Плечо было застывшее, словно молодой воин был мертв, но кончики
пальцев чувствовали тепло сильного молодого тела. Фарамунд ощутил,
как воздух у него вырвался сквозь зубы. Страж стоял перед ним,
похожий на вырезанный из дерева столб. В широко раскрытых глазах
ничего не отражалось.
В череп ударил ужас. А если вот-вот одеревенеет он сам?
Медленно пробежал вдоль стены, в голове мысли метались лихорадочно.
Во всем огромном доме мертвая тишина. Странная гнетущая тишина.
В людской люди тоже застыли вокруг очага, как каменные
изваяния. Свет от багровых углей падал на застывшие лица, делая их
страшными и непохожими. Унгардлик опирался обеими ладонями о колени,
словно вознамерился встать, но так и превратился в каменное
изваяние.
Послышался далекий стук копыт. Фарамунд метнулся к окну. Лунный
свет по-прежнему заливал двор колдовским светом. Стук копыт
оборвался по ту сторону ворот. Судя по ржанию коней, с той стороны
остановились двое всадников. Через мгновение над краем ворот
показалась голова, Фарамунд рассмотрел белые пальцы, что ухватились
за колья. Человек перемахнул ворота легко, на этой стороне присел до
самой земли, но не упал, тут же метнулся к калитке, Глухо стукнул
отодвигаемый засов.
Второй был намного грузнее, и, как показалось Фарамунду,
значительно старше. Когда он ступил во двор, Фарамунд невольно
протер глаза. Они совершенно не скрывались, даже мечи не вытащили из
ножен!
Через двор пошли быстро, но без суетливости и, как он видел
отчетливо, беспечно. Сердце застучало в страхе. Они знают, что в
доме мертво. Значит, это они сделали, навели порчу... Или хотя бы
только сон, но ему одному удалось избежать!..
Оба незнакомца шли к крыльцу. Фарамунд торопливо огляделся,
бежать и укрываться уже некуда, сделал шаг назад, вжался в темный
угол.
Ступеньки слегка заскрипели, на мгновение в дверном проеме
вырос темный силуэт, тут же исчез, Фарамунд ощутил движение воздуха
совсем рядом. Второй вошел следом, не дожидаясь знака от первого.
Привыкшие к ночи глаза Фарамунда видели, как оба прошли через
холл к лестнице. Оба негромко переговаривались, явно не страшатся
охраны...
- Здесь его нет, - донесся молодой голос. - Черт!.. Где же...
- Загляни в кладовку, - предложил старший. - Может, напился и
лежит как свинья?
- Хорошо бы... А если к женщинам, это хуже...
- Что, впервые убивать и женщин?
- Да нет... к тому же их убивать не обязательно. Даже лучше!
Найдут зарезанным в женской постели, тут же всем все понятно...
Послышался короткий смешок:
- Ну да, либо ревнивый муж отомстил, либо сама зарезала... Я
так проделывал тоже. Но если ушел к женщине за пределы крепости?
- Он что, совсем дурак? Ему любую девку прямо в постель...
Фарамунд слушал, оцепенев. Они говорили на другом языке,
странном и непохожем на языки герулов, готов или лангобардов. В этом
языке ясно слышался шорох горячих песков, крики неведомых птиц и
даже шипение огромных змей, невиданных в этих краях, но он,
Фарамунд, понимает, все, о чем говорят!
Послышался стук упавшего стула, ругань младшего. Совсем не
таятся, сволочи. Донесся раздраженный голос:
- Придется искать по всему дому.
- Насколько долго защита?
- Это знают Старшие. Но мы должны успеть осмотреть даже двор,
если понадобится.
- Вряд ли такое раньше случалось!
- Да, но Старшие такие случаи наверняка предусматривают...
- Конечно, Старшие знают все.
В голосе звучало такое преклонение, что озноб снова побежал по
спине Фарамунда. Этот человек говорил о неведомых Старших так,
словно те не люди, а боги...
- Старшие знают, - повторил другой почтительно. - Не зря же они
могут смотреть в наши черепа, как в раскрытые книги! Ты бы не знал,
если бы мог читать в людских душах?
- Тихо, не смей такое даже думать...
Фарамунд с бьющимся сердцем на цыпочках выбежал во двор. В
черепе билась о стенки паническая мысль: так вот что значило то
странное ощущение, когда в черепе словно рылись чужие пальцы!
Выходит, кто-то, в самом деле, рылся?
Лунный свет заливает двор, высвечивает каждую щепочку. С
замирающим сердцем следил за крохотной тучкой, что ползла в сторону
холодного сверкающего диска, но медленно, слишком медленно...
Стиснув зубы, он рискнул пробежать под стеной. Голова сама
уходила в плечи, он чувствовал себя как улитка, лишенная раковины,
мышцы спины сжались, готовые встретить болезненный удар сверху...
Оставался ярко освещенный двор, но если те двое колдунов уже
осмотрели его комнату, то сейчас опускаются по лестнице... Он
промчался мимо колодца как олень, прыгнул в темный проем между
кузницей и конюшней.
Сердце колотилось, словно пробежал милю. Стукнула дверь, на
крыльце появился младший, за ним вышел второй. В руках все еще
холодно блистали длинные узкие ножи.
- Начнем с конюшни? - предложил младший.
Второй засмеялся:
- Думаешь, питает нездоровую страсть к лошадям? Нет, эти
наивные дикари еще чисты нравами... Сперва загляни в людскую, он мог
перепиться с челядью и там храпит. А я пойду навстречу, начиная от
тех казарм... или бараков для солдат, как они тут называют.
- Ну, у них нет еще таких понятий, как казармы или солдаты. Это
дикари!
- Но сами казармы есть, - сказал голос трезво.
- Думаешь, в этом дикаре видят угрозу?
- Кто знает замысел Старших? Возможно, что-то личное...
- У Старших?
В голосе прозвучало такое недоверие, что Фарамунд сразу
представил этих таинственных Старших древними старцами, у которых в
душах не осталось огня, не осталось ничего личного, которые живут
только воспоминаниями и заботами о племени вообще.
- Кто знает, - ответил первый голос, - кто знает Старших?.. У
них свои бури.
Второй почтительно молчал, Фарамунд слышал его сопение совсем
рядом. Похоже, первый допущен к Старшим чуть ближе, всячески на это
намекает, гордится, выставляет напоказ.
- Хорошо, я пошел через помещения для слуг.
Фарамунд видел, как оба разом пошли один направо, другой
налево. Когда и старший скрылся в помещении для воинов, Фарамунд
метнулся к забору, подпрыгнул, ухватился за край. Здесь был яркий
лунный свет, проклятая тучка проползла мимо. Чувствуя себя абсолютно
беспомощным, он подтянулся, перевалился на тут сторону.
Двое коней спокойно стояли перед запертыми воротами. Кровь
шумела в голове, грудь ходила ходуном. Он смотрел во все глаза на
коней, еще не видел таких высоких, статных, с сухими мускулистыми
телами, ноги перевиты сухожилиями, даже простолюдин поймет, что
такие кони могут мчаться, обгоняя ветер, и что усталости не знают.
Умные морды повернулись в его сторону. Не стреноженные, даже не
привязанные к воротам, кони терпеливо ждали хозяев. У него мелькнула
сумасшедшая мысль вскочить на одного, другого за узду, и пусть
попробуют догнать, а он умеет перескакивать на ходу с одного на
другого... да, умеет, теперь он это чувствует!
Под ногами едва слышно хрустели камешки. Он скатился в ров,
пробежал по сухой земле, пора заполнить водой, выскочил на другую
сторону. Здесь все тот же нещадный лунный свет, он как на ладони, до
леса далеко, хотя можно успеть, пока эти обыскивают весь дом и
строения...
Он пробежал вокруг всей крепостной стены, в лицо пахнуло
сыростью. Голый берег в лунном свете как на ладони, видно даже
бегающих муравьев...
Задержав дыхание, он быстро перебежал, скатился вниз до самой
воды. Едва сдерживаясь, вошел в волны как можно медленнее, сбоку
хмуро выступала из мрака черная громада пристани. Опустился с
головой, избегая брызг и хлюпанья, поднырнул под черные осклизлые
бревна. Макушка уперлась в твердое, пахнущее тиной и жабами, вода
неспокойно колыхалась у подбородка.
Из крепости не доносилось ни звука. Он быстро промерз, потом
вроде бы донесся стук копыт. Он напряг слух, но со стороны
крепостной стены по-прежнему тихо, словно там вымерло. Мелькнула
мысль, что если противник вздумал бы сейчас не то, что напасть, но
даже послать кого-то на разведку, то захватил бы всю крепость и
перерезал сонных...
Стуча зубами, он нырнул, выплыл из-под причала. На востоке небо
начало светлеть. На берегу отряхнулся всем телом, как огромный пес,
брызги с мокрой одежды полетели во все стороны.
У ворот с этой стороны уже пусто. Он перебежал ближе, весь
превратившись в слух, заглянул во двор, так же быстро пронесся до
крыльца. Уже в холле его пальцы сомкнулись на рукояти меча.
Лестница скрипела оглушительно. Он взбежал наверх, страшный и
взъерошенный. Если же двое не уехали, а только затаились, убрав
коней от ворот, то сейчас яростная схватка, он больше не станет
прятаться даже от колдовства...
На лавке возле дверей его покоев сидели Рикигур и Фюстель.
Рикигур не двигался, подремывал, а Фюстель обоими кулаками тер
глаза.
Оба разом повернули головы, Рикигур, однако, вскочил первым, в
руке неуловимо быстро оказался меч:
- Стой! Кто... О, рекс!
Фюстель раскрыл глаза шире.
- Рекс... как ты прошел мимо? Мы не смыкали глаз!
Его глаза были красные, воспаленные. Их взгляды опустились на
мокрые следы, что оставались за Фарамундом. Он заставил замерзшие
губы растянуться в улыбке:
- Но я все-таки сумел выскользнуть, верно?.. Сплавал за реку на
ту сторону. Хотя все верно, никакие женщины того не стоят...
Она уставились остолбенело за закрывшуюся дверь. Фарамунд
быстро сбросил мокрую одежду, слышал, как Рикигур и Фюстель
обсуждают случившееся. Рикигур ругался, что ему как будто песку в
глаза бросили, а Фюстель, которого колдуны застали с открытыми
глазами, ворчал, что он вовсе почти ослеп, глаза пересохли, будто
полдня смотрел вверх на непривычно яркое южное солнце...
В своей комнате Фарамунд дико осмотрел стены, ложе, стол. За
окном все еще видны звезды, но небо посветлело, вот-вот алая заря
растечется по всему хрустальному своду.
За ним все еще оставались мокрые следы. Он подкрался к окну
ближе, со двора доносится обычный привычный шум: кузнец стучит
железом, в конюшне возятся лошади, от колодца донесся скрип колеса.
- Что же это, - прошептал он. Зубы стучали, как в лихорадке. -
Что же это было?.. Кто такие Старшие? Почему так важно меня убить?..
Убить именно меня?
Глава 31
По мере продвижения к югу его войско не таяло, а росло. Это
народ назывался франками, но в войске были отряды гепидов,
лангобардов, тевкров, а также множество разных готских племен, что
говорили на разных диалектах. Шли к нему, ибо чье, как не имя
Фарамунда из всех рексов, конунгов и архонтов, звучит особенно
громко? О нем говорят с восторгом и завистью, а размеры его добычи,
по слухам, превосходят воображение. Города и бурги он берет с такой
легкостью, словно это беззащитные деревушки, а гарнизоны признают
его власть и клянутся служить ему.
Зима еще не наступила, да и наступит ли в этих краях, когда
пришли тревожные вести из земель, завоеванных им всего в прошлом
году. Восстали хаддоны, перестали платить дань терлигоны, а кумвры
вообще признали власть неведомых гуннов, странного звериного народа,
что выплеснуло из Степи...
- Войско распределить по гарнизонам, - велел он. - Укрепиться!
И - ждать. Я возьму только легкую конницу. Пройдусь, поинтересуюсь,
что же не так...
Громыхало бухнул тяжелым голосом:
- Завоевать всегда легче, чем удержать. Но мы и так покрыли
себя славой!
Фарамунд процедил сквозь зубы:
- Я не хочу, чтобы то, что создал я, постигла участь...
Он не договорил, кулаки его сжимались, из груди вырывались
яростные хрипы. Громыхало спросил осторожно:
- Участь чего? Если того государства, что создал Маробод, то...
все же он погулял со своими ребятами по Европе! Всех трясло.
- Маробод умер, - выдохнул Фарамунд, - и тут же могучая держава
рухнула!.. Это было только вчера, но теперь даже его народа нет!
Исчезли, испарились. Перестали быть. Не-е-е-ет, мы будем! Убьют ли
меня или сам помру, но то, что сейчас сделали... останется!
Громыхало пожал плечами, но спорить не стал, спросил:
- Я с тобой? А то мне здесь, если честно, делать нечего. Не
люблю сидеть за крепкими стенами.
- А кто говорил, - напомнил Фарамунд, - что мечтает о спокойной
старости?
Он улыбался, и Громыхало с облегчением улыбнулся. Уже понятно,
снова плечом к плечу к рексом в бой, в сражения, приключения! А
завоевания... Рекс говорит громко и яростно, убедительно... но
только для тех, кто не знает его так хорошо, как знают ближайшие
соратники. Как знают те, кто видел Лютецию и видел, с какими
безумными глазами рекс вынес ее из горящего дома.
А эти завоевания... Он начал их ради Лютеции, сейчас движется
по инерции, как лодка, которую разогнали, а потом выбросили весла.
Меняя коней, он с отборным отрядом двигался на север. Просторы
южной Галлии быстро сменились дремучими лесами. Старые римские
дороги быстро зарастали, держались только вымощенные широкими
каменными плитами.
Когда-то он ехал через такой же лес с одним Громыхало, а когда
набралась дюжина воинов, считал себя могущественным вожаком! Сейчас
возвращается с тысячей всадников, а войско почти не сократилось...
Дни и ночи то слева, то справа, а то и прямо на пути
поднималось и быстро росло облако пыли. Потом выныривали всадники с
худыми покрытыми пылью лицами, показывались волы или коня, терпеливо
волокущие повозки с женщинами и детьми. Целыми племенами
перемещалось всякий раз на юг, в теплые страны, к теплым морям.
Иногда среди ночи доносилось мычание скота, скрип повозок. Ехали с
женами, с детьми, всем племенем или частью племени, что в состоянии
жить отдельно и считать себя ростком нового народа.
Он вспомнил рассказы о железных легионах римлян, ощутил, как от
недоумения не в состоянии думать ни о чем другом. Если это правда,
если, в самом деле, римская армия самая огромная и сильная на белом
свете, то они должны были покорить весь мир!..
Правда, вот старая колдунья из бурга Свена... где она сейчас?..
уверяла, что так и было. Римляне покорили весь мир, за исключением
совсем уж гнилых болот или безжизненных северных скал, куда просто
побрезговали или поленились опустить свой сапог.
Но куда делись эти огромные армии, под железной поступью
которых вздрагивала земля? Римская армия состоит из тех же франков и
готов, которые служат империи и защищают ее от других наступающих
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг