Конон тихонько улыбался, посматривал на меня. Я угрюмо молчал.
Так неожиданно свернувший в мою сторону разговор снова ушел на
излюбленные всеми нами темы. Сергей поинтересовался:
- А до какого уровня ты их апгрейдил?
Антон удивился:
- Кого? Магов?
- Да и священников тоже, - сказал Сергей злорадно.
Антон со злостью стукнул донышком бутылки по столешнице. То-то
у него на магов из бюджета средства идут, как на танки, а отдачи
никакой!.. Он думал, что эта интеллигенция только для престижа, для
украшения государства, а они, оказывается, еще и могучие боевые
единицы?
- Сегодня же задам гадам, - пообещал он зловеще. - Я их там
разнесу! Жаль, против горгон только лучники. Они ж ходят медленно, с
ними моя конница теряет преимущество в скорости...
Сергей поинтересовался мирно:
- А ты драконов не выращиваешь из-за своего мирного характера?
- Дра... драконов?
Гриць вступился:
- Не дразните! Ему до драконов еще четыре или пять уровней
добираться.
Осчастливленный Антон спросил прерывающимся голосом:
- Так будут еще и драконы?.. А сколько вообще уровней?
Сергей утешил:
- Ты прошел едва ли треть.
- Ура, - вскрикнул Антон. - Ура!.. Значит, еще недельки две
повоюем.
- Если не два месяца, - сказал Гриць трезво. - Там уровни все
труднее. К концу вообще такие, что неделю бьешься. И карты просто
огромные.
Антон возопил:
- Так это ж здорово! Не скоро это счастье кончится!!!
Он поглощал пиво так, что пришлось снова позвать Нюрку, с
треском чистил рутилус рутилус хеккели, ее почему-то некрасиво зовут
еще и тараней, чешуя летит во все стороны, лучи заходящего солнца
просачиваются сквозь зеленую крышу листьев и звучно шлепаются на
столешницу красными каплями. Я тоже чувствовал приятную
забалделость, тело обмякло, живот выпятился, я сидел как орангутанг,
из которого вдобавок вытащили все кости. Но и в таком
орангутаненном, почти омедузенном теле мозг продолжал кое-как
работать, боролся с видениями, как я хватаю Нюрку за толстый зад, и
когда я снова встретился взглядом с Кононом, в его глазах прочел то
же самое.
Он тоже не забыл об игре.
Автобус проламывался сквозь ночь, как шахтерский комбайн через
угольный пласт. Я видел впереди только блеск, это мои огненные мысли
летят впереди. По сторонам мелькают как фаерболы фонари,
Затем трехмерный мир открытых пространств, глаза сразу начали
хватать готовые куски для бэкграундов, что-то придется отрендерить,
добавить поддержку теней от трех источников света... как вот от меня
побежали тени от фонаря, рекламного щита и отъехавшего автобуса...
Едва слышные звуки музыки из открытого окна на шестом этаже,
это же объемный звук, но с этим проблем не будет, а вот графика,
меняющееся освещение, смена погодных условий, смена действий юнитов
на разной местности, в разные времена года...
Дом надвигался, по сторонам расходились темные валы кустарника,
подъезд все ближе, я же от первого лица, но иногда я переключался на
вид со стороны и видел восторженного юношу с бледным лицом и горящим
взором. Такой в прошлое время кидал бомбы в царя, а теперь слепую
прет на крыльцо, не видя развалившиеся ступеньки, ибо перед глазами
флопсы, баги, фичи, спрайты, четыре миллиарда гигапикселей в
секунду...
Шторы задвинуты плотно, еще и жалюзи опущены, но я вскочил с
трясущимся сердцем почти сразу, едва голова коснулась подушки. Черт,
за это время не выспится и цыпленок, но я чувствовал, как меня
трясет от избытка бодрости, во мне сейчас все сто видов пляски
святого Витта, а еще и спорят, какая из них рулез, а какая мастдай!
В прихожей чуть слышно скрипнул паркет, легонько щелкнул замок
двери ванной. Это же надо подняться вровень с отцом, а он у меня
жаворонок! Ну, пусть не чистый, а мутированный, полужаворонок, но в
моем случаем вовсе Чернобыль, когда от жаворонка рождаются совы!
Пока отец в булочную и обратно, успею в Интернет, а то старшее
поколение бурчит, что в телефоне какие-то шорохи. В почтовом ящике
емэйл от Аверьяна, пара новостей по железу, два письма с игровых
сайтов, но везде одни и те же новости, пара рекламок... надо
поставить защиту от спама, невесть как заблудившееся письмо из
Австрии, предложение заработать, письмо от служителей Истинно
Православной и Единственно Вечной...
Через пару минут замигал огонек аськи, по щенячьи пискнуло.
Ткнул курсором, там сразу побежали строки, где каждое слово
пересыпано злыми гримасками: "Ты и не ложился? Я всю ночь пыталась с
тобой связаться!"
Я быстро отстучал:
"Хорошее предложение!:-)))"
"Да пошел бы, озабоченный, - пришел быстрый ответ. - У тебя
новая версия квик тайма есть? А то у меня гейма не тянет, апдейта
требует!"
"Заходи, - отстучал я. - Да и новости есть...;о))"
"Занята, - прибежали строки, - а по емеле?"
"Мылом долго, - ответил я, - объемы растут. Цивилизация!"
"Тогда приду, - появились строки. - Только ко мне не лезь и не
задирайся, я три дня буду злой и свирепой!"
"Не нравятся критические дни, - отстучал я, - смени пол".
Но аська уже отрубилась. Это значит, что минут через десять в
прихожей прозвучит требовательная трель. И с какой бы скоростью я ни
метнулся к двери, Нинель все равно язвительно спросит: спустил ли я
воду в унитазе, и почему так долго сидел, не веревку ли вчера
проглотил, на которой хотел повеситься? Дело в том, что ей ни в
какие дни не надо краситься, штукатуриться и даже дезодорантиться. Я
сам удивился бы, увидь ее накрашенной. Если ей и краситься, то не
подчеркнуть свою яркость, а приглушить, чтобы не пугать тех, кто
привык к простушкам.
Пока Нинель заталкивает в сумку ушастика, без него не выходит
даже в булочную, я дозвонился до Аверьяна. Аверьян еще в постели, но
когда я намекнул на сенсационные новости насчет игры, тут же
зашебуршился, прохрипел спросонья: "Бегу!", в трубке запикало.
Нинель пришла позже Аверьяна, злая, как кобра. Оказывается, по
дороге забежала в гастроном, у меня вечно кончается печенье и всякие
вкусности к кофе, взяла ветчины для бутербродов, а там у кассы,
представляешь, очередь, как в Англии в бензиновый кризис!
- Ребята, - сказал я торжественно, - вы только сядьте... Я вам
рассказывал краем уха, но щас попадаете!
- Твоя фирма, - предположила Нинель, - не развалилась!
Аверьян поддакнул:
- А тебе еще и жалованье накинули!
- Круче, - ответил я. - Сели? Теперь держись крепче. Щас
родео...
И рассказал. Про Конона смолчал, да и не спрашивали, но про то,
что мне дан карт-бланш набрать команду...
Нинель смотрела заворожено, как маленькая девочка на Деда
Мороза с большим мешком за спиной. Аверьян сопел, щупал нижнюю
челюсть, глаза то собирались в кучку, то расходились в стороны так,
что мог читать обложки книг на противоположных стенах. Ушастик
недоумевающе мигал зеленым глазом, кричал о своей готовности вместе
с любимой хозяйкай разделать нас с Аверьяном, надрать нам задницы,
размазать по стенам, оба моих компа тоже смотрели всеми индикаторами
и, приставив большие виртуальные пальцы к виртуальным вискам RAMа,
махали остальными...
Впервые мы не резались ни в "Хмельницкого", ни в "Аттилу", а
вместо этого лазили по игровым сайтам, жадно считывали новости, а
потом попросту копировали на хард, после прочтем, жадно
интересовались анонсами и планами разработчиков.
К отцу явился неизменный Валериан Васильевич, с ним еще двое
таких же до жути интеллигентных, мы слышали, как побренькал их
там-там, потом все выбрались на кухню. Нам тоже приспичило кофе, но
мне не хотелось общаться с кроманьонцами, сейчас я на взводе,
что-нибудь да брякну. Через полчаса, когда Нинель уже зевала во весь
хорошенький ротик, двое вежливо попрощались и ушли, но так долго
стояли в прихожей, что извылся даже флегматичный Аверьян.
Дверь, наконец, хлопнула, я метнулся поскорее на кухню, только
в последний момент напустил на себя нужное выражение и вальяжно
прошествовал к плите, запоздало поздоровался с Валерианом
Васильевичем,
У нас головы были настолько забиты игрой, возможностью
создавать самим, творить, что не огрызались даже на обычные
поучения, что у нынешней молодежи отсутствует культура, а только
харды на уме, а настоящая культура - это сексуальные свободы, битлы,
бритоголовые в желтых одеждах на Тверской, режиссер
Крутицкий-Тругебецкий с его постановкой "Войны и мира", где главные
герои в его трактовке - поручик Ржевский и Наташа Ростова...
Нинель делала бутерброды, я молол, засыпал, следил, как поверх
коричневой мути появляется медленно застывающая масса, становится
толще, твердеет, потом ее медленно приподнимает, коричневую кору
вспучивают потоки магмы, и вот победные разломы, оттуда вырываются
кипящие потоки...
А Валериан Васильевич, уже с чашкой кофе, приготовленной отцом,
вкусно разглагольствует о прошлых духовных ценностях. Которые, если
мне не изменяет память, совсем недавно были с точки зрения его
собственного отца новомодным дерьмом, а истинными ценностями были
Веласкезы, а из танцев - пристойные вальсы.
Мелькнула мысль, что когда-то и вальсы запрещали, как
непристойные, танцевали тогда на расстоянии друг от друга, без
касания, всякие там падеграсы да мазурки...
- ...все новое, - проник в сознание свысокауказывающий голос, -
как общеизвестно, лишь хорошо забытое старое...
Нинель смотрела насмешливо, но благовоспитанно молчала. Аверьян
остался в комнате, ждет кофе и бутерброды. Я покрепче стиснул
челюсти. Пальцы мои все быстрее двигали ложечкой, коричневая масса
быстро растворяется в горячей воде. Пока только эти совместные
кофепития связывают мой мир и уходящий мир, с которым спорить
бесполезно, надо только выждать, когда он склеит ласты. Хорошо бы
что-то придумать вместо кофе, тогда бы я не слышал этого
многозначительного бреда...
Не знаю, что задело мое нутро, возможно, это "общеизвестно", но
из меня каркнуло помимо моей гомосапиенсовой воли:
- Точно?
Валериан Васильевич вскинул красивые брови.
- О забытом? Абсолютно.
Он произнес это "абсолютно" настолько непререкаемо, что во мне
поднялась горячая волна... и откатилась, внезапно оставив холодный
пустой берег. А в самом деле, чего я завелся? Разве это единственная
глупость, которую бездумно тиражируют не только идиоты, у которых
слюни до полу, но и всякие бездумники, интеллект которых в этот
момент на точке замерзания?
Валериан Васильевич как-то не так расценил мое молчание, но я
уже сосредоточенно разливал кофе по чашкам, ароматная коричневая
струя льется красиво, бодрящий запах уже просочился в кровь, проник
в мозг, наполнил, все тело оживает, а глаза неотрывно следят за
поднимающейся шапкой из светло-коричневых пузырьков.
Отец подбадривающе сказал Валериану Васильевичу:
- Ты прав, все возвращается на круги своя. Ничего нет нового
под луной. И все новое, конечно же, лишь хорошо забытое старое.
Я взял свою чашку, поклонился:
- Извините, мне надо сделать кое-какую работу на завтра.
Уверен, что вы отыщете аналогию анекдотам про поручика Ржевского
среди древнеегипетского юмора. Но как насчет самого простого: падает
компьютер с десятого этажа и думает, вот бы сейчас зависнуть...
У двери я оглянулся с нехорошей злорадностью, Нинель ткнула мне
в спину тарелкой с горкой бутербродов. Сам понимаю, что нехорошо, я
же сильнее, умнее, а они всего лишь двое кроманьонцев, два хороших
добрых кроманьонца, что хотят мне добра. И отлично образованных для
своего кроманьонского века. Вот только очень агрессивно хотят мне
добра. В своем понимании добра.
- Зависнуть? - переспросил отец с недоумением. - На чем
зависнуть? На бельевой веревке, протянутой этажом ниже?.. Так все ж
понятно, только не очень ваш юмор тонок и изящен...
Я ощутил стыд, будто ударил ребенка, выдавил виноватую улыбку и
поспешно попятился из кухни.
Глава 23
Прошла неделя. Все дни я горел, как Тристан, который вломился к
магам, адептам фаерболизма. Все во мне дергалось в канкане святого
Витте, мысли носились как спугнутые тараканы после удара кувалдой по
миске.
Я продолжал приезжать рано утром и уезжал поздно вечером, хотя
необходимости уже не было. Все работает, Конон сам иногда заглядывал
в операторскую, переключал с экрана на экран, рассматривал свой
особняк издали со всех ракурсов, подходы к нему. Камеры еще и внутри
особняка, перекрывая входы-выходы, по одной в каждой важной комнате,
а в этой, операторской, даже две неотрывно наблюдают за каждым нашим
движением.
Знаю, моего отца такая тотальная слежка привела бы в ужас. Он
взорвался бы от благородного негодования, как термояд, но я, человек
не современный, а ультрасовременный, уже понимаю, что подобная
тотальная слежка - благо. Мне уже сейчас плевать, что кто-то
подсмотрит, как я ковыряюсь в носу, тужусь на толчке или ставлю на
четыре точки архимеда только что встреченную девчонку, имя не
спросил, да и ей мое тоже знать - только память засорять лишними
файлами. Полный контроль неизбежен, его надо принять как должное, но
зато абсолютное большинство преступлений можно будет пресечь в
зародыше. И когда все могут видеть у всех все, то уже никому не
придет в голову со злорадством показывать соседу фотку его голой
жены или дочери.
Да, мир станет благополучнее, даже скучнее, ибо трудно будет
прелюбодействовать, ходить налево, блудить. Либо это прелюбодейство
станет узаконенным - не рубить же головы всем подряд! - но и тогда
мир станет скучным, потеряв прелесть нарушения запретов.
Впрочем, что загадывать далеко, человек найдет, что нарушать. А
пока что я продемонстрировал Конону работу телекамер, сходил в
Интернет, пошарил на предмет полезных утилит, за ночь их высыпается
в Сеть десятки тысяч, только вылавливай необходимые, в самом деле,
выловил парочку и тут же апгрейдил следящую систему, а для ночного
сканирования скачал патчик и тут же поставил заплатку.
Конон снова исчез на пару дней, вернулся похудевший, усталый,
сильно загорелый, словно с утра до вечера был на той же охоте в
поле, заглянул к нам в операторскую, посмотрел, как я демонстрирую
работу пропатченных программ, кивнул, сказал:
- Нет, на кухню не переключай.
- Правильно, - сказал Сергей глубокомысленно, - приличные люди
не говорят о кухне. Но правда, что там делает Нюрка...
- Вот это как раз и не надо, - сказал Конон строго. - Ладно,
Андрий, пойдем, у меня к тебе разговор. Кстати, у тебя права есть?
Я поспешил за ним следом петушком-петушком, как и должен за
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг