широким каменным ступенькам, спасибо Гелону, на стену. Близко от
груди блеснул наконечник копья, но незримый страж, рассмотрев
бледное лицо Олега, узнал, острое жало исчезло. Он слышал, как
охранник медленно пошел по стене, хоронясь в тени.
Луна поднялась из-за края земли, сияющая, но все равно на ней
легко различимы все пятна, словно на старой выгоревшей сковороде,
что все еще служит честно и добросовестно. Полная луна, пока что
полная. А потом краешек начнет незаметно таять день ото дня,
останется половина, и будет таять, пока узкий серпик не исчезнет
вовсе...
Еще через неделю, мелькнула мысль, когда небо останется без
луны вовсе, появится молодая луна, свеженькая, умытая. И хотя народ
зовет ее народившейся луной, рассказывает разные истории про ее
рождение, но что-то ему не верится, что это новая! Пятна все те же.
Однажды он высказал свои сомнения одному мудрецу, но тот молча
принес свежеиспеченные его женой хлебцы. На всех сбоку выступал
одинаковый рубец от треснувшей формы...
И все-таки он уверен, что это та же самая луна. Что бы там
мудрецы ни говорили, но это та же луна, на которую падает откуда-то
тень...
Сердце тревожно стукнуло. Он ощутил, что снова подбирается к
той важной мысли, что однажды уже посетила, но ушла под напором
обыденности. На солнце пятен не рассмотришь, но и оно меняется, как
и луна: утром крохотное, оранжевое, днем - раскаленно-белое, а к
вечеру остывает так, что становится красным, багровым, распухает...
Что с ним происходит, когда оно опускается за край земли? А если не
исчезает, как говорят мудрецы... с чего бы ему исчезать, а остывает
до черноты, и вот это черное солнце двигается через подземный мир
мертвых... или его как-то тащат через те ледяные пустыни мрака...
тащат и тащат... всю ночь... а утром...
Снова пахнуло гарью, а огонь стал как будто ярче. Он вздрогнул,
в двух шагах неслышно появилась крепко сбитая фигура в металлическом
доспехе. Турч умел двигаться и бесшумно, как призрак, что значит -
побывал в разных переделках, где надо было не только с воплем и
мечом над головой, но и ползком с ножом в зубах.
Турч кашлянул, спросил:
- И тебе не спится?.. Да, все чуют, что утром последний
приступ.
Олег потянул носом, поморщился, сказал озабоченно:
- Что там горит? Пожары, что ли... Но почему так спокойно?
Раньше гелоны как муравьи, давно бы воду таскали...
Турч поморщился.
- Не пожары. Там эта дурь... Жгут целые дубы, готовят уголья.
Вроде бы Ляна пройдет босиком.
Олег удивился.
- Зачем?
Турч с полным равнодушием пожал плечами:
- Не знаю. Наверно, чтобы поднять дух защитников. Мол, я,
слабая женщина, и то не боюсь огня, а вы, мужчины, должны быть
стойкими в бою... Что-нибудь в таком роде. А кто-то вообще говорит,
что это проверка ее невинности. Мол, если за то время, что она жила
в отсутствие Скифа, не делила ложа с мужчинами, то пройдет легко...
Не знаю, как она может пройти по углям, у нее ж такие нежные ножки!
Олег подумал, пожал плечами.
- Вообще-то она подолгу бегала босиком в лесу. А там не везде
песочком посыпано. И не везде травка. Так что подошва ее маленьких
ножек все же как копыто. Я, к примеру, смогу перейти через эти угли
хоть три раза туда и обратно, но разве это докажет мою невинность?
Когда идешь по углям, тут главное - не задерживаться. Тем более, не
останавливаться. Ладно, а тебя ворота не тревожат? Слишком долго их
обходили, а на стены бросались с другой стороны.
Турч кивнул.
- Ты уверен, что раньше не руководил обороной? А осадой?..
Ладно, можешь не говорить. Они даже Скифа уже приучили смотреть
только в ту сторону.
- А ты...
- Ворота они выбьют, - ответил Турч угрюмо. - Но я собрал,
сколько мог, народа и держу его поблизости от ворот. Там завтра
будет очень жарко!
Ветерок пахнул неожиданно горячий. Волосы затрещали, он вскинул
голову. В ночи промчался рой злых красных ос. Хорошо, если успеют
погаснуть там, на взлете, но если упадут где-то близко на сухое
дерево, пожар вспыхнет наверняка... Какая-то дурь с этим предстоящим
испытанием.
Но тревожная мысль сразу ушла, сменившись мучительным
беспокойством, что потерял какую-то важную мысль, что, возможно,
продвинула бы его на шажок по этой трудной дороге познавания...
Турч посмотрел на него как-то странно, махнул рукой и двинулся
по гребню стены. Слышно было, как строго окликнул стражу, обругал.
Ему отвечали бодрыми сиплыми голосами. Звякало железо, донесся запах
кислого вина и острого лука.
На востоке забрезжил рассвет, плечи Олега передернулись от
утренней свежести и сырости. Он еще раз взглянул на небо, ноги сами
понесли по ступенькам вниз, здесь ветра нет, затишно, а от построек
идет животное тепло.
Длинная костлявая фигура двигалась навстречу, края балахона
почти тащились по земле. Олег подумал, что жрецы наверняка наступают
друг другу на полы, а то и на свои собственные.
Окоем кивнул ему безразлично, глаза устремлены вперед, Олег
спросил громко:
- Погоди, что там за дурь с этим... хождением босиком по углям?
Окоем остановился нехотя. Олег видел в глазах жреца острое
желание послать его в преисподнюю, какое дело чужаку до их ритуалов,
но этот чужак пришел со Скифом, правитель постоянно к нему
прислушивается, и Окоем нехотя буркнул:
- Тебе-то что?.. Она должна доказать, что невиновна. Народ
лучше повинуется правителям непорочным. Тем, которые лучше, чем они
сами.
- И только?
- А что еще?
Олег, наконец, поймал ускользающий взгляд верховного жреца.
- Не хитри. Зачем это тебе? Твои звезды тебя подвели...
Окоем ответил неожиданно зло, с нажимом:
- Звезды никогда не подводят! Что в небесах написано, то и
будет. Просто надо читать верно. В пророчестве сказано, повторяю
тебе еще раз, что от сына Колоксая пойдет великий род самых
величайших правителей, полководцев, завоевателей, потрясателей
вселенной... Это мы подумали на Гелона, но ведь и Скиф тоже его сын!
Олег подумал, признал:
- Да, верно. Но все равно что-то не сходится. Ляна - непорочна,
я верю. Она пройдет по горящим углям!
Окоем нахмурился, покусал губы.
- Ты... не веришь звездам? Я - верю. А они гласят, что моя дочь
родит от сына Колоксая многих сыновей. Значит, Ляна не сумеет пройти
испытание.
Олег предположил осторожно:
- Но есть еще один сын.
- Агафирс?
- Да. А у него, как я слышал, жены еще нет...
Окоем нахмурился, пожевал губами.
- Я смотрел на звезды, - сказал он, наконец, - Еще утром было
две звезды в созвездии Колоксая... Но вот в полночь одна сорвалась с
неба. За нею был огромный длинный хвост, но все же она погасла, даже
не достигнув земли. Я не знаток неба, но такой ясный знак понять
могу даже я.
Олег внимательно посмотрел ему в глаза:
- А если упала звезда Скифа?
В рассвете было видно, как потемнело лицо верховного жреца. Он
стиснул кулаки, а под сухой кожей вздулись желваки.
- Я люблю Гелонию, - ответил он, наконец. - Я буду сражаться за
нее. И за того, кто на стороне Гелонии. И какие бы блага мне ни
сулило небо, я не отдам дочь за врага моей Гелонии... врага страны,
где начали сбываться мечты простого народа!
Со стороны лагеря дул холодный злой ветер. Обычно Олег мало
замечал, что снаружи его самого: снег или жаркое солнце, но сейчас,
когда внутри все холодеет от недоброго предчувствия, быстро продрог,
совал ладони под мышки, наконец, ушел со стены в свою комнатку,
которую совсем недавно делил со Скифом.
Сон не шел, весь город чует, что днем агафирсы либо выбьют
ворота, либо сломают стену. И будет последний страшный бой, будет
резня, кровь, крики жертв и злобный хохот победителей. А он
чувствует только жалкую беспомощность загнанной в угол жертвы.
Странно, знает же, что решится все через несколько часов, но
все равно мысли текут вяло, сонно, в виски покалывает, будто
перетрудился, хотя за весь день не поднял и соломинки. Гнетущее
ощущение близкой беды вовсе не заставило метаться в поисках выхода -
сидит, как пень, ждет. Чего ждет? Так корова видит мясника с топором
в руках, но даже не пытается убежать или бодаться...
Задумавшись, он не сразу ощутил чье-то присутствие в закрытой
на засов комнате. Еще не понимая, что могло встревожить, рассеянно
огляделся, а рука скользнула к поясу. Почти забытое движение, давно
уж не хватался за рукоять ножа, но сейчас, в этом странном мире без
магии...
В комнате кто-то был помимо его самого. Невидимый. Олег тряхнул
головой, сделал волевое усилие, очищая мозг и зрение, и тут же из
трепещущего облака вышел Россоха.
Он не отрывал взгляда от Олега, на губах неуверенная улыбка,
еще не знает, видит его Олег или нет, старается идти на цыпочках.
- Ладно, - сказал Олег, - не прикидывайся. Если тебя не видели
стражи, это еще ничего не значит. Мне отвести глаза труднее.
Ненамного, но все же...
Россоха виновато улыбнулся, Олег подошел, неловко обнялись.
Олег похлопал его по спине, усадил за стол.
- Есть хочешь? Вид у тебя усталый.
- Спасибо, - сказал Россоха. - Я пообедал, но все равно
спасибо.
Они сидели друг против друга по углам стола, Олег не
чувствовал, как ни странно, напряжения. Ощущение было привычное,
словно снова вернулись те старые времена, когда он собирал Совет
Семерых, и Россоха был первым, кто поддержал.
- Ты знаешь, - сказал Россоха тихо, - что за сила выступила
против тебя?
- Уже знаю, - ответил Олег. - Но почему ты здесь?
- Не знаю, - ответил Россоха.
- Не знаешь?
- Да, не знаю, - ответил Россоха почти сердито. - Это ты всегда
все знаешь... либо обязательно доискиваешься, что, как и почему. А я
иногда и вот так... Просто! Ощутил, что мы неправы. И я неправ. Ты
тоже неправ, но ты меньше неправ. А так как остаться в стороне от
этой схватки - вообще что-то гаденькое, то лучше быть с тобой,
чем... ну, чем - там. На той стороне.
Олег сказал тепло:
- Сумасшедший. Ты хоть соображаешь, что натворил? Вся сила на
той стороне.
- А зачем? - ответил Россоха. - Я ж говорил, это ты все...
соображением. А я иногда и так. Как чувствуется. Как мне
подсказывает изнутри.
Олег грустно улыбнулся.
- Маги говорят, что совесть - это хорошая штука. Когда она есть
у других. Но сами предпочитают руководствоваться только...
правильностью. Как одно время пытался и я... Почему она это затеяла?
Хочет вернуться в свою башню? И снова все по-старому?
Россоха покачал головой.
- Нет. Все уже ощутили сладость полной власти над огромным
миром. А что было раньше? У кого - болото, у кого - горы... а то и
вовсе одна гора, у кого-то свой кусок Леса... Нет, Совету Семи
Тайных - быть. Это ты хорошо придумал! Но вот только...
- Что? - спросил Олег.
Под ложечкой заныло. Россоха смотрит сочувствующе, в глазах
жалость, словно должен сказать неприятные слова, но справедливые
слова.
- Сгреб ты нас силой, - объяснил Россоха. - А чародеи - народ
обидчивый. И часто - мстительный. Ну, это от профессии...
Простолюдин часто вынужденно глотает обиды, а чародеи...
- Понимаю, - прервал Олег, - и еще Хакаме не нравится, что я
так и не стал одним из вас. Это я знаю. Только не думал, что все
зайдет так далеко.
Россоха поежился, опустил голову. Олег заметил, что мудрец
старается не встречаться с ним взглядом.
- Видишь ли, - заговорил он с усилием, - Хакама... она еще не
встречала мужчину, который устоял бы перед ее чарами. Она сильно
уязвлена. Говорят же, что математическую логику изучают один год, а
женскую - всю жизнь! Но дело не только в этом, для других это не
повод, сам понимаешь... И вообще, ты прав, мы все в чем-то
одинаковы, потому так быстро сошлись, хотя до тебя враждовали
люто... Ты нас объединил, вражду мы забыли, но сам ты так и не стал
ни другом, ни соратником, ни сотоварищем. И хотя мы равны, все
Семеро равны, но все равно каждый знает, что ты всех нас сильнее...
Потому сейчас, когда все потеряли магическую силу, некоторые... а не
только одна Хакама, решили сбросить твое иго.
Олег прошептал раздавлено:
- Какое иго?.. Я несколько лет вообще не был на Совете! Вы
правите миром сами! Я что, я брожу по свету, как нищий, как
последний бродяга...
- Что и пугает, - возразил Россоха. - Думаешь, кто-то из нас
мог бы там бродить? Это признак силы. Эх, не понимаешь... Олег,
миром правим мы по твоим начертаниям! Каждый знает, что ты можешь
вернуться в любой момент. Это, поверь, злит каждого. Даже меня. Так
что тебя отыскали... хоть ты и заметал следы, как хитрый зверь,
потом Хакама долго подталкивала вас пойти войной на Миш, отомстить
ей и ее любимцу Агафирсу... увы, почему-то не получилось, хотя все
звезды вещали удачу! Но все равно в расположении звезд начертана
твоя гибель, Олег. Потому мы здесь, Олег. Там такое войско, что ты
даже не можешь представить себе. Не только до зимы: сегодня же стены
этого града падут!.. Сюда ворвется не только железное войско
Агафирса, а оно у него... страшно видеть эту спаянную железной рукой
правителя могучую конную армию! С ним жадные наемники с Запада,
яростные гиганты Севера, злые и беспощадные люди Востока - все это
теперь входит в армию Агафирса, и все эти люди теперь зовутся просто
агафирсами... Увы, Олег. Я говорю тебе то, что знаешь ты и сам... но
не знаю, осмеливаешься ли произносить это вслух... Не всякий это
решится сказать самому себе. Увы, все звезды вещают твою гибель,
Олег! Вчера мы еще раз проверили все карты неба. Расположение звезд
говорит, что ты умрешь в течение суток.
Олег молчал, лицо его было в тени, но Россоха видел темные
круги под глазами, глубокие складки на лбу, и тоску в глазах.
Не дождавшись отклика, Россоха заговорил убитым голосом, сам
чувствуя, как голос дрожит от жалости и сильнейшего сочувствия:
- Она все просчитала! Олег, зачем, ну зачем ты тогда, а?
Раскрыл нам свой день и место рождения! Что за дурь?.. И вот Хакама
просчитала все звездные карты, проследила твою судьбу! Теперь она
знает твой смертный час. Она знает, что все это лето ты уязвим, как
никогда не был уязвим раньше... а теперь вот умрешь. Звезды сошлись,
все предначертания сбываются. Она только хочет, чтобы это было от ее
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг