Потом взглянула на часики, высморкалась в платочек, отерла глаза,
подправила потекшие ресницы и шепнула:
- Пойдем?
Он машинально встал, взял ее чемоданы и направился к двери. Она также
похватала свои сетки и сумки и поспешила за ним, к автобусной остановке.
Они шли, не разговаривая, по хрустящему ледку лужиц, торопились, и
подошли к остановке как раз в ту минуту, когда из-за поворота показался
аэрофлотовский автобус.
- Ты не провожай меня, слышь, Сереж? - торопливо заговорила она. - Он
прямо в аэропорт идет. Ты потом не доберешься. Хорошо?
- Хорошо.
Автобус затормозил у дощатого козырька, и к нему потянулись
курортники, отбывшие курс лечения, и теперь спешившие в родные Палестины.
На глаза Ани навернулись слезы.
- Ну? Пока? - сказала она и торопливо поцеловала его в щеку. - Ой, я
тебя измазала... - она полезла было в сумочку за платочком, но Сейран
схватил ее за руки и крепко сжал. Губы ее задрожали.
- Прощай, - тихо сказала она.
Он выпустил ее и ответил:
- Прощай.
- Я тебе напишу. До востребования. Хорошо?
- Пиши.
- Я приеду к тебе! Обязательно приеду! Ты не скучай. Ладно?
- Ладно.
Автобус нервно засигналил.
- Нашла время с хахалем прощаться! - прикрикивали женщины.
- Лезь сюда, сердешная! - хохотали мужчины. - Мы тебе жениха-то
подыщем!
Она поднялась по ступеням, взяла у него чемоданы, поставила на
площадку. Автобус тронулся. Аня обернулась, и он в последний раз увидел
призывный блеск ее голубых глаз, блеск, который ударил в глаза его с такой
силой, что он на мгновение зажмурился. И решился. На что угодно, лишь бы
быть с нею.
Он бросился вслед за уходящим "пазиком" по дорожной слякоти, по лужам,
падал, вскакивал и снова бежал, долго-долго, не разбирая дороги, пока не
уперся головой о какое-то дерево и не застыл, рыдая, вцепившись в холодные
голые сучья.
Тихо кружился снег. Он мягко опускался с белых, бездонных небес,
оседал на землю, на дома п деревья, и медленно таял.
А в его горячечном сознании легко вспыхивали и гасли, переливаясь
тихой, чистой игрой, все оттенки приглушенной зелени. И звучала в душе его
кристально-прозрачная, беззвучная мелодия, повествуя о безумной страсти
двух странных существ.
Она, цефеида, пришедшая из иных измерений, и он, ослепительный голубой
гигант, бродящий по мирам в поисках пристанища.
Едва встретившись и обменявшись первыми квантами, поняли они, что
созданы друг для друга, что жили они миллионы лет и блуждали по Вселенной в
ожидании этой встречи. И полетели, протянулись между ними потоки
гравитонов, и бросили их навстречу друг другу, и слились они воедино в
жарком объятии, ощущая сладостное взаимопроникновение каждой клеточкой,
каждой корпускулой, каждым атомом своего существа. И тогда лишь поняли, что
близость их сулила обоим неминуемую гибель, ибо цефеида пришла из мира, во
всем противоположном этому, и состояла она из антиматерии, которую
объединение с материей немедленно приводило к аннигиляции...
И любовь их превратилась в пламя, а души - в свет, а тела - в
гигантское облако ионизированного водорода, похожее на исполинское,
разорванное, туманное кольцо - Лагуну...
Случилось это несколько тысяч лет тому назад, но до сих пор эта
туманность все расширяется, охватывая все новые и новые пространства,
протянувшись уже на десятки световых лет. И будет она расширяться до тех
пор, пока не затормозят свой бег и вращение галактики и туманности, и не
застынут, накапливая силы для возвращения назад - к ядру Вселенной.
Такую историю поведали ОНИ ему в тот вечер. И понял он, что и ИМ
ведомо чувство любви...
Он бродил по лесу. И глядел на звезды. Такие далекие. Такие крошечные
и холодные.
Отвалившись, он долго сидел у покосившейся ели, которая стряхивала на
него комья снега с тяжелой макушки.
Он поднимался и снова шел, не разбирая дороги. Падал в сугробы,
остывал в их хрустящей мякоти и вновь поднимался. И встал над обрывом,
созерцая городок, мерцавших под ним россыпью тысяч своих огоньков.
Их приближение он почувствовал сразу. Выдало шумное, с трудом
сдерживаемое дыхание и скрип снега под ногами. Он знал, что несут ему эти
шаги, но не взывал о помощи к НИМ, таким могучим и беспомощным в могуществе
своем, таким далеким и чужим, хоть и менее чужим, чем те, что шли к нему,
готовя ножи.
В последнее мгновение он повернулся, чтобы посмотреть им в глаза, но
увидел лишь три темных силуэта и злобно блеснувшую полоску белых с
прозолотью зубов, а затем ощутил удар и полетел с обрыва во тьму.
Тщетно вспыхивали зеленоватые искорки в его изнемогающем в судорогах
сознании, пытались пробудить залитый кровью мозг, помочь крови выработать
защитные тела, вдохнуть жизнь в искалеченное, парализованное тело. К
полуночи снежинки, медленно опускаясь на его неестественно задранное к
небесам лицо с широко раскрытыми в нестерпимой муке глазами, уже не таяли
на нем, а припорашивали тонким пушистым саваном...
Спустя несколько дней Рафик со своими друзьями возвращался из
"Родников", где их, как обычно, принимали по-королевски. Но молодой барашек
не лез в глотку, и водка не пьянила, а только озлобляла.
Вахид просил десять тысяч. Рафик предложил три. Лейтенант намекнул,
что с ним еще не расплатились за дело об изнасиловании. Если бы он не
припугнул эту дуру, всей компании были бы обеспечены долгосрочные путевки в
заполярные санатории усиленного режима. На мягкие упреки в старой дружбе и
дальнем родстве Вахид вспомнил несколько случаев, за которые Рафик с
компанией остались ему должны, в том числе и колечко с камушком.
Сошлись они на восьми тысячах, и теперь Рафик гнал свою "Ниву" по
извилистому серпантину горного шоссе, мучительно размышляя, где достать
недостающие деньги. Все его капиталы были вложены в дело, а занимать не
хотелось.
В салоне гремела "токкара", и томный Агададаш выводил трогательную
песню о бедной, безвременно ушедшей матери, не дождавшейся сына из ссылки.
Дружки на заднем сиденьи накачивались из фляжки прихваченным в ресторане
коньяком. А лейтенант сидел рядом и, казалось, спал.
Неожиданно сидевший за рулем почувствовал в мозгу ослепительно-яркую
вспышку, короткую, яростную зеленоватую молнию. Он выпустил из рук баранку
и с криком закрыл ладонями глаза. Мчавшаяся на высокой скорости "Нива"
вылетела с дороги и, сбив светящиеся столбики ограждения, понеслась вниз,
подпрыгивая и переворачиваясь на каменистых склонах ущелья. И осталась
догорать на дне. Удушливый черный дым стлался по придорожным кустам и
устремлялся в небеса, безмолвно извещая пророка, что несет в себе души
четырех человеческих существ, прекративших свое земное бытие...
ИМ было ведомо чувство ненависти...
В тихом маленьком русском городке Боровичи, на самой его окраине стоит
большой бревенчатый дом с садом. В этом доме живет женщина по имени Анна.
Но сварливая старуха-мать зовет ее Анькой. Муж - Нюшкой.
День ее начинается с хлопот по дому. Ранним утром она встает, ставит
чайник, наспех готовит мужу завтрак, заворачивает на дорогу обед. Вместе с
мужем просыпается и ребенок. Хорошенький, черноволосый и темноглазый
мальчик, которого она назвала Сережей. Родился он спустя положенный
природой срок после возвращения ее с курорта.
Муж ее, Андрей, сначала безумно радовался этому событию и оттого круто
запил, как говорят, "напоследок", и щедро угощал своих друзей-приятелей. Те
же друзья помогли ему справиться с нехитрой житейской арифметикой, после
чего он вновь запил. На этот раз с горя. Пьет он и сейчас. Порою,
остервенев от выпитого, он гоняется за супругой по дому с палкой или
ремнем, бьет ее, крушит мебель и посуду.
Но женщина, снедаемая странным чувством вины и отрешения, терпит все и
с еще большей нежностью холит и ласкает ребенка, который уже научился
держать головку и смотреть на мир тихим и пристальным взором. И ни мать, ни
родные, да и сам он пока еще не понимают, отчего он такой спокойный и не
по-детски серьезный. Вероятно, оттого, что когда ему жарко, голодно, мокро,
неуютно, страшно или холодно, когда он напуган или расстроен, в его
крошечном, еще неокрепшем сознании мягко вспыхивают нежно-зеленые
тени-огоньки. Они то забавляют его, го утешают. И, смеясь, он порой
пытается поймать ручонками этих смешных зеленоватых зайчиков, и шлепает
себя по лицу, пока не осознавая ИХ как часть своего существа.
Но придет день.
И ОНИ откроются ему. И поведают все тайны необозримых и не познанных
еще миров. И поведут долгий и непростой разговор с нами на языке,
единственно общем для всех разумных, чувствующих и мыслящих существ по
Вселенной.
На языке душ человеческих.
Операция Биомен: Рассказы и повести // Ред.-сост.: В. Новопрудский/. -
Ташкент: Изд-во лит. и искусства, 1989,- 400 с. - (Фантастика.
Приключения).
ISBN 5-635-00536-5
Стр. 285-327.
(c) Л. Моргун, 1990 г.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 11.08.2003 15:41
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг