дорожных припасов. Говорит, что пришел из Коричневых Песков - явная
ложь! Оттуда не выходят живыми. Никто. Хоть и находятся, такие, что
похваляются.
Улук и Хон, братья-онокоглы с одинаковыми, ладно сидящими в
седлах широкоплечими приземистыми фигурами и широкими плоскими
лицами, на которых хищно поблескивали узкие маслянисто-черные глаза,
спустились с холмов и подъехали к Табибу, управляя своими
невысокими, невзрачными на вид, но необыкновенно выносливыми -
подстать хозяевам - коньками только при помощи колен.
- Все спокойно, Осане-тан. - мягким голосом сказал один из них.
Ни следа этих дикарей-кагасов. Белолицый пришел пешком, с восточной
стороны. Я проследовал по его следу на несколько полетов стрелы, а
Хон по дуге проехал вокруг лагеря. Видимой опасности нет.
Табиб поджал нижнюю губу, слушая Улука. Близнецы-следопыты
служили под его началом не первый год, и вместе они доставили на
место в целости и сохранности не один богатый караван. Случалось - и
побогаче, покрупнее этого. В степи и пустыне онокголы опасность
чуяли, как охотничьи псы лисицу. Ошибаться прежде им не доводилось.
Услышанное порядком озадачило Осане. Загадок вокруг странного воина,
пришедшего из степей зароилось такое множество, что прямо в глазах
темно. Конечно, проще всего для начальника караванной стражи было бы
отослать юношу, назвавшегося странным западным именем, несомненно,
имеющим уранийское происхождение восвояси - туда откуда он пришел.
Да только не очень это хорошо : бросать в пустыне человека,
оказавшегося в беде. Боги на такие поступки смотрят искоса, недобро,
а их лишний раз гневить, право же, не стоит. В то же время а ну, как
и не человек это вовсе? Вдруг как окажется зловредным пустынным
дэвом? Беды не оберешься! Правда, давно уже не слышно о караванах,
сбитых с пути дэвом, но все же.
Наконец, решившись, Табиб кивнул было головой, как бы приглашая
Гая следовать за собой, как вдруг Хон, до того сосредоточенно,
приглядывавшийся к чужаку, подскочил к хозяину и, схватив его за
руку тихо прошептал :
- Будьте осторожны, Осане-тан...А вдруг это тот самый
Утнаг-Хайканан, волк-демон, принятый в клан Кровавого Сугана!
Табиб бросил быстрый взгляд в сторону чужака. Тот спокойно ждал
решения, и по лицу его прочесть что-либо было невозможно. Коротко
поколебавшись, отменять принятое решение начальник караванной стражи
не стал, но все же счел нужным предупредить уранийца.
- Поговорим в моем шатре. И помни, если я того не захочу, из
моего лагеря ты живым не выйдешь.
Гай как-то странно - криво и неестественно, словно бы даже и не
умело - улыбнулся, но ничего не сказал, последовав за могучим
шарумцем.
2
То, что начальник охраны купеческого каравана, пригласив его в
свой шатер не потребовал Гая расстаться с мечом и кинжалами,
последний оценил очень высоко. Этим шарумец не столько высказал ему
свое доверие ( чего ожидать как-то и не приходилось ), сколько дал
понять, что ничуть незваного гостя не боится - он ведь и сам при
мече. Матерая грузность и кажущаяся неповоротливость караванщика не
могла обмануть проницательный взгляд серо-стальных глаз Гая. Если
доведется схватится за оружие этот сущий медведь с виду мало кому
уступит в боевой сноровке и поворотливости.
- Садись...как там тебя...Гай Канна. Выпьем вина. Конечно,
сейчас несколько рановато для утренней трапезы, но без вина беседа
уныла и безвкусна, как пресная лепешка. - не то предложил, не то
приказал Табиб Осане.
Гай молча подчинился, осторожно опустившись на краешек одного
из нескольких цветастых тюфяков, устилавших пол шатра. Взгляд его
неотрывно и чутко следовал за движениями рук начальника караванной
стражи, которые вполне могли выхватить из под груды тюфяков и
подушек взведенный арбалет, либо же метательный нож, а то и трубочку
с коварным порошком из лиан-баху, способных за несколько коротких
мгновений лишить сил и сознания даже очень крепкого, здорового
человека. Может быть Канна был гораздо более осторожен, чем
требовалось, однако этот мир уже успел преподнести юному воину
слишком много жестоких уроков, чтобы он когда-нибудь мог позволить
себе расслабиться в присутствии других людей. Но шарумец извлек
из-под тряпок всего-навсего невзрачный серый мех, слабо булькнувший
в его широких мозолистых ладонях. Довольно хмыкнув, караванщик двумя
пальцами вытащил пробку.
- Я узнал тебя чужеземец. - негромко сказал он, разливая вино в
неглубокие, но объемистые пиалы. - Еще раньше Хона. Вернее вспомнил
то, что слышал про тебя...человек с бледной кожей, воин из западных
земель.
Он сделал короткую многозначительную паузу и закончил фразу :
- ...принятый в кагаский клан, как равный и более того,
добившийся, говорят, даже прав и власти младшего военного вождя. Не
так ли? Впечатлен тем, что о тебе рассказывали, очень впечатлен.
Караван почтенного Камнишан-тана из Ишшамы - ведь это твоих рук
дело, Гай Канна? Или лучше называть тебя Хайканан? - не дожидаясь
ответа, Табиб укоризненно покачал головой и произнес, словно бы про
себя. - Если четно, я не слишком хорошо относился к Камнишану, как
никак, соперник в торговых делах, но там погибло много хороших
людей, славных караванщиков - да ниспошлет Утра земные блага их
овдовевшим женам и осиротевшим детям и небесные блага их
освободившимся душам...Подумать только, Гай Канна - знаменитый
Хайканан!
- Они умерли быстро. - осторожно сказал Гай, тихонько
подбираясь для прыжка и молниеносного удара. Караванщик не должен
даже успеть вскрикнуть, иначе выбраться из лагеря будет более чем
сложно.
В этот миг уранийцу показалось, что мысль присоединится к
торговому каравану, идущему в сторону города-порта Пту была не самой
удачной.
- В этом я не сомневаюсь. - холодно заметил Табиб Осане. - Уж
что-что, а убивать быстро и чисто кагаские головорезы умеют. В их
жестокости есть доля милосердия. Хоть и премерзкий народ - не
находишь, Хайканан? - но все же не демонами порожденные даффы,
способные сутки напролет истязать свои жертвы. Да ты успокойся,
тур-атта, - ( почтительное южное обращение к воину, отличившемуся
силой и доблестью, прозвучало с изрядной долей иронии ) - наслышан я
о твоем искусстве располовинивать людей прежде, чем они успеют
осознать, что ты меч вытащил.
Гай недовольно поджал губы. Редко, кто мог различить под его
безразличным и расслабленным внешним видом туго сжатую стальную
пружину, заряженную смертью - стремительной и неотвратимой.
Убеленный сединами караванщик из Шарумы сумел. Гай попытался
внутренне расслабиться, но у него не очень хорошо получилось. Он
начал потихоньку злиться.
- Никак не мог вспомнить, где я видел, чтобы так рукоятью вниз
носили мечи. - продолжал разглагольствовать Табиб, ни на секунду, не
притупляя, однако, бдительности - мало ли что может выкинуть
глядящий волком мальчишка. Сочтет, что ему уже вынесли приговор -
кинется с мечом, а в его возрасте такие забавы больше не прельщают.
- Сам понимаешь, годы уже не те - память не та, но-таки
вспомнил, хвала длиннобородому Хонту, покровителю мудрецов и
хранителю памяти! Ты, парень, из этих, тур-утнаган, воинов-волков,
что выращивали в качестве своих личных телохранителей великие
правители северных земель - государства, именуемого Уранус. Говорят,
вам нет равных в бою, потому как вы все оборотни и превосходите
обычных людей не только в выучке и искусстве владения оружием, но
так же и силе и ловкости. И раны вы говорят много легче переносите,
заживают они у вас быстрее. Так ли это?
И Гай Канна - в прошлом младший офицер Ордена Крылатого Волка,
личной Гвардии Императорской семьи Урануса, Черной Гвардии,
прозванной в народе Стаей Волчьих Пасынков как за свою двойственную
человеко-волчью природу, так и за жестокость в сражениях и
фанатичную преданность своему хозяину, магистру и монарху в одном
лице ; настороженно уставился на начальника караванной стражи. В
голове молодого уранийца было черным-черно от зароившихся тревог и
сомнений. Гай хорошо знал, как в южных странах не терпят и боятся
всякой нежити и нечисти. Человека, признавшегося, уличенного, а
зачастую и просто обвиненного в вампиризме или любой другой связи с
Иными существами ждала немедленная и страшная казнь. Даже не казнь -
лютая, жестокая расправа. Его могли сжечь на костре, забить тяжелыми
дубинами, обмотанными ремнями из сыромятной кожи с серебряными
заклепками, или же утопить, зашив в предварительно просоленном и
выбеленном мешке, а то и похуже - залить горло расплавленным
серебром...Мало ли каких средств для борьбы с Иными не придумано и
не испытано на практике.
Табиб поймал напряженный колюче-острый взгляд своего гостя и
широко улыбнулся.
- Значит правда. Ты оборотень, тур-атта. Не бойся, я не буду
бледнеть, меняться лицом и звать на помощь. Мне приходилось
встречаться с вашим братом. Пока человек контролирует зверя, с ним
можно, хоть и не желательно, находится в одном шатре.
- Я человек. - твердо сказал Гай. - Даже когда я нахожусь в
волчьем облике, это ничего не меняет. Я - человек.
Табиб Осане отхлебнул изрядный глоток красного шарумского вина
и, отставив руку с пиалой в сторону заметил :
- Вот теперь понятно, почему ты обнаружился так далеко, один и
без лошади. Волк - зверь сильный, выносливый. Может бежать ночь
напролет, да и потом не устанет...Ты знаешь, что за твою голову
назначена порядочная награда, Хайканан?
Тон шарумца неуловимо поменялся, сквозившее в нем ироничное
добродушие вкупе с философскими нотками, напрочь исчезло, сменившись
холодной, едва прикрытой угрозой.
- Меня зовут Гай Канна. - с угрюмым упрямством повторил
ураниец.
- Золотом. - словно не слыша его слов, продолжал Осане. - И
сумма, скажу тебе, тур-атта, немалая. Что, если я захочу получить
ее? Как никак, неплохая прибавка к моему скромному заработку
караванщика.
- Ты не получишь ничего. - с ледяной уверенностью в голосе
сказал Гай. - Кто-нибудь из твоих людей - возможно... Но ты не
получишь ничего. Не успеешь.
Наглость степного разбойника, подлого грабителя караванов
разозлила Табиба Осане. Угрожать ему в его же собственном шатре,
посреди лагеря, полного его вооруженных людей!.. В то же время
непреклонная уверенность и пугающая искренность, с которыми ронял
свои скупые фразы молодой оборотень-меченосец внушили начальнику
караванной стражи невольное уважение.
- Ты должен был знать, что я ненавижу таких, как ты. В моем
лагере тебя не ждет ничего, кроме мучительной ( это я тебе обещаю )
смерти. Так я и все, подобные мне, поступали со всяким мерзкорожим
степным пиратом, попадавшим нам в руки! О чем ты думал, когда шел
сюда, Хайканан?!
- Я не оскорблял тебя, караванщик. - тихо и твердо проговорил
кагаский вождь, делая вид, будто рассматривает причудливый рисунок
на стенке пиалы. - И меня зовут Гай Канна. Не Хайканан. С этим
покончено.
Табиб Осане отложил в сторону пиалу и задумчиво посмотрел на
своего гостя. Ответы Канны несколько смущали его.
- Я вот говорю сейчас, угрожаю тебе, а все гложет меня одна
неприятная мыслишка. - медленно проговорил он. - Подозреваю, я
сейчас сильно рисковал...Ты мог бы схватится за меч.
- Пожалуй. - спокойно согласился Гай. - Но я хочу выйти из
твоего шатра живым. И мне нужно в Пту. Я стараюсь держать себя в
руках.
- У тебя это получается из рук вон плохо...
Внезапно на лицо Табиба набежала тень.
- Сожги меня Азус! А ведь когда-нибудь я не смогу оценить
человека достаточно верно, и этот день, возможно станет для меня
последним. Не находишь...Гай Канна? А хочешь знать, что прежде всего
удерживает меня от того, чтобы не кликнуть Хона и не велеть ему
собрать вокруг этого шатра лучников, а заодно начать вымачивать в
соленой воде кожаные ремни, чтобы высечь ими так глупо попавшегося
грабителя караванов... ( это на тот случай, если ты каким-то чудом,
ну, скажем, благодаря своим оборотничьим способностям, уцелеешь )?
Нет не страх перед твоим мечом или клыками, хотя и он, пожалуй тоже.
Просто я не знаю, как далеко отсюда твои кагасы. Улук и Хон сказали,
что в непосредственной близости твоих проклятых соплеменников нет.
Эти двое служат у меня давно и прежде ни разу не ошибались. Именно
поэтому они оба, да и я, не в последнюю очередь тоже, все еще живы и
водят со мной караваны. Как бы не были быстры кагаские кони, твои
люди не успеют налететь на лагерь прежде, чем мои утыкают тебя
стрелами точно диковинного дикобраза.
Стремясь выиграть время, нужное для обдумывания ответа, Волчий
Пасынок поднял свою пиалу и поднес тонкий фарфоровый ободок к губам,
держа его так, чтобы в любую секунду небольшую чашечку можно было
метнуть и выбить глаз собеседника. Вино было сладким и одновременно
сильно отдавало южными пряностями. Гай не достаточно хорошо
разбирался в горячащих кровь напитках, щедро подаренных смертным
великим божеством Бухом Ячменные Зерна, чтобы вынести ему приговор -
хорошее или плохое. На его непритязательный вкус вино было слишком
сладким.
- Я больше не член клана. - наконец сказал он. - Более того,
любой, кто принесет Кровавому Сугану мою голову, желательно с не
запекшейся еще кровью, будет вправе занять не только мое место в
клане, но и получить право присутствовать на совете военных вождей,
как равный. Это тоже очень много. Может быть, ты желаешь и эту
награду, караванщик?
Губы Гая медленно растянулись в кривой неровной улыбке.
Канна еще не очень хорошо умел улыбаться. Он вообще еще не умел
очень многое - простое и незначительное для всех остальных людей :
не умел смеяться, плакать, лгать, осуждать, завидовать, жалеть...
Для него, выращенного в искусственной среде с одним единственным
предназначением в жизни - быть верным и смертоносным, все это,
включая странную механику причудливого складывания губ, было таким
сложным и непонятным.
- Впрочем, сейчас уже вряд ли. В клане все должны думать, что я
мертв. И так оно, наверное, к лучшему. Для того, чтобы стать одним
из них мне потребовалось несколько месяцев - несколько кровавых
месяцев, наполненных сражениями и смертями. Врагом же племени я стал
за какую-то долю мгновения.
- Надо полагать, в ту долю мгновения твой меч выскочил из
ножен. - миндалевидные глаза шарумца сузились, превратившись в
тонике щелочки.
Гай с трудом удержался от того, чтобы не сгримасничать. -
шарумец определенно говорил о "молнийном мече Кресса" -знаменитом
ударе-выхвате Волчьей Гвардии, поражающем противника насмерть еще до
начала схватки. В течении двух лет лучшие мастера клинка, собранные
в засекреченных казармах-лабараториях Гвардии со всех концов Таннаса
обучали юных гвардейцев-оборотней только одному - умению молниеносно
выхватывать из ножен меч. Surs dat Cresse ayan! Всего одно движение,
слитное и быстрое, как мысль. Движение обгоняющее смерть.
Табиб Осане был более, чем прав, когда сказал, будто меч Гая
был способен нанести удар прежде того, как его противник успеет
понять, что клинок уже покинул ножны.
- Пожалуй тебе можно верить, тур-атта. - так и не дождавшись
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг