стороной, чтобы никого не пугать. Да только тогда в караване
замучили бы друг друга страшными слухами и домыслами. Если бы
дородный шарумец не успел узнать юного уранийца получше, он
наверняка бы решил, что парень шутит - грубо и неуместно. Но за те
несколько дней, что Канна провел в караване, Табиб успел понять - он
не умеет шутить. Даже когда очень пытается сказать что-нибудь
забавное.
- О чем ты говоришь? Улук и Хон рыщут вокруг каравана без сна и
отдыха, точно волки и допрежь ничего подозрительного не заметили, ни
следа, ни людской тени. А уж эти двое свое дело знают. Коли крепко
возьмутся - и призрака в сыпучих песках сыщут.
Гай медленно покачал головой.
- Может быть они хорошие следопыты. Наверное, даже очень
хорошие. Точно волки, ты сказал?.. Поверь, караванщик, не людям
тягаться в искусстве выслеживать со зверем.
- Ты хочешь сказать... - тихо протянул Табиб, сообразив, к чему
клонит Волчий Пасынок.
- Этой ночью, обернувшись волком, я оббежал караван кругом.
Следов и теней грабителей я тоже не нашел, но сильный ветер всю ночь
дувший с запада, донес запах лошадиного пота. Подбираться ближе я не
стал - и без того ясно, разбойники рядом, и они, безусловно, знают о
нашем караване. Думаю, они подпустили нас так близко к Пту в расчете
на то, что близость города и безопасности притупят нашу бдительность
и позволят внезапно напасть, застав караван врасплох.
Гай невольно осекся, внезапно для себя заметив, как на лицо
начальника караванной стражи наползла черная тень подозрения. Табиб
до боли в суставах стиснул огромные кулаки, не позволяя рукам
потянуться к рукояти кинжала, заткнутого за пояс.
- Почему ты ничего не сказал мне о своей ночной вылазке? -
стараясь сохранить в голосе спокойствие, спросил он. - Почему Улук и
Хон не видели твоих следов? Зачем ты таился?
- Я не хотел будить ненужных подозрений. И потом, разве я
сейчас не говорю тебе?
Встречный вопрос Волчьего Пасынка Табиб воспринял, как
подтверждение собственных догадок и подозрений, черным роем
заполонивших голову. "Поверил, старый дурак! И кому?!
Волку-Хайканану!". Таить от Гая своих подозрений Осане не стал - все
равно ураниец уже все прочитал по его лицу.
- Ты становишься мне подозрителен, Гай Канна. - тихо прошипел
шарумец, мучительно гадая, успеет ли ударить оборотня кинжалом в
живот, прежде, чем тот использует против него свой знаменитый удар.
- Что, если гибель каравана Аль'Гы - дело рук твоих дружков-кагасов?
Не к ним ли прошлой ночью ты бегал? И не затем ли ты вкрался в мое
доверие, чтобы разузнать и сообщить своим мерзкорожим соплеменничкам
все о нашем караване - сколько товаров, сколько сопровождающих,
сколько людей в охране? Как я угадываю, а, Утнаг-Хайканан?
Гай напрягся, взвинчивая восприятие. Если придется драться, ему
будет необходима вся скорость, на которую он только способен. Иначе
лучники-онокголы нашпигуют его стрелами гуще, чем дикобраз утыкан
иголками. Гай еще попытался отвести от себя подозрения, но внутри он
уже был готов убивать и калечить.
- Разве я не мог узнать все это в первый же день? Зачем в таком
случае мне рисковать собой и продолжать путь вместе с вами? Это не
укладывается в логику.
- Может быть. - угрюмо согласился караванщик и зловеще добавил.
- Все может быть.
Волчий Пасынок приготовился ощерить клыки. Глаза его
превратились в стальные наконечники, острые и холодные, готовые
вонзаться и оставлять раны. Он не хотел убивать, но если
предположения и подозрения Табиба Осане возобладают над здравым
смыслом... Волчий Пасынок редко принимал подобные заблуждения
достойным оправданием. Он всегда убивал прежде, чем заблуждения
могли убить его. Иногда (и зачастую) это было наихудшей
альтернативой из всех имеющихся зол, но Гай не умел делать выбор. Он
не понимал и не принимал людских правил игры. Они были для него
слишком сложными.
- И не думай, караванщик. - угадав намерение Табиба, все же
предупредил он ровным бесцветным голосом. - Не успеешь. А кроме
того, на мне кольчуга.
Сделав над собой огромное усилие, Табиб расслабил плечи и
заставил себя глубоко вздохнуть. Если бы проклятый ураниец
действительно хотел нанести каравану несомненный и ощутимый вред, он
просто-напросто зарубил бы его на месте своим хваленым ударом, разом
обезглавив караванную стражу. Быть может...
И, словно специально дождавшись самого удобного момента,
раздался отчаянный крик одного из близнецов-онокголов, галопом
несущегося к каравану:
- Айгаа-а-а! Степняки! Грабители! Караван сто-ой! Готовьте
мечи!
Осане зарычал, словно разъяренный медведь и потянулся за эфес
своего кривого шарумского меча. Это был напряженный момент, и
шарумец чувствовал, как холодный пот предательски заструился меж
лопаток. На чьей стороне уранийский оборотень? Если он попытается
ударить то сейчас, именно сейчас...
Искоса метнув взгляд на Канну, Табиб убедился, что тот
неподвижно сидит в своем седле спокойный и внешне совершенно
безразличный, словно старая ядовитая кобра перед броском. Но будь он
проклят, если в серых глазах парня не промелькнул кровожадный
огонек. Его стихия - битва, и он предвкушал ее, как усталый путник
предвкушает отдых в теплой постели. Волк. Безумный волк-берсерк!
Начальник караванной стражи с трудом сглотнул застрявший в
горле комок и, решительно потянул меч из ножен. Клинок выходил из
объятий тисненной кожи медленно, словно приговор из уст судьи, когда
до последнего слова трудно угадать, казнит он или же милует. Табиб
мысленно вручил себя в руки преблагой Аэтэль. Он с кристальной
ясностью осознавал - если Гай окажется соглядатаем, засланным в
караван Суганом Кровавым или каким иным кагаским вождем, показные
спокойствие и безразличие обернутся холодным равнодушием посланца
смерти. Шарумец слишком много слышал о грозно знаменитых
тур-утнаган, чтобы питать какие-либо иллюзии. Своим дьявольским
тайным ударом ураниец располовинит его прежде, чем собственный
клинок Табиба успеет покинуть ножны.
Обнаженная сталь кривого шарумского меча тускло блеснула на
солнце.
Гай не шевельнулся. Слегка сощурив глаза, он наблюдал за
увеличивающейся в размерах черной полосой, стремительно
накатывающейся с запада. Скоро ветер уже начнет доносить дробный
стук копыт и яростные вопли грабителей караванов.
Скрученный жгут обреченности, тяжким венцом сдавивший голову
Табиба Осане лопнул, словно истершаяся веревка под тяжестью
висельника.
- Сожги меня Азус! - проскрипел зубами начальник караванной
стражи. - Скажи, что ты не предатель, и я поверю тебе, ураниец.
- Я буду сражаться за вас. - негромко сказал Волчий Пасынок. -
Этого достаточно?
Табиб отрывисто кивнул.
- Тогда - вперед! Нужно приготовиться к атаке!
Проскакав вдоль нескольких повозок, Осане остановился подле
паланкина Фахима бан-Аны, кивком одобрил своего друга и хозяина и,
взметнув над головой огромный хищно изогнутый меч заревел могучим
голосом, разом перекрывшим и прекратившим возникшее было в караване
замешательство, грозящее перерасти в всеобъемлющую панику :
- Лучники ко мне! Карах! готовь своих пикинеров! Устул!
Поведешь в атаку всадников! Одевайте доспехи! Остальные - взяться за
оружие! Снаряжайте арбалеты! Шевелитесь! Шевелитесь, Хогон вас
раздери! Свою жизнь защищать будете!
Уверенный рев начальника караванной стражи возымел действие. Он
вселил в людей определенную долю надежды. Им и раньше приходилось
отражать нападения степных разбойничьих племен. Да еще как отражать!
Саги складывать можно! Будут милостивы боги, отобьются и на этот
раз. Такие большие караваны степнякам, как правило, оказывались не
по зубам. Лишь в редких случаях, да и то если только удавалось
напасть внезапно и застать охрану врасплох...
И все же, у каждого - от черного от загара полуголого
погонщика, до покрытого с ног до головы кожей и металлом
воина-сагашета - червем сидела в голове неотступная мысль о том,
какая страшная участь постигла встреченный в пути караван
онокгольского купца.
Погонщики проворно выстроили повозки в кольцо, развернув их
задней частью по направлению к внешней стороне. Телеги с наиболее
ценным товаром были загнаны в центр. Приученных животных распрягать
не стали - им как раз во время налетов степняков меньше всего
достается, разве что угодит шальная стрела, а вот если начнут
метаться внутри защитного круга, не будет никакой возможности
толково организовать оборону. Иногда, правда, случалось, что степные
пираты использовали зажженные факелы на длинных бичах, с тем, чтобы,
напугав животных, заставить их сломать линию повозок, но стрелки из
луков и пращники, забиравшиеся внутрь повозок и оттуда поражающие
врагов, довольно быстро разбирались с подобными смельчаками.
Люди Табиба Осане знали свое дело. Быстро, но без лишней
суматохи и спешки каждый занял надлежащее ему место. Лучники
взобрались на повозки, копейщики и пикинеры - в основном худощавые
длиннорукие и остролицые кхурбийцы и желто-коричневые, славящиеся
своей физической силой и выносливостью, метисы-бамбаты, из
Бабарийского Приграничья заняли частые проемы меж телег, через
которые будут пытаться с наскока ворваться внутрь лихие степные
всадники. Железные острия выставленных ими копий и пик отсвечивали
синим. Легковооруженные конники - онокголы и добальтарцы,
сгрудившиеся в центре были готовы прийти на помощь, там, где
грабителям удастся прорваться внутрь защитного круга. Особняком
держался немногочисленный, но грозно выглядящий отряд сагашетов -
профессиональных шарумских воинов-всадников в тяжелых сплошных латах
из толстой кожи и бронзы, вооруженных длинными увесистыми копьями,
по всей длине окованными медными полосами. Не раз и не два
знаменитые тяжеловооруженные конники Шарумы - южный аналог северных
рыцарских конниц - и меньшим числом решали исход сражения даже в
случаях, когда степняки сильно превосходили числом караванную
стражу. При умелой вольтижировке их с лучниками и более подвижными
отрядами легкой конницы, сагашеты оказывались просто непобедимыми.
Гай запустил руку за пазуху и, выудив недовольно жмурящегося
котенка (он почти всегда носил его с собой, не решаясь оставлять в
кибитке, где хранились вещи Табиба, несмотря на все заверения
шарумца в том, что никто из его слуг не посмеет и пальцем
прикоснуться к зверьку) и отъехав в сторону паланкина неловко сунул
его Вериме. Девушка восторженно ахнула, принимая пушистый пурпурный
комок ее ресницы затрепетали, в глазах появился томный блеск. Отец
Веримы издал удивленное хмыканье, но ничего сказать не успел.
Котенок, привыкший путешествовать за пазухой Волчьего Пасынка, тихо
мяукнул, цепляясь тонкими коготками за ладонь друга.
- На время боя... может пострадать. Потом заберу. - неуклюже и
грубовато пояснил ураниец и торопливо отъехал в сторону, опасаясь
вопросов.
- Не похожи они на кагасов. - буркнул Табиб Осане, из-под
раскрытой ладони наблюдавший за приближавшимися грабителями. - И не
даффы вроде... Хотя и те и другие, кажись, есть. Огненное дыхание
Азуса! Да это целое сборище разнородных негодяев! Я вижу церсов,
добальтарцев (несомненно, дезертиры из мальберской армии!) и даже
людей с Севера! И орков! Раздери меня Хогон! Кто-то объединил весь
этот разношерстый сброд в единую банду!
- Их не так уж и много. Раза в полтора больше, чем нас. -
заметил Гай Канна, подъезжая к шарумцу сзади.
Табиб едва не вздрогнул от неожиданности и почувствовал, как
неприятный холодок невольно образуется в груди. Его подозрения
относительно уранийца развеялись почти полностью, и все же Осане
предпочел бы, чтобы Волчий Пасынок находился где угодно, но только
не у него за спиной.
- То-то и оно.
- С такими силами почти бессмысленно нападать на караван вроде
нашего. - невозмутимо продолжал Гай. - А то, что они из разных
народов и племен только сыграет нам на руку. Смотри, караванщик, они
скачут, смешавшись в кучу. Церсы не смогут использовать свою
стремительность и ловкость, а орки слишком далеко друг от друга,
чтобы сбиться в единый, проламывающий любую оборону кулак, как это
умеют только они и, разве что еще только гномы. Предводитель этой
шайки или дурак, или...
- ... или он надеется на что-то другое. - тихо закончил Табиб.
- Именно это я и хотел сказать. - кивнул головой Волчий
Пасынок.
Свистящая, вопящая, улюлюкающая разношерстая толпа грабителей
стремительно приближалась. Не было никакого подобия строя, порядка
или дисциплины, их никто не направлял, никто не сдерживал. Толпа
состояла из воинов, среди которых должны были найтись и знатные
рубаки, но по сути своей это было тупое человеческое стадо. Уже
видны были горящие алчностью глаза, разорванные боевым кличем рты
грабителей и оскаленные зубы, хрипящих, исходящих пеной и потом
лошадей. Несколько стрел, пущенных разбойниками на полном скаку
перелетели зыбкую стену из повозок и попали в центр круга, легко
ранив одного или двух защитников и бессильно отскочив от кожаных и
металлических доспехов других. Ответный залп охранников каравана
оказался более куда более впечатляющим - дюжина налетчиков с криком
полетела под копыта лошадей, хватаясь за внезапно выросшие в груди
хвостатые древки стрел.
Одна из вновь пущенных нападающими стрел угодила в Табиба
Осане, но вместо того, чтобы с лета ударить шарумца в закрытое
чешуями кольчуги плечо, отлетела в сторону, словно бы отброшенная
встречным ударом невидимого кулака. Гай вопросительно посмотрел на
начальника караванной стражи. Он и раньше успел ощутить магическое
защитное поле вокруг Табиба - когда, используя Руну осматривал
останки погибшего онокгольского каравана, но не обратил тогда на это
особого внимания. Мало ли каких защитных амулетов, оберегов и
талисманов, по дешевке купленных у бродячих магов и шарлатанов не
таскают на себе люди.
- Защитное заклинание. - на всякий случай пояснил Табиб Осане,
не отрывая напряженного взгляда от накатывающейся волны разбойников.
- Хорошая штука. Лучшая защита от шальных стрел.
- Не думаю. - сказал Гай.
У него было свое суждение на этот счет. Всякие защитные
заклинания, согласно никем не установленному, но существующему в
природе закону компенсации неизбежно имели двойственную природу.
Оберегая от стрел, дротиков и брошенных ножей, они не позволяли
тому, на кого наложено заклинание в свою очередь воспользоваться
луком или иным метательным оружием и незримо, но вполне реально
увеличивали опасность смерти от любого другого оружия, которое
держит рука. Кроме того подобные заклинания, частично поглощая
отраженную энергию накапливали обратную силу и со временем вовсе
зеркализировались , начиная наоборот - притягивать стрелы. Конечно,
это в том случае, если заклинания не подновлялись от случая к
случаю. А стоили они, надо сказать весьма недешево. И, наконец,
одним из недостатков заклинания-оберега было то, что последнее
делает человека весьма приметным для всякой нежити, нечисти, чудовищ
и демонов, восприимчивых к волшбе.
Тем временем лучники Табиба Осане натянули тетивы луков и
выпустили стрелы по новой, собрав еще более богатый урожай жертв.
Третий и четвертый залп пришлось давать уже почти в упор, после чего
большинство отбросило свои луки и пращи и взялось за короткие легкие
мечи и сабли.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг