- Осторожнее! - предупредила Надя, оглянувшись и указывая на пол.
Как удав, выползал из-под стола толстый чешуйчатый кабель. Журавлихин
чуть было не споткнулся, благодарно посмотрел на девушку в белом халате и
с удивлением заметил, что та беззастенчиво смеется. Абсолютно бестактно
для первого знакомства! К тому же и место совсем неподходящее.
В дальнем углу лаборатории, где находился светосильный экран, Надя
задернула тяжелые шторы и включила телевизионный проектор. На экране,
будто усыпанном крупным жемчугом, показалось яркое белое пятно; оно
постепенно расплывалось, вот уже к самому потолку подкатилась светлая
волна, и тогда по всему белоснежному полю побежали тонкие, прозрачные
линии.
Надя подправила фокусировку, увеличила яркость и установила
подсказанную Журавлихиным волну.
- Что-то пока ничего не видно, - с искренней озабоченностью проговорила
она, подкручивая ручку настройки. - Может быть, для такого расстояния не
хватает мощности передатчика?
- Все проверено. Впрочем, я не знаю чувствительности вашего приемника.
- За это не беспокойтесь, - сухо ответила Надя, обидевшись за честь
своей лаборатории. - Мы его сами переделывали.
Усиков подсел ближе к экрану, смотрел на часы, нервничал, поминутно
снимая и надевая тюбетейку.
- Как сыграли? - неожиданно услышал он Надин шепот.
Но и сейчас Надя ничего не узнала. На экране показались косые бегущие
полосы. Пришлось сразу же заняться настройкой телевизора. Ведь передача
"Альтаира" идет только пять минут.
- Эге! Становится на что-то похоже, - одобрительно проговорил Вячеслав
Акимович, подходя к экрану. - Интересно! В аквариуме плавают белки?
Сквозь редкую проволочную сетку можно было ясно рассмотреть прыгающих
белок. Вот одна из них встала на задние лапки и начала умываться.
Журавлихин предупредил инженера, что в этих испытаниях изображение идет
без звука. Просто они не включили второй передатчик. Но звук мало
интересовал Вячеслава Акимовича - он тщательно рассматривал картинку,
определяя глубину резкости.
- Надя, увеличьте контрастность. Да не то, не то! Зачем вы крутите все
ручки подряд? Внимательнее! Все позабыли, - раздраженно говорил инженер;
видимо, он не на шутку заинтересовался аппаратом любителей.
Опытным глазом исследователя Пичуев заметил остроумную простоту в
решении некоторых технических задач.
В дальнем углу клетки расплывчатое белое пятно. Может быть, это падает
свет из окна? Нет, не похоже. Промелькнула прыгающая белка. Это уже на
третьем плане?
Пятно закачалось и пропало. А затем откуда-то сбоку выползло на экран
огромное лицо и сразу закрыло всех белок и клетку. Лицо самое
обыкновенное. Широкое, круглое, с чуть выступающими скулами, оно могло
принадлежать парню лет восемнадцати. Ни одна морщинка не ужилась бы на
этом юношеском лбу, где виднелись только линии телевизионных строк.
Жгучее, ни с чем не сравнимое любопытство застыло на лице; будто в
удивлении, шевелились светлые пушистые усы. Все было видно очень четко - и
зачесанные назад гладкие волосы, и выпуклые, изумленные глаза. Широкий
добродушный рот полуоткрыт. Еще бы, парень смотрел в объектив никогда не
виданного им аппарата!
Лицо исчезло. По диагонали через весь экран метнулась белка. Потом
вновь появилось лицо, но уже девичье. Еще лицо, еще и еще. Это биологи,
малопривычные к технике, интересовались странным аппаратом. Хотелось
заглянуть в него: а что там есть? Что там видно? Естественное
любопытство...
Но вот опять появились белки.
Вячеслав Акимович бросился к пульту, хотел в оставшуюся минуту
определить четкость заднего плана, но опять, как луна, выплыло на экран
знакомое лицо.
- Здравствуйте! - Пичуев досадливо поморщился. - Что за надоедливый
парень!
- Может, мае туда поехать? - забеспокоился Усиков, вытягивая шею, будто
ему мешал воротничок. - Предупредить ребят - пусть не заглядывают.
Изображение на экране исчезло. Пять минут истекло, и автомат послушно
выключил аккумулятор "Альтаира".
Пичуев недовольно сдернул очки.
- Надюша, быстренько организуйте машину. Поезжайте скорее, -
напутствовал он Усикова. - Выключите автомат. Сделайте, чтобы передатчик
работал без перерывов примерно два часа.
Когда Усиков и Надя исчезли, инженер поудобнее расположился в кресле и,
указывая студентам на диван, предложил им сесть напротив.
- Рассказывайте подробнее. Судя по всему, передатчик у вас достаточно
портативный. Какая же там мощность в антенне?
- Примерно пятьдесят ватт.
- Молодцы! При чувствительном аппарате вроде этого, - Вячеслав Акимович
указал на только что работавший телевизор, - можно перекрыть хорошее
расстояние. Кстати, на дальность испытывался ваш "Альтаир"?
- Пока еще нет!
- Это надо сделать в самое ближайшее время. Так вы говорите, что схема
передатчика у вас стабилизована? - продолжал инженер, обращаясь к
студентам и пододвигая к ним кресло поближе.
Журавлихин чертил схемы, приводил расчеты, удивляя придирчивого
инженера своими глубокими познаниями в радиотехнике.
"Эх, если бы мне все студенты так отвечали! - вспоминал Пичуев
прошедшие экзамены в институте, где читал лекции. - А практика какая...
настоящая творческая! Из этого малого инженер выйдет".
- Значит, в вашем научном обществе занимаются не только теоретическими
исследованиями? - спросил Вячеслав Акимович. - Детали для "Альтаира"
где-нибудь заказывали?
- Нет, сами сделали в наших институтских мастерских. - Журавлихин
смотрел на инженера ясными, чуть зеленоватыми глазами.
С гордостью за своих товарищей он рассказывал, что некоторые из них
освоили токарный станок и выточили довольно сложные детали для "Альтаира",
что дирекция разрешила научному обществу пользоваться всеми лабораториями,
и тут же добавил, как самое важное:
- В лабораториях и мастерских у нас заводская дисциплина.
- А вы бывали на заводе? - Пичуев прищурился, смотря на Журавлихина
сквозь стекла очков.
- Теперь бываем часто. Научно-техническая взаимопомощь. Потом еще связь
по комсомольской линии, друг другу помогаем. А, помню, в первый раз когда
приехали на завод, странно было. Примкнули к экскурсии молодых технологов.
По всем цехам их водил главный инженер, тоже совсем молодой, вроде вас. -
Журавлихин почувствовал, что сказал лишнее, Пичуев поморщился. - Мы попали
в обеденный перерыв, рабочих в цехах не было. И до чего же мы удивились,
когда увидели, что главный инженер подходил к станкам и последовательно
делал все операции, требующиеся для обработки изделия! Он работал и за
токаря, и за фрезеровщика, и за штамповщика, включал сложные
станки-автоматы, чувствовал себя хозяином всех машин. Он мог сделать все
детали, собрать из них приемник, отрегулировать его, проверить и подписать
паспорт на выпуск. Так он ходил из цеха в цех, показывая, как надо
применять новые приспособления, демонстрировал разработанный им
испытательный щит, на котором сразу видна вся работа приемника. Он знал по
имени каждого рабочего, выполняющего ту или иную операцию. Мы же ходили за
ним, раскрыв рот, и думали, что видим не главного инженера, а кудесника.
Многие из нас решили, что только таким и должен быть настоящий
специалист. Он все должен знать, все должен уметь... - Журавлихин замолчал
и уставился на носки своих ботинок.
- В последнем выводе вы немножко перехватили, - с оттенком дружеского
расположения заметил Пичуев. - Однако и практические знания и умение
по-хозяйски взяться за ручку рубильника пригодились бы человеку несколько
раньше, чем в моем возрасте. К сожалению, чаще всего бывает, что инженер,
оканчивающий институт, еще далеко не инженер.
- Это нам все говорят, - признался Митяй, виновато вздохнув. - Конечно,
сейчас и производственная практика налажена и постоянная связь с заводами.
А что первокурсникам делать? Как исключение, приняли нас в научное
общество. Польза от него, конечно, большая. Ведь обидно, коли ты получил
диплом инженера, идти на завод или в лабораторию опять
студентом-практикантом, а не работником. Мы не хотим скидки на неопытность.
Всегда спокойный, даже несколько флегматичный Митяй говорил горячо,
взволнованно:
- В самом деле, что за скидка на молодость и неопытность! Передовые
рабочие на предприятиях выполняют уже завтрашние планы. Почему же молодые
инженеры должны от них отставать и, кроме отпущенных государством пяти лет
на учебу, еще два-три года привыкать к самостоятельному труду?
- Не спорю, - согласился Вячеслав Акимович, - привыкать надо сейчас,
пусть даже с первого курса. Однако вы сами говорите, что каждый студент
проходит практику на заводе или в исследовательском институте. Например, у
нас тоже бывают практиканты.
- Вы им даете самостоятельную конструкторскую работу? - с вежливой
улыбкой спросил Журавлихин.
- Многого захотели!..
- А у нас в СНОРИТе это возможно.
- Где? Где? - переспросил инженер.
- Ну, это мы так, больше для себя, - замявшись, признался Журавлихин. -
СНОРИТ - это значит Студенческое научное общество радио и телевидения.
- Пышное название! - рассмеялся Пичуев. - Не какой-нибудь научный
кружок или, скажем, СНО, как везде, а СНОРИТ. Но когда же вы все успеваете
делать: и слушать лекции, и готовить домашние задания, и, главное,
воспитывать в себе "привычку к самостоятельности"?
- Со временем очень туго. Но все-таки успеваем. Вероятно, выкраиваем за
счет танцев. - Женя усмехнулся. - Некоторые из наших студентов, особенно
студенток, этим делом чересчур увлекаются.
- Слыхали, Надюша, о чем говорят серьезные мужчины? - крикнул инженер,
заметив ее в дверях.
Вбежал Лева Усиков и радостно сообщил, что "Альтаир" уже работает и
выключится через два часа. Лева предупредил тетю Нюшу, дежурившую в живом
уголке, чтобы она никого не подпускала к аппарату.
- А сам почему не остался? - спросил Митяй.
Но Лева даже не удостоил его ответом. Чудак человек, всем хочется
посмотреть передачу...
Вновь по экрану побежали светлые полосы. Вячеслав Акимович, заложив
руки за спину, стоял несколько поодаль, внимательно наблюдая за появлением
первых признаков изображения.
С левого края экрана выползли черные линии, быстро помчались в сторону
и вдруг остановились. Показалось ребро клетки. Можно было разобрать, как
из темных разбросанных пятен постепенно складывается ясная картинка.
На первом плане сидели две белки. У них вздрагивали кисточки на ушах,
блестели бусинки глаз, - все было видно абсолютно четко, но темновато.
Как назло, в тот самый момент, когда заинтересованный инженер подошел к
аппарату, чтобы увеличить яркость, из глубины выплыл огромный палец.
Приближаясь к зрителям, он покачивался, словно грозил им, потом
расплылся в темное пятно, видимо коснулся объектива аппарата, постучал по
нему и снова исчез.
- Кто там опять развлекается? - недовольно пробурчал инженер.
Будто отвечая на вопрос, из темноты вылезло на экран знакомое лицо.
Круглое, как блюдо, оно сейчас казалось плоским. Пичуев подправил
фокусировку. Блеснули любопытные глаза над выступающими скулами,
задвигались вверх и вниз смешные усики.
- Ну, вот что, молодцы, - Пичуев раздраженно выколачивал трубку над
пепельницей, - пока вы не оттащите этого гусара от объектива, смотреть
нечего. Мне он уже надоел. Боюсь, что с подобными шутками не следует
обращаться в научный институт.
Он резко поправил очки, сунул трубку в карман и быстро вышел из комнаты.
- Как вам не стыдно! - набросилась на студентов Надя. - Отнимаете время
у занятого человека... - Носик ее сердито шевелился, как у кролика. -
Должны понимать: некогда ему заниматься вашими фокусами!
Она молча отодвинула портьеры на окнах. Лучи заходящего солнца окрасили
стекла. На потолке задрожали красновато-оранжевые квадраты.
Журавлихин бесцельно смотрел на них. Митяй задумчиво почесывал круглый
подбородок и мысленно проклинал Левку.
Какое он имел право убежать от аппарата?! Впрочем, с Левкой и не такие
вещи случаются. До чего же пустой малый! Вот уж действительно, дурака
пошлешь - за ним и сам пойдешь.
Надя молча ходила по комнате, выключала приборы, накрывала их чехлами,
двигала стульями и всем своим видом показывала, что разговор окончен.
- Идемте, я подпишу пропуска, - с подчеркнутой официальностью сказала
она, но вдруг ей стало жалко студентов, особенно Журавлихина. - Не понимаю
я таких людей. Взрослые мужчины, а от всякого пустяка киснут. Да у нас на
день по тысяче неудач случается - и то ничего. Я в прошлом году опытную
проекционную трубку в первый же день пережгла. Ужасно! Целую ночь не
спала, А наутро взяла себя в руки. Научная работа воспитывает волю...
Знаете, какой у меня стал характер. - Она сжала кулачок. - Если кто на
пути станет, я...
Надя почувствовала, что говорит совсем не то, и смутилась своей
откровенности. Однако нужно было хоть чем-то подбодрить студентов, не
познавших еще тернистого пути в науке. Сама же она считала, что опыта
этого у нее вполне достаточно для покровительственного разговора со
студентами. Надя поучала, чего, например, Митяй не выносил.
- Вот послушайте, - назидательно говорила она, опасливо косясь на дверь:
не войдет ли Вячеслав Акимович? - Надо прежде всего при любом
эксперименте исключить все неожиданности. Ведь это же основное правило.
Кто вам мешает?
- Конечно, усатый! - раздраженно выпалил Лева. - Если бы не он... Э, да
что там говорить! - он безнадежно махнул рукой.
- Оставим этот вопрос, - солидно заметила лаборантка. - Он не имеет
никакого отношения к науке. Прежде всего, необходимо доказать, что
"Альтаир" не пустая игрушка. Вам говорил Вячеслав Акимович об испытаниях
на дальность?
- Говорил, - буркнул Гораздый. - Ну и что же из этого?
- Я думаю, что вам понятно. Надо провести эти испытания, и если
результаты будут достаточно убедительны, это вновь заинтересует Вячеслава
Акимовича... А всякие... не технические препятствия вы сможете устранить и
без моих советов... Я говорю о любопытствующих физиономиях перед
объективом.
- Ну, если я сейчас застану эту физиономию у аппарата, - сжимая кулаки,
говорил Митяй своим друзьям, когда спускались по лестнице, - она будет
выглядеть совсем иначе, чем на экране.
Как бы соглашаясь с Митяем, Журавлихин промолчал.
* * * * * * * * * *
Странная память у Нади Колокольчиковой. Она помнила все: лабораторные
записи, номера телефонов, числе мячей, пропущенных в ворота "Спартака", но
фамилии, которые она когда-либо слышала, из ее памяти сразу же исчезали. В
лучшем случае она просто путала их: фамилии "Карпов" и "Карпухин" для нее
были абсолютно тождественны, так же как "Иванов" и "Петров". Цифры куда
легче запоминаются, чем фамилии... Но эта особенность Надиной памяти не
всегда располагала к шуткам. Бывали и неприятные минуты. Вячеслав Акимович
просил Надю вызвать мастера опытного цеха Никитина, а она спрашивала
Никифорова. Тренируя волю, лаборантка пыталась как-то воздействовать на
свою незадачливую память.
Еще бы! Путая фамилии, она огорчала инженера и ставила его в неловкое
положение. Надя практиковалась, заучивая подряд фамилии в телефонной
книге, учила их, как формулы, но ничего не помогало. Запоминались
страницы, номера домов и квартир, а "Ивановы" и "Петровы" скользили поверх
ее сознания.
Фамилии Журавлихина, Гораздого и Усикова ей тоже ничего не напоминали.
Нельзя сказать, что об этих юношах написаны монографии, известные всему
читающему человечеству. Поздними вечерами бродя по садам и паркам,
впечатлительные девушки не шептали их имен, не искали их портретов среди
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг