с простолюдинами, принцессу лучше
не показывать вовсе, а Бернард попросту вобьет голову в плечи тому, кто не
так ответит. Про себя молчу, у меня такой комплекс, что скорее заблужусь,
чем стану спрашивать дорогу.
Постоялый двор располагался, как водится, на перекрестке дорог. Судя по
тому, что тот оказался в середине города, я решил, что здесь сперва был
постоялый двор, а потом оброс со всех сторон городом. Асмер и Рудольф
отвели волов на задний двор, я помогал им распрячь, ибо хоть я и герой, но
простолюдин, а в мире, где есть навоз, не рыцарям же да принцессам убирать?
Когда, закончив с делами, вошли в таверну, Ланзерот, Бернард и принцесса
уже трудились за богато накрытым столом. Бернард широким взмахом пригласил
нас сесть напротив, места есть, Рудольф благочестиво пробормотал молитву,
я тоже склонил голову и сделал вид, что произношу про себя. Потом с
четверть часа за столом слышны были только стук ножей, хруст молодых
костей под крепкими зубами и довольное чавканье.
Из-за спины появлялись руки с кувшинами, глиняными чашками, а для
принцессы, угадав ее высокое положение, принесли даже медный кубок. Я, как
и все, жевал, глотал, отхлебывал, живительное тепло распространялось по
телу, усталость сперва нахлынула с такой силой, что я решил тут же
свалиться и заснуть, но потом мышцы стали оживать, спина ощутила
потребность выпрямиться. От изнеможения не осталось даже тени, а вино со
специями горячило кровь и освежало надежнее, чем чашка крепчайшего кофе.
Пока насыщались, в помещении потемнело. Но как-то чересчур быстро. На лица
посетителей упал красноватый отсвет. Над головой прокатился едва слышный
грохот. Я сперва взглянул на потолок, потом на окно.
Разом наступила ночь. Остальные посетители быстренько заканчивали
пировать, устремлялись к двери. Кто-то, убегая от настигающей грозы, с
такой силой распахнул дверь, что она с грохотом ударилась о стену. К
нашему столу докатилась струя холодного воздуха, странная в таком
перегретом вечере, ударила по ногам.
Гроза тоже налетела слишком быстро, я видел по лицам своих спутников, что
им это очень не нравится. В молчании закончили обед, поднялись в свою
комнату. Ланзерот распахнул ставни, мы все посматривали в окно с
беспокойством.
Страшная туча накрыла город, люди в ужасе бежали с улиц, прятались в
дальних углах комнат, словно можно укрыться от гнева богов. Воздух стал
тяжелый, как грех, и прилипал к телу, как профессионалка липнет к парню с
иностранным паспортом.
Во тьме страшно блистали сполохи. Похоже, они долго прятались в тучах,
изредка просвечивая, потом начали высовываться, словно бы светящиеся корни
дерева, доносилось легкое громыхание. Затем уже не корни, а блистающие
деревья огня возникали между тучей и землей. Гром докатывался мощный,
тяжелый.
Когда молнии подошли к самому городу, подул страшный ветер. Еще ни капли
не ударило о сухую землю, а ветер пронесся могучий и злой. Перед постоялым
двором с жутким треском переломило столетнее дерево. Белый расщеп в ночи
казался страшнее и болезненнее, чем распластанный человек, которого
накрыло верхушкой. Он стонал и пробовал выползти из-под дерева, молнии
сверкали рядом с его перекошенным лицом, над городом лопалось и рушилось
небо.
... И наконец-то хлынул ливень. Даже не ливень, а все хляби небесные
разверзлись, вода не лилась струями, а падала водопадом, ревущими
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг