нетерпеливо:
- А это что?
- Неведомо, - ответил чародей шепотом. - Похоже... я нащупал
случайно дорожку в грядущее... Я ж говорил, сегодня очень
благоприятное стечение звезд...
- Грядущее? Они выглядят так, будто выехали из того леса и
остановились на отдых!
Чародей ответил все так же шепотом, страшась спугнуть видение:
- Возможно, так и есть... Заглянуть на час вперед - уже
грядущее... Хотя... взгляните на солнце!
Туман то наплывал на края, то отодвигался, в зеркале смутно
проступал далекий горизонт, уже багровый, а красное распухшее солнце
опускалось за темный край.
Юноша впервые подал голос:
- Возможно, это даже не сегодня. Кони истощены. За сутки их так
не заморишь...
Женщина сказала жадно:
- Смотри еще!.. Смотри дальше!.. Если что нужно, скажи. Слуги
тут же принесут, даже если понадобится побывать на краю земли.
Туман сомкнул со всех сторон, изображение исчезло. Чародей
рассерженно бормотал, искорки срывались уже не только с кончиков
пальцев, но пробегали по суставам, волосы вздыбились, сухо и
неприятно потрескивали.
Очень медленно туман начал отодвигаться, начиная с середины.
Блеснули мрамором ступеньки величественного дворца, тут же сменилось
голой безжизненной степью, донеслись далекие удары тарана в
городские врата, этот звук невозможно спутать, затем всплыло
отчаянное лицо человека с красными волосами. Перепачканный золой, он
кричал что-то, в руке меч, с широкого лезвия срываются красные
капли.
Женщина отчаянно вскрикнула. Чародей дернулся, изображение
уплыло в сторону. Но все успели увидеть, как сразу трое из воинов
ринулись к красноволосому со спины, жутко блеснули лезвия копий. Все
три острия вонзились глубоко, одно под левую лопатку, второе в
печень, а третье с хрустом перерубило хребет. Он упал, на троих
набросились другие воины и тут же изрубили в куски. К упавшему
метнулись, чья-то спина почти заслонила, сраженного перевернули на
спину. Видно было, как губы смертельно раненого двигаются все
медленнее, потом улыбка застыла безжизненно, а глаза невидяще
уставились в небо.
Чародей бормотал, пытался удержать уползающее изображение.
Искры прыгали уже по всему телу, но по зеркалу поплыл серый с
пятнами туман, собрался в сгустки, поверхность стала неподвижной,
словно стоячая вода в темном лесном озере. Наконец чародей в
изнеможении откинулся на спинку кресла. Лицо осунулось, он хрипло и
часто дышал, по мясистому лицу катились крупные капли пота.
Юноша налил в кубок вина, чародей схватил жадно, зубы стучали о
металл, струйки пролились на грудь.
- Что это было? - спросила женщина с отчаянием. - Это не могло
быть правдой!
- Мама, - сказал юноша тихо, - успокойся. Возможно, мы что-то
не так поняли.
Чародей измученно мотнул головой. Капли пота сорвались со лба,
словно у отряхивающегося после купания пса.
- Все видели одно и то же, - прошептал он раздавлено. - Этот
человек погибнет. Я заметил то, чего могли не увидеть вы... На
лезвиях копий блестели зеленые капли. Это значит, что оружие еще и
отравлено. Этого человека очень боялись... боятся, моя госпожа!
Видимо, он в самом деле великий воин. Тех предателей разорвали...
разорвут на части, но свое черное дело они сделать успеют...
- Но что... с ним? Он умер?
- Умер, - ответил чародей неохотно. Он вскинул глаза, тут же
опустил, не мог смотреть на отчаянное лицо госпожи, развел руками: -
Что я могу? Я только показал, что произойдет.
- Нет! - сказала она яростно. - Этому нужно помешать! Вы
заметили, где это происходило? Я могу нарисовать эту стену, на ней
еще две такие странные фигуры из темного камня...
Юноша вскочил, стул под ним опрокинулся, но поднимать не стал,
метнулся зачем-то к окну, словно хотел свистом позвать коня,
опомнился, вернулся, лицо виноватое и отчаянное. Губы дрожали, в
глазах мольба.
- Что мы можем сделать? Что нужно сделать?
Чародей ответил измученно:
- Госпожа... молодой господин, вы не поняли. Это для нас
будущее... но не для богов. Для них нет ни будущего, ни прошлого, ни
настоящего. То, что для нас только произойдет завтра или через сто
лет, для них уже произошло!.. Потому будущее и есть неизменно,
неизменяемо, как и прошлое... понимаете? Потому что в будущем это
уже все произошло. Нас просто несет по реке времени, как по любой
другой реке... и те села, которые открываются за поворотами, уже
существуют... даже если мы их не видим... или увидим через год...
Тяжелую тишину нарушало только его прерывистое хриплое дыхание
да лязг зубов, пил он часто и много. Юноша снова наполнил для
чародея кубок, а потом придвинул ближе кувшин с вином.
- Я успел увидеть женщину, - произнес он медленно. - Волосы
черные, как агат, лицо бледное, но я еще не видел такой ослепляюще
холодной красоты... И еще, мама... Она очень похожа на того второго,
который ехал с этим Олегом. Помнишь, молодой с черными, как смоль,
волосами?.. Так вот эта женщина показывала пальцем, на нем блестело
зеленое кольцо...
Чародей увидел устремленные на него взоры. Пожал плечами, голос
был сухой и треснутый, как перекалившийся на огне горшок:
- Я никого не старался запомнить. Если бы знал!.. Да и зачем?..
Все уже свершилось. Свершилось, хотя для нас, смертных, это еще
впереди. Но оно свершилось... Но, если хотите, я узнал там только
одного человека.
- Кого?
- Рядом с той женщиной, я ее не знаю, стояла другая. Ростом
меньше, не такая красивая, менее яркая, да и одета проще... Но мне
ли, чародею, не узнать одну из самых сильных колдуний! Поговаривают,
что она входит в некий тайный совет самых могучих чародеев, что
правят миром... Конечно, это все враки, но то, что я видел
могущественную Хакаму - голову на отрез, что это она!
Женщина в волнении встала, заходила по комнате. Юноша, которому
ее голова едва доходила по середины груди, поспешно сел, чтобы не
столкнуться с миниатюрной матерью. Она металась по комнате, как
быстрый огонек пламени, руки ее заламывались, она вскрикивала, голос
ломался от плача, затем вдруг остановилась, повернулась к ним.
- Это неспроста!.. Мы можем узнать, где это произойдет. Ты, мой
сын, узнал чародейку Миш, чей сын сейчас едет с Олегом. Ты, чародей,
узнал Хакаму, что, по слухам, никогда не покидает свою зачарованную
башню. Я запомнила место, где... где это... произойдет. Как только
эти две ужасные женщины сойдутся, мы будем знать, что вот уже
началось, уже близко... Пусть наши люди отыщут ту стену с двумя
львами из темного камня... у левого льва отбито правое ухо, пусть
там разобьют лагерь...
Чародей сказал устало:
- Госпожа... Я устал повторять, что сделанное невозможно
сделать несделанным. Этого не могут даже боги. Но даже то, что ты
говоришь... немыслимо. Ни один правитель не позволит, чтобы в его
земли въехали вооруженные чужаки, да еще встали лагерем!
Она кивнула:
- Ты прав. Но трое-четверо странников, у которых под одеждой
будет оружие, могут пройти везде.
- И что они могут?
- Они будут знать, за кем следить. Как только те трое
приблизятся, они на них бросятся. Главное, успеть отвлечь хоть на
миг! А там остальные подоспеют. И Олег будет спасен.
Чародей устало промолчал. Юноша подошел к матери, она снова
сидела в кресле, но теперь еще меньше ростом, печальная, с
тоскующими глазами, похожая на затравленного лисенка.
- Мама, - сказал он тихо, однако голос прозвучал твердо, -
позволь, я поеду сам.
Она отшатнулась:
- Ты? Ни за что!
- Мама, почему?
- У меня ничего больше не осталось, - ответила она с отчаянием.
- А если что случится еще и с тобой? Нет-нет, тебя я не отпущу. Ни
за что!
- Мама, - произнес он ласково, - я люблю тебя, мама. Я же вижу,
как ты тревожишься за него! Ты все эти годы тратила, чтобы найти
колдунов, которые могли бы помочь смотреть за ним. Ты живешь им,
мама! Но я хочу это сделать не только для тебя, но и... для себя. Я
ведь тоже, мама, хочу его не только отыскать, но... мама, я ведь и
его люблю! Даже если бы он не был моим отцом, я бы полюбил его уже
за то, что ты о нем так говоришь, так на него смотришь...
Она молчала, на ее лице было страдание, в глазах стояла боль.
Но молчала. Юноша подошел, тихо и нежно обнял.
Глава 21
Колонны красных муравьев настолько слаженно текли к высокой
каменной башне, что Россохе показались свежими потоками крови.
Солнце блестит на их отполированных панцирях, но еще сильнее
сверкает на крупинках золота в их жвалах. Все исчезают в норах
вблизи башни, находя свои пути в подвалы, а навстречу выскакивают
такие же быстрые, загадочные и молчаливые, уже без ноши, торопливо и
целеустремленно мчатся к глубинным золотым копям.
Конь начал упираться, Россоха пытался заставить подойти ближе,
но конь трясся всем телом, упирался, опускался задом к самой земле.
Хотя, по словам Хакамы, муравьи не обратят на него внимания, даже
если на них наступит, но сейчас, когда дождик тю-тю, могут и
заметить, еще как заметить... И все-таки ясно видно одно
преимущество, что сохранила Хакама и после окончания магического
дождя: муравьи по-прежнему носят ей золото. А золото - могучая магия
в мире, лишенном магии.
Поколебавшись, он сполз на землю. Конь опасливо отступил
подальше от красного шелестящего потока. Россоха постоял, держась за
седло. За дорогу колени застыли, в лодыжках только сейчас началось
покалывание, кровь с трудом пробивается в онемевшие части тела.
Ездить верхом отвык настолько, то эта поездка не только отняла силы,
но едва не вытряхнула душу. А ведь совсем недавно мог силой
двух-трех слов перенестись через половину мира, из своей горной
пещеры, ступить прямо на вершину этой башни, где всегда вечные огни,
тройной магический щит, где уютно и защищено...
Он нащупал кольцо на среднем пальце. Рубин легонько кольнул,
узнавая, распухшие пальцы противились, кольцо провернулось с трудом,
защемив кожу. По телу прошла легкая дрожь, на миг закружилась
голова, а перед глазами вспыхнули и пронеслись звездным дождем
искры, но через мгновение мышцы налились силой, а он ощутил себя
свежим и отдохнувшим.
Муравьи, толкаясь и даже взбираясь один другому на спины, бегут
строго по своим невидимым дорожкам, как будто тем, кто сделает шаг в
сторону, грозит наказание или вечный позор. Россоха забросил поводья
на седло, конь не уйдет, выпрямил спину уже без всякого труда, кости
даже не заскрипели. Воздух пропитан запахом муравьиной кислоты, и,
чем ближе к башне, тем этот запах сильнее, ядовитее, острее.
Но он сделал только пару шагов, как замер, а рука взметнулась
козырьком к глазам, защищая от солнца. С другой стороны к башне
несется облачко желтой пыли, вот уже вынырнула повозка, запряженная
четверкой коней...
Взмыленные кони остановились прямо перед входом в башню.
Возница держал поводья натянутыми, оглянулся. Повозка зашаталась,
колеса едва держат, из-за полога выглянуло круглое лицо с
выпученными, как у лягушки, глазами.
- Уже? - спросил он неприятным квакающим голосом. - Что за
мучения... О, Россоха! Дорогой Россоха, ты давно здесь?
- Только что явился, - сообщил Россоха без тени приязни.
- Я тоже точно к сроку, - сообщил Ковакко с гордостью. -
Признайся, нелегко было рассчитать? Если честно, то я еще утром мог
быть тут. Но подождал, чтобы быть точным...
Кряхтя, он выбрался, неимоверно толстый, жирный, с отвисающим
животом. Был он в теплой одежде, а когда говорил, изо рта вырывались
клубы пара, словно на морозном воздухе. Россохе почудилась быстро
тающая изморозь на оглоблях, а верх повозки поблескивал, будто там
быстро исчезал ледок.
- Да, теперь трудно быть точным, - сказал Россоха тоскливо.
- Как давно тебя не видел, Россоха!.. - сообщил Ковакко. - Как
там наша дорогая Хакама?
- Еще не видел, - ответил Россоха. - Сам только что...
- Ты в вихре?
- Нет.
- На птице Стратим?
- Да нет же...
- Тогда на драконе?
Россоха морщился, глаза смотрели поверх головы болотного
колдуна, поймали в синем небе темную точку. Похоже, она медленно
перемещается по небу в их сторону, ныряет в облака, исчезает, а
когда появляется, то уже вдвое больше, ближе, крупнее.
- На драконе кто-то другой, - сказал он. - Видишь, вон летит? Я
же просто на коне.
- Неужто верхом? - изумился Ковакко.
- Верхом.
- Как герой, - сказал Ковакко, и нельзя было понять,
оскорбление или похвала. Он тоже всмотрелся в небо. - Это или
Беркут... или...
- Боровик, - предположил Россоха. - Он любит всех земноводных.
- Нет, Беркут, - сказал Ковакко решительно. - Земноводные - все
мои. Давай о заклад?
- Не хочу, - отказался Россоха. - Ты жульничаешь! Но все-таки
это Боровик.
- Беркут!
Темная точка превратилась в крохотного дракона. Тот почти не
махал крылья, а растопырил и скользил по невидимой дуге, как по
очень пологому склону снежной горки. Увеличивался, разрастался, уже
видна вытянутая голова с узким гребнем на затылке, блеснули и
погасли искры на кончиках крыльев.
- Беркут, - вскрикнул довольно Ковакко. - Я ж сказал, Беркут!..
Никудышный из тебя предсказатель, Россоха. Да и маг ты, надо
признать, слабенький...
Он злорадно захохотал. Дракон сделал над башней круг, начал
снижаться, выставил перед собой короткие толстые лапы, а крылья
отставил почти ребром. На Россоху и Ковакко ударило ветром, дракон
пробежал немного и плюхнулся на брюхо.
Беркут ловко снял с гребня ременную петлю, обоим магам он
показался еще больше растолстевшим, обрюзгшим, неуклюже съехал по
толстому боку на землю. Рожа была довольная, надменная, а голос
пророкотал привычно гулко и покровительственно:
- Пришли встречать сильнейшего?.. Хвалю. Всем по прянику!
Он захохотал, пошел к ним, огромный и массивный, как ходячая
скала. Дракон за его спиной не улетел, получив свободу, а остался
лежать, распластавшись, как большая рыба на берегу. Бока сильно и
часто раздувались при каждом вздохе, из ноздрей выбивались струйки
горячего пара. Муравьи, разметанные драконьими крыльями, рассерженно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг