Гай Канна. - глядя на Волчьего Пасынка огромными изумрудными глазами
спросила Верима, стремясь сменить неприятную ей тему разговора. -
Судя по тому, что мы уже услышали, на твою долю их должно было
выпасть немало. Иначе откуда тебе знать, что тебя не прельщают ни
деньги, ни почет, ни слава, ни даже любовь. Чтобы говорить так, все
это нужно было испытать на себе.
- Боюсь, из меня плохой рассказчик.. - сделал попытку
отнекнуться Гай.
Ему вдруг сделалось неуютно. Конечно, он был очень благодарен
этим совершенно незнакомым людям, проявившим к нему такое участие.
Он вообще был людям, когда они одаряли его своим вниманием, но чужие
попытки сорвать покров с прошлого всегда настораживали и пугали
Волчьего Пасынка. Собственные воспоминания Гай считал исключительно
своей монополией, и ему не нравилось, когда кто-то пытался
вторгнуться в них, пусть даже прежде испрашивая на то разрешения.
Еще больше этот страх усилился после приключения в Коричневых
Песках, куда ему пришлось вторгнуться, спасаясь от разъяренного
Сугана и его брата Обола. Канна понял, очень хорошо понял, насколько
пугающей жестокой и опасной может быть собственная память.
- Когда и как ты попал на Юг, или как там вы называете наш край
у себя на западе, Стигилион?
- Года два назад.
- Ты пересек Стражи Юга, или приехал на корабле?
- Мне пришлось отказаться от мысли сесть на борт корабля. В
портовом городе Эльштапе меня...- он запнулся. - против меня
выдвинули несправедливое обвинение. Мне пришлось бежать.
- Должно быть ты присоединился к торговцам, перебирающимся в
Добальтар. - предположил Фахим бан-Ана, деликатно избегая вопросов
относительно того, каким было обвинение, выдвинутое против молодого
уранийца.
Для себя он решил, что парень, скорее всего подрался с кем-то
из-за благосклонного женского взгляда, или брошенного в спину
оскорбления... Каким бы нелюдимым он не был и что бы там не говорил,
молодость есть молодость. Она свое возьмет.
- Не совсем. - сказал Гай. - Я действительно перешел, через
горы, но все перевалы были уже закрыты снегами, сошедшими с вершин,
и не один торговый караван не мог выступить в путь, а я не хотел...
не мог ждать. Пришлось перебираться через Стражи одному.
- Что-о? - невольно воскликнул Фахим бан-Ана. - Ты пересек
Стражи Юга в одиночку, без проводника, да еще в период, когда все
тракты и перевалы были завалены снегом?! Двуликий Баббет! Ты и в
самом деле великий человек, тур-атта! Даже горцы не рискуют
забираться далеко от своих пещерных нор, когда вершины сбрасывают с
себя снежные лавины. В это время года горы превращаются в одну
сплошную ловушку.
- Два года назад. - задумчиво пробормотал Табиб Осане, хмуря
кустистые брови. - То есть как раз в то время, когда Добальтарский
мальбер объявил войну горным кланам. Огненное дыхание Азуса! Пройти
через горы, когда тамошние троглодиты, возмущенные публичной казнью
своих соплеменников, воровавших овец и попавшихся на месте
преступления, повыползали из пещер, дабы вдосталь намахаться своими
длинными ножами! Ты удивляешь даже меня, Гай Канна!
- Вот видишь, папа! Я была права! Нет ничего невозможного для
настоящего героя! Так что не все песни и истории сказителей выдумки.
Вот! - гордо, как будто не Гай, а она сама совершила этот
беспримерный поход через кишащие разъяренными горцами Стражи Юга,
воскликнула Верима.
- Но я не сражался сразу с целым племенем даффов, подобно
Нурину Нургану. - сказал Канна, немного смущенный произведенным на
слушателей впечатлением.
Сам он не видел ничего сверхъестественного и невозможного в
своем переходе через горный хребет, отделяющий Юг-Стигилион от
западных и северных земель Таннаса. Да, вне всяких сомнений это было
очень трудным и нелегким делом. Многие на его месте наверняка так и
остались бы в далеких заснеженных горах. Погибли бы в лавине, или
пали бы под ударами тяжелых горских ножей, а нет - так от изогнутых
мечей добальтарских воинов. Последние вторглись в Стражи, дабы
усмирить излишне воинственные кланы горцев, чьи вожди еще до того,
как снег завали все перевалы и тропы, перекрыли все торговые пути,
грозя, тем самым, задушить торговлю Добальтара с западными странами,
богатыми золотом и серебром, мехами и медом, зерном и лесом.
Пробраться было трудно, но не невозможно.
Гаю удалось не только сохранить свою жизнь и добраться до
Южного Квадрата (Добальтара, Шарумы, Онокгольского каганата и
Кхурба), но так же и принять деятельное участие в мелкой, но от того
не менее жестокой и кровавой войне, затеянной самым могущественным
южным владыкой против дюжины малочисленных и крайне воинственных
горских кланов.
Если бы Волчьему Пасынку дано было знать, что такое тщеславие,
он не без гордости мог бы сказать: скалистые вершины Стражей Юга еще
долго будут помнить грозное имя Гайхамар, Снежный Барс, к которому
позже прибавился еще один эпитет - Миротворец.
- Постой-ка, тур-атта Канна. - словно прочитав мысли
оборотня-меченосца воскликнул Фахим бан-Ана. - Табиб, друг мой, кто
как не ты пересказывал мне истории о человеке с севера, водворившем
мир в добальтарских горах? Как там его звали? Хаймар?.. нет, Гай...
- Гайхамар, или иначе - Снежный Барс. - откликнулся начальник
караванной стражи. - Гм... Есть сходство.
Фахим всплеснул ручками, хлопая себя по бедрам.
- Чтоб от меня отвернулся благосклонный лик Баббета! - с
преувеличенным возмущением вскричал он, обращаясь к Осане. -Кого ты
привел в мой караван, Табиб?! Этот человек собственноручно снял
колено, которое так славно придавило горло нашим конкурентам из
мальберата!
- Я сожалею, - досадуя на свой язык, сказал Гай. - но тогда я
не мог знать, что мне доведется путешествовать с вашим караваном. Я
сражался на той стороне, которая признала меня первой. Так
получилось.
Фахим весело улыбнулся, ткнул дочку в плечо и громко рассмеялся
неожиданно серьезной реакции молодого уранийца. Верима звонко
вторила ему, а Табиб Осане позволил себе лишь слегка ухмыльнуться в
бороду.
Волчий Пасынок ощутил острый приступ внезапного раздражения. Он
не понимал, что нашло на окружающих его людей и чем все это могло
обернуться для него. Непонимание людей, их поступков, манеры думать
и реагировать (очень часто совершенно нелогично), все это по
отдельности и вкупе, порождало неопределенность, которая всегда
смущала и злила его. Рука оборотня-меченосца рефлекторно напряглась
и незаметным даже для него самого движением переместилась на пояс,
поближе к эфесу Хищника.
- Успокойся, Гай Канна! - Табиб хлопнул уранийца по плечу.
Гай не ожидал этого движения, его напряженные нервы не
выдержали и отреагировали на него молниеносно, повинуясь четким,
отработанным до автоматизма рефлексам. Левая рука оборотня слегка
приподнялась для того, чтобы захватить и вывернуть упавшую на плечо
ладонь шарумца, правая скользнула к мечу. Пальцы привычно обняли
рубчатую от насечек рукоять, но, к счастью, в последнюю долю
мгновения Волчий Пасынок сумел осознать дружественный характер этого
легкого удара, и смертоносное, острое, точно бритва лезвие,
спрятанное в ножнах из черного дерева, не обнажилось.
Табиб Осане не успел никоим образом отреагировать на
стремительные движения Гая, однако то, что рука последнего лежит на
эфесе меча, он увидел. Улыбка исчезла с широкого бородатого лица
шарумского караванщика.
- Успокойся, Гай Канна. - ровным, каким-то деревянным голосом
повторил он. - Почтеннейший Фахим бан-Ана вовсе не держит на тебя
зла. Это шутка, понимаешь? Как можно судить о превратностях судьбы?
- Тур-атта Канна. - торжественно сказал так ничего и не
успевший понять купец из Ишша. - Если все то, что я успел узнать о
тебе - правда, значит, ты достойный человек, и мне просто следует
благодарить богов за то, что они привели тебя в мой караван.
Путешествие под защитой такого великого воина не только большая
честь, но и - ха-ха! Большая безопасность. И потом, - добавил он,
широко улыбаясь. - мне это обошлось необыкновенно выгодно! Дешевле,
чем услуги любого из воинов нанятых Табибом!
Табиб Осане торопливо отвернулся, пряча запутавшуюся в бороде
насмешливую улыбку от зорких глаз своего маленького хозяина. Если бы
только тот знал всю правду о Гае Канне! О том, кто был не только
свирепым Гайхамаром-Миротворцем, но так же и печально известным
Утнагом-Хайкананом, беспощадным Волком, предводителем кагасов, этих
Хогоном проклятых пиратов степей! Назвал бы он тогда уранийца
достойным человеком и благодарил бы богов за встречу с ним? Хо! Как
немного значат человеческие слова! Как непостоянны и сиюминутны их
представления и чувства! Подумать только, говорить о безопасности в
присутствии мрачного нелюдимого парня, чье имя уже успело стать
проклятьем для торговцев, двигающихся по Большому Караванному Пути!
Окончательно смешавшийся Гай постарался ничем не выдать своих
эмоций.
Что же до юной Веримы, дочери почтенного Фахима бан-Аны, то
она, позабыв обо всем, смотрела на Гая влюбленными глазами. В сердце
девушки уже жарко разгорался огонь страсти. Она нашла своего героя,
уверенно вытеснившего дотоле претендовавшего на эту роль темнокожего
рослого кхурбийца Караха из числа нанятых Табибом охранников. Пылкое
воображение Веримы услужливо рисовало ей красочные душещипательные
картины несбыточного будущего, в котором мускулистые объятия
Волчьего Пасынка играли далеко не последнее значение.
Разрушая эту идиллию, в воздух ворвался возбужденный крик
одного из дозорных воинов охраны.
- Хон! Хон! Айгаа-а-а, Хон!
- Тени и Призраки! - сердито буркнул Табиб Осане, приподнимаясь
на стременах и вглядываясь вперед. - Что еще там? Да, это Хон! Он
подает какой-то знак. Да подъедь ты ближе, дурень!.. Так, что...
Проклятье! - уже прорычал шарумец, мрачнея на глазах. - Опасность?!.
Смерть?!! Впереди нас смерть, дери меня Хогон!
Рослый караванщик повернулся в сторону Волчьего Пасынка и криво
усмехнулся.
- Кажется, Гай Канна, ты и впрямь не случайно прибился к нашему
каравану. Быть может твоему мечу найдется работа. Едем вперед...
Карах! Устул! Головами отвечаете за безопасность господина бан-Аны и
его дочери! Не отлучаться от паланкина ни на шаг! За мной, тур-атта
Канна!
Он ударил лошадь пятками и быстро поскакал в голову каравана.
Гай, не задерживаясь, последовал за ним, отставая не более, чем на
четверть корпуса.
К разочарованию и некоторой обиде Веримы, он так и не
обернулся, чтобы бросить на нее свой взгляд.
4
Хон - искусный следопыт-онокгол, всю свою жизнь проведший,
мыкаясь по степям и пустыням, не ошибся, подавая сигнал, а Табиб
Осане, подле которого Хон держался последнюю часть этой самой жизни,
не ошибся, расшифровывая его. Впереди них и в самом деле была
смерть. Вернее жуткий след Единственной Истинно Бессмертной, ее
пугающая ипостась, обличенная в умерщвленную плоть.
До того, как стать жертвой грабителей это был крупный караван.
Не такой большой, как у почтенного Фахима бан-Аны, кроме своих
товаров переправлявшего в Пту и товары нескольких своих компаньонов
из Ишша и пары других городов, но все же...
Его сопровождали, по меньшей мере, человек двести. И все они
теперь были мертвы. Там и сям среди перевернутых, сломанных,
разграбленных повозок, безвольно разбросав конечности, валялись
изуродованные человеческие тела. Жалкие неуклюжие фигурки,
перетрясенные и разбросанные руками шаловливого великана. Нападавшие
не пощадили и тех животных, которых не смогли, или не захотели
увести с собой. Не было ни одного раненного, ни одного умирающего, в
ком бы еще тлела хоть искорка жизни. Все было мертво. Единственными
живыми существами здесь оказались только наги, летающие трупоядные
псевдозмеи, при приближении людей тут же поднявшиеся в воздух черной
тучей, шумно хлопая перепончатыми кожистыми крыльями.
- Я узнаю эти повозки. - негромко сказал Табиб, не
поворачиваясь к Волчьему Пасынку. - Это был караван Набаши Аль`Гы,
состоятельного купца из онокгольского каганата. Они вышли из оазиса
Кыш тремя днями прежде нас. Торопились. Бедняги! Азус огнерожий! Ты
видел когда-нибудь такие раны, Гай Канна? Мыслимо ли дело так
изуродовать человека?! Смотри, у него нет ног выше колен. И как
чисто срезано! Словно секанули самой большой бритвой, какую только
можно себе представить!
- Не только человека, караванщик. - холодно заметил Канна. -
Смотри, иные повозки тоже выглядят так, словно часть их просто
испарилась.
Медленно и очень осторожно они въехали в останки разграбленного
каравана, обогнув по пути развернутую поперек длинную телегу с
расколовшимся от резкого маневра колесом. Очевидно, запряженные
животные в паническом страхе перед кем-то или чем-то смертельно
опасным, или столь же смертельно ужасным, на худой конец, не
слушаясь возницы пытались бежать, увлекая за собой повозку. В
результате перекосившейся осью одной из сильных ширококостных
тягловых лошадей переломало спинной хребет. Другая тоже была мертва,
но ее смерть оказалась куда более страшна и мучительна. Кто-то или
что-то буквально выел, вырвал все ее брюхо вместе с внутренностями.
Наги уже изрядно объели труп, обнажив от плоти толстые крепкие
ребра, пожелтевшие от пищеварительной слюны, какой псевдозмеи
поливают добычу прежде, чем приступить к своей мерзкой трапезе.
Гай молча вытянул руку и указал на лошадиный остов.
- Тени и призраки! - пораженно воскликнул Табиб Осане. - Срез
ребер гладкий и ровный! Ни самые большие клыки и ни самый острый меч
не смогли бы сделать подобное! Сожги меня огнерожий Азус, если это
вообще дело рук человека или зверя родившегося под солнцем этого
мира. Только когти Хогона, в адском пламени раздирающие души, могли
бы оставить такие следы!
Волчий Пасынок легко соскочил с коня и подошел к трупу.
Остановившись подле него, он присел и осторожно постучал по песку. К
удивлению начальника караванной стражи раздался глухой, но
совершенно отчетливый стук.
- Стекло. - пояснил Гай. - Я такого чистого никогда не видел...
Что-то расплавило песок и превратило его в стекло, равного которому
не выдувают даже хоббы-стеклодувы.
Вернувшись обратно к своей лошади, Канна одним легким прыжком,
вызвавшим у Табиба мимолетный приступ безотчетной зависти, взлетел в
седло. Они проехали еще несколько десятков шагов и натолкнулись на
огромную белесую тушу слонорога, уткнувшегося в плотно сбитый песок
тракта могучей грудью, достаточно широкой, чтобы на ней мог свободно
улечься взрослый хорошо сложенный мужчина. Подогнувшиеся задние лапы
исполинского животного удерживали мертвое тело в полусидячем
положении. Толстые жилы и огромные мускулы, закрепощавшие движения
гиганта не давали им безвольно разъехаться или распрямиться и после
смерти. А уж в смерти слонорога не могло возникнуть ни каких
сомнений - у него начисто отсутствовала голова. Срез шеи был таким
ровным, что создавалось впечатление, будто бы ее просто слизнуло
некое неведомое и неимоверно огромное чудовище.
- Тень Сагаразага! - потрясенно прошептал побледневший Табиб
Осане, нервно теребя свою бороду. - Демоны! Демоны из Преисподней
Хогона набросились на караван онокгола. Да! Только у них могут быть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг