- Мы работу на дом не берем, - буркнул он. - На чужих континентах
справляемся. Просто этой паре хочу задать пару вопросов. Пустяки, ничего
серьезного. Если вам не помешает, я расспрошу их в вашем присутствии.
Ничего секретного, уверяю вас.
- Да мне хоть строевой подготовкой здесь занимайтесь, - ответил я
любезно.
- Спасибо, - ответил он так же любезно. - Вы будете удивлены, узнав,
что большинство сотрудников секретных служб даже не представляют, что
такое строевая подготовка.
- Надеюсь, я этого не узнаю...
В двери постучали, вошли двое, супружеская пара. Когда люди живут
долго вместе, они становятся похожими больше, чем брат и сестра. Я бы мог,
глядя на них, рассказать, сколько лет и месяцев они прожили, как часто
ссорились, что едят, каких взглядов придерживаются, какие книги читают и
какую музыку слушают.
Полковник пригласил их радушным жестом:
- Садитесь, садитесь!.. Как отдыхалось?.. Милованов Сергей
Павлович... Милованова Ольга Ивановна.
Милованов, мужчина с умным усталым лицом, вежливо заметил:
- Иван Степанович, к вам вызывают не затем, чтобы рассказывать, как
отдыхалось.
- Ну, почему же...
- Мы не настолько знакомы, - улыбнулся Милованов. - Я видел вас пару
раз, вы дважды удостаивали наш институт своим высоким посещением, но
представлены друг другу мы не были.
Полковник хохотнул:
- Что мы и делаем сейчас!.. Но вы правы, Сергей Павлович. Хотя сейчас
и свобода передвижения, мир без границ, но мы, работники разведки...
Милованов прервал мягко:
- Я никогда не работал в разведке.
- Кто спорит? Но вы работали в... это называлось ящиком. Работали в
ящике. Срок невыезда был десять лет. Потом, когда перестройка, гласность,
срок сократили до пяти.
Милованов напомнил:
- Но полгода назад была тщательная проверка работ, которые относятся
к секретным, а которые нет. То, над чем я работал, относится к, увы,
проблемам, которые Запад не интересуют. Так написано черным по белому.
- Кто спорит? - ответил полковник, улыбаясь. - Вы только расскажите
очень подробно где были, с кем встречались, что делали. Вы понимаете, что
это всего лишь обычная и безболезненная процедура. Но, согласитесь, даже
ее не было бы, если бы вы работали, скажем, инженером по
усовершенствованию мясорубок... а не тех мясорубок над которыми вы
работали в самом деле.
Жена Милованова толкнула его в бок. Мол показал свою мужскую
гордость, повыпячивал грудь, ну и довольно. Надо бегать по магазинам за
покупками.
Милованов вздохнул:
- Это же столько рассказывать! Может быть, вас интересует что-то
конкретное?
- В самую точку, - обрадовался полковник. - Ваш руководитель группы
сообщил, что вы не ночевали в гостинице в ночь с седьмого на восьмое. Это
верно?
Милованов не смутился, даже раздвинул губы в деланной улыбке:
- Это могло бы интересовать больше мою жену... но дело в том, что для
работы в нашем НИИ подбирали людей с крепкими семейными устоями. На случай
соблазнения иностранными шпионами. Так что не дождетесь, чтобы моя супруга
вцепилась мне в волосы прямо здесь, в кабинете.
- Вцепится дома? - поинтересовался полковник.
Милованов выдержал паузу:
- С чего бы? Я вел себя пристойно. Тем более, что супруга была со
мной. На предыдущем вечере мы познакомились с умным и очаровательным
господином Мюллером. Он знаток антиквариата и коллекционер, очень богат,
на следующий день мы приняли приглашение посетить его имение.
Женщина вздохнула, глаза ее затуманились. Полковник перевел взгляд с
нее на Милованова:
- Что там потрясло?
- Все, - ответил Милованов просто. - Даже не роскошь... он умеет жить
без нашего купеческого... или новорусского пылепускания в глаза. Но...
короче говоря, мы были очарованы, время текло за неспешной беседой с милым
хозяином и его очаровательной женой, мы договорились дружить семьями, а
когда пришло время расставаться, было поздно, а мы чуть-чуть попробовали
его вин... словом, заночевали у него. С женой. В одной роскошной постели.
С женой, а не с Мюллером. Что-то еще?
Полковник развел руками. Мол, все, Милованов начал подниматься со
стула, когда полковник спросил нерешительно:
- Все равно у меня какое-то странное ощущение... Он вам ничего не
предлагал?
Милованов косо посмотрел на него, на меня. Жена напряженно молчала.
Наконец он сказал нехотя:
- Я купил у него рукопись... дневник юного Джона Турча....
Полковник вскинул брови:
- Кто это?
- Великий деятель Америки, - сказал Милованов. Он вскинул голову, в
глазах были горечь и гордость. - Он так много для нее сделал, а она...
Правда, похоронили с высшими воинскими почестями, везли на пушечном
лафете, за гробом шел весь конгресс, все правительство США... но судьба
была к нему жестока.
Я слушал заинтересованно, даже бумаги перебирать перестал. Полковник
посмотрел на меня с неудовольствием, спросил:
- А чем же, позвольте узнать...
- Он был героем гражданской войны, - пояснил Милованов. - До нее
работал простым фермером, пахал землю, выращивал скот... Когда индейцы с
набегами, успешно отбивался, сумел как-то научиться стрелять из всех видов
оружия, удивительно владел саблей... Но когда началась гражданская, его
согнали с насиженного места. Сперва дрался один, потом к нему примкнули
фермеры, отрядик вырос в большой отряд, затем разросся до полка, а потом и
до бригады... Дела северян шли плохо, только его войско одерживало победу
за победой, сам президент Линкольн вручил ему высшие награды и звание
бригадного генерала. А по окончании войны он основал журнал "Военное
обозрение"... кстати, и сейчас это лучший в мире журнал по военной
технике, стратегии и тактике...
Полковник слушал терпеливо, но когда Милованов сделал паузу,
осторожно вклинился:
- Простите, но его судьбе можно только позавидовать.
- Вы так считаете? - спросил Милованов, губы его искривились в
горькой улыбке.
- Да...
- Ошибаетесь.
- Но что же в его судьбе не так?
- Он всю жизнь мечтал стать скрипачом! - выпалил Милованов. - Об этом
он и писал в своем детском дневнике. Он мечтал научиться играть на
скрипке, ездить с концертами... Его мечта все же осуществилась, но
когда... Ему было за восемьдесят, когда наконец взял в руки скрипку,
поехал с концертами по городам Америки. Это был гениальный скрипач, на его
концерты билеты всегда были раскуплены задолго до его приезда. Еще десять
лет он ездил с концертами по Америке! Но у меня волосы встают дыбом, когда
я пытаюсь вообразить, какой мощи был бы этот скрипач, если бы взял скрипку
с детства!
- В восемьдесят лет? - изумился полковник.
- Он умер... или погиб... в истории США это неясно, когда ему было за
девяносто.
Полковник кусал губу, пальцы хрустнули громко, когда заломил почти в
театральном жесте:
- Странно, почему он продал вам...
- Странно? - переспросил Милованов горько. - Увы, Америке это не
интересно. Она признает только победителей. Для нее Джон Турч - это
супергерой гражданской войны, воплощение американской мечты. Прошел от
простого фермера к погонам генерала, получал награды из рук самого
Линкольна! А кому нужен скрипач?.. Этот рукописный дневник выставлялся на
аукционах, но никого не заинтересовал.
Полковник сочувствующе покивал, протянул Милованову бумагу:
- Вот пропуск на выход. Вы уж извините... Надеюсь, мы отняли у вас не
слишком много времени.
Милованов бросил сухо:
- Не очень. До свидания!
Жена улыбнулась на прощание полковнику. Мол, мужчине надо показать
свою независимость. Полковник движением бровей дал понять, что все
понимает, пусть ее супруг и дальше ходит с прямой спиной, пара была уже
возле двери, когда я решился задать мучивший меня вопрос:
- Простите... рукопись... этот дневник Джона Турча... на англицком?
Милованов оглянулся с таким изумлением, словно с ним заговорил
дубовый стол. Полковник поспешно объяснил:
- Это наш сотрудник... из простых. Убирает, моет...
- Разумеется, - обронил Милованов холодно. - Разумеется!
В его голосе было столько издевки, что она звучала у меня в ушах и
тогда, когда за ними захлопнулись далекие двери лифта. Полковник смотрел
укоризненно, я скомпрометировал его заведение, но и злорадно: мол, у
президента в помощниках такой идиот, каких сюда не пустят даже коврик
вытряхивать.
- Хорошие люди, - сказал я. - Добрые. Отзывчивые. Надо же,
американскую культуру берутся спасать!..
- Гм... - сказал полковник. - Вы что-нибудь нашли?
- Заканчиваю, - сообщил я. - А вы, если не лень, проверьте этого...
Мюллера.
- Зачем?
- Ах да, ОГПУ не занимается мафией, только шпиенами...
- Мы помогаем коллегам из МВД, - сообщил полковник. - Делимся
сведениями, а иногда даже принимаем участие людьми.
- Так поделитесь сведениями.
- Какими именно?
- Мюллер... Это кто-то из русских обирает наших лохов.
Полковник смотрел на меня как недавно Милованов. Поинтересовался
ядовито:
- И что же, простите великодушно... я понимаю, что ваши выводы столь
глубоки и неожиданны, что простому полковнику ФСБ вроде меня и не
вникнуть... и не проникнуть... но, может быть, вы как-нибудь, при случае,
соблаговолите объяснить на пальцах...
Он весь сочился ядом, вокруг него брызгали фонтаны радиоактивной
грязи.
- Да что там, - ответил я мирно, но грудь уже ходила ходуном, мне все
труднее становилось сдерживать неприличный хохот. - Это же просто...
элементарно, как говорил кто-то одному идиоту... хорошему доброму
идиоту... Нет, не идиоту, а просто... непросвещенному. Ха-ха...
Он стиснул зубы, в лице был гнев.
- Что же...
- Да загляните... - выдавил я, уже не силах сдерживать смех, - в
эн... энцикло... клопедии!.. Школьную, историческую, военную... ха-ха!..
великий стратег, что интуитивно одерживал победы... Ха-ха!.. Он же окончил
Генштаб, один из самых блестящих его офицеров... полковник... герой защиты
Севастополя... Малахова кургана... шесть боевых орденов... ха-ха... Он
просто не мог стерпеть поражения России в Крымской войне, поссорился с
царем, уехал из России вовсе...
Он слушал с восковым, как у покойника, лицом. Я чуть успокоился, но
непристойный хохот лез у меня даже из ушей:
- По дороге он заехал в Англию к Герцену. Тот о нем написал пару
строк... потом на Дикий Запад, где в самом деле пахал, как и Лев Толстой,
босой и нечесаный... Но это не крестьянин, который спасует перед набегом
индейцев, не так ли? А когда началась гражданская... ну, дальше понятно,
как этот неграмотный фермер сумел организовать и создать боеспособное
войско. И побеждать в войне, где ни на одной стороне, ни на другой не было
профессионалов!
Он медленно розовел, наконец вздохнул так шумно, что зашевелились
бумаги на моем столе:
- Но все-таки... Как?.. Откуда? Почему вы все же уверены, этот
дневник - подделка?
Я удивился:
- Разве еще не понятно?.. Тоже мне, разведка!.. Какой дневник юного
Джона Турча на английском языке, когда этот Джон лишь в тридцать пять лет
покинул Россию, а до этого по-англицки не знал ни слова?.. И звали его
тогда, естественно, Иван Турчанинов. Под таким именем он в наших
энциклопедиях.
Массивная дверь с натугой отворилась. В кабинет вплыл массивный
военный. Полковник вскочил, вытянулся, на меня метнул все же взгляд с
неприязнью, никто из мужчин не любит, когда видят его подчинение другому.
Генерал, явно генерал, вяло поинтересовался:
- Я слышал смех... а среди нашего уныния это так редко...
- Вербую агента, - отчеканил полковник. - Этот товарищ только что
оказал нам неоценимую услугу, указал на одного из главарей русской мафии в
Нью-Йорке... Это так, походя. Левой ногой. А в самом деле, Виктор
Александрович, как вы посмотрите на такое предложение?.. Мы вам жалование,
погоны, пистолет...
Меня передернуло:
- Давайте лучше я вас попробую завербовать в футурологи... По-моему,
вы в футурологии будете так же сильны, как я в агентизме... или как лучше
назвать то, где обещаете погоны?
Генерал смотрел то на одного, то на другого, скупо улыбнулся:
- Шутите?.. Хорошо, а то везде скорбь. У нас все надежды на Платона
Тарасовича. Если не он своей железной рукой и командным голосом, то кто?
А полковник добавил так уважительно, что, кажется, сам удивился:
- И с такими помощниками!
- Которые левой ногой, походя? - переспросил генерал.
Похоже, ко взаимному удивлению, мы расстались без неприязни.
Глава 25
Володя, завидя меня издали, подогнал машину с той стороны улицы прямо
к воротам, разом нарушив с десяток правил. Я привычно плюхнулся на сидение
рядом с ним: только женщины и политики предпочитают заднее, настоящие
мужчины остаются детьми и всегда садятся впереди.
- Что-нибудь нашли интересное? - спросил Володя.
- Много, - заверил я. - Но только полезно ли... разберусь позже.
- В Кремль?
- Езжай по Тверской, - сказал я. - Подумаю, будет ли от меня сегодня
там прок.
Он ухмыльнулся, молодой, но уже мудрый: мол, сейчас каждый смотрит,
чтобы ему был прок, а не от него, из какой провинции президент откопал
этого динозавра, только там, говорят, в глуши, еще сохранились чудаки, что
живут по каким-то правилам...
Тверскую я любил всегда, еще когда не был москвичом, тогда она была
строже, сейчас же сверкает всеми огнями, рекламу зажгли, не дожидаясь
темноты, яркие вывески, огромные цветные витрины, чисто, богато, можно
просто любоваться.
Даже машины неслись с обеих сторон чистенькие, вымытые, строгий мэр
велел останавливать грязные и штрафовать водителей так свирепо, чтобы и на
бензин не оставалось, даже отечественные машины выглядят нарядно, как
елочные игрушки.
Возле памятника Юрию Долгорукому стояла толпа, оратор выкрикивал,
взобравшись на трибуну, вокруг поднимали странные знамена и плакаты с
требованиями....
- Останови, - попросил я. - Надо посмотреть.
Он послушно прижал машину к бровке, но заметил снисходительно:
- Эти неинтересны. Безобидные чудики.
- А ты можешь, - удивился я, - глядя на незнакомое яйцо, сказать,
какой будет птица?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг