потоками. Улицы сразу заполнились водой, со скрипом потащило забытую
телегу. Молнии полыхали непрерывно, здания дрожали от грохота, земля
вздрагивала, снизу тоже раздался гул, словно гроза бушевала и там, в
подземном мире.
Я отодвинулся от порывов злого ветра. Над головой широкий надежный
потолок, стены крепкие, можно закрыть ставни и отсидеться, переждать
грозу, выйти сухими.
Я не успел протянуть руку, Бернард раньше меня ухватил створку, сильный
ветер успел забросить в щель нам под ноги водяную пыль, мелкие веточки,
сучки и что-то мокрое, словно комок глины, но слабо шевелящееся. Я
нагнулся, ладони подхватили птенчика, голошеего, с культяпками крыльев,
желторотого. После любой грозы под деревьями находят множество выброшенных
ветром птенцов, а эта непогода так и вовсе опустошит певчий мир всего села
и его окрестностей.
- Как думаешь, - сказал Бернард вполголоса, - это погодка сама разгулялась
или кто-то ей помог?
Я не успел ответить, за спиной со злобой выкрикнул священник:
- Чую дьявольские силы! Его чую!
Священников этих, мелькнуло в голове, я вообще-то встречал на каждом шагу:
в моем мире если в кране нет воды, то виноваты только юсовцы, и никто еще.
Если сосед нажрался и заблевал коридор, то опять же юсовцы, подростки
разрисовали стены в подъезде - юсовских фильмов насмотрелись, юсовской
культурки хлебнули, юсовские книжки читали...
Крыша над нами прогибалась, как под ударами небесного молота. Ливень стал
вроде бы слабее, но тут застучали по стене и наличникам белые мелкие
шарики, не крупнее зерен овса, быстро выросли до размеров ореха, а еще
чуть - и перед нашими изумленными и устрашенными взглядами разбивались
градины величиной с куриное яйцо!
Я никогда такого града не видел, смотрел жадно, впитывал в себя зрелище
чуда, когда с неба падает вот такое. В своей Москве всего трижды видел
град, и всякий раз тот был не крупнее арахиса. Молнии сверкали так часто,
что на ступенях трепетал постоянный свет, мертвенный и жуткий. Чудовищные
удары грома пытались вбить домик в землю. Над лужами вспыхивало облако
пара, я слышал шипение, а когда облако гасло под ударами водяных струй, я
видел темное обугленное пятно среди булыжников.
Ночью, я слышал сквозь сон, Бернард поднимался и уходил, лавка трещала под
тяжестью Рудольфа. Дважды появлялся Ланзерот, Асмер же не показывался
вовсе: заночевал в конюшне вместе с нашими конями. За повозкой, как он
сказал, нужен глаз да глаз, а из конюшни наблюдать проще.
Как я ни старался, сон был скомканный, хаотичный, я его тут же забывал, а
когда наступило утро, я со злостью признал, что, чем ближе к королевству
Зорр, тем труднее мне ловить это зыбкое состояние сна, когда вдруг
понимаешь, что это сон, что можешь летать, как птица, и - намного быстрее!
Для полетов во сне нужна особая легкость, а воздух потрескивает от
напряжения, словно гроза собирается снова. И чем ближе к силам Тьмы, тем
тревожнее.
Бернард смотрел с надеждой, я покачал головой. Он постарался не подать
виду, что разочарован, даже ободряюще хлопнул по плечу, но я видел даже по
его удаляющейся спине, что он здорово рассчитывал на мой очередной сон
ночного лазутчика.
Ланзерот быстро натянул вязаную рубашку, надел кольчугу. Доспехи ему
помогал прилаживать и затягивать ремнями Бернард. Рудольф сонно сопел,
чесался, угрюмо смотрел в окно на покрасневшее небо. Солнце только
высунуло навершие огненного меча, от края земли сыпались искры.
Мне одеваться проще всех, я отошел к другому окну, выглянул во двор.
Тревожное чувство нахлынуло на меня с мощью цунами. Челюсти стиснулись,
подавляя крик. Ланзерот, похоже, прочел что-то в моем изменившемся лице, в
два широких шага оказался рядом, выглянул.
Во дворе все на месте, повозка в глухом углу. Из ворот конюшни вышел Асмер
в полном вооружении: меч у пояса слева и два ножа с другой стороны, шлем
на сгибе левой руки, лицо бодрое, словно прекрасно выспался, только даже
отсюда я рассмотрел темные круги под глазами.
Ланзерот сердито отпихнулся от подоконника. В глазах метнулась ярость.
- И что... - начал он грозно. И осекся...
Глава 14
Прямо посреди комнаты возникло лиловое свечение. Столб нечистого света
возник из пола и уперся в потолок, словно полупрозрачная колонна,
поддерживающая свод. Запахло озоном, будто после сильнейшего
электрического разряда. В столбе света появился низкорослый человек в
халате до пола и остроконечном колпаке. Лицо было мертвенно-бледным, но,
когда он сделал шаг и вышел из светящегося столба, лицо обрело нормальный
цвет, разве что губы оставались мертвенно-лиловыми, даже синими.
Ланзерот первым метнул руку к мечу, колдун презрительно усмехнулся. Рука
рыцаря успела выдернуть меч, но тут колдун обронил одно-единственное
слово. Мне даже почудилось, что я уловил смысл, что-то довольно обыденное,
вспомнить бы, но перед глазами коротко блеснуло, в ушах послышался шум
водопада и тут же умолк.
Застыли все, кто был в комнате. За спиной колдуна замер Рудольф, он
приподнимался с лавки и в такой позе остался. Бернард успел замахнуться
огромным топором, лицо замерзло в гримасе ярости, зубы оскалены, как у
зверя.
Колдун повернулся, посмотрел на старого богатыря, сказал с некоторой долей
уважения:
- Быстр... Мне бы в твои годы... Ладно, так что везете?
Все молчали, словно превратившиеся в камень. Мне чудилось, что колдун
сумел как-то замедлить для них время, сейчас наша секунда длится час, а то
и сутки... или же все видят и слышат, раз он их спрашивает, но как ответят?
Колдун щелкнул пальцами. Бернард, на которого он смотрел, с трудом
пошевелил губами:
- Что изволит мой госпо... Да пошел ты... Слушаюсь и пови... Умри, тварь.
Ничего не скажу...
- Хорошо, - сказал колдун нетерпеливо. - Выбирайте! Я могу дать вам легкую
смерть, а могу и обречь на страшные муки, от которых ничто не спасет. Я
согласился прервать свои занятия и прибыть сюда, чтобы взять то, что
везете издалека. Предлагаю отдать добровольно... А сейчас, чтобы
убедились, что я не шучу, буду убивать по одному. А потом найду и сам...
Меня трясло, я просто не верил, что это наяву. Страшную гарпию я объяснил,
как неизвестное мне животное. Не всех же я знаю, вон анаконду ни разу не
видел, как и медведя гризли. Да и остальные дивные звери, нападавшие по
дороге, были вполне реальными, от них дурно пахло, летели клочья шерсти,
капала слюна, от лап оставались следы, ничего сверхъестественного, но
сейчас спиной ко мне стоит человек, который вышел из светящегося столба...
Проще всего бы объяснить это телепортацией, телекинезом или сотней Других
премудрых слов, я их знаю массу, но в голове предостерегающе стучат острые
молоточки: это колдун!
Злой колдун. Он убьет твоих спутников, а потом и тебя, знай ты эти умные
термины или нет...
Руки мои крупно тряслись. Я неловко снял с пояса Ланзерота арбалет. Колдун
вперил злой взгляд в Бернарда, снова поднял руку и направил указательный
палец с острым накрашенным ногтем в его широкую грудь. Мне почудилось, что
глаза Бернарда чуть сузились, а ноздри, напротив, раздулись в ярости.
- Последний раз спрашиваю, - сказал колдун. - Что везете? Где оно лежит?
Или ты сейчас рассып-лешься кучей песка...
Я поднял арбалет, стальная тетива натянута, а короткая толстая стрела
покоится в узкой канавке. Привычное ружье, привычная спусковая скоба. Еще
в детстве не раз стрелял в тире, потом в армии. Пусть не из арбалета, но
тот же приклад, тот же спуск...
Колдун, уловив движение за спиной, нехотя обернулся. Обернулся без спешки,
уверенный, что просто почудилось. Я нажал на металлический крючок. Звонко
щелкнуло. Стрела исчезла с темного ложа, а колдун вздрогнул. В горле вырос
короткий металлический штырь.
Глаза колдуна расширились, он распахнул рот, широкий, тонкогубый, я сжался
в предчувствии жуткого крика, страшного заклятия, после которого у меня
под ногами разверзнется земля, но из простреленного горла вырвался только
хрип, и изо рта потекла алая струйка.
Руки колдуна рывками поднялись к горлу, пальцы коснулись железного штыря.
Глаза впились в меня с интенсивностью боевого лазера. Я видел, как он
рванул стрелу из горла. Кровь выплеснулась тонкой струйкой, ее раздувало,
словно вентилятором. Грудь колдуна поднималась и схлапывалась, я со
страхом понял, что он все еще пытается выговорить страшное заклинание...
За спиной звякнуло железо. Ланзерот начал шевелиться, рука медленно пошла
к рукояти меча. Колдун качнулся, грохнулся навзничь, не сгибая колен.
Стрела осталась зажатой в обеих руках, из темной дыры в горле толчками
выплескивалась кровь и вырывался подкрашенный алым воздух.
Задвигались Бернард и Рудольф. Рудольф первым очутился около колдуна,
приставил к его груди лезвие меча. Когда он поднял голову, в его глазах,
устремленных на меня, было изумление, смешанное с уважением:
- Какой выстрел! Хорошо, что не в сердце.
- Да, - сказал Бернард, он судорожно вздохнул. - Если бы в сердце, он бы
успел что-то сказануть...
- Интересно, что, - произнес Рудольф задумчиво.
- Пошел ты, - выругался Бернард. - Не хочу даже и думать.
А Рудольф покачал головой.
- Молодец, - сказал он тепло. - Ты знал, что надо стрелять в горло?..
Молодец.
Вообще-то я целился в середину груди колдуна, не сразу сообразив, с какой
стороны находится сердце, но, видимо, отдача увела стрелу слишком высоко.
Однако сейчас об этом упоминать наверняка не стоит.
Бернард остановился над колдуном с другой стороны. Кровь быстро покидала
холодеющее тело. Бурунчик крови иссяк, стала видна широкая дыра, словно
стрела была толщиной с древко лопаты. Видимо, колдун еще и расширил рану
зазубренным наконечником.
- Да, - произнес Бернард мрачно, - он успел бы сказать что-то еще.
Плечи богатыря зябко передернулись. Лицо казалось старым и смертельно
усталым. А Ланзерот молча отобрал у меня арбалет, вложил новую стрелу в
ложе и, не натягивая тетиву, подвесил к поясу.
- Меня другое интересует, - произнес он медленно и таким нехорошим
голосом, что у меня ноги пристыли к земле. - Почему... почему заклятие
колдуна не подействовало на этого человека?
Со двора донесся крик. Возле повозки уже стояли Асмер, принцесса и
священник. Асмер в нетерпении махал руками.
- Пойдемте, - предложил Бернард. - Все решим по дороге.
Двор залит ярким утренним солнцем, мы все щурились, чуть ли не на ощупь
прошли в конюшню. Седлали коней в угрюмом молчании, Рудольф вдруг коротко
хохотнул.
- Мне бабушка, - сказал он громко, - рассказывала, что черная магия на
самих черных не действует.
Бернард фыркнул, но я видел, как его сильные руки двигаются все медленнее
и медленнее, лицо потемнело, а на лбу углубились морщинки. Ланзерот,
напротив, задвигался быстрее, через пару минут вывел коня на залитый
солнцем двор, слышно было, как вскочил в седло.
Когда я вывел коня, Ланзерот беседовал с принцессой и священником.
Принцесса посмотрела на меня с испугом. Священник выставил перед собой
крест и скороговоркой забормотал молитву. От усердия он трясся, брызгал
слюной, двигал руками с крестом, видимо рисуя в воздухе крест, и еще
оглядывался на повозку с его мудрыми книгами.
Рудольф за моей спиной споткнулся. Я нервно оглянулся, Рудольф поспешно
отвел в сторону испуганный взгляд. Бернард двигался за ним тяжело, как
робот в тонну весом, глаза его как поймали меня, так и держали на прицеле.
Асмер присвистнул, принцесса сказала звонким голосом:
- Это еще ничего не значит!
Ланзерот сказал до жути ледяным голосом:
- Ваше высочество! То, что он бросился к вам на помощь, могло быть...
могло быть частью некоего плана. Могло быть простой несогласованностью в
действиях. Ведь за нами охотятся разные группы. Одни лично за вами,
другие... другие за нашим грузом.
Бернард возразил:
- Ланзерот, ты умеешь заглядывать вперед, чего я со своим неповоротливым
умом не умею. Но сейчас он, скажем честно, всех нас спас! Ишь, гад, в кучу
песка... Дик меня от этого песка спас, а мне большего и не надо. Да,
колдун его не смог... но, может быть, у Дика просто кожа толстая. А ты,
Дик, что молчишь? Я развел руками.
- Не знаю, - ответил я искренне. - Просто ничего не знаю.
Бернард вдруг потребовал:
- А ну перекрестись!
Я перекрестился. Довольно неумело, но перекрестился, и на лицах Рудольфа и
самого Бернарда увидел облегчение. Даже лица Асмера и принцессы
просветлели, только Ланзерот смотрел с прежним подозрением.
- Пусть лучше прочтет молитву, - предложил он Бернарду. Меня он
игнорировал. - Лаудетор Езус Кристос!
- Я почти не знаю молитв, - сказал я и поспешно добавил: - Но кто их знает
целиком? В моем медвежьем краю даже священники знают только пару первых
слов, да и то все по книжечке, да под фанеру. Вы можете сказать любую
молитву, а я повторю ее за вами! Не знаю, почему на меня не подействовало
заклятие колдуна. Не знаю. Но я точно не на стороне Тьмы...
Про себя добавил, что уж точно и не на стороне бога, меня тошнит от этого
средневековья в век компьютеров и Интернета, и все эти священники в их
шаманских одеждах вызывают только брезгливость.
Бернард звучно хлопнул ладонью на рукояти топора.
- Ладно, - заявил он громко. - Мы в походе! Здесь нет судей. Зато есть
топор и веревки. Пока что все исходящее от Дика было нам в пользу. Я знаю,
что лучше утонуть, чем ухватиться за руку, протянутую дьяволом, но пока
никто не доказал, что Дик служит дьяволу, я принимаю его руку.
- И я принимаю, - сказала принцесса пылко. Рудольф поколебался, взглянул
на Ланзерота, на Бернарда, сказал уклончиво:
- Я пока не тону, так что от хватания воздержусь. Но все-таки, если бы не
стрела Дика, - простите, ваша милость, то бишь ваш арбалет, - меня сейчас
клевала бы какая-нибудь паршивая ворона. Вас, без сомнения, долбили бы
благородные вороны, баронских кровей, а меня так... простолюдная, с
выдранным хвостом. Так что я не прочь, чтобы Дик и дальше ехал с нами.
Лучше, ко мне поближе. Это я на случай, ежели вы им брезгуете.
Теперь я понимал, почему Бернард внезапно бледнеет, начинает шептать
молитву, а его невидящие глаза устремляются поверх конских ушей к незримым
градам. Рудольф иногда дергается и хватается за топор, Асмер ни с того ни
с сего вздрагивает, глаза становятся дикими, а взгляд провожает в чистом
поле нечто незримое для меня. Все они тут же творили молитвы - кто
шепотом, кто во весь голос, хватались за кресты, крестились сами и
перечеркивали крестообразными движениями пространство. Если бы эти кресты
становились видимыми, мир выглядел бы, как окна во время ленинградской
блокады, когда для защиты от взрывной волны их обклеивали полосами
крест-накрест.
Я сам два-три раза ощущал странное чувство, словно на меня дует прохладный
ветерок. Это было именно чувство, а не сам ветерок, ибо охватывал он меня
и при полном безветрии, и при жарком ветерке в спину, и даже ночью у
костра под одеялом.
Похоже, что нас стараются выловить и всякими колдовскими сетями. Или
неводами. Тонкими, тоньше любых нитей паутины, которую рвут даже мухи, но
колдуну это неважно, ему главное, что сеть дрогнет в каком-то месте,
подаст сигнал, и туда можно тут же направить своих убийц, нанятых
разбойников, степные банды, натравить местных разбойничающих феодалов.
Они это чувствуют, мелькнуло в голове. Они все, даже скалообразный и
толстокожий Бернард, чувствуют эти колдовские сети гораздо сильнее, чем я!
Я ехал, раздумывая о странностях этого мира, снова и снова возвращался к
разговору с незнакомцем, угостившим меня вином. Он сказал, что есть
королевства, где живут умом. Где живут намного справедливее, Не там ли
разгадка, как я сюда попал? И как вернуться?
Однако он сказал, что те страны на юге. Но ведь там земли захвачены
войсками Тьмы...
Внезапно в глазах стало темно. Темно, хотя я чувствовал на коже жаркое
прикосновение солнца. Распахнулось звездное небо, усыпанное сверкающими
бриллиантами, огромными и яркими. Их было столько, что роились, как пчелы.
Я не успел ахнуть, среди звезд возник исполинский храм, надвинулся, я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг