и строил с таким расчетом, чтобы замечали издалека и обходили
стороной. Высокая, сложенная из массивных глыб темного гранита, она
поднималась выше самых высоких сосен, что тянулись к солнцу поодаль.
У подножья черной башни зеленая сочная трава, красные маки. Не
видать и следа каменоломен, глыбы либо тащили издалека, либо колдун
создал их прямо на месте. И силой заклятий заставил сложиться в
высокую и несокрушимую башню, сотворил узкие зарешеченные окна,
выровнял наверху зубчики и даже поднял трепещущий на ветру прапорец.
Трава мягко шелестела под конскими копытами. Вскоре кони по
самое брюхо блестели в светло-зеленоватом соке мясистых сочных
растений. Попадались родники, из-под копыт часто выпархивали
неторопливые жирные птицы, видели толстых, как кабаны, зайцев.
Скиф завистливо вздохнул. Здесь бы разместилось немалое племя,
это же счастье для коней, когда столько сочной травы, это счастье и
для людей, ибо сочная трава - это здоровые сильные кони, а сильные
кони - это все!
Олег краем глаза посматривал на угрюмую башню. Сердце тревожно
дергалось, сжималось в страхе. А если все же колдун каким-то образом
сохранил свою мощь? Как гадко чувствовать себя беспомощным! Особенно
тому, кто уже вкусил хмелящее чувство силы. Чувство безнаказанности,
что едва не накрыло с головой, подобно океанской волне... Как он
вынырнул, непонятно. Что за искру вложил Род в души людей, если та
заставляется тянуться за непонятным, топча ногами очевидные блага? И
немалые порой, очень немалые... А в его случае так и вообще...
Он стряхнул с себя тягостные мысли, сказал коротко:
- Вон там с десяток деревьев. Там явно родник... Место для
ночлега!
Скиф вяло оглянулся на темнеющий силуэт башни.
- Стоит ли? Я готов ехать и ночью. Пусть под луной, но только
подальше от этого места.
- Ты готов, а кони не готовы, - буркнул Олег.
Он спрыгнул с коня, расседлал, пустил пастись, не стреноживая.
Держался он надменно, спину держал даже прямее, чем обычно, и Скифу
почудилось, что волхв не такой уж и каменный, как выглядит. А сейчас
в каждом движении заметно... если бы он был воином, то Скиф назвал
бы это вызовом тому колдуну, что засел в башне. Вот, мол, мы
расположились на твоих землях. Вот пьем воду из твоих родников чуть
ли не прямо перед башней. Наши кони топчут твою траву, мы разведем
костер, что будет тебя раздражать и тревожить...
- Ладно, - сказал Скиф сдавленным голосом. - Я не знаю, с чего
ты вдруг стал таким храбрым.
- Я добрый, - ответил Олег. - Кони устали.
- Ах, кони...
Однако Скиф, хоть и устрашенный, сразу же лег, завернулся в
легкое одеяло и затих. Олег долго сидел, смотрел в огонь. Скиф не
спит, чувствуется, но молчит, не выдает, что его гнетет больше, чем
эта башня колдуна вблизи.
Пламя постепенно редело, пригибалось, втягивалось в багровые
уголья. Если присмотреться, можно разглядеть скачущих огненных
всадников, дивных зверей, красных птиц, рушащиеся кровли домов...
Там тоже войны, тоже кровь, тоже кто-то сушит мозги, как сделать все
правильно...
Иногда он поднимал голову, посматривал на залитую лунным светом
башню. Они расположились так близко, что колдун может рассмотреть их
даже сейчас, в ночи. Тем более, освещенных пламенем. По коже
пробежал холодок страха, На всякий случай снова торопливо напомнил
себе, что если бы колдун мог, уже стер бы их с лица земли, как
муравьев. Мир меняется... Мир меняется! И надо успевать меняться с
ним вместе. Хотя бы.
Он на какое-то время все же заснул. Заснул сидя, всего на пару
минут, как показалось. Вздрогнул, по спине прошел холодок.
Обернулся... на месте Скифа лишь примятая трава. И, судя по хрусту
веток, там бесчинствует только один конь.
- Черт, - вырвалось злое. - Что ж тебя за муха укусила среди
ночи!..
Конь попятился, глаза дикие, что за дурь ехать ночью, Олег
принес седло, возвращаться уже не придется, торопливо затянул ремни.
Конь качнулся под его весом, Олег дернул за повод, пригнулся, ветви
медленно поплыли над головой, а потом замелькали чаще и чаще.
Они вырвались на простор. Ноздри поймали слабый запах конской
кожи, прекрасно, теперь догонит, Скиф уходит по прямой...
Земля гремела под копытами, очень нескоро он уловил впереди
такой же конский топот. Потом ветер донес запах, их различать долго
и упорно учил Мрак, а чуть погодя заметил далеко на фоне звездного
неба скачущего всадника.
- Наддай, мой двужильник, - сказал он коню ласково. - Как
только догонишь, тут же снова отпущу. Хоть всю траву на свете
сожри...
Конь всхрапнул, уши его нашорошились, как у волка. Стук копыт
слился в единую мелкую дробь. Скачущий впереди всадник приближался
быстро, стало видно, как ветер треплет черные волосы, под светом
звезд почти блестящие, будто посыпанные чешуйками слюды.
Скиф оглянулся, лицо все еще было перекошено безумием. Конь под
ним хрипел, с удил срывались клочья желтой пены. Бока блестели, с
них летели крупные капли.
Олег поравнялся, мощной рукой ухватил за узду. Его умный конь
сразу начал замедлять бег, что-то сказал на своем лошажьем языке, и
конь Скифа послушно пошел с ним вровень.
Скиф молчал, Олег подвел коней к кучке деревьев. На этот раз
ручей не отыскался, но сразу наткнулись на сухие ветки. Вскоре
вспыхнул жаркий костер, а за кругом света ночь стала еще темнее и
негостеприимнее.
Красные, как зарево пожара, блики играли на суровом лице Скифа.
Он похудел за короткую скачку, черти лица стали строже, на лбу
появилась первая морщина. Еще в уголках губ вздулись и застыли
горькие складки, с виду твердые, как камешки.
- Ложись, - посоветовал Олег. - Не всегда утро вечера дряннее.
Не всегда.
Глава 13
Утром Скиф поднялся застывший, хмурый, от Олега прятал глаза.
Олег затоптал костер, молча оседлали коней. Олег молчал, Скиф
вскочил в седло, подождал, пока Олег затянет последние ремни под
конским брюхом.
Поехали так же молча, конские морды вровень. Скиф смотрел
только перед собой. Олег чувствовал, что это временное ночное
безумие... так его лучше называть, лучше забыть. И никогда не
напоминать Скифу о его слабости, о его... нежелании встречаться с
Гелоном.
Они бодро неслись на отдохнувших конях по мокрой от росы траве.
Дорога с перевала круто пошла вниз, ущелья расширилось, далеко
впереди и внизу показалась зеленая долина. Олег смотрел вперед, лицо
озабоченное, а Скиф, который быстро переходил от дикой ярости к
наивному восторгу, зачарованно рассматривал последнюю гору, что
проплывала от них в сторонке.
Оба отчетливо видели вырезанные из камня дома. Некоторые
выступают из горы наполовину, вон красивый каменный узор над входом,
широкие окна, а другие едва-едва отделены от соседей вертикальными
бороздами, глубокими щелями. Все дома начинаются от самого низа и
поднимаются уступами по самой вершины. Гора вся испещрена темными
входами, как обрывистый и глинистый берег реки бывает изверчен
норами речных ласточек, но здесь все красиво и торжественно, словно
гору заселяет одна гигантская семья...
Спускались до обеда, а к полудню горы остались за спиной.
Широкая дорога тянулась вдоль стены, осторожные селяне предпочитают
объезжать опасный перевал по широкой дуге, а еще одна дорога вела
прямо на восток.
Через полчаса они заметили приземистый дом, дымок над трубой,
высокий забор. Постоялый дом, как и положено постоялому двору, на
перекрестке дорог. Ворота распахнуты, у коновязи пятеро коней мерно
встряхивают головами, вылавливая в складках подвешенных к мордам
мешков остатки овса или ячменя. Судя по количеству овса, все пятеро
всадников приехали вместе. Кони оседланы, так что гости не
задержатся...
В стороне от крыльца двое устроились на огромном бревне играть
в кости. Скиф услышал брань, стук костей, довольное ржание. Из
корчмы вышли двое, огромные, с отвисающими брюхами, потные. Там же
на крыльце затеяли свару, их спихнул третий, ему-де загородили
дорогу. Третий был настоящим чудовищем, поперек себя шире, и двое
толстобрюхих безропотно ждали, когда тот пройдет, расставив толстые,
как бревна, руки.
У колодца на колоде сидел крупный воин в кожаных латах, обеими
ладонями держался за голову, будто удерживал вылезающие мозги. Его
перекосило, когда услышал стук копыт, на Скифа взглянули налитые
кровью и злостью глаза.
- Эй, ты, - сказал воин. - А ну слазь с коня!
- Ты не ошибся? - спросил Скиф холодно.
- Ах ты, щенок...
Скиф спрыгнул с коня, молча двинул грубияна рукоятью топора в
лоб. Тот перекувыркнулся через колоду, раскинутые руки от удара о
землю взметнули пыль. Лицо гуляки стало умиротворенное, даже
довольное.
Олег слез, набросил повод на крюк коновязи. Широкий двор кипит
жизнью: от колодца непрерывно таскают воду, от лачуги кузнеца
несется бодрый перестук молотков, а с другого конца вкусно пахнет
свежим хлебом. У колодца возле колоды лежит огромная толстая свинья,
розовая, удивительно чистая, с нежной просвечивающей кожей.
Скиф посмотрел на нее, облизнулся:
- Ее здесь, наверное, нарочно положили...
- Думаешь?
- Уверен! Ее издалека видно. Кто хочет мимо проехать, не
сможет.
В самой корчме привычный жаркий воздух, запах мужских тел,
жареного мяса, гречневой каши, и кислого вина, узкие длинные столы с
завсегдатаями, их можно отличить сразу, и случайными проезжающими.
Олег выбрал стол, чтобы лицом к входу, Скиф сел так, чтобы оба
видели, если кто начнет заходить сбоку или сзади, примчался
мальчишка и торопливо стер чистой тряпкой лужи со стола, смахнул
объедки прямо на пол. Большой пес лениво высунулся из-под стола,
обнюхал корочку хлеба, фыркнул. Слышно было как он, вернувшись,
грохнулся всем телом об пол.
Похоже, они двое внушали доверие, как состоятельные люди. Им
сразу принесли кувшин вина и два настоящих медных кубка, а сам
хозяин объяснил:
- Помочите глотки с дороги, а то пыль, пыль... пока готовится
мясо. Что желаете?
Скиф сказал с достоинством:
- Ты уже сказал сам. Мяса! Жареного. Лучшего. Много. Чтобы мы
наелись на три дня вперед. И все, что у тебя есть к мясу.
Он бросил повелительный взгляд на Олега. Тот усмехнулся, достал
монету. Хозяин поймал на лету, ничуть не удивился золоту. Или сделал
вид, что в его корчме расплачиваются золотом все.
- Не успеете опорожнить кувшин, - сказал хозяин, - все будет
перед вами.
- Успеем, - пообещал Скиф.
- Тогда второй кувшин, - пообещал хозяин, - за мой счет!
- Договорились!
На них сперва поглядывали от других столов, но Олег и Скиф
пили, ели, по сторонам не смотрели, желания затеять ссору не
выказывали, и постепенно о них забыли. Олег ощутил, что они вошли в
этот мир, особый мир корчмы, нашли в нем нишу, устроились, теперь
можно спокойно и неторопливо подумать, что же делать и как жить в
мире, где иссякла магия. Те несколько лет, когда он бродяжничал по
свету, вооруженный незримым всесокрушающим мечом, приучили к
защищенности. Сейчас же сердце подпрыгивает от каждого шороха, а
душа скукоживается в ужасе. Даже в большем ужасе, чем когда он
впервые вышел из Леса...
Он подпрыгнул, рука метнулась к рукояти ножа. К их столу
приблизился невысокий мужичонка с плутоватой рожей и огромным
синяком под глазом.
- Желаю здравствовать! - сказал он льстиво и, прежде чем Скиф
открыл рот, чтобы прогнать, а это было видно по лицу Скифа, бродяжка
добавил: - Я здесь днюю и ночую, всех знаю, все слышал, в том числе
и шибко интересное...
Скиф смолчал, а Олег ухватил пробегающего мальчишку за полу:
- Эй, погоди. Еще кувшин вина и большую глиняную кружку.
Бродяжка правильно понял, что кружка предназначена ему, как
можно тише опустился на лавку на той стороне стола. Быстрые глазки
бегали, бросая осторожные взгляды на кувшины с вином, на суровых
мужчин напротив, по обоим видно, что непростые люди, а когда увидел
подбегающего мальчишку с кувшином в одной руке и глиняной кружкой в
другой, расплылся в улыбке.
Олег смотрел в упор, мальчишка поставил кувшин и кружку,
умчался, но бродяга смотрел на Олега выжидательно, с искательной
улыбкой. Скиф тоже ждал чего-то, даже задержал дыхание.
Но Олег кивнул, наконец, на кувшин, обронил почти равнодушно:
- Наливай, пей.
А Скиф добавил:
- Если есть, что сказать интересное нам, говори.
Он победно посмотрел на Олега, тот милостиво наклонил голову.
Скиф ощутил глухое раздражение. Это он должен милостиво наклонять
голову, а простолюдин, мудрец он или не мудрец, должен смиренно
слушать!
Гуляка поспешно налил в кружку, выпил, снова налил, сделал
глоток, только тогда перевел дыхание, глаза несколько просветлели.
- Интересное? - повторил он. - О, здесь многое бывает
интересного!.. У Хвостогрыза родился теленок с двумя головами, у
Серяка сарай провалился под землю, у Голощупа ветром унесло с забора
одеяло... Это и есть самое интересное для местных, клянусь.
Скиф вспыхнул, Олег предостерегающе бросил на него суровый
взгляд, сказал ровно:
- Мы не местные, как ты уже заметил.
- А для неместных, - сказал гуляка, - у меня другое
интересное...
Он допил, быстро наполнил кружку и, обняв ее любовно обеими
ладонями, выжидающе уставился на Олега.
Тот кивнул.
- Говори.
- Тут проезжали какие-то... - сообщил гуляка. - Все
выспрашивали...
- О чем? - спросил Скиф равнодушно.
- Не о чем, а о ком, - развязно поправил гуляка. - Ищут двоих.
Один с рыжими волосами, другой - с черными. Тот, что рыжий -
зеленоглазый, а черноволосый - с синими глазами. Обоим палец в рот
не клади, потому задерживать их не след... а надо сообщить войту. А
тот уже знает, как их остановить.
Олег всмотрелся в его лицо, не такое уж и пьяное, как
показалось вначале. Пальцы нащупали в поясе монету, толчком отправил
ее через стол. Ладонь гуляки прихлопнула, как бредущую муху.
Скиф поинтересовался:
- Хорошо платят?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг