Яна с ленцой наблюдала, что в этом самце произошла смена
хозяев, движения стали рассчитанными, а рык, рев, хрипы переросли в
членораздельную речь, все еще со следами прежних хрипов и рыков:
-А о чем?
- Яна...
- Что?
- Да так... Хотел сказать, что мне никогда так... но подумал,
что у всех запас слов ничтожно мал, как вот и у меня. И большое, и
малое вкладываем в одни и те же слова! А еще хуже тем, кто пытается
на бумаге. Я хоть могу кивками, тембром голоса, паузами... а у них
только неполных три десятка условных значков...
Она сказала с той же ленцой:
- Это ты уже о себе. Не хватает слов, чтобы сформулировать свои
тезисы о Великой Скифии?
- К черту Скифию, - ответил он и ухватил ее тело. - Сейчас я
хочу тебя.
- Что в тебе за кипящий котел, - удивилась она. - Солнечная
радиация, что ли?
Он пытался ее потащить в комнату, но она заупрямилась, там дед
спит, он возразил, что у него двухкомнатная квартира, есть еще одна,
Яна помотала головой: а вдруг старика разбудим, их жалеть надо, и
тогда он положил ее прямо на обеденный стол кухни, ухватил жадными
пальцами сочные ягодицы...
Едва не потерял сознание, настолько все произошло мощно,
настолько это было важно, что теперь вроде бы уже можно и не жить:
основную функцию выполнил, а она, эта женщина, теперь может съесть
его, как паучиха съедает паука за дальнейшей ненадобностью.
На плите в джезве кипела вода. С великим трудом он сделал
крепчайший кофе, отпил почти кипяток, откинулся на стуле. Яна
преспокойно общипывала виноградную гроздь, очистила и съела с
огромным удовольствием банан. Видно, что для нее это все если не в
диковинку, то вот такого отборнейшего винограда никогда не
пробовала, даже бананы самые что ни есть выдержанные...
Он с облегчением видел, что ей по фигу любые апартаменты, а она
за это время в Москве можно повидать всякие пентхаузы, но кухня есть
кухня, русская интеллигенция вся кухонная насквозь, пропахшая
кухней, все великие произведения за последние полста лет творились
на кухне и доныне пахнут кухней.
Отпил еще кофе, в мозгу прояснилось. Стало несколько стыдно за
свою обезьянность, не так планировал, хотел же покрасивше, а не так,
как все, сделал голос чище, сказал:
-Так вот, возвращаясь к нашим скифам... Не такие уж мы и
оторванные от земли идеалистики, как тебе кажется... может быть. Мы
ставим вполне реальные и достижимые цели. К примеру, скиф не должен
покупать иностранные товары! Достижимо это? Достижимо. Конечно, если
в продаже имеются отечественные! Пусть даже ниже качеством, но свои.
Ибо если покупать свои, то они смогут стать лучшими в мире, а если
покупать импортные, то отечественная промышленность умрет вовсе.
- Ну и что? - спросила она.
Он растерялся на миг, затем вспомнил, что должен все накрепко
привязывать к личным интересам, суетливо порылся в предвыборных
лозунгах всех партий и движений, мозг мгновенно вычленил одну фразу,
а голосовые связки тут же начали оформлять в слова:
- Яна, это же так... просто!.. Мы сразу привлечем внимание
крупнейшей аграрной партии в Думе. Они от своих щедрот отстегнут нам
что-то на прокорм и поощрение, мы же на них работаем почти
впрямую... а там и промышленная партия захочет поддержать...
Она усомнилась:
- Думаешь, вас заметят?
- Если Алексей, - воскликнул он, - сумел привлечь в свою партию
эстрадных поп-звезд, то почему... Ладно, дело не в Алексее. Откин -
пробивной парень, он сумеет прорваться к помощникам депутатов,
заинтересовать их, а потом добьется и приема у председателя
промышленной партии! Я имею в виду, производителей отечественных
товаров. А главное - чтобы выслушали. Денег нам надо мало, а пользу
можем им принести большую...
Она проговорила задумчиво:
- Если сумеете заинтересовать, то... Верно, самые большие
деньги у аграрников да промышленников. Вчера показывали по
телевизору, что какой-то ловкач из их партий тайком перевел в
Швейцарию сто миллионов долларов, так в руководстве партии только
отмахнулись: мол, семечки, стоит ли обращать внимание?
Он подбодрился, Яна слушает внимательно, сказал с жаром,
которого на самом деле не чувствовал:
- И, конечно же, мы покончим с нелепым всепрощением! Нельзя,
чтобы устно проповедовали одну мораль, а соблюдали другую. Это
разрушает любое общество. Надо вывести из подполья так называемую
злопамятность.
- Да вы что...
- А то! Что за фокусы, когда человек творил преступления, а
потом покаялся, и все списывается? Он сразу уравнивается с теми,
кого обманывал, за чей счет жил и пировал?.. Да еще ему повышенное
внимание и забота, как "исправившемуся"? Не-е-ет, каждый отвечает за
свои поступки. И все они, как добрые, так и недобрые, остается в его
списке навсегда. Навеки!
Она возразила без уверенности:
- Но ведь можно что-то натворить по молодости... Еще не зная
последствий...
Крылов удивился:
- Да мы что в пустыне живем? Родители нам с пеленок объясняют,
что можно делать, а что нельзя! Но даже если нет родителей, то
говорят воспитатели в детском саду, учителя в школе, соседи,
прохожие, газеты, радио, телевидение... Шалишь, все знает, что такое
хорошо, что такое плохо! И если кто-то делает непотребное, то знает,
что делает именно непотребное! Но если будет знать, что спросят не
по христианскому смирению, не подставят еще и другую щеку, а в ответ
влупят так, что мозги останутся на стене, то таких героев
поубавится, поубавится...
Она призадумалась, сказала практично:
- Да, это найдет отклик. По крайней мере, в начале.
Он спросил уязвлено:
- Почему только в начале?
- На самом деле люди не такие кровожадные, - объяснила она. -
Это сейчас вопят, требуют смертной казни даже карманным воришкам. Но
когда сядут за стол присяжных, злости поубавится. У меня был один
знакомый... судья, он со смехом рассказывал, что судья выносит
всегда более строгий приговор, чем предлагают присяжные.
Он заметил крохотную заминку в ее речи, но стерпел, сказал
только:
- У тебя великолепная память!
Напрягся, только сейчас понял, что это прозвучало двусмысленно,
как в том старом анекдоте про выходящую замуж девственницу, но Яна
среагировала только на комплимент, мило улыбнулась, а он с
облегчением вспомнил, что те сотни и тысячи мужчин, пользовавшихся
ее телом, значат для нее не больше, чем толкотня в переполненном
троллейбусе. И помнит она их не больше, чем тех, кто ехал с нею
сегодня в метро и украдкой щупал ее задницу.
Часть 2
Глава 21
Шампанское как раз остыло в самую меру, он умело откупорил, не
бабахнув пробкой, разлил по высоким бокалам. В душе пело, Яна
большими глазами смотрит и на шампанское: настоящее французское,
выдержанное, старое, робко пробует маслины и оливки, пришлось
объяснить межу ними разницу, взвизгнула от счастья, попробовав
старинный сыр из Щвейцарии...
- Да, - сказала она убежденно, - это жизнь. Вообще у вас в
Москве все кипит, бурлит! За то время, что я в Москве, на моих
глазах Алексей создал и возглавил движение "За равные возможности!",
а ты... ну, ты что-то придумал с этими... как их, скифами.
Он спросил ревниво:
- Считаешь, глупость?
Она мило улыбнулась краешком губ.
- Разве это важно? Зато я видела в киосках фигурки скифов.
Вчера на Тверской целая группа подростков лезла на памятник Пушкину
и читала оттуда Блока. Про скифов, ессно.
- Милиция их разогнала?
- Еще бы!.. Вообще у вас интересно. Особенно, женщинам.
Он поинтересовался, сбитый с толку неожиданными поворотами ее
мысли:
- Почему?
- Да разве у нас в Кунгуре есть косметологи?.. А вот у вас...
Видно же, как то одна певица, то другая, третья - все исчезают на
неделю-другую, а затем появляются как новенькие копеечки!... Сбросив
пара десятков килограммов жира, заменив зубы, подняв скулы, сделав
нижнюю челюсть по последнему писку... А еще натянут вместо старой и
дряблой - безукоризненно чистую гладкую кожу без единой морщинки,
молодую и свежую, посадив по заказу родинку в нужном месте, нужного
размера и цвета...
Она горестно вздохнула. Он рассмеялся:
- Тебе-то что?
Она ушла чисто по-современному, провожать-де не надо, и Крылов
с чувством гаденького облегчения закрыл дверь, вымыл посуду,
привычно сел за комп и ушел в бескрайний Интернет.
На сайт приходили все новые сообщения о скифах. В городе в
самом деле образовывались кружки по скифам, общества скифов, студии
по изучении культурного наследия скифов... истинных славян. Все
требовали материалов, хотя корчмовцы сами черпали сведения из
популярных энциклопедий. Со всех сторон, теперь уже из других
городов тоже, спрашивали, как скиф должен вести себя в том или иной
случае. Сейчас, в современном мире!
Около часа знакомился с материалами, а когда вырубил модем,
пусть отдохнет, пока он еще чашечку кофе, тут же раздался резкий
требовательный звонок.
- Заведи второй телефон! - потребовал злой голос. Крылов узнал
Черного Принца. - До тебя не дозвониться!
- Да все мечтаю о мобильнике...
- Лады, когда-нибудь разбогатеем. Ты сможешь приехать?
Крылов прислушался, на кухне послышалось шарканье. Это дед
проснулся, ищет что бы такое освоить вредное для желудка.
- Могу, - ответил он. - Что-то важное?
- А ты как думаешь?
Черный Принц сам открыл дверь, обрадовался:
- Ого, как быстро! Машину купил, что ли? У меня уже Откин, klm,
Гаврилов... целая шайка! Даже Владимир-2 и Ласьков пришли, а это
совсем уж редкие птицы! Давай, Костя, впрягайся. Дело очень
серьезное. Очень!.. Кунигунда! Кунигундочка, ты где? Сделай и для
Кости чашечку кофе! И бутерброд.
Послышалось шлепанье по линолеуму, словно из комнаты в их
сторону двигался крупный утенок, только что вышедший из воды. В
проходе появилась молодая полная девушка, обнаженная, со снежно
белой кожей. Волосы ее были в беспорядке как на голове, так и на
лобке, словно остервенело чесалась.
Она протяжно зевнула, почесалась под мышками, Крылов увидел
подрастающие темные волосики, проворчала:
- Здравствуйте, Костя... Вы что, кроме пива и кофе других
напитков не знаете?
- Еще как знаем, - ответил Крылов весело, добродушная подружка
Принца нравилась открытостью и добродушным нравом. - А что еще есть?
- Томатный сок, пепси...
- Кофе! - решил он. - При таком раскладе...
Еще через час пришла Ольга, младшая сестренка Кунигунды,
студентка. Еще более полная, сочная, дышащая здоровьем. В отличие от
Кунигунды ее "Ольга" - настоящее имя, на сайтах она ходила под
другим ником, покрасивше. Раздвинув ребят, вывалила на стол пакетики
с нарезанной ветчиной, сдобные булочки, две банки со сгущенкой, а
сама шмыгнула в ванную.
Послышался шум льющейся воды. Ольга громко и немузыкально
напевала, плескалась, хихикала. Кунигунда наготовила бутербродов на
четверых, для проголодавшейся сестренки вытащила из холодильника
большую застывшую котлету и взгромоздила на ее бутерброд.
Потом шум воды оборвался, Ольга вышлепала из ванной комнаты
мокрыми подошвами, даже не вытершись, лишь чуть промакнула волосы,
свеженькая, вся в тугих капельках холодной воды. От ее кожи повеяло
ощутимой прохладой, груди топорщились, соски заострились, потемнели
и стали похожими на речную гальку.
Она остановилась в коридоре перед зеркалом, красиво изогнулась,
бесстыдно выпятив ягодицы, сказала громко:
- Ах-ах! Как я люблю свою изящную фигуpу, тонкую талию,
кpасивые бедpа, подтянутый живот... И как ненавижу слой жиpа,
котоpый это все скpывает!
Она захохотала, протиснулась на кухню, нарочито задевая молодых
парней толстым упругим задом и торчащими грудями, села напротив
Крылова, расставив ноги. Волосики на бывшем интимном месте такие же
черные на белом-белом теле, как и у сестры, только Ольга просто
ленится ходить на далекий пляж, а бедной студентке загорать некогда,
нагрузки теперь ой-ой...
Она со смехом ухватила самый великанский бутерброд, тот в ее
руках укорачивался быстро, так лесной пожар уничтожает сухой лес,
глаза молодо и задорно смеялись. Капельки на ее коже блестели,
вздутые и упругие с виду, как жемчужинки, но молодое сильное тело
разогревается быстро, Крылов почти видел как вода испаряется, вот
уже и грудь потеряла твердость камня, а коричневые кончики призывно
заалели...
Откин сказал весело:
- Соседка возвращается из магазина, в руках полные сумки, прет
к лифту... А тут кабинка настежь, оттуда совершенно голый мужик и
говорит ей весело: оп-ля!.. Ну, моя соседка посмотрела и ахнула в
ужасе: господи, яйца забыла купить!
Посмеялись, только Гаврилов сказал серьезно:
- Брехня. Мужчины раздеваться не будут. Никогда.
Наш главный язычник прав, подумал Крылов трезво. Раздеваются
только женщины. Хотя вроде бы мы, мужчины, все еще хозяева жизни.
Может быть потому, что женщин раздевали всегда, а если и одеваем, то
все равно так, чтобы выставить на показ все их прелести. Смешно,
если кто-то скажет, что миниюбочки или лифчики что-то так уж
скрывали! Да и юбочки становились все откровеннее, а лифчики
превращались в некие символические ленточки, да и то прозрачные...
Но, мы, мужчины, все еще в брюках. Пусть укоротившихся до
шортов, до очень коротких шортов, но все же некую грань не
переходим. Похоже, и не перейдем. А если перейдем, то нескоро. То
будет уже другой человек. Все-таки у нас с пещерных времен заложено
суеверие, что какую-то роль играет размер полового члена. Каждый
ревниво смотрит, чтобы у соседа не оказался больше... Потому на
всякий случай мужчины свое богатство друг перед другом ревниво
скрывали все века. Так, похоже, будет еще долго.
Он вздрогнул, Принц настойчиво говорил:
- Ты о чем таком важном задумался? Я говорю, что со всех сторон
кричат, давай подробности, а мы не успеваем, не успеваем! Спрос на
скифов оказался куда выше, чем мы ожидали!
Крылов одним глазом следил, как Кунигунда молола кофе,
солнечный луч проник в щель между шторами, ее широкие белые ягодицы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг