мест или совсем позабытых, как Заполярье, где полгода торчит на небосклоне
холодное, декоративное светило.
Этот холодный свет Курбатов когда-нибудь тоже заставит работать. Вот
где простор для зеркальных полей! Но займется он этим во вторую очередь.
Прежде всего надо проверить, что может получиться в родных местах.
Он шел по зеркальному полю в среднеазиатской пустыне, а думал о
среднерусских полях. Будто потянуло запахом свежего сена и дымком от
костра.
На предутреннем розовом небе жидкие белесые облака, в пойме реки
темнеют стога. Они, как шапки, расставлены по полю. Заросшая камышом
слабенькая речушка, турбины тут не поставить - ни света, ни тепла.
Годы и годы Павел Иванович занимался повышением коэффициента полезного
действия фотоэлементов, которые можно бы применить не только на Юге.
Наконец ему удалось создать новый фотоэлектрический слой. В "ячейке
Курбатова" он преобразовывал даже слабые солнечные лучи в достаточно
ощутимую электроэнергию. После всесторонней проверки новых плит и в Москве
и здесь, на испытательной станции, директор института Чичагин согласился
организовать филиал курбатовской лаборатории где-либо в средней полосе
России. Павел Иванович высказался за Орловскую область. Составили проект и
передали на утверждение в министерство.
Курбатов с нетерпением ждал ответа. Конечно, сразу он отсюда не уедет -
надо все подготовить для строительства медного комбината: расширить поле,
обучить молодых инженеров и техников, а потом домой, домой...
Курбатов не стыдился этого властного чувства. Тоска по родным местам
часто не давала покоя. Он жаждал новой деятельности там, где, ему
казалось, это было важнее всего.
Совместными усилиями московских инженеров, Узбекской Академии наук и
ташкентских строителей была создана испытательная станция. Все понимали,
какое исключительное значение для республики могут иметь зеркальные поля
Курбатова. Такого инженера нельзя отпускать из Узбекистана. Он заслужил и
любовь и уважение.
Но Павел Иванович не мог здесь оставаться. Выходил вечером в пески и,
смотря на закатное солнце, думал: "А у нас уже коров подоили..." В прошлом
году он проводил свой отпуск на родине. Жил у сестры, неподалеку от
совхоза, где она работала зоотехником. Никогда бы не расставался с родными
местами, лугами, перелесками, сырыми, прохладными оврагами, где слышится
песня ручья. Тянет туда, тянет.
Однажды он признался в этом своему шоферу Алимджану. Тот вежливо
намекнул, что в родной стране всюду хорошо. Работал он в Баку,
Свердловске, где-то возле Липецка, сейчас вернулся домой. Тоже недурно.
- Тогда поедем со мной в новую лабораторию, - предложил Курбатов, -
Гараж там побольше будет, не то что здесь. Поедешь?
- Нет, дорогой, не проси, не могу. Очень жалко расставаться. Такого
начальника где найдешь? Но я уж лучше на комбинате буду работать. Здесь
тоже нужно.
И Курбатов понимал его. Вот Лидия Николаевна поедет, она орловская, ей
там нравится. Он показывал ей проект строительства. Уже и место выбрано -
неподалеку от деревни Высоково. Открытое, ровное, раньше здесь картошку
сажали.
Но стоит ли занимать землю зеркальными полями, ведь это колоссальные
затраты, - а каков экономический эффект? Зимой поля покроются снегом, свет
будет еле-еле проникать сквозь его толщу.
Все было продумано Курбатовым - и защитные насаждения вокруг
энергетических полей и мощные воздуходувки, которые сметают снег на
больших пространствах.
Предусмотрена защита от гололеда, ливней, всех враждебных стихий. Там,
в Высокове, впервые будет использован комплексный метод аккумулирования
электроэнергии. Все взвешено и подкреплено бесчисленными колонками формул
и цифр.
Одно время у Курбатова был проект подавать энергию из солнечных районов
страны по проводам. В Узбекистане можно построить зеркальные поля, а
где-нибудь :в Орловской области пользоваться их энергией. Оказалось
невыгодно - слишком дороги линии электропередачи. Лучше получать энергию
на месте, пусть даже в меньшем количестве.
Все решали расчеты. Он доказал выгодность постройки под зеркальным
полем парников и оранжерей, которые будут отапливаться электроэнергией,
полученной от курбатовских плит. Тогда, как и здесь, в Узбекистане, можно
будет снимать по три урожая в год. На столе орловцев или рязанцев даже
зимой появятся свои фрукты, ягоды, свежие овощи, только что снятые с
грядки.
Почти даровая электроэнергия. Ведь зеркальное поле - самая простая и
самая совершенная электростанция. Одного человека достаточно для ее
обслуживания.
Правда, не сейчас, а через несколько лет, когда будут решены многие
пока еще не ясные вопросы.
Каждый настоящий ученый должен быть мечтателем, должен уметь
заглядывать вперед. Таким был и Курбатов. Он уже видел сотни и тысячи
зеркальных полей в разных концах страны.
Далеко не все восторгались работами Курбатова. Некоторые считали его
прожектером. В самом деле, еще и года не прошло, как построено опытное
поле в Узбекистане, еще не проверено, как поведут себя курбатовские плиты
в долговременной эксплуатации, а он уже настаивает на организации новой
лаборатории под Орлом. Неужели Курбатов не понимает, что даже в случае
успеха строительство фотоэнергетических полей в Средней России никогда
себя не оправдает. Ведь есть куда более совершенные способы получения
электроэнергии.
Совсем недавно Курбатов летал в Москву узнавать судьбу своего проекта.
- Езжайте сами в министерство, - посоветовал Чичагин. - Я уже там
порядком надоел.
Начальника управления, того, кто занимался проектом, Павел Иванович не
застал, пришлось разговаривать с помощником, остроносеньким мальчиком в
огромных круглых очках.
- Чибисов, - представился он, откладывая газету.
Курбатов назвал себя и грубовато заметил:
- Что-то я вас здесь не встречал.
- Я тоже, - с некоторой заносчивостью отпарировал молодой инженер. - Но
с вашими работами встречался. Кстати, мне пришлось докладывать о вашем
последнем предложении.
- Ну и что же? Есть решение?
- Будет, - уклончиво ответил Чибисов. - Простите, вы не видели пятого
номера нашего журнала? Наверное, почта приходит нерегулярно?
- Есть такой грех. А что там, статья по фотоэнергетике?
- Нет, о других делах, поважнее.
И Чибисов протянул Курбатову журнал, который открывался статьей о новой
атомной электростанции и перспективах развития атомной энергетики.
- Да, этим можно гордиться, - проговорил Курбатов, быстро перелистывая
страницы. - Так, так... Принцип интересный, но об этом я уже знал.
Посматривая на него сквозь очки, Чибисов чего-то выжидал, наконец,
спросил осторожно:
- А не думаете ли вы, Павел Иванович, что нам придется пересмотреть
планы на будущее?
- Обязательно. В практическом решении вопроса атомщики оставили нас
далеко позади. Помню, когда я услышал по радио об их успехах, то для меня
это было вроде как звук трубы. Он зовет нас...
- Куда, Павел Иванович? - с подчеркнутой безнадежностью перебил его
Чибисов.
- У них беспредельные возможности. А мы чем занимаемся? Ну, что стоит
ваше опытное поле, с жалкой тысячей киловатт, когда у них уже сотни тысяч?
Курбатов вздохнул. Как скоро этот мальчик сделался ограниченным
чиновником, который дальше своего носа ничего не видит. Оперирует цифрами,
а они для него сухие, неодушевленные. Разве в мощности дело? Стране нужна
дешевая энергия, добытая любыми путями: с помощью атомного котла, силы
падающей воды, ветра, солнца. И через сотню лет будут работать
гидростанции, ветряки, фотоэнергетические поля. Все останется, кроме
тепловых электростанций, где сжигаются уголь и нефть.
Задумчивость Курбатова Чибисов расценивал по-своему: "Конечно,
неприятно, когда тебе перебегают дорогу. В самом деле, кому сейчас нужны
курбатовские плиты?"
Он важно откинулся в кресле и, похлопывая себя по коленям, цедил
снисходительно:
- Ничего еще не известно, Павел Иванович. Проект находится у министра.
Он вас, наверное, вызовет. Но в крайнем случае мы найдем применение вашим
новым плитам. Не пропадут. Нас уже запрашивали из Туркмении - строится
консервный завод. Потом еще нужны походные бани для изыскательских партий.
А на днях мы получили письмо из Главного управления госцирков...
Курбатов резко повернулся и, ни слова не сказав, вышел.
Что спросить с мальчишки Чибисова? Неумен и бестактен. Но он осторожен
и не стал бы высказываться столь резко о постройке нового опытного поля,
если бы не знал точки зрения своего начальства. Спасибо за предупреждение.
И Курбатов, минуя все промежуточные инстанции, попросил доложить о себе
министру.
Министр, человек средних лет, с голубыми глазами, в безукоризненно
сшитом ярко-синем костюме, вышел из-за стола и направился к изобретателю.
- Я хотел бы знать - стоит ли мне рассчитывать на постройку нового
опытного поля? - спросил напрямик Курбатов, усаживаясь в предложенное
кресло.
- Рассчитывать вы должны, - сказал министр, садясь напротив. - Но
приготовьте надежное оружие. Противники у вас серьезные.
- И много?
Министр засмеялся.
- На ваш век хватит. - И заговорил уже другим тоном: - Поймите, Павел
Иванович, что фотоэнергетика уже перешагнула ведомственные рамки нашего
министерства. Приходится оглядываться на соседей, советоваться с ними. Вот
почему мы еще пока не решили вопрос о новом строительстве. Место для него
очень неподходящее.
- Почему же неподходящее? У меня полные расчеты.
- Полные? А вот знающие люди утверждают, что вы недостаточно проверили
возможную усталость фотослоя и что неизвестно, как поведут себя плиты "К-8"
при сорокаградусных морозах. Кроме того, специалисты указывают на
неоднородность ячеек, ссылаются на значительный обратный ток.
- Неправда. В последних образцах обратный ток уменьшен...
- Вот именно - в образцах. А что будет при серийном выпуске? Но я не
хочу вас пугать. - Министр придвинулся ближе к Курбатову и понизил голос:
- Кроме того, не всем специалистам, критикующим ваш проект, можно верить.
Есть еще такие, которые больше всего заботятся о чести мундира. Как это,
мол, нас не спросили и вдруг придумали какую-то фотоэнергетику? Но в
основном вашим проектом занимаются люди, искренне заботящиеся о судьбах
советской науки. Вы же понимаете, Павел Иванович, что новая лаборатория
обойдется в миллионы рублей. Приходится быть осторожным.
Кто же с этим не согласится? Курбатов еще и еще раз проверит новые
плиты.
Можно здесь, в лаборатории, на заводе. Пусть проверка будет самой
жесткой.
Надоели мелочные придирки противников. Министр не знает, а жаловаться
неудобно. Понимает ли он позицию руководителя лаборатории солнечных
термогенераторов? Почему тот категорически возражает против объединения
термоэлементов и фотоэлементов в одной ячейке? Очень просто: это грозит
слиянием двух лабораторий в одну, и неизвестно еще, кто там будет
начальником...
Разумеется, сей начальник тщательно (и очень умело!) скрывает истинную
причину своего недовольства проектом Курбатова, находит в нем десятки
мелких погрешностей, раздувает их в непреодолимые пороки. А так как в этой
технике понимают пока немногие, то очень трудно уличить его в передержке.
И с мнением его тоже считаются. Авторитет.
Прощаясь с министром, Курбатов остановился в дверях.
- Я еще раз проверю наиболее уязвимые места в проекте, проведу новые
испытания. Но палок в колесах не избежать.
- Не бойтесь. Палки ломаются.
И вот, несмотря на то, что плиты восьмого сектора работали безотказно
уже не один месяц, Курбатов заставил себя позабыть об этом и начал
испытания заново. В лаборатории стояли белые, герметически закрытые шкафы.
В одном из них была создана тропическая жара, в другом - арктический
холод, в третьем создавалась сырость. Внутри по стенкам текла и испарялась
вода.
В эти шкафы Курбатов закладывал испытываемые плиты, потом через
несколько суток вынимал их и проверял в работе. Он создавал для них
невыносимые условия: сразу же из холода перебрасывал в жар, потом поливал
искусственным дождем и вновь замораживал. Такого климата на земном шаре не
существует, но Курбатов с ожесточением мучил свои ячейки, чтобы никто не
мог спросить: "А скажите, Павел Иванович, вы пробовали их на
пятидесятиградусном морозе? Ведь в среднерусской полосе такая температура
вполне вероятна". И Курбатов спускал температуру в камере холода до
семидесяти градусов. Ячейки работали нормально.
В этих испытаниях ему помогала Лидия Николаевна. Сегодня после работы
она поздравила Курбатова.
- Все хорошо, Павел Иванович. Придраться абсолютно не к чему. Пошлете
протоколы в Москву, и сразу же начнется строительство.
Курбатов был настроен весьма благодушно, шутил, улыбался, Испытания
закончены, теперь уже никто не посмеет сомневаться, называть тебя
прожектером и ставить палки в колеса. Колесница мчится на полном ходу.
- Лидия Николаевна, а какие у вас планы на будущее? Не хотели бы
поработать в родных местах? А?
- Там видно будет, Павел Иванович.
Вечером его опять потянуло в лабораторию. Он ходил вдоль столов,
присаживался то за один, то за другой и чувствовал себя как-то странно.
Огромный черный глаз смотрел на него со стены. Это мощный фотоэлемент,
который испытывался в летающей лаборатории. Тогда он показал себя хорошо,
но потом, когда его привезли сюда и стали проверять под действием света
угольной дуги, то обнаружилась усталость фотослоя, чего не наблюдалось в
плитах зеркального поля.
Захотелось еще раз проверить плиту "К-8", уже побывавшую на поле: каков
процент ее усталости? Он не должен быть более пяти, то есть напряжение,
которое плита даст после часового облучения, остается почти неизменным.
Плита эта уже испытывалась, с нее был снят нижний слой пластмассы.
Павел Иванович подтащил плиту к проекционному фонарю с объективом,
направленным вниз, как у фотоувеличителя, надел защитные очки, и щелкнул
выключателем. Зашипела дуга. Розово-лиловый ослепительный кружок
остановился на одной из ячеек плиты, провода от которой Курбатов
присоединил к вольтметрам. Делал он все это спокойно, привычно и терпеливо.
Но что это? Он вздрогнул, будто кто-то толкнул его в спину. Стрелка
одного из вольтметров скользнула к нулю, а через секунду вновь показывала
требуемое напряжение.
Курбатов проверил проводнички. Они шли к контактам освещенной ячейки.
Возможно, плохой контакт? Нет, все в порядке, провода закреплены
наглухо. Он переместил световое пятно на другую ячейку. Опять прыгает
стрелка. Холодный пот выступил на лбу. Что же это получается? Значит, от
времени перерождается слой? Значит, в нем происходят какие-то непонятные
явления? Вот опять ползет стрелка. Невозможно поверить. Вдруг это случится
не в одной-двух ячейках, а в десятке, в сотне? Выйдет из строя половина
плиты. В следующей тоже.
Зеркальное поле будет давать все меньше и меньше энергии, пока не
погибнет окончательно. Тогда всему конец. Здешнюю лабораторию приспособят
под дом отдыха. Танцплощадка уже готова. Перед глазами скачет Кучинский,
две аккумуляторщицы с ним. Они часто танцевали.
Курбатов вбросил пиджак, хотел повесить на спинку стула, но некогда,
кинул на стол.
Шипят угли. Ослепительный, будто добела раскаленный пятачок бегает по
ячейкам плиты, ощетинившейся пестрыми, цветными проводами.
Но, может, это случайность? Попались испорченные ячейки. Зачем
отчаиваться раньше времени? Дрожащими руками Курбатов присоединяет концы
проводов к вольтметрам. Застыли стрелки. Почти каждая из них показывает
одинаковое напряжение. Ячейки работают нормально.
Сбросив защитные очки, Курбатов впивается глазами в неподвижные
стрелки, страшась, что вот опять какая-нибудь вздрогнет и пугливо упадет к
нулю.
Проходят минуты, мечутся огненные пятна на белых блюдцах вольтметров.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг