расхожей сентенции "я не современный" или "мне бы не в этом веке
родиться", абсолютно все почему-то представляют рыцарское
средневековье или, на худой конец, дворцы Екатерины Второй.
Милая, сказал я мысленно, я в самом деле несовременный! Не
современный. Я современник тем, которые придут.
И как я до свинячьего визга хочу быть там с тобой!
Мимо нас тащились, как тяжело нагруженные верблюды, такие же
по-верблюжьи серые и неопрятные развалины стен из крупных глыб.
Гранита или песчаника, не разбираюсь. Угадываются ниши, остатки
колонн... А может быть, их так и строили, как развалины. Построили
же мост на ровном и сухом месте? Можно построить и развалины, чтоб и
у нас, значится, руины как в Древней Элладе или Месопотамии!
Стена долго тянулась, похожая на застывшего червяка, что
передвигался, выгибая спину крутым горбиком. Этих горбиков
многовато, иногда, в самом деле, неотличимы от окаменевших горбов
гигантского верблюда, а если отойти подальше, то станут похожи на
застывший гребень древнего дракона, какого я вчера замочил в Might &
Magics.
Мы снова вышли на очередной мост, булыжники под каблучками
Вероники отзывались звонко, щебечуще. Тротуара для пешеходов нет,
пешком в те века передвигались только простолюдины, как и сейчас,
впрочем. Для них, как я понял, вот эти альковы, полукруглые вмятины
в стене на два-три человека, куда можно отступить, давая дорогу
мчащемуся гужевому транспорту.
Вероника вошла в такой альков, ахнула, там кирпичи квадратные,
а не продольные, как же - достижение, молодцы древние, а вверху еще
и навес, можно от дождя спрятаться. Правда, на уровне моих ушей
начинаются высокие окна. Без стекол, понятно...
Ничего не соображая, я сделал шаг, еще шаг, лицо Вероники стало
растерянным, в глазах метнулся страх, а губы беспомощно прошептали:
- Не надо...
- Да, - согласился я торопливо. - Да... Не надо...
Но волна невыносимого жара захлестнула мозг. Нечеловечески
могучая сила, которая двигает мирами, зажигает звезды, вошла в меня,
крохотную клетку мироздания, я даже не пытался противиться, меня уже
не было, вместо меня... вместо меня...
Вероника что-то шептала, ее тонкие руки отстраняли, пытались
удержать, остановить, потом обхватили меня за шею, я услышал
тоненький вскрик, похожий на голос маленькой лесной птахи, и тут же
в моих ушах рев морского прибоя стал нарастать, перешел в грохот,
мир содрогнулся от удара океанской волны о материк, это волна от
падения гигантского метеорита, астероида, шум, треск, содрогание
всех основ, всего мира...
Она часто и прерывисто дышала. Ее тело вздрагивало, я прижимал
ее к груди, она сама пыталась раствориться в ней, пробраться сквозь
кожу и плоть в меня, схорониться от мира в надежное укрытие между
моими ребрами.
Не скоро придя в себя, я воровато огляделся. Вроде бы никто нас
в этом алькове не видел. А если и заметят, спишут на распущенность
современной молодежи.
- Вероника, - прошептал я. Голос мой дрожал, в груди нарастал
щем. - Вероника... Я люблю тебя.
Она вздрагивала, я бережно обнимал ее за плечи. Уже не до
развалин, мы медленно шли обратно. Я старался ступать с нею в ногу,
укорачивал шаги.
Она зябко повела плечами.
- Все равно мы делаем нехорошо, - сказала она с раскаянием. -
Он хороший человек!
- Мне он тоже нравится, - сказал я.
Она вспылила.
- Нравится? Он... он замечательный!.. Он не просто добрый, в
гробу видела добрячков, он в самом деле замечательный человек. И
люблю я не липово. Ты думаешь, я потому, что личный секретарь?..
Выполняю профессиональные... или профессиАнальные обязанности? Нет,
я люблю его и забочусь о нем. Светлана Васильевна не понимает, что о
нем тоже нужно заботиться. Он для нее - бетонная стена, за которой
так хорошо и уютно. А я понимаю, что он не железный... и годы свое
берут, только не лыбься, гад!
Я чувствовал, что при всем чувстве вины мои губы начали победно
расползаться в стороны. При всем его богатстве и могуществе у него
нет того, что есть у меня - молодости. Правда, это не моя заслуга,
как не наша заслуга высокий рост или длинные руки, но все равно ж
гордимся?
- Прости, - сказал я искренне, - что-то во мне есть такое вот
подленькое... Но я давлю его, как могу. Пусть останется в том,
старом веке.
Она сердито сверкала глазами из-под розовых стекол.
Глава 41
В еще более дикие времена доинтернетья, чем сейчас, иногда
рождались люди, как вот я, которым бы жить в будущем. Один как-то
сказал такое, что лучше не придумать и сейчас, остается только
повторять за ним сдавленным шепотом под сладкую боль в сердце: я
знаю, моей жизни срок отмерен, но чтоб продлилась жизнь моя, я утром
должен быть уверен, что днем увижусь с вами я... И такая тоска в
душе, черт бы ее побрал из-за ее непонятности!
Я гнал машину, а в голове все крутились эти строки,
расцвечивались, звучали то в Sound Blaster'е, то в долби, то без
перехода переходили на PC-speaker, а губы все повторяли: но чтоб
продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен... я утром должен
быть уверен...
Заспанный Антон открыл ворота только после того, как я дважды
нетерпеливо нажал на гудок. Вывалился из будочки, потер глаза,
распахнул пасть в богатырском зевке.
- Ты чё так рано?
- А может, я жаворонок, - отпарировал я. - Как дела?
- Жаворонок в очках? - удивился Антон. - Во мутанты ломанулись,
кругом одни чернобыли... Как байма идет? Если что надо, только
свистни.
- Свистну, - пообещал я. - Так свистну, что ухи отпадут. Что не
спрашиваешь, как дядю с топором замочить?
- Тю на тебя, - удивился Антон. - Я все миссии прошел давно, а
потом еще и все сценарии! Даже сам пару сделал, Сергею подсунул.
Хрен он выиграет.
- А что за трюк? - полюбопытствовал я.
Сергей отмахнулся.
- Да никаких трюков. Все по честному. Просто я противникам дал
неограниченный боезапас, шахты с золотом, железную руду, десять
катапульт и торговлю с Альдебараном, что продает бластеры и ракеты с
тепловым наведением "земля-земля". Пусть Серега попробует пройти с
одним пистолетиком!
- Ты б ему еще руки связал, - упрекнул я.
Припарковав машину, я еще не успел выключить двигатель, как
ощутил неладное. Как будто темная туча надвинулась на солнце, а я
превратился в существо с непостоянной температурой тела, что зависит
от солнечных лучей. Стало тяжело, я кое-как вылез, чувствуя себя
угнетенным,
На крыльце появился Козаровский. Он смотрел в мою сторону, по
телу прошла холодная волна. По коже побежали мелкие волдырики,
шерсть встала дыбом.
Ноги мои подрагивали, я старался идти ровным шагом, но
чувствовал, что то ускоряюсь, будто стараясь прошмыгнуть поскорее,
то замедляю шаг, как плывущая в шуге льдина.
- Добрый... день, - выдавил я из перехваченного судорогой
горла.
- Добрый, - согласился он ровным, как метроном, голосом. -
Что-то рано. Что-нибудь забыл?
- Да нет, - проговорил я с трудом. - Это у меня трудовой
энтузиазм. Всю ночь думал: скорей бы утро, да снова на работу.
Он оглядел меня с головы до ног и обратно. Я старался не
показывать виду, что у меня все трясется внутри, как в погремушке.
- Вот как? - спросил он медленно. - Это хорошо... Хорошо ведь?
Последним вопросом он как выстрелил. Я вздрогнул и, наверное,
изменился в лице. Его взгляд пронизывал меня насквозь. Спина
взмокла, я чувствовал, что вот-вот крупные капли покатятся и по
лицу.
- Да, - сказал я торопливо. - Да.
Он не двигался, только глаза его не оставляли моего лица. Я
торопливо прошел мимо, уговаривал себя идти ровно, но в ногах
дергались жилы, я едва не прыгал, как вспугнутый заяц.
Даже в доме, отгородившись от Козаровского стенами и
перекрытиями, я все равно чувствовал себя, будто по мне ползает
красный кружек лазерного прицела.
Время тянулось бесконечно, я изнывал от страстного желания
зайти в приемную, увидеть строгий профиль, слегка склоненную над
бумагами шею, но не находил повода.
А от караулки издали услышал грохот выстрелов. Гриць яростно
колотит по клаве, орет, матерится, его отряд разбежался, кто-то
утерял оружие, Сергей злорадно ржет:
- Размечтался! Тебя сержантом не поставят, а ты - в
лейтенанты!.. Командовать тоже надо уметь...
Иван от второго компа подбросил полено в огонь:
- Легче Нюрку научить летать на СУ-29 или на Flankerе, чем
этого... гм... ну, сам понимаешь, кого.
- Понимаю, - согласился Сергей с удовольствием. - Женщины
вообще могут все! Только некоторые стесняются.
Гриць спросил сердито:
- Где ты видел таких некоторых? Уже никто ничего не стесняется!
Я вчера такое видел на улице...
Точно, подумал я горько. Вероника не скрывает, что спит со
стариком, Конон не скрывает это от жены, Светлана Васильевна не
скрывает, что все знает, но к Веронике относится с материнской
заботливостью...
Я походил по особняку, только в операторскую заходить избегал.
Пусть Козаровский следит за мной, подслушивает разговоры незримо.
Неприятно, но все-таки лучше, чем лицом к лицу.
Все в порядке, можно бы смываться обратно в город, там мой
офис, моя команда, а здесь все чужое, враждебное, но лучше бы
показаться на глаза Конону. Вряд ли нужен, но все-таки он платит, он
хозяин...
Череп накалился, но повода зайти так и не придумал, а без этого
захождения к Конону как увидеть Веронику в рабочее время?
Стены двигались, я шел как в режиме clip-on, рядом проплывало
то зеленое сукно биллиардного стола, то роскошные кресла гостиной и
невероятной величины телеэкран, плоский, цифровой, способный
принимать все на свете, показывать в True Color как DVD, так и
полнометражные фильмы прямо из Интернета...
Показались слоновьи столы, медные кувшины с прозеленью, но я
остановился только, услышав из-за высокого стеллажа с посудой
жалобный голос:
- Ну что ты, Петя?.. Мы ж друзья, аль не друзья?
И насмешливый голос Сергея:
- Дружба-дружбой, а ноги врозь. Эх, Нюрка местами стать бы
Гулливером... Твои выпуклости восхищают, а от впуклостей вообще все
балдеем.
Я, нарочито топая, вышел на середину кухни. Сергей оглянулся,
отпустил раскрасневшуюся как маков цвет Нюрку. Она поспешно опустила
юбку. Сергей расхохотался:
- Все верно... Дружба - великое слово! Но куда девать либидо?
Да еще в такую жару. Солнечная радиация, то да се, сама ж готовишь
жареное мясо со специями... Привет, Андрий. Как тебе Нюрка? Как
говорит Антон: кому-то до счастья не хватает много, а тут всего
каких-то десять сантиметров!.. Га-га-га... Но ты зря на Веронику
засматриваешься. Это read-only. Да и с Кононом у них серьезно.
Вообще, Вероника хорошая девушка, понял?
Я вздрогнул, ибо без всякого перехода лицо Сергея стало очень
серьезным, а в голосе проскользнула предостерегающая нотка.
- Да ты что, - пробормотал я, - да ты с чего...
Он крепко взял меня под руку, я не противился, он повел меня к
выходу. У двери оглянулся.
- Нюрка, - сказал он, - ты - настоящая женщина! Это значит, раз
- ты должна лежать, два - молча. Поняла? Молча.
Он шутил, но насчет молчания шуткой не прозвучало, и, судя по
ее лицу, Нюрка все поняла, кивнула.
Солнце ударило в лица, мы оба разом сморщились, переждали, пока
перед глазами перестанут прыгать радужные кузнечики.
- Это ты зря, - проблеял я.
- Как знаешь, - сказал Сергей холодновато. - Мне вот так
показалось, но я могу и ошибиться. Но если такое покажется и
Козаровскому...
Мои колени превратились в воду.
Молча, чувствуя некоторую напряженность, мы добрели до
караулки. Гриць оглянулся на распахнувшуюся дверь, в глазах ярость
боя.
- Не понимаю, - сказал он свирепо, - откуда он, гад,
догадывается? Я бегу через мост, а он уже под мостом с базукой!.. А
когда пытаюсь втихую пройти по крыше, тот ворона, как назло,
споткнулся и упал, а когда поднимался, то увидел меня!... ну и
замочил легко, я ж пробирался по карнизу, у меня руки заняты...
Иван сказал сочувствующе:
- Чё ты хочешь? Закон бутерброда...
Гриць спросил:
- Это когда пропорционально стоимости ковра?
Сергей спросил ехидно:
- Сколько слышал про этот закон, вот думаю, а что, если взять и
намазать с двух сторон? Тогда как?
- Повиснет в воздухе, - предположил простодушный Гриць.
Сергей подумал, заявил уверенно:
- Очень просто, недоумки. Если бутерброд намазать с двух
сторон, то, упав, он начнет кататься по полу, переворачиваясь с боку
на бок. Как ты думаешь, Андрий?
Я развел руками:
- Вам виднее. Но я вот думаю... бутерброд падает маслом вниз, а
кошка - вниз лапами... А если бутерброд привязать на спину кошке?
Попятился, спину обожгло солнышком. Весна, солнечные лучи
сильные, молодые, а моя шкура, и раньше не очень бронестойкая, за
зиму истончилась вовсе.
Наконец-то пришло время обеда. Нюрка обслуживала молча, на меня
даже не взглянула. Перед Сергеем поставила стакан с красным вином.
Стекло настолько тонкое, чистое, что я почти не видел самого
стакана, вино держится столбиком, и когда корявые пальцы хватали с
размаху, мне все время казалось, что пленка поверхностного натяжения
прорвется, и вино выплеснется на стол.
Антон перехватил мой напряженный взгляд, подмигнул иронически:
смотри, мол, вот аристократ недобитый, мясо вином запивает, не всех
мы перевешали при термидоре в семнадцатом после Куликовской битвы.
Я криво улыбнулся, сказал:
- Да, кормят, как аристократов. А чего только мы? Нюрка
обслуживает, понятно, но Вероника могла бы...
Парни почему-то промолчали, а Сергей отпил, вытер губы
салфеткой, потом сказал хладнокровно:
- Они фигуру берегут.
- Но есть все равно надо, - возразил я.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг