этого бандита увести и выяснить все подробности, в частности, откуда знает
пароль. Господа! - обратился герцог к гостям. - Прошу вас занять свои
места. Пир продолжается!
Пир действительно продолжился, но веселье закончилось.
20
На следующий день мы покинули Тарленг. Полки проходили через арку
привратной башни, под бойницами которой висели четыре трупа. Трое были
солдаты - их застали, когда они, пьяные, спали на посту. Четвертый был
злоумышленник. Его невозможно было узнать - это была просто окровавленная
туша. Налетавший порывами холодный ветер покачивал заиндевелые тела.
Герцог был мрачен; я ехал поодаль, не решаясь заговорить с ним. Однако,
когда под вечер мы остановились на привал в большом селении, он сам позвал
меня. К этому времени потеплело, и ветер стих; по этой ли причине, или
из-за боязни ушей, которые могут иметь стены, наш разговор состоялся на
улице.
- Мне не нравится эта вчерашняя история, Риллен, - сказал герцог,
когда мы вышли на окраину селения. - Этот парень как будто бы выложил все
- у меня работают настоящие мастера своего дела, которые не позволят,
чтобы смерть или беспамятство прервали мучения допрашиваемого прежде, чем
тот скажет все, что знает. Это один из мятежников, специально оставшийся в
городе, чтобы убить меня; по его словам, он напоил одного из солдат и
узнал у него пароль, а потом убил капрала, тоже пьяного, и завладел его
обмундированием. Это похоже на правду... по крайней мере, он сам до самой
смерти в это верил. Но дело в том, что лишь очень немногие знали пароль,
который должен был сообщить гонец. Слишком мала вероятность, что он
наткнулся на одного из них случайно. Ему помогли; тут не пьянство, тут -
рассчитанная измена.
- Но если вы говорите, что число подозреваемых невелико, почему их не
предъявили злоумышленнику для опознания?
- Что толку? Он указал бы на первого попавшегося. Я не могу пытать
всех моих людей по оговору ненавидящего меня мятежника. И тем не менее
среди них есть изменник, возможно даже не один.
- Вы полагаете, в нашей армии действуют агенты Роррена?
- Ха! Роррена! Главарь спасающейся бегством толпы мужиков будет
вербовать моих людей! Теперь, когда дни его сочтены и это очевидно всем!
П_о_д_у_м_а_й_т_е_, Риллен.
- Неужели... - я понял, на что намекал герцог.
- Вот именно, черт возьми! Кому еще так мешает моя слава усмирителя
мятежа и спасителя Корринвальда - кому, как не кузену Гродрэду?
В этот момент топот копыт привлек внимание Элдреда. Пятеро всадников
миновали линию внешних постов и скакали по направлению к нам. Ничто не
выдавало в них солдат герцога; по внешнему виду их можно было принять за
мятежников или простых горожан. Ехавший впереди, видимо командир, узнал
герцога и осадил коня. Я заметил какой-то большой тюк, притороченный к его
седлу и прикрытый полами плаща всадника.
- Лейтенант Ронд, - сказал герцог, явно довольный. - Ну?
Я понял, что прибывшие выполняли какую-то важную миссию, иначе вряд
ли главнокомандующий знал бы простого лейтенанта.
- Все в порядке, ваша светлость! - Ронд спрыгнул с лошади, широко
улыбаясь. Я увидел три свежие царапины, пересекавшие его левую щеку.
- Показывайте, - велел Элдред.
Лейтенант отвязал от седла то, что оказалось большим мешком, и
опустил его на землю. Из мешка донесся стон. Затем Ронд ухватил мешок за
углы и стащил его со своей добычи.
Перед нами прямо на заснеженной грязи лежала молодая женщина в одной
рубашке, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту. Видимо, перед этим
она была в беспамятстве и только что пришла в себя; ее взгляд, поначалу
бессмысленный, наполнился ужасом и ненавистью.
- Однако, - поморщился герцог, - вы могли бы обращаться с ней
получше. Что, если бы она замерзла насмерть в пути?
- Не замерзла бы, ваша светлость: я ее все время щупал, - усмехнулся
Ронд. - А наряжать ее нам некогда было - охрана могла хватиться в любую
минуту. Да и она себя вела не слишком смирно - царапалась, как кошка,
стерва, - лейтенант дотронулся до своей щеки. - Ничего, сейчас отогреется.
Солдаты за его спиной захохотали.
- Ладно, тащите ее вон в тот дом, - показал герцог. - И передайте
Раддельду, чтобы раньше чем через час допрос не начинал. Дайте ей
очухаться, а то она долго не выдержит.
Лейтенант ухватил пленницу за связанные руки и попытался поставить на
ноги, но она снова упала в снег. Тогда Ронд опять втащил ее на коня,
перекинул через седло, обойдясь на этот раз без мешка, и повез в указанном
направлении. Его солдаты последовали за ними.
Герцог обернулся ко мне.
- Вас, конечно, интересует, кто это? Некая Нэленда Талл, дочь мелкого
торговца из Крамменера, и по совместительству - любовница Роррена. Наш
друг так спешил, что не успел заблаговременно вывезти свою возлюбленную из
Тондерга, где он квартировал совсем недавно; он полагал, что за пару дней
за мощными крепостными стенами с ней ничего не случится. Он не учел
одного: корринвальдский генерал герцог Раттельберский может знать
несколько более корринвальдского мятежника о системе тондергских потайных
ходов. Как видите, мои люди благополучно увели ее из-под носа у рорренской
охраны.
Говоря это, герцог направился к своему штабу; я пошел за ним.
- Сейчас я отдам соответствующие распоряжения, - продолжал он, - и не
позднее завтрашнего дня Роррен получит мой ультиматум. Я потребую от него
капитуляции в обмен на жизнь и свободу Нэленды Талл.
- Вы думаете, он согласится?
- Конечно, нет, Роррен не идиот. А если бы он и согласился, не
согласились бы его люди. Но, так или иначе, для него это будет хорошим
ударом как раз накануне последнего сражения. К тому же эта шлюха наверняка
немало знает.
- И вы собираетесь пытать ее! Дайте хотя бы истечь сроку ультиматума!
- Мой благородный Риллен, за это время стратегическая ситуация может
измениться, и ее информация устареет. И вообще, бросьте вы жалеть всякую
шваль. Вспомните лучше, что вытворяли со своими пленницами бунтовщики.
- Я пытался этому воспрепятствовать.
- И у вас ничего не вышло. Я знаю - и вы мне не раз подтверждали -
что в вашу эпоху были популярны всякие гуманистические теории об
изначально добром и хорошем начале в человеке. И к чему это привело? К
мировым войнам с миллионами жертв, к торжеству режимов, в сравнении с
которыми Священный Трибунал - это невинные овечки, а в конце концов - сами
знаете... Нет, Риллен, люди в массе своей - это скоты, и иного отношения
не заслуживают. Не хотите присутствовать на допросе?
Я вспомнил окровавленную тушу на башне Тарленга и содрогнулся.
- Да я понимаю, что не хотите. Это довольно не... как это называли в
Проклятом Веке?... неэстетичное зрелище. А вот мне придется - информация
может быть слишком важной. Допрос, небось, затянется... опять почти всю
ночь не спать... а завтра выступать рано... Я вам завидую, Риллен -
насколько ваша жизнь проще моей!
21
Армия выступила в путь, не дожидаясь возвращения гонцов, посланных с
ультиматумом; думаю, герцог и не надеялся, что Роррен отпустит их живыми.
Однако они вернулись; мы встретили их в дороге. По словам посланцев, удар
для Роррена действительно оказался сильным, и несколько секунд после
оглашения ультиматума они готовились к смерти. Но вождь повстанцев овладел
собой и велел обращаться с парламентерами со всем должным почтением.
Ультиматум не оставлял ему времени на раздумья - он должен был решать
практически сразу. Роррен обещал оставить все еще занимаемые им крепости и
просил взамен позволить его людям переправиться через Делерру, поскольку
остатки его армии не представляют уже опасности для герцога. В обмен на
свободу Нэленды Талл и помилование для тех мятежников, которые сложат
оружие, Роррен обещал сдаться в плен герцогу.
Элдред презрительно усмехнулся.
- Типичное для кандидатов в герои позерство. Он прекрасно знает, что
не может рассчитывать на мое великодушие. Вместе с тем не в моих интересах
казнить тех, кто сдается добровольно; я должен побеждать в открытом бою.
Нам надо настигнуть их прежде, чем они сумеют переправиться через реку.
На другой день мы подошли к стенам Тондерга, бывшего в последнюю
неделю ставкой Роррена. Великолепную крепость никто не охранял. Все ворота
были открыты. На стенах висело более сотни трупов: как обычно в
агонизирующей армии, вешали особенно много дезертиров и изменников.
Делегация дрожавших от страха горожан встречала герцога. Элдред
раздраженно отмахнулся от их униженных просьб пощадить мирных жителей, не
имеющих отношения к мятежникам, и принялся расспрашивать о подробностях
оставления города бунтовщиками. Оказалось, что в Тондерге Роррен оставил
довольно мощный, по теперешним масштабам его сил, гарнизон, который должен
был любой ценой задержать продвижение герцогских войск в случае, если
предложения Роррена не будут приняты. Однако при первых вестях о подходе
нашей армии гарнизон разбежался. В городе действительно не осталось
никого, кроме мирных жителей, которые равно боялись и повстанцев, и
герцога. На сей раз их страхи оказались напрасными - герцогу не в чем было
их винить.
В течение еще трех дней мы не встречали никакого сопротивления.
Остатки мятежной армии таяли практически с каждым часом. К нам являлось
много местных жителей, группами и одиночку; это были охотники за
разбежавшимися и отставшими мятежниками, они приносили отрубленные головы
и приводили связанных пленных. Элдред велел платить им за это.
- Но где у вас гарантии, что это действительно головы мятежников, а
не законопослушных граждан? - попытался возмутиться я.
- Никакой гарантии. Половина этих охотников - отъявленные разбойники,
но мне приходится поощрять подобное верноподданническое рвение; к тому же
мы далеко за пределами Раттельбера, - ответил герцог тоном, не терпящим
возражений.
В Дартленге, последнем крупном городе на пути к Делерре, нас ожидало
сопротивление. На подошедших к стенам солдат посыпались стрелы.
Прикрываясь щитами, солдаты подвели к двум городским воротам тараны. После
первых же ударов стрельба со стен прекратилась. Затем распахнулись главные
ворота. Войдя в город, мы увидели его защитников - их было несколько
сотен, и они стояли на коленях вдоль главной улицы, надеясь на пощаду.
Герцог велел повесить каждого пятого, а остальных помиловать, и они
криками прославляли его великодушие.
На другой день мы вышли к Делерре. Погода благоприятствовала Элдреду:
несмотря на мороз, из-за позднего наступления зимы и случавшихся оттепелей
широкая река замерзла не полностью, на середине ее лед разрывали полыньи и
трещины, так что переправа по льду была чрезвычайно рискованным делом.
Мосты к северо-западу контролировали королевские части, а ближайшие мосты
к юго-востоку были заблаговременно разрушены летучими отрядами герцога. На
берегу Делерры и состоялась последняя битва.
Около полутора тысяч деморализованных, голодных и обмороженных людей
- вот все, что осталось от некогда грозной армии Роррена, угрожавшей всему
Корринвальдскому королевству. Они брели вдоль берега в поисках места для
переправы, без всякого порядка, растянувшись длинной колонной, когда на
них налетели герцогские кавалеристы. Некоторые мятежники пытались
сражаться и были быстро изрублены; многие бросились бежать по льду к
другому берегу и нашли смерть в ледяной воде или были убиты стрелами;
остальные, что-то около семи сотен, побросали оружие и были взяты в плен.
Но среди них не оказалось ни Роррена, ни его основных сподвижников; как
выяснилось, предводители восстания ночью тайно покинули лагерь, бросив на
произвол судьбы последних сохранивших им верность соратников.
Герцог был крайне раздосадован; он принял решительные меры для поиска
беглецов, опасаясь не столько того, что они избегнут наказания, сколько
того, что честь их поимки достанется людям короля. Как оказалось, опасения
его были вполне обоснованы: мятежники перебрались через реку и двигались
на север. Их небольшой, около трех дюжин, отряд, соблюдая достаточную
осторожность, мог ускользнуть не только от немногочисленных разъездов
герцога по ту сторону реки, но и от преграждавших путь в северные области
королевских частей. Однако мятежники уже сами не верили в возможность
спасения. На первом же ночном привале ближайшие соратники Роррена
набросились на него и связали; некоторые офицеры пытались защитить своего
предводителя и были убиты. Наутро ренегаты выдали Роррена первому же
правительственному отряду - это оказался разъезд герцога, почти вдвое
уступавший им по численности. Командир разъезда, оценив соотношение сил,
оказал мятежникам воинские почести, подобающие церемонии официальной
капитуляции, и, даже не отобрав у них оружие, препроводил их через наскоро
наведенную переправу на правый берег, в лагерь Элдреда. Здесь мятежников,
совсем уже уверившихся в том, что головой Роррена они выкупили
собственные, немедленно разоружили и заковали в цепи.
Все же по крайней мере в тот день они были избавлены от позора,
которому подвергли Роррена. Его водили напоказ по всему лагерю, на потеху
солдатам. Я видел это издали - мне совсем не хотелось, чтобы предводитель
мятежников узнал меня. Роррен шел в тяжелых кандалах, скованный по рукам и
ногам, прикрученный за шею к лошадиному хвосту. Солдаты кидали в него
снегом и грязью; то один, то другой кавалерист подъезжал к нему, чтобы
кольнуть копьем или ударить плетью.
- Эй, Роррен, посмотри сюда! - крикнул какой-то всадник. Я тоже
взглянул в ту сторону.
Всадник держал за длинные волосы отрубленную голову. Я сразу понял,
что это голова Нэленды Талл, хотя узнать ее было невозможно: у нее были
отрезаны нос и уши, а щеки проткнуты насквозь железным прутом. Думаю, она
была еще жива, когда с ней проделывали все это, и лишь после ее смерти под
пытками у трупа отрубили голову. Вероятно, понял это и Роррен, потому что
он издал звериный крик и бросился к всаднику, но петля сдавила его шею, и
сразу несколько бичей обрушились на пленника. Я отвернулся и встретился
взглядом с герцогом, видимо, давно уже стоявшим у меня за спиной.
- Будете за него заступаться?
- Нет, ваша светлость. Этот человек - преступник, и его люди вели
себя ничуть не лучше.
- Правильно, Риллен. Но, конечно, обеим участвовавшим в этой войне
сторонам далеко до людей вашей эпохи. Ведь вы говорили мне, что в лагерях
Проклятого Века могли за неделю уничтожить больше народу, чем у нас за
долгую войну?
- Верно. Но у нас жестокость была не такой... естественной.
Государства скрывали правду о лагерях, понимая, что мировое сообщество не
признает нормальным то, что там творилось.
- Наше время честнее, только всего. Хотя, пока существует человек,
существуют ложь и подлость.
- А что вы собираетесь сделать с другими вождями бунтовщиков?
- Они напрасно понадеялись, что вторая измена искупит первую. То, что
они выдали мне Роррена - сейчас, когда их песенка спета - вовсе не
заслуга, обычная трусость. Кузен Гродрэд, конечно же, теперь будет просить
меня передать ему Роррена и остальных - разумеется, просить, не может же
он требовать у меня мою законную добычу. Я, так и быть, удовлетворю его
просьбу... в обмен на триумфальный въезд в Траллендерг и подобающее
спасителю королевства чествование. У Гродрэда, чьи войска позорно
отступали или топтались на месте, нет оснований мне отказать. Но вам,
Риллен, не стоит присутствовать на этих мероприятиях. Во-первых, хотя
официально объявлено, что Риэл убит, и даже найдено его тело - среди
двенадцати тысяч трупов можно было подобрать похожий - существует немало
людей, которые могли бы вас узнать. Во-вторых, негоже всем моим людям
одновременно собираться в гостях у кузена Гродрэда, не будем его искушать.
Вы поедете в Торрион с частью моей армии. В ближайших к Траллендергу
крепостях тоже будут стоять крупные раттельберские гарнизоны под надежным
командованием. Мой августейший кузен должен знать, что любая случившаяся
со мной неприятность грозит ему роковыми последствиями. Вы показали свои
достоинства, командуя мятежниками; в критической ситуации сможете
командовать и моими людьми.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг