Неожиданно эта же боль передалась и тем, кто избивал его, и они
повалились на пол, корчась в судорогах, и незримые клыки терзали каждую
клетку их сытых, мускулистых тел, трясли мерзкие и нищие душонки.
Медленно поднявшись, Сейран отер рукавом кровь, перебрался через груду
тел, вышел из камеры, подошел к столу, за которым сидел опешивший
лейтенант, собрал деньги и документы и вышел на улицу.
Он брел, улыбаясь, и сердце его было полно тихой радости. Неожиданно
для себя он вдруг осознал, что ИМ ведомо чувство справедливости!..
Он не спеша шел по пустынным улочкам, с трудом ориентируясь в
кромешной тьме, по ночам окутывавшей городок, власти которого рьяно
экономили электроэнергию.
Внезапно из темноты навстречу ему вынырнула фигурка, бросилась на шею,
обхватила руками плечи, разрыдалась...
- Анна... - тихо сказал он.
- Вы... вы живы?! - плача шептала она. - Я так боялась, что они убьют
вас.
Он обнял ее и сказал на ухо:
- И совершенно напрасно боялись. Со мной все хорошо.
И поцеловал ее.
Долго длился их поцелуй, и когда они наконец оторвались и посмотрели
друг другу в глаза с бесконечной теплотой и нежностью, оба поняли, что нет
для них никого ближе и роднее в целом свете, чем этот человек напротив. И
вновь они стояли обнявшись, шепча друг другу разные смешные, нежные и
ласковые слова, и снова целовались. И, стоя в одном куцем пиджачке, не
ощущал он студеного пронизывающего ветра, а замирал от блаженства, чувствуя
под рубашкой завораживающую ласку ее пальцев с острыми, крохотными
ноготками.
Когда они пришли, корпус уже спал. Они долго колотили в дверь и
рассмеялись, когда разворчалась сонная дежурная. Тихонько поднялись они по
лестнице, на цыпочках прошли весь коридор и вошли в номер.
В темноте, в звенящей тишине громко лязгнул ключ...
И была тьма, подобная той, в которую дух божий летал некогда над
бурными водами, зачиная свет небесный, твердь земную и все на ней сущее.
- Милый... - чуть слышно шепчет она. - Милый... Откуда ты пришел ко
мне?.. За что?.. За что одарил ты меня, грешную?..
- Что ты говоришь?
- Ты - бог! Ты - мой бог! Смешной, нежный и радостный... Спасибо тебе
за то, что ты есть! Спасибо тебе! Ты... ты и сам не знаешь, какой ты!.. -
она вдруг заплакала.
- Ну что ты... - растерянно шепчет он, прижимаясь губами к ее глазам.
Плача, она целовала его лицо, шею, грудь...
- Я никогда не думала, что это... может быть так прекрасно...
- Разве ты не замужем?
- Замужем, конечно. Но с ним... это совсем по-другому, Я его ненавижу!
Ненавижу! Он - грубый, злой, вечно пьяный... Ты не можешь себе представить,
до чего мне страшно и противно, когда он наваливается, дыша перегаром,
смрадный, нечистый, тупой... А я лежу, зажмурившись, и молю бога, чтобы все
это поскорее кончилось...
- Он у тебя сильно пьет?
Она коротко вздохнула и ответила*
- Сильно.
- Отчего?
Пожала плечами.
- Отчего люди пьют? До свадьбы вроде был нормальный парень. Когда ушел
в армию, я его два года ждала, ни с кем не встречалась. А пришел -
поженились. Он и начал выпивать. Сначала от радости. Потом по привычке, с
устатку, он у меня шофер на лесовозе. Потом... Потом с горя. Оттого, что
детей нет.
- Разве это горе?
Она взглянула на него с удивлением.
- Странный ты, право-слово... Что же горе, как не это? А то стала бы я
по этим санаториям разъезжать, врачей да нянек кормить...
- По рублику? Она фыркнула.
- Это с вас, мужиков, они рубли сшибают, потому что вы все равно
больше не дадите. А баба... она ничего не пожалеет, лишь бы дите было. Вот
и сосут из нас эти паучихи. Видел бы ты, сколько на врачихах этих и сестрах
золота понавешано! И нагло подходят и требуют еще и еще... Своими бы руками
я гадин этих стреляла...
- Ну, успокойся, может быть, это тебе поможет... И у тебя еще все
получится...
- Ты думаешь?.. Дай-то бог... Вот было бы счастье...
Счастье... простое, человеческое счастье... Оно было неведомо ИМ,
невообразимо далеким, всемогущим, всеведущим. Иногда ему становилось
страшно оттого, что ОНИ такие рассудительные и методичные,
отрешенно-бесстрастные и холодные. Порою он осознавал, что является для НИХ
просто орудием познания, подопытным экземпляром своего вида, и все надежды
на Контакт не более, чем химера. Слишком уж велики были различия между нами
и ИМИ. И единственным мостиком между цивилизациями был и оставался
крохотный сгусток биоэлектрических колебаний в коре головного мозга
единственного из пяти с лишним миллиардов землян...
- Сереженька, скажи мне, почему ты такой?...
- Какой?
- Ну... такой. Не такой, как все остальные. Все куда-то бегут, летят,
суетятся, а ты один... задумчивый добрый... будто ангел.
- Да брось ты...
- Нет, правда, как будто не от земли, бродишь и думаешь о чем-то
своем, как блаженный какой. И взгляд у тебя такой, как... Ну, словно ты
смотришь на всех нас откуда-то с неба. И ничего не видишь.
Он не долго размышлял. И понял, что сейчас не имеет права скрыть от
этой женщины ничего. Он поцеловал ее в лоб и сказал:
- Я и в самом деле такой.
- Какой?
- Другой. Не такой, как все вы.
- Почему?
- Я ведь не отсюда.
- Не отсюда? А откуда?
- Нет, ты не думай, я человек, простой, обычный человек, но меня
выбрали.
- Куда?
- Меня выбрали они... уангкхи.
- Кто?
- У-ангк-хи!.. То есть, это я их так называю, у них-то языка в нашем
понятии нет. Они не с Земли, не с Марса, даже не из нашего мира. Там, где
они живут... там невозможно жить. Но они как-то ухитряются. И не понимают,
как мы ухитряемся жить в нашем мире... Представляешь, у них нет ни звезд,
ни неба, ни земли...
- Как же они живут?
- Не знаю. Они объясняли, но я не понял. Они... как волны. Или лучи...
Вернее даже, как группы волн. Я этого не понимаю. Их мир нам даже
вообразить невозможно. Представь, у них скорость света равна нулю, длины и
ширины вообще не существует, а время может идти то вперед, то назад. Вот,
скажем, нашего времени они совершенно не понимают. Свое время они могут
возвращать... Вот ведь как здорово!
Аня взглянула на него с робостью и улыбкой: разыгрывает он ее, что ли,
или... Нет, вроде не шутит. Он посмотрел ей в глаза. Взгляд его был
внимательным и испытующим. Он ждал, поверит ли она ему или... Она отвела
глаза и спросила:
- И как же ты их видишь, раз они такие?
- В том-то все и дело, что никак! Они сами появляются внутри меня. И
видят, чувствуют, ощущают моя мысли. А через мои глаза они как будто видят
весь наш мир. Они научили меня проходить сквозь иные измерения, летать в
космосе, погружаться внутрь атомов и звезд...
- Они к тебе прилетали? На тарелках, да?
- Нет же! Я тебе объясняю, они живут в другом мире, а наш для них
вроде шара, в который они пока войти не могут.
- Сереж, а они страшные, да?
- Я же тебе объясняю, они - никакие! Их нельзя увидеть или пощупать.
Но вообще-то они добрые. Они любят меня, помогают... Они помогают мне
понять наш мир и сами постигают его вместе со мной. Они всегда рядом, и в
радости, и в беде...
- А сейчас.. - спросила Аня сдавленным голосом. - Сейчас они тоже...
видят нас?
- Да нет же, конечно, нет. Я ведь знаю, когда они со мной. Тогда во
мне просыпается какое-то чувство... как тебе объяснить, какой-то привкус
зеленоватого, какая-то яркая ниточка в голове, вроде сияния... Да и им-то,
поверь, все это неинтересно...
ИМ было интересно. И втайне ОНИ, конечно, наблюдали. Но... ИМ было
ведомо и чувство деликатности...
Больше им никто не мешал. Они свободно бродили по городу. Бывали и на
базаре, где златозубый Рафик при их виде бросал свой лоток с зеленью и
исчезал. Видели и лейтенанта Вахида, который старательно охранял монополию
рыночных барышников, но при виде нашей пары стремительно отправлялся в
противоположный конец города. Долгими часами бродили они в окрестностях
городка, гуляли в заснеженных перелесках, проваливаясь в сугробы, которые
однажды намела ночная непогода. И шлепали по лужам, которые натопило
выглянувшее наутро солнце. Вместе с табунами курортников они ходили в кино,
но чаще глядели не на экран, а друг на друга, и были счастливы,
крепко-накрепко сцепив пальцы в темноте. И на танцах бывали, но уже не
тряслись в современных ритмах, а, обнявшись, медленно передвигались по
залу, не замечая лукавых улыбок окружающих.
Иные смотрели на них с умилением, а большинство - с иронией (в
курортных романах не поощряются слишком бурные страсти). На некоторое время
их ночные свидания прекратились. К ней подселили соседку, к нему - соседа.
Однако оба проявили чудеса изобретательности и состряпали поистине
маккиавеллиевскнй план, в результате которого сосед Сейрана, рябой
косноязычный механизатор Павлик с Кубани был познакомлен с соседкой Ани,
страшненькой, но обладавшей некоторым шармом латышкой Маритэ. Маритэ модно
одевалась, курила, умело пила водку и говорила резким хрипловатым голосом с
экзотическим прибалтийским акцентом. Павлик был сражен наповал. Маритэ
переселилась к нему, а Сейран и Аня... были счастливы еще четыре дня. Утром
пятого дня Сейран вбежал в ее комнату беспечный и радостный.
- Нюша! - воскликнул он, порывисто прижав ее к себе, и поцеловал. -
Милая! Я решился!
- Что?
- Я вчера всю ночь говорил с ними.
- С кем?
- Ну, с НИМИ. Не понимаешь? Они согласились, чтобы я рассказал о них
людям. Ты представляешь, что теперь будет?
Она слабо улыбнулась,
- Нет, правда! - он заходил по комнате, размахивая руками, большой,
нескладный, споткнулся о чемодан, задел раскрытую дверцу шкафа. - Они бы и
раньше согласились. Но я, как бы тебе сказать, боялся, что ли?.. Да нет же,
я просто был дураком и эгоистом. Мне было хорошо с ними, интересно - и в то
же время страшно. Они виделись мне такими чужими, холодными, но не злыми,
нет. Просто в какой-то момент мне стало казаться, что они смотрят на нас,
как ученый в микроскоп, и все мы им кажемся маленькими смешными бактериями.
И я был этим микроскопом. Я боялся, что они, как машины - холодные,
безжалостные, бездушные, но у них есть душа! Есть! Они не ведают страха,
боли, тоски, любви, корысти, ненависти, и этим отличаются от нас. Но они
понимают справедливость, им ведомо одиночество - ведь они также очень
одиноки в своем мире, как и мы в своем. И мы не можем вырваться с нашей
маленькой, тесной планеты - и оттого скандалим и воюем...
- Ты знаешь, Нюш, а они, оказывается, боятся, что мы не поверим в них.
Но я добьюсь, чтобы поверили. Поеду в Москву, в Академию Наук, к
профессорам, к ученым. Конечно, сначала все будут смеяться, но когда я
выведу им формулу переменчивых полей... Они подсказали мне, как сделать
установку для получения из вещества - антивещества. А из него вновь
получить вещество. С любыми заранее заданными физическими характеристиками
и в любом количестве. Ты представляешь себе, что это значит?
- Представляю, - сказала она, продолжая складывать платье. Что-то в ее
голосе заставило его насторожиться.
- Что-нибудь случилось? - спросил он встревоженно.
- Да так... ничего.., - ответила она. - Просто... я уезжаю.
- Как? Когда?
- Сегодня. Сейчас. Автобус в 10.30. Самолет в 12. Ну, что ты на меня
так смотришь? Домой я еду.
- Да, но... - ноги его подкосились, он сел на кровать и пробормотал: -
Ты... так сразу? Почему ты мне не сказала вчера?
- А что бы это изменило? Считай, что просто не хотела портить тебе и
себе вечера.
В какой-то миг ему показалось, что ее слова не более, чем неумный
розыгрыш, нерасчетливое злое шутовство, направленное лишь на то, чтобы
вызвать у него взрывы отчаяния, которое потом потонет в ласках. Улыбаясь,
он ждал, что она вдруг лукаво поглядит, насмешливо фыркнет, и тогда он
бросится на нее, задушит в объятиях, зажмет поцелуями смеющийся рот...
Вчера вечером они не пошли на ужин, а отправились в ресторан. Они ели
шашлыки, свежие и сочные, приправленные терпкой зеленью и сумахом, немного
выпили, угостили и буфетчика, который, расщедрившись, достал магнитофон. И
заиграла протяжная восточная мелодия. И Анна танцевала какой-то странный,
медленный танец, перебирая своими маленькими ножками, плавно изгибая кисти
рук и еле уловимо поигрывая бедрами. И несколько редких посетителей
принялись хлопать в ладоши и звонко щелкать пальцами, а некоторые тоже
стали танцевать вокруг нее, семеня ногами и встряхивая широко разведенными
руками, что-то говорили ей, о чем-то спрашивали. Но она не отвечала, глядя
лишь на него, и глаза ее смеялись, а губы беззвучно шептали: "люблю...
люблю... люблю..."
Он некоторое время ничего не мог сказать и молча глядел, как она
укладывает платья в чемодан, деловито Увязывает сумки с южными фруктами,
колбасой, орехами, гранатами.
- Ну что ты расселся, как пень на лужайке? - рассердилась она. -
Прижми-ка чемодан, так мне его не закрыть.
Он нажал на крышку чемодана сначала руками, потом встал на колени.
Только тогда Аня смогла защелкнуть замки и закрыть их никелированным
ключиком.
- Ну, вот и все, уложилась, - сказала она, утирая пот со лба. И,
отдуваясь, села на кровать.
- Почему ты раньше не сказала мне? - спросив он.
Она виновато улыбнулась.
- Прости меня, Сереженька. Я где-то слышала, что французы уезжают, ни
с кем не прощаясь (простим ей это заблуждение). Ну, вот я и подумала... А
если честно, мне было так хорошо с тобой вчера... Зачем сердце-то травить?
Раз уж не судьба...
- Я думал, мы поедем вместе, - тихо сказал он.
- Не сходи с ума, - она подошла и ласковым движением убрала его волосы
со лба. - Куда мы поедем? В твое общежитие? А я где жить буду? А там у меня
- дом. С садом. И мама там. На кого же я ее брошу? - она села рядом, обвила
его шею руками и заглянула в глаза. - Не убивайся ты так! Мы видеться
будем. Хочешь, я каждый отпуск приезжать сюда буду? Или к тебе? А ты мне
писать будешь.
- Я не знаю твоего адреса.
- А ты до востребования. Главпочта от нас недалеко. Домой мне писать
нельзя, ты же понимаешь.
- Понимаю, - сказал он со вздохом, хоть и не понимал, почему они, с
таким трудом, таким чудом нашедшие друг друга, вдруг должны расстаться. И,
очевидно, навсегда.
И сидел он такой тихий и растерянный, что на мгновение острая жалость
кольнула ее сердце. И подумалось ей, что если бы встал он сейчас, обложил
ее руганью, съездил бы даже по шее, вытряхнул чемодан, разорвал билет -
ушла бы за ним. Хоть на край света, хоть в общагу, хоть в лачугу, но... он
этого не сделал. А она не могла и не любила навязываться. И еще ей
подумалось: "И что я с ним делать-то буду? С таким-то рохлей и
фантазером?.."
И не в силах выразить нахлынувших на нее чувств и дум, она тонко и
горько разревелась и приникла к нему, оплакивая свою дурную бабью долю.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг