власть, сменой ориентиров, религии...
Крылов сказал с удовольствием:
- Ага! Мы как раз скифского бога вместо Христа предлагаем.
Дед с безнадежностью отмахнулся:
- Снимай яичницу. А то подгорит, витамины уйдут.
Крылов с поспешностью вывалил яичницу на тарелочки. Дело не в
витаминах, деду все труднее пережевывать жесткое. Даже вставные
челюсти помогают мало. Молчит пока, но все больше предпочитает
манные кашки, перетертые овощи...
Спал он по два-три часа, но даже во сне скакали в островерхих
шапках бородатых люди, страшно размахивали саблями... хотя откуда
сабли, сабли появились впервые у гуннов... воздух со змеиным свистом
распарывают длинные стрелы, а кровавые закаты соединяются с
кровавыми пожарами на черной земле.
Работу забросил, занимался урывками, по Интернету отвечал по
скифам, давал указания местным обществам, советовал, разъяснял идеи
и цели ново-старого народа скифов, выслушивал и принимал подсказки с
мест, которые оказывались нередко не только на других концах страны,
но даже в ближнем и дальнем зарубежье.
Едва выходил из Интернета, телефон взрывался нескончаемыми
трелями. Чаще всего звонили свои, чужаки закидывали емэйлами, но
постепенно его телефон стал таким популярным, словно его писали на
заборах.
Сегодня он сам скакал через горящую степь, рубил острым кривым
мечом, конь расправил крылья, взлетел над пылающими городами... и
тут прозвенел назойливый звонок, даже не звонок, а жестко и
отвратительно простучало молоточком по металлу.
Он вслепую попытался нащупать будильник, но это оказался
телефон. Голос Черного Принца ворвался в череп:
- Опять спишь?.. У тебя сонная болезнь? Скорее давай в кафешку
к Валентине. Там такое творится!..
- Да что там?
- Так такое! - повторил Черный Принц.
В голосе были ужас и удовольствие разом. Крылов натянул шорты,
майку и помчался к двери, на ходу всунув ноги в сандалии.
Открыл дверь, запоздало задержал дыхание. Воздух тяжелый от
смрада, дети Мони снова нагадили на площадке и даже внизу на
ступеньках, вон кучи. Перила в коричневых бугорках, это средненький
любимец семьи резвится, обожает вымазывать... Хорошим таким
счастливым смехом детства заливается всякий раз, когда кто-нибудь из
взрослых берется за перила, а потом с проклятиями отдергивает
перепачканную руку... Еще он умеет реветь как паровозный гудок, вот
только говорить так и не научится, хотя уже восемь лет от роду.
Крылов, переступая через дерьмо, добрался до дверей лифта. Было
мучительно ждать, когда старенький лифт поднимется на его десятый
этаж, но еще страшнее бежать по лестнице, рискуя поскользнуться на
жидком дерьме, у средненького оно всегда жидкое и невыносимо
вонючее.
До дворе ему встретился сам Моня, глава этой семьи замедленных.
Хороший добрый мужик с умом трехлетнего младенца, что так и не
научился читать, как и курица не умеет считать больше, чем до трех,
однако это не мешает ему усердно подметать во дворе и перед домом.
Особенно он любит сгребать осенью листья.
- Кость, - сказал он. - Кость, ты не беги, Кость!.. Ты постой,
Кость!.. Вот что я тебе скажу, Кость... Что я тебе хотел сказать,
Кость?
- Не знаю, - ответил Крылов. Он начал потихоньку отодвигаться,
перед этими умственно отсталыми всегда чувствовал вину, словно сам в
чем-то посодействовал их появлению на свет. - Ты вспоминай, а я пока
пойду...
- Не, - вскрикнул Моня, - вспомнил!.. Да и как же не вспомнить,
когда... а что когда? Ага, Кость, ты в очках, ты знаешь.
- Знаю, - ответил Крылов тоскливо.
- Во-во, - сказал Моня радостно. - Вспомнил!.. Маня грит, что
теперь нам должны дать квартиру исчо... Но мне не надо другую
квартиру, Кость. У меня есть квартира, верна?
- Верно...
- Вот и я грю! Нам надо только больше, больше, больше! Нам
грят, что нашу квартиру расширят... Ну, весь этаж будет нашим.
Понял, Кость?.. Мы сломаем стену и присоединим ту, где ты щас...
Только и делов!
Крылов спросил тупо:
- А я куда?
Моня в затруднении раскрыл рот:
- Куда?.. Да ты идешь? Вот идешь себе и иди, иди, иди... А мы
пойдем в твою квартиру.
Кулаки Крылова стиснулись сами. Чтобы не ударить в эту тупую
рожу, он повернулся и пошел в сторону магазина, хотя надо было идти
совсем в другую сторону. Уже на пороге гастронома понял, что
отступил, как всегда отступал, но раньше отступал перед силой,
наглостью, напором, новыми русскими. На этот раз отступил вообще
перед дебилом.
Перед наступлением на мир дебилов.
В их семье Моня самый развитый, Жена его, Маня, владеет
десятком слов, а дети, по закону генетики, опустились еще на
ступеньку развития, их даже не учили разговаривать, однако по
нелепейшим "общепринятым общечеловеческим ценностям" Маня была
объявлена матерью-героиней. Крылов помнил день, когда ей вручили
медаль, диплом и всякие там знаки отличия, а также трехкомнатную
квартиру, тем самым проведя ее вне очереди, в которой остались ждать
люди нормальные и здоровые. После чего Маня регулярно рожает, как
крольчиха, по ребенку через каждые девять месяцев. Чтобы детей не
тревожить, для нее освободили трехкомнатную квартиру по соседству,
объединили обе в одну.
И вот они уже знают, подумал Крылов с отвращением, что на
добавочных детей им дадут и добавочную квартиру. Внезапно на спину
обрушился холодок, не сразу даже понял, что же так напугало, а потом
сообразил, что и в самом деле у него отнимут, а им дадут! Вот так
просто придут к нему из ЖЭКа или чего-то там квартирного, скажут: вы
же человек нормальный, как-то выживете. К вам еще приходили,
предупреждали, предлагали. Вы отказались, а теперь мы вас решили
переселить на окраину, там хоть ни телефона, ни дорог, ни
коммуникаций, зато свежего воздуха вдоволь. А эти, вы же понимаете,
убогие, им надо помогать, уступать, отдавать...
И он уступит, отдаст, потому что "так принято". Про себя будет
клясть все это самыми матерными словами, но вслух скажет торопливое
"да-да, я все понимаю...", после чего разросшаяся семья дебилов
займет его квартиру, а потом и весь этаж...
Только и надежда, подумал он в бессильной злобе, что полные
идиоты уже не могут размножаться, у них эти функции нарушены.
Правда, дети Мони еще могут совокупляться, а значит из шестнадцати
дебилов получится пара сотен полнейших идиотов, что даже гадят под
себя... Это же сколько им понадобится квартир, а затем больниц,
врачей, медсестер, лекарств?..
Он все ускорял шаг, от него несло жаром. Похоже, даже
разговаривал на ходу, как выживающие из ума старухи, прохожие
сторонятся, кто-то свистнул вслед.
Умерил шаг, задышал медленнее, взгляд медленно начал очищаться.
Вчера был дождь, но сегодня небо снова ясное, синее, начинает
жарить, как на сковородке.
На том месте Пушкинской площади, где на просторе пятеро столов
под игриво разноцветными тентами, он увидел огромную толпу. К
обочине на скорости подъезжали патрульные машины, бравые ребята
выскакивали, смотрели с бордюра, что-то нервно выкрикивали в
микрофоны.
Сами корчмовцы оккупировали все выносные стулья, но кроме них,
как заметил Крылов, всю площадь заняли тусовочные разношерстные
группки молодежи... с редкими вкраплениями старшего поколения... вон
еще какие-то рокеры оккупировали парапет на входе в метро, и не
жарко им в черных куртках, хоть и на голое тело... а подальше целая
толпа веселых парней и девчонок, у которых на лицах крупными буквами
написано желание подраться. В руках он заметил плакаты, пока
свернутые.
Черный Принц заметил издали, выбежал навстречу. Пожал руку,
сказал свистящим шепотом:
- Это все наши!.. Те, что в Корчму ломанулись на последних
неделях. Да не корчмовцы, а уже скифы!.. Нравится им, немедленных
действий требуют. Костя, мы эту волну вызвали, надо ею управлять!..
А то черт знает, что она сметет... Остальных не жалко, но как бы и
нас заодно...
Крылову притащили стул, кто-то сунул в руки тяжелую холодную
кружку. Ноздри жадно раздулись, пальцы стискивали толстое стекло,
словно хватали молодую пленную эллинку, или кого там хватали в
набегах скифы.
Краем глаза посматривал на собравшихся. Десятка два человек
присели на корточках вокруг столов, даже неловко вот так сидеть и
лакать пиво под их взглядами, другие примостились рядами на каменном
бордюре, остальные сгрудились стоя. Все из-за одуряющей жары
запаслись мороженом или баночками пива.
Хотя в виду той же жары даже дряблые мужички со свисающими
через пояс животиками начали ходить без рубашек, черт с нею, мужской
красотой, весь все, что естественно - не позорно, корчмовцы не
расстались с Т-майками, Крылов издали увидел броскую надпись; СКИФЫ.
Даже Тор, которому бы только щеголять великолепной
мускулатурой, у него грудь как медные латы легионера, и то в майке,
гордая надпись красиво изгибается на могучих выпуклых пластинах.
А ведь в самом деле получается, мелькнула трусливая и вместе с
тем хвастливая мысль. Наша идея построения Великой Скифии - вот она,
охватывает, как говорили классики, массы...
Он жадно осушил всю кружку и, не притрагиваясь ко второй,
кивнул на группу корчмовцев, что с бабочками пепси устроилась в двух
десятках шагов в сторонке:
- А Барон не гнется, заметили? Ведь сколько мы, если честно, на
него помоев вылили за его баронство, сколько по голову стучали!
Сколько пинали, топтали, лягали, бодали! По стенах размазывали его
самого и его баронство, купленное оно или подлинное!.. И что же? У
Барона все такая же прямая спина и гордый вид. Он з н а е т, что он
барон, вот в чем дело!.. Знает, что он - белая кость и голубая
кровь, что бы мы там не говорили, как бы не изгалялись.
Тор оглянулся на Барона, тот, похоже, услышал, посматривает в
их сторону с вежливым интересом.
- Ну и что, - буркнул Тор. - ты предлагаешь сделать русскому
народу прививку баронства?
- Быстро схватываешь, - похвалил Крылов. - Только не русскому,
а уже скифскому... Виноват, именно русскому, из-за чего тот
превратится в скифский. Не сразу и не целиком, но чуточку скифскости
добавится. Ведь русский человек глубоко и непоколебимо уверен в
своей имманентной дурости, отсталости, косорукости и косорылости.
Вон Барон, у которого этой косорукости и косорылости выше крыши, не
только сам не гнется под нашим нехилым напором, но и нас всех
приучил, что он - личность, что с ним надо считаться. И ведь
считаемся же!
Тор перебил нетерпеливо:
- Костя, это все база. Базисное. А нам пора уже продумывать и
детали. Собственно, мы их тоже... в процессе, так сказать. А сейчас
надо срочно ответить на вопросы: как мы относимся к свободному
распространению оружия, к повышенным льготам для лиц с замедленным
развитием...
Крылов вспомнил Моню, перед глазами встала загаженная
лестничная площадка, в ноздри удара вонь, от которой выворачивает
желудок.
- Под нож, - ответил он свистящим шепотом. - Всех дебилов - под
нож!.. Человеческий род пора чистить от грязи. Оставим только
здоровое потомство...
Глава 25
Вспышка ярости была неожиданной, слишком резкой, он видел как
от него даже слегка отодвинулись, он слишком резко заявил о попрании
общечеловеческих ценностей, и только Гаврилов, спокойный и
благообразный, вскинул к полотнищу тента иконописные глаза, что-то
подсчитал в уме, сказал мягко:
- А квартиры, полученные в результате зачисток от семей
дебилов... отдадим молодоженам! Знаете ли, молодожены всегда
нуждаются, а ведь это - будущее любой нации. Нет, не всем отдадим, а
только тем, у кого появляется третий ребенок. А у кого четыре, пять
- тем вааще!
Крылов скрипнул зубами. Ярость била в череп горячими волнами.
- Моими соседями, - сказал он, - могла бы стать многодетная
семья с десятком детей. Которых не надо кормить и одевать до
старости!
Тор подумал, бухнул:
- Насчет молодоженов, хорошо. Но это когда еще!...А сейчас,
после зачисток от дебилов, такие квартиры стоит передавать нашим
русским беженцам из среднеазиатских республик. Они сейчас живут в
землянках, их здоровые дети становятся больными, а мы этих...
Он грязно выругался. Откин деловито вписал в программу
скифизации пункт о поголовной ликвидации лиц с замедленным
развитием. Подпунктиком добавил, что индекс интеллекта будет
определять особая комиссия.
- Что еще? - спросил он.
Владимир-2 сказал озабоченно:
- Надо еще один момент продумать... О кастовости, что ли. А то,
знаешь ли, мы все "за", но кто-то побоится покупать кота в мешке.
Откин тут же растянул широкий рот в наглой усмешке, рожа
круглая, как у кота, довольная:
- Кто не хочет покупать кота в мешке, пусть из него вылезает!
Тор рыкнул, не обращая на остряка внимания:
- Каста у скифов? Как варны у индийцев? Брахманы, шудры,
неприкасаемые?
Владимир-2 покачал головой:
- Не то... Когда мне было пятнадцать лет, я пошел устраиваться
на завод. С приятелем. В отделе кадров взяли нас слесарями, дали
бумажку в зубы, сказали: идете по территории к большому корпусу...
Понятно, вышли мы на эту территорию, оробели. Везде большие страшные
машины ездят, каких в городе не видели, погрузчики, мужики в
замасленных робах ходют... Все чужое, страшное, ни одного знакомого
лица. А перед тем большим корпусом вовсе вышли с десяток здоровенных
работяг, блестят от машинного масла, угрюмые как медведи,
остановились покурить. Кое-кто присел на корточки, смалит, кто-то
подгреб под задницу пару кирпичей.... Смотрят, а мы подходим.
Подходим, а коленки дрожат, дрожат! Все мы, подростки, сильны и
уверены только в стае себе подобных, друг перед другом стараемся
круче казаться, а вот так страшно, аж жуть!.. И тут мой приятель,
Толька Худяков, говорит этим страшным мужикам жалобно: ребята, нет
ли папироски...
Откин спросил заинтересованно:
- А что это?
Черный Принц шикнул, а академически образованный Раб Божий
объяснил:
- Это сигаретка такая. Наполовину пустая, в плотной бумаге. С
одной стороны трубочка получается, ее в пасть, а зажигают всегда с
другой стороны...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг