-Да, элианты довольны, что мы не общаемся с отвратительными
для них грумдруками, - признал Моррисон слегка раздраженным тоном.
-Но не думаете же вы, что элианты, при всем моем к ним уважении,
могут диктовать Земле ее научную и дипломатическую политику? В кон-
це концов, грумдруки сами отвергают любые попытки контакта. И они
действительно варвары с примитивной культурой, не способной ничего
дать Земле ни в информационном, ни в материальном плане. Неужели,
по-вашему, здесь возможны были колебания в выборе партнера?
"Ах, значит, выбор все-таки был, - подумал Фрэнк. -Значит,
эти высокоцивилизованные элианты все же заявили: или мы, или они."
-Меж тем у самих элиантов всего-навсего статус B, - сказал он вслух.
-Даже не A.
-Да, "дружественной и союзной цивилизацией" они не являются,
- согласился Моррисон. -Они вообще не могут быть друзьями и союзни-
ками кому бы то ни было. Слишком холодны для первого, слишком бла-
гополучно-равнодушны для второго.
-Господа, мы прибываем к месту назначения, - сообщил компьютер
глайдера. Прямо по курсу росли очертания поместья Хаулиона, распо-
ложенного посреди бескрайней степи - подобно большинству домов эли-
антов, давно отказавшихся от городов. Фрэнк с интересом разглядывал
асимметричную архитектуру; казалось, в доме не было ни одного пря-
мого угла, а округлые формы явно превалировали над плоскими. Все
помещения располагались на разных уровнях, так что говорить об эта-
жах в привычном смысле не приходилось. Окна сильно различались фор-
мой и размером, превращая одни помещения в открытые террасы, дру-
гие - в глухие бастионы. Колонн не было совсем, зато имелись лесен-
ки и галереи, соединявшие далеко выступавшие комнаты. Несмотря на
то, что вся постройка состояла из самостоятельных и разнородных
элеметов, она отнюдь не выглядела эклектичной: во всем чувствовался
единый стиль и удивительная гармония. В целом дом казался легким и
устремленным ввысь под некоторым углом, словно его уносил ветер.
Глайдер плавно опустился перед главным входом. Фрэнк достал
из кармана горошину транслятора и вставил ее в ухо; то же самое
на всякий случай сделал и Моррисон, хотя и считал, что знает язык
элиантов. Трансляторы - микрокомпьютеры для перевода устной речи -
были незаменимым приспособлением для общения не только с инопла-
нетянами, но и с землянами, говорящими на разных языках; в кармане
каждого путешественника обычно лежала пригоршня таких горошин,
как для личного пользования, так и для раздачи случайным собесед-
никам. Их раздавали на пассажирских линиях и за символическую цену
продавали автоматы в космопортах.
-Есть ли еще какие-нибудь запретные темы в разговоре с эли-
антами? - спросил Фрэнк.
-Да нет, вы можете общаться с Эннальтом вполне свободно, про-
сто помните об эстетике. В крайнем случае он отнесется снисходи-
тельно к вашему промаху, ибо знает, что вы не привыкли общаться с
его народом. Ну и вы, в свою очередь, должны быть снисходительны
к древней гордости элиантов, даже если она покажется вам слишком
высокомерной. В конце концов, они действительно самая старая раса
в известной нам части Галактики.
Они вышли из машины и направились к округлым дверям, украшен-
ным сине-золотым орнаментом. Фрэнк задержался у входа и потрогал
стену жемчужного оттенка.
-Из чего это сделано? - спросил он. -Явно не камень, не дерево
и не металл.
-Это соэллис, дальний родственник земных кораллов, - пояснил
Моррисон. -Так что термин "сделано" здесь не совсем подходит. Точ-
нее будет сказать "выращено".
-Погодите, вы хотите сказать, что этот дом - ничто иное, как
сухопутный коралловый риф? - изумился Хэндерган. -Сколько же лет
ушло на его создание?
-Такого - около трех недель. Соэллис - один из продуктов Е-
технологий. Он очень быстро растет по заданным для него направля-
ющим, по окончании же "строительства" впадает в спячку. Однако,
если часть структуры разрушается, прилегающие клетки соэллиса ак-
тивизируются и активно растут, пока не восстановят первоначальную
форму. Поэтому такой дом практически вечен. Этому, насколько мне
известно, более десяти тысяч лет.
Земляне вошли внутрь.
Хозяин дома ждал их в полукруглом зале, выходившем на широкий
балкон. Энальт Хаулион сидел в высоком кресле с плавными формами
и без ножек; он не счел нужным встать при входе гостей, а лишь сде-
лал приветственный жест рукой. Моррисон ответил тем же жестом,
Фрэнк неловко кивнул, и вновь прибывшие уселись в предназначенных
для них креслах (которые тут же изменили форму, подстраиваясь под
фигуры и позы гостей).
Несмотря на то, что Хэндерган, конечно же, видел голограммы
элмантов перед отправкой на Эксанвилль, он не мог отделаться от
подсознательной ассоциации с героями псевдосредневековых легенд,
популярных в XX и XXI столетии, а потому ожидал - хотя и понимал,
что это глупо - увидеть этакого высокого и стройного эльфа со свет-
лыми волосами до плеч, перехваченными серебряным обручем с само-
цветом на лбу, в зеленом или красном плаще и даже с длинным и уз-
ким мечом на бедре. Элиант действительно был высоким и тонким, явно
тоньше землян, а его длинное лицо украшали большие фиолетовые гла-
за, которые придавали бы ему странное сходство с красотками из зем-
ных мультфильмов, если бы не твердо очерченный подбородок и очень
тонкие, почти бескровные губы. Поскольку в спектре солнца Эксанвил-
ля, красного карлика, очень мало ультрафиолета, у элиантов начисто
отсутствует защитная пигментация; при этом кожа их даже не розовая,
как у незагорелого землянина, а совершенно белая, белая, как снег.
В красноватом свете солнца это выглядит почти обычно для челове-
ческого глаза, но здесь, в помещении, залитом исходящим от стен
голубоватым свечением (Фрэнк догадался, что его производят какие-то
микроорганизмы), смотрелось достаточно жутковато. Волосы, однако,
были значительно темнее и средней длины; еще в незапамятные време-
на элианты с помощью Е-технологий истребили волосы на теле, а на
голове ограничили их рост определенной длиной, чтобы никогда не
испытывать необходимости в стрижке. Кажется, даже нынешние поко-
ления эстетов находили эту меру весьма разумной, ограничивая за-
боту о волосах безупречной прической. Никаких обручей и вообще ук-
рашений, а также оружия, естественно, не было. Одет Хаулион был не
в плащ и уж тем более не в тогу, а в двухцветный фиолетово-желтый
комбинезон, облегающий, но не обтягивающий, то есть подчеркивающий
общий абрис фигуры, но не конкретные детали, и обут в высокие глян-
цевито-блестящие сапоги, чьи голенища спереди заканчивались тре-
угольниками, прикрывавшими колени, а сзади едва доходили до сере-
дины голеня. В целом облик элианта одновременно походил и не похо-
дил на человеческий, будучи при этом в полном смысле элле - изящным
и утонченным; Фрэнк поискал точное определение и понял, что перед
ним образчик абсолютно асексуальной красоты.
-Полагаю, представляться нет нужды, ибо мне известно ваше имя,
а вам - мое, - сказал Хаулион. Даже по этой короткой фразе Хэндер-
ган понял, как красив и мелодичен язык элиантов; точас прозвучавший
в ухе английский эквивалент показался грубым и неблагозвучным.
-Как мне следует называть вас? - продолжал хозяин. -Фрэнк,
Хэндерган, мистер Хэндерган или сэр?
Фрэнк чувствовал, насколько неуместна какая-либо фамильярность
с этим... с этим существом, чей личный возраст насчитывал, возможно,
несколько столетий, не говоря уже о возрасте его цивилизации. Еще
более неуместна, разумеется, была бы кичливость.
-А как вы называете Моррисона? - спросил он.
-Эдвард, а он меня, соответственно, Эннальт. Но с ним мы дав-
ние знакомые. Я вижу, вы в затруднении? Должно быть, Эдвард запугал
вас нашей обидчивостью, - элиант иронически улыбнулся, Моррисон
смущенно хмыкнул. -На самом деле все не так страшно, мы вовсе не
выжившие из ума снобы, помешанные на этикете. Мы просто чтим кра-
соту и изящество. Итак, если вы не возражаете, я буду звать вас
"Хэндерган", ибо это красивое имя, хотя и немного варварское, -
Хаулион опять улыбнулся. -Вы можете выбрать любое из моих имен,
поскольку все они достаточно благозвучны, либо же звать меня "гирт",
ибо среди всех присутствующих я один ношу этот титул.
-Да. Гирт. Пожалуй, это подойдет, - кивнул Фрэнк.
-Итак, с формальностями покончено. О чем вы хотели распросить
меня, Хэндерган?
Фрэнк был несколько озадачен таким прямым переходом к делу. Он
ожидал, что сперва ему самому придется отвечать на обычные в таких
случаях вопросы: как добрался, как ему нравится планета, долго ли
он намерен здесь пробыть и тому подобное. Но, очевидно, элианта не
прельщала светская болтовня. От неожиданности с языка Фрэнка едва
не сорвался вопрос о грумдруках, он уже открыл было рот, и, смутив-
шись, снова его закрыл. Он и не предполагал, что общение с предста-
вителем древней расы вызовет у него столько волнения. Хаулион, по-
хоже, не замечал всего этого или же делал вид, что не замечает.
-Вы живете в этом доме один? - спросил наконец Фрэнк.
-Да, уже много килодней. Один, если не считать моих _животных_,
- транслятор произнес последнее слово более низким голосом, подчер-
кивая, что в английском языке нет адекватного понятия и перевод
приблизителен. -Насколько мне известно, большинство элиантов боль-
шую часть времени живут именно так.
-И вы совсем не испытываете потребности в обществе?
-Общество, Хэндерган, есть не более чем неизбежное зло эпохи
низких технологий, - наставительно изрек Хаулион. -Прогресс куль-
туры есть прогресс индивидуализма. Гуманоидная цивилизация в своем
развитии проходит три стадии. Первая из них - первобытная, период
непосредственной зависимости. Уровень технологий настолько низок,
что выживание человека напрямую зависит от личных отношений с окру-
жающими его конкретными людьми. Отсюда высокий уровень эмоциональ-
ности и раздробленность расы на мелкие сплоченные группы, часто
враждебные друг другу. Вторая стадия - средневековая, ее в послед-
ний мегадень проходите вы. Период апосредованной зависимости, через
социальные институты и массовую индустрию. Это время экспансии и
глобальных задач; человек зависит не от конкретных людей, а от об-
щества в целом, соответственно, роль личных отношений снижается,
эмоции становятся контролируемыми, цивилизация интегрируется в еди-
ное целое, и роль отдельной личности уменьшается. На начальном эта-
пе средневековья это сопровождается и уменьшением прав личности,
но, по мере разрешения глобальных задач, эти права начинают увели-
чиваться, поскольку исчезает необходимость в жестком принуждении.
Наконец наступает третья стадия, период реальной независимости.
Технологии настолько высоки, что позволяют обеспечить каждого всем
необходимым в индивидуальном порядке, без потребности в массовом
производстве и каких-либо формах интеграции. Общество распадается,
сперва на группы, связанные общностью интересов, потом - до отдель-
ных индивидуумов. Права и свободы личности максимальны, стадные
инстинкты полностью изжиты.
-Но прогресс невозможен без решения глобальных задач, требу-
ющих интеграции, - заметил Фрэнк.
-Все необходимые задачи решены на второй стадии.
-Но нельзя же останавливаться на достигнутом! Надо двигаться
дальше!
-Зачем?
Фрэнк обалдело уставился на Хаулиона.
-Знаете, какова главная отличительная черта варварства? - про-
должал элиант, и в тоне его инженеру послышалось легкое презрение.
-Вовсе не низкий уровень знаний и даже не агрессивность. Отличи-
тельная черта варварства - ненасытность. Будь то ненасытность к
самкам, материальным богатствам или знаниям.
Фрэнк с удивлением поглядел на Моррисона, чтобы понять, не
шутит ли Хаулион. Но экзоэтнолог оставался серьезен.
-Насчет самок и материальных богаств я, конечно, соглашусь, -
сказал Фрэнк, - но как можно валить в ту же кучу знания? Разве есть
во Вселенной что-нибудь ценнее информации? Разве развитие науки не
является высшим смыслом каждой цивилизации?
-Наука - всего лишь рабское изучение объективной реальности,-
пожал плечами хозяин дома. -Игра, смысл которой состоит в выяснении
ее правил. Скучное ремесло, необходимое лишь для того, чтобы сде-
лать наше физическое существование достаточно сносным, чтобы мы
могли о нем не задумываться. Как только эта цель достигнута, не-
обходимость в науке отпадает. Знание ради знания, говорите вы. А
вы уверены, что подобное любопытство пойдет вам на пользу? Я говорю
не о вульгарном использовании научных открытий для создания средств
разрушения, как вы, вероятно, подумали. Нет, дело гораздо серьез-
нее. Что, если, доверчиво блуждая в темных подземельях мироздания,
вы обнаружите истины столь ужасные и отвратительные, что знание их
обратит все ваше существование в бесконечный кошмар? Кошмар, от
которого нельзя избавиться, ибо это будет последнее, окончательное
знание, не оставляющее надежд на ошибочность гипотез и отыскание
обходных путей!
-И ваша цивилизация... обнаружила такие знания? - спросил Хэн-
дерган, чувствуя, как холодеет в животе.
-Нет, - ответил элиант, и огоньки в его глазах погасли. -Нам
хватило ума вовремя остановиться.
-Но если не наука, то что же тогда остается цивилизации в ка-
честве высшего смысла?
-Искусство, разумеется, - ответил Хаулион будничным тоном.
-Значит, по-вашему, искусство выше науки?
-И по-вашему тоже. Даже с позиций вашей профессии, наука -
сбор информации, искусство - создание оной. Чем изучать единст-
венный несовершенный мир, данный нам природой, не лучше ли созда-
вать свои, совершенные?
-Вы считаете, что человек способен создать совершенный мир?
-Человек разумен, в отличие от природы. С другой стороны, у
него меньше времени на эксперименты. Но ведь ему нет необходимости
создавать целую вселенную. Один совершенный _сонет_, сложенный вами
лично, стоит миллиона галактик, до которых вам нет никакого дела.
Фрэнк мысленно поежился при мысли, что цивилизация, уже многие
тысячелетия исповедующая этот принцип, может без колебаний уничто-
жить тот самый миллион далеких галактик ради одного совершенного
сонета. И, значит, очень хорошо, что элианты вовремя остановили
прогресс технологий. Но что, если где-нибудь в недрах вселенной
обитает раса еще более древняя и при этом не прекратившая наращи-
вание технического могущества?
-Ну хорошо, - сказал он вслух. -Допустим, искусство - высшая
ценность. Но все равно, как это совмещается с распадом общества?
Положим, для художников не существует такой потребности в объеди-
нении усилий, как для ученых. Но все равно им необходимы потреби-
тели их продукции. Читатели, зрители и так далее.
-Вы так думаете? -иронически усмехнулся Хаулион. -Разумеется,
вы еще далеки от подлинной цивилизованности, но даже самые варвар-
ские ваши мифы о величайшем художнике говорят иное. Я имею в виду
бога любой из ваших монотеистических религий. Разве он нуждался в
обществе равных себе, чтобы получать удовольствие от процесса твор-
чества? Нет, он был совершенно одинок, как и подобает великому ху-
дожнику. На роль независимого ценителя мог бы претендовать разве
что дьявол, однако и сам он - творение бога, причем созданное от-
нюдь не в качестве ценителя, а в качестве критика, который должен
указывать слабые места произведения, и одновременно как элемент
того же самого произведения. В этом суть подлинного шедевра; поэма,
состоящая из одних положительных героев и благородных поступков,
представляет собой бездарную пошлость. У создателей ваших религи-
озных мифов был вкус и понимание натуры настоящего художника; од-
нако их невежественные соплеменники не понимали, что религия пре-
подносит мир как произведение искусства, и постоянно спрашивали,
отчего же в нем так много черной краски - как будто картину можно
написать одной белой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг