осталось восемьдесят.
- Понимаю, - кивнул Коррадо, а про себя подумал: "Куда же мог подеваться
наш драгоценный Джек Холланд? Неужели погиб? Это было бы очень досадно".
- Ладно, сержант, найдите мне пять человек добровольцев, и я отобью эту
каланчу.
- Раз так, сэр, трое у вас уже есть.
- А еще двое?
- Увы, все силы брошены на удержание арсенала.
Если эти фанатики дорвутся до оружия, они уничтожат всех.
94
Холодный рассвет застал Инессу Брун за обходом постов - своих и Юргена,
который после вечерних возлияний дрых без задних ног.
Занемевшие в утренней сырости часовые выглядывали из своих секретов и
смотрели на Инессу с некоторым удивлением. Они все еще пребывали в режиме
полубодрствования.
Это состояние знакомо каждому, кто хоть раз нес караульную службу. Долгая
борьба со сном изматывает организм и приводит к некоему раздвоению, когда
часть сознания спит, а другая продолжает бодрствовать.
Понимая состояние людей в эти последние и самые трудные полчаса перед
сменой, Инесса старалась их взбодрить.
- Привет, Болдерик.
- Доброе утро, мэм.
- Как тут?
- Все тихо, мэм. В такую рань спят даже птицы.
Болдерик охранял тропу, проложенную среди осыпавшихся развалин. По ней
можно было выйти в город и так же легко пробраться в расположение базы. На
ночь тропу минировали "растяжками" и для надежности выставляли пост.
- Кто на мельнице?
- Кто-то из людей Юргена, мэм. Кажется, его зовут Элиас.
Мельницей обитатели базы называли трехэтажный корпус дробильного завода.
Он меньше других зданий пострадал от артиллерийского обстрела, и на
площадке его последнего этажа был установлен наблюдательный пункт с
пулеметной точкой.
Через десять минут Инесса оказалась на мельнице и была довольна тем, что
не нашла часового. Он появился сзади совершенно неожиданно, и первое, что
услышала Инесса, был щелчок предохранителя.
- Доброе утро, мэм. Я думал, это кто-то посторонний.
- Ты хороший часовой, Элиас, - похвалила Инесса.
- Служба есть служба.
- А где пулемет?
- А прямо перед вами. - Элиас шагнул вперед и откинул в сторону грязный
запыленный матрас, на который командир Брун даже не обратила внимания.
- Здорово придумано, - кивнула она и, подойдя к пулемету, выглянула
через бойницу. Позиция была хорошей и обеспечивала прикрытие всех подходов
к базе.
- С чего вдруг проверка, мэм? - спросил Элиас.
- Да ни с чего. Я же здесь первый раз. Вот и решила присмотреться.
Кстати, вон там, где сохранился остаток стены, можно посадить снайпера, и
он легко снимет нашего пулеметчика.
- Я это предусмотрел, мэм, - улыбнулся Элиас. - Я заминировал этот
обломок. Если вы присмотритесь, то увидите, что в кирпичной кладке есть
два белых кирпича.
- Да, я их вижу.
- Так вот, стоит только щелкнуть по ним пулей, и вся стенка завалится
прямо на тех, кто будет за ней прятаться.
- Здорово! - восхитилась Инесса. - Кем вы были до войны?
Чувство уважения к этому опытному солдату заставило обращаться к нему на
"вы".
- Вы не поверите. Учителем литературы.
- Вот так превращение! - удивилась Инесса. - Честно говоря, Элиас, среди
моих солдат учителей нет. Слишком уж не учительское это дело - воина.
- Но и вам это не совсем по профилю, - улыбнулся Элиас. - Я помню, какая
вы были на экране...
- Вы меня видели раньше?
- Да вас весь Рабан видел.
- А сейчас меня совсем не узнают, - вздохнула Инесса.
- Это неудивительно. Сейчас вы суровый боевой командир, а раньше были
эдакой секс-бомбочкой.
- Секс-бомбочкой? - удивилась Инесса.
- А что в этом плохого?
- Но мои стилисты уверяли, что у меня образ романтической девушки.
В этот момент снизу послышался шорох, потом шаги.
- Смена идет, - пояснил Элиас. - Я их ни с кем не спутаю.
Двое солдат вышли на полуразрушенный этаж, и один из них громко объявил:
- Элиас, выдергивай свою задницу, смена пришла. Ой, мэм, извините, я не
знал, что вы здесь.
- Ничего страшного, ребята. Пойдемте, Элиас.
Инесса и бывший учитель литературы ушли с площадки, а оставшиеся солдаты
принялись обсуждать командира Брун.
- Ты слышал, Флярковски, как она это сказала? - Оле Мюрат вытянул губы
трубочкой и, двигая бедрами, произнес: - "Пойдемте, Элиас..."
- А ты бы хотел, чтобы она сказала "Пойдемте, Оле"?
- Думал с тобой поболтать, но раз ты на меня наезжаешь, я ухожу. Так что
можешь спать
В этот момент откуда-то издалека донесся грохот взрыва
- Вот тебе и поспали, - с досадой сказал Флярковски. А все ты: можешь
спать, можешь спать. Накаркал.
- Погоди, может, это случайный взрыв. - Мюрат подошел к окну и посмотрел
на город. - Может, газ рванул или еще чего.
Однако вслед за первым последовала череда новых взрывов, а затем стали
слышны автоматные очереди
95
По мере того как Джек удалялся от места боя, взрывы становились все глуше,
а автоматная стрельба все больше походила на стрекот безобидных трещоток.
Впереди Джека шагал камрад Харрис, а позади - строго следящие за пленником
пятеро повстанцев.
Куда его вели, Джек не знал. Длинноволосый сказал что-то о представлении
камраду Дункану, но больше об этом не упоминалось, и Джек опасался, что
его ведут на расстрел.
Путь в неизвестность проходил через захваченные повстанцами кварталы, где
уже вовсю шло наведение нового порядка. Тот тут, то там были слышны крики
терзаемых граждан, повсюду валялись трупы, а посреди всего этого ужаса
деловито сновали люди, стаскивавшие в кучи отобранное у населения
продовольствие и ценные веши
Завидев Харриса, повстанцы салютовали ему сжатыми кулаками и выкрикивали
приветствие, а затем возвращались к прерванному занятию.
На одной из улиц к Харрису подтащили пленного милиционера. Бедняга
оказался сильно избит, и было заметно, что истязание прервали только из-за
появления камрада Харриса.
- Камрад Харрис, что с ним делать?! - завопили повстанцы, многие из
которых были забрызганы чужой кровью.
Длинноволосый резко остановился, подошел к пленному и внимательно осмотрел
его мундир
- Это сержант Не просто солдат, а сержант. Вспорите ему брюхо. Только
тяжелые предсмертные муки помогут ему искупить преступные заблуждения.
Вердикт камрада Харриса чрезвычайно взволновал и обрадовал повстанцев, а
Харрис как ни в чем не бывало продолжил свой путь. Через минуту позади
раздался душераздирающий крик казнимого.
Джек представил, что на месте милиционера мог оказаться и он сам. От
такого ужасного предположения у него мгновенно пересохло во рту. Кто
знает, может, его ведут, чтобы умертвить еще более страшным способом?
На окраине города, где звуки далекого боя были почти не слышны,
длинноволосый вдруг остановился и повернулся к Джеку:
- Вот здесь, в овраге за кустарником, находится шатер камрада Дункана.
Сейчас мы явимся к нему, и ты постарайся быть искренним. Тогда ты станешь
нашим другом... Понимаешь?
- Да, - кивнул Холланд.
- Помни, что наш вождь обладает несравненной мудростью и лгать ему
нельзя. Если будешь правдив, ты выйдешь из шатра камрадом Джеком.
- Да, - повторил Джек, стараясь не думать, что будет, если он не
понравится камраду Дункану.
Вслед за Харрисом Холланд спустился в овраг и действительно увидел шатер
из прочного маскировочного полотна. Вокруг резиденции вождя стояло человек
двадцать рослых камрадов.
"Личная гвардия", - догадался Джек.
Видимо, Харрис был человеком значительным, поскольку телохранители
расступились и свободно пропустили его в шатер.
Джек остался стоять снаружи, и вскоре его начала бить мелкая дрожь. То ли
от холода, то ли от ожидания предстоящей аудиенции. Время шло, но Харрис
все не появлялся, и Холланд стал осторожно осматриваться, пытаясь на
всякий случай наметить путь возможного отступления.
Неожиданно совсем радом заиграла скрипка. Джек посмотрел на широкоплечих
камрадов, но они и ухом не повели. Звучание скрипки на дне сырого оврага
их вовсе не удивило.
"Наверное, вождя развлекают музыкой", - сделал вывод Джек.
Скрипка рыдала и молила о пощаде. Невидимый маэстро ухитрялся извлекать из
нее не просто тоскливые, а скорее душераздирающие звуки.
"У вождя своеобразный вкус", - подумал Джек.
Музыка оборвалась так же неожиданно, как и возникла, а спустя пару секунд
из шатра вышел Харрис.
- Иди, - сказал он, указав на шатер.
Джек послушно отвел полог и вошел внутрь.
В шатре царил полумрак, поэтому Холланд не сразу определил, где находится
сам вождь. Вдруг стены заискрились голубоватым светом, и Джек увидел
улыбающегося хозяина шатра.
- Не правда ли, это производит впечатление? Я имею в виду
светоиндукционную ткань - вещь простая, но подчас просто необходимая.
Джеку показалось, что камрад Дункан был едва ли старше его. Высокий лоб,
откинутые назад каштановые волосы - все выдавало в нем глубокого
мыслителя. За исключением одной детали - глаз. Это были глаза смертельно
обиженного ребенка, которому еще неведомы чувства сострадания и жалости.
- Ну чего же ты молчишь? Или тебе непонятно, что твоя судьба сейчас
целиком в моих руках? - Дункан улыбнулся и поднялся с деревянного,
покрытого резьбой кресла. Как и все диктаторы, он был сторонником
ультрамонархической идеи. Везде, где бы он ни появлялся, Дункан Пеко
подсознательно играл в повелителя мира.
Уже изучив наклонности своего вождя, приближенные на месте каждой новой
стоянки разыскивали вещи, хоть сколько-нибудь напоминавшие атрибуты
королевской власти.
- Мне это понятно, камрад Дункан, - наконец ответил Джек и не узнал
своего голоса.
- Харрис сказал тебе, что я обладаю мудростью отличать правду ото лжи?
- Да, камрад Дункан.
- Ну так начинай рассказывать, кто ты и откуда, а я посмотрю, насколько
ты правдив, Джек Холланд. - Дункан обошел вокруг пленника и вернулся в
кресло.
- Я пилот с Бургаса. Везу семена масличного ореха. Чтобы дозаправиться, я
спустился на Рабан, но оказался в центре боевых действий. Вот и все.
Не зная, что можно добавить, Джек замолчал, а Дункан продолжал сидеть в
похожем на трон кресле и тоже не произносил ни слова. Наконец, спустя
минуту или больше, он спросил:
- А скажи мне, Джек, ты боишься боли? Холланду неприятно было слышать
подобный вопрос, но интуитивно он чувствовал, что это не угроза.
- Все боятся боли, камрад Дункан. Одни больше, другие меньше.
- А есть люди, которые любят боль? Не свою, а чужую? Или даже боль целого
города? Целого мира?
- Думаю, есть и такие люди.
- А я похож на такого человека, Джек? Похож я на тех, кто питается чужой
болью?
Холланд понимал, что это провокационный вопрос, и поспешил его обойти.
- Мне трудно сказать, поскольку я вижу вас впервые, камрад Дункан.
- Очень хорошо, Джек. Просто чудесно, Джек. Отличный ответ, Джек.
Дункан неожиданно вскочил с кресла и, подбежав к Холланду, прошептал ему
на ухо:
- Ты хороший дипломат, Джек. Вот только где твой корабль? Ведь он должен
был остаться где-то в порту, а его там нет. - Вождь отошел от Холланда и
картинно развел руками, повторив: - А его там нет.
Тогда где же он, Джек? Где твое судно, несчастный ты наш дипломат?
- Он на одной из заброшенных платформ, - ответил Холланд, несколько
шокированный странным поведением камрада Дункана.
- Он на одной... из... заброшенных платформ... - повторил вождь слова
Холланда и громко крикнул: - Харрис! Харрис!
Длинноволосый немедленно явился на зов:
- Я здесь, камрад Дункан.
- "Он на одной из заброшенных платформ". Так сказал этот человек. Значит,
ты ошибался.
Харрис с нескрываемой злобой посмотрел на Джека и сказал:
- В любом случае он враг, камрад Дункан. Позвольте я убью его.
Дункан сделал вид, что задумался. Он смотрел то на Харриса, то на Джека.
Наконец вождь принял решение и улыбнулся. Возвратившись к трону, он
опустился на него с царственной грацией.
- Я согласен, Харрис. Ты можешь убить его ножом, но с одним условием, -
тут вождь Всеобщего Порядка сделал паузу, - с одним условием, Харрис. Я
разрешаю Джеку сопротивляться.
Дункан Пеко внимательно посмотрел на Холланда, надеясь увидеть в его
глазах ужас, однако взгляд пленника выражал только недоумение.
- Спасибо, камрад Дункан, так даже приятнее, - ощерился Харрис, хватаясь
за торчащую из-за пояса рукоять. - Уже сегодня я опишу его смерть в своем
дневнике.
Видя, что Харриса переполняют эмоции, Джек сознательно остался в
невыгодной позиции. Камрад Харрис зарычал и прыгнул как зверь, намереваясь
покончить с Джеком одним ударом. Однако нож попал в пустоту, и
длинноволосый всем телом нарвался на встречный удар в солнечное сплетение.
На какое-то мгновение Харрис повис в воздухе с удивленно выпученными
глазами, а затем осыпался как песочный замок. Его нож упал к ногам Джека.
- М-да... Эффектно, конечно, но никакого удовольствия я не получил, -
сказал Дункан. - Ну чего ты теперь стоишь?
- А что нужно делать? - спросил Джек.
- Ну не знаю... - пожал плечами Дункан. - Добей его, если хочешь.
- Зачем?
- И ты еще спрашиваешь?! Учти, он бы тебя обязательно добил.
- Камрад Харрис мог убить меня, как только встретил, но вместо этого он
привел меня сюда.
- Так ты думаешь, он тебя пожалел? - усмехнулся вождь. - Нет, он
добивается моего расположения и хотел перерезать тебе глотку на глазах
любимого камрада Дункана. Только и всего.
Между тем Харрис стал приходить в себя. Каждый вдох давался ему тяжело -
он хрипел, кашлял, но упрямо продолжал втягивать кислород.
- Помоги ему подняться, - сказал Дункан, и Джек поставил Харриса на
ноги. Бедняга был очень слаб, и на его бледном лице отчетливо выделялись
только посиневшие губы.
- Отныне он наш камрад, Харрис, - указал вождь на Джека.
Длинноволосый слабо кивнул.
- Что у нас в порту?
- А... а... - попытался говорить Харрис, но у него пока не получалось.
- Позвольте я помогу ему? - предложил Джек.
- Конечно, - безразлично махнул рукой Дункан.
Холланд энергично растер Харрису грудь, затем похлопал его по лопаткам, и
лицо длинноволосого порозовело.
- Да ты просто чудо-лекарь! - искренне удивился Дункан Пеко, видя, как
глаза Харриса принимают осмысленное выражение.
- Итак, теперь ты можешь говорить? - снова обратился он к Харрису.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг