пообещаете мне прямо сейчас-- разумеется, письменно,-- что ваш подчиненный
воевода Гнетич резко прекратит преследовать моего друга Леху Старцева,
известного в широких кругах под именем Вещего Лисея Вышградского, то так
тому и быть. Оставляйте чемоданчик вот здесь, под лавкой,-- и ступайте с
миром домой. Можете мне верить: утром ваша дочка как ни в чем не бывало
будет радовать вас, чирикая песенки и поигрывая в куколки в уютной
бронированной светелке вашего фешенебельного терема".
Катома, безусловно, заключит меня в объятия и подарит пятьсот эскимо.
Спасенный князь Леха, в свою очередь, выставит ящик портвейна. Но это--
завтра. А сегодня для победы остается мелочь: выманить Метанку из отчего
дома. Хе-хе, задачка не для плоских мозгов. Раньше выманивание делалось
просто, как два перца об асфальт. Красивейшим жестом я доставал из-за пазухи
магический поясок с малиновыми кистями и затягивал на нем корявый морской
узел. Хоба-хоп! Где б ни была моя юная ведьмочка, вмиг приходилось ей
бросать все дела и спешить к любимому Мстиславушке-- выполнять мои законные
и вполне естественные пожелания.
Но совсем недавно волшебный поясок пришлось возвернуть хозяйке взад.
Казалось бы, грудастая марионетка оборвала последнюю ниточку и освободилась
из-под моей власти. Но недаром дядю Славика считают наиковарнейшим
волшебником в регионе. Я нащупал новую струнку, позвонче прежней. Речь идет
о... тоненькой шелковой ленточке нежно-зеленого цвета, выскользнувшей
несколько часов назад из золотистых Метанкиных волос и упавшей на
грязноватый пол в моем кабинете.
Не угадали. Эта ленточка не была волшебной.
Однако... она выпала не просто так. [Редкие счастливчики (которым
каким-то чудом удалось отыскать в продаже предыдущий, второй том "Древней
Игры") хорошо знают, как было дело.-- Примеч. М.Бисерова.]. Она выпала в
некий совершенно конкретный момент. И прежде чем коснуться пола, дешевая и
на хрен, в принципе, никому не нужная ленточка превратилась в символ.
Читатели мужеского полу могут не напрягать свой объемный мозг, они все равно
не поймут, что за символ такой. А вот женщины-- существа тонкие,
чувствительные-- уже догадались, что зеленая ленточка привязывала Метанку
гораздо крепче, чем какой-то там волшебный поясок...
Поэтому я не придумал ничего коварнее и гаже, как завязать на этой
ленточке очередной в моей жизни памятный узел. И с греческим скороходом
Фокой отослал такое вот необычное послание по домашнему адресу посадника
Катомы с повелением вручить посадниковой дочке. Лично в белые дрожащие
ручки.
Да, я коварный. Мерзкий и подлый. Метанкина психика дрогнула и
прогнулась под тяжестью шелковой ленточки. Поэтому не прошло и пяти минут
после ухода рыжего Гнедана, не успел я еще заказать новую партию моченых и
прекрасно околоченных груш, как вдруг...
Внезапно-- трах! Грохот, обломки...
А жаль. Красивое было окно, косящатое.
То, что вломилось в окошко с улицы и разбило его, было смесью мокрого
летнего вечера, влажных листьев, дождя и девочки Метанки. Продрогший и
оборванный кусок ненастья, тихо визжа, покатился по светлым половицам,
оставляя блестящую дорожку. Хлюпая и сопя, ненастье поднялось с коленок,
поправило мокрую сорочку на выдающихся грудях и шмыгнуло мокрым же розовым
носом. С носа немедля закапало на пол. По углам тревожно затрещали лучинки,
в горнице резко запахло статическим электрическим и влажными женскими
волосами. Ненастье блеснуло злюще-зеленющими глазами и чихнуло.
-- Будьте здоровы,-- пробормотал я, роняя огрызок на колени.
-- Убью гада,-- ласково ответила Метанка, доставая из-за спины мокрый
блистающий тесак.
-- Эгхм,-- заметил я. Отступил на шаг и от радостного волнения повалил
столик с пустыми бутылками. Эгхм-хм. До двери далековато. Можно не добежать.
-- Сойди с ковра,-- мрачно предложила мокрая малютка, надвигаясь и целя
лезвие.-- Будет некрасивое красное пятно!
-- Да стоит ли? Ба-б-баловаться острыми предметами?-- пробормотал я.
-- Я не балуюсь,-- угрюмо заметила девушка.-- У меня самые серьезные
намерения. Тебя в живот или как?
-- Если целовать-- то, конечно, можно и в живот,-- поспешно ответил я,
прикрываясь стулом.
-- Покойник перед смертью шутил,-- недобро оскалилась Метанка и
прыгнула.
Будучи мужчиной тренированным, я успел дернуться и прикрыть ранимое
тело мебелью. Лезвие брякнуло о деревяшку, мигнуло колючей молнией и вяло
отлетело на пушистый ковер.
-- Ой,-- сказала Метанка с досадой.-- Руку вывихнула. Теперь опухнет.
-- Мозги у тебя опухли, однако,-- выдохнул я.-- Ты, мать, совсем плохая
стала. Основной инстинкт прорезался? Вот зарежешь спьяну, и как будем любить
друг друга?
-- Прости,-- злобно сказала она.-- Я забыла, что ты мой возлюбленный.
Миленок и все такое. Сто килограммов хамства пополам с целлюлитом!
-- Я не толстый! Я видный!-- быстро возразил ваш покорный слуга,
втягивая живот и напрягая действительно впечатляющую грудную мускулатуру под
багряным халатом.-- Ты погляди, какая стать. Тугие мышцы какие. Разве эдакую
красоту можно ножом?
-- Топором бы надо.-- Метанка сокрушенно кивнула, золотистые спиральки
зазвенели-рассыпались, закрывая личико. Со слипшихся желтых кончиков на
подол темного платьица робко спрыгнуло несколько капель. Зеленые глаза
полыхнули устало.-- Ведь ты, гоблин, меня эксплуатируешь. Думаешь, не знаю,
зачем позвал? Только-только волшебный поясочек вернул-- сразу решил еще
крепче привязать? Влюбленным прикидываешься, балбесушка? Хочешь обмануть
меня, такую робкую и доверчивую? Не получится.
-- Получится!-- радостно заверил я.-- Потому что настоящая любовь-- это
убойное ноу-хау. Типа морилки для тараканов. Она даже эгоизм побеждает. Вот
ты, к примеру, маниакальная эгоистка. Но не грусти, крошка. Любовь сделает
тебя послушнее и добрее!
-- Уже чувствую: с каждой минутой становлюсь добрее.-- Метанка
нахмурилась, озираясь в поисках упавшего кинжала.-- Пожалуй, сделаю первое
доброе дело в жизни. Избавлю мир от нахальной сволочи.
-- Я не в этом смысле, киска...
-- В этом, котик, в этом. Значит, лучше в живот?
-- А можно... типа того... в уста сахарные?-- поинтересовался я,
боязливо подкрадываясь на шаг.
Понадобилось минут десять, чтобы Метанка окончательно отказалась от
навязчивой концепции протыкания моего "целлюлитного брюха" вот этим "очень
изящным ножичком". За десять минут я успел узнать много важного. Во-первых,
что я хам. Точнее, отталкивающий хам и подлец. Во-вторых, что я,
оказывается, целоваться не умею и пусть даже не пытаюсь. В-третьих, удалось
выяснить, что в доме посадника Катомы смертельная тоска и что она сбежит
оттудова обязательно, несмотря на дикое количество довольно вкусного меда,
рано или поздно сбежит, потому что ни капельки не верит, что Катома
действительно ее отец, и уже ничто на свете не сможет ее удержать, и она
вырвется на свободу, как птица из золотой клетки, но сделает это не сразу, а
денька через два, потому что сейчас вообще нет никаких сил, и голова
кружится, и хочется просто упасть в теплую ванну и лежать, лежать...
-- Патрон!-- истошно заорали снаружи, с улицы.-- Неведомы люди! На двор
ломятся! Ярые, злые, оружные!
Орали характерным голосом моего приятеля Гнедана. Я испугался. Внизу на
лестнице загрохотало, запыхтело... Бац! Выбитая желтым сапожищем дверь
распахнулась и влетел энергично матерящийся Гнедан:
-- Катома нагрянул! Боярин Катома!
-- Катома?-- тихо спросил я, чувствуя, как мерзнут колени.-- Сам? Один?
-- Хрен те! Человек двадесять!!!-- вопил Гнедан, прыгая по комнате.-- С
копьями! Лютые!
На дворе визжали избиваемые собаки. Мои собаки.
-- Бородищи-- во!-- надрывался Рыжий, дергая руками.-- Зубами скрипят!
Сюда лезут, сюда!
-- Так,-- неуверенно сказал я.-- Ничего страшного.
-- Ха-ха.-- Метанка мигнула глазками, сладко потянулась на скамейке,
как сытая пантерка.-- Л-любопытно поглядеть... М-мальчики, сейчас вас будут
мочить, не так ли?
-- Ситуация под контролем,-- промямлил я.-- Гнедан, ступай и... задержи
их на лестнице.
-- Поди-поди, Гнедушка,-- хихикнула юная ведьма.-- Приляг, дружочек,
пузиком на амбразурку.
Гнедан покосился и почесал ржавую макушку.
-- Ровно на три минуты, Гнед!-- умоляюще крикнул я.-- Любой ценой.
Вейся ужом, но чтобы парни замешкались, понял?!
-- Слушаюсь, патрон!-- рявкнул самоотверженно забагровелый Гнедан и
ринулся к дверям-- огненный и бесстрашный, как пылающая рождественская
елка.-- Я задержу их, патрон!
-- Три м-минуты тебя не спасут, балбесушка ты гнойный,-- мяукнула
Метанка, сладострастно жмурясь в мою сторону.-- Снимай штанишки. Сейчас тебя
будут порицать. Заслуженно и жестоко.
В подтверждение этих подлых слов с улицы донесся звон чего-то разбитого
и громовой голос зычно прогудел:
-- Мстиславка! А ну отвор-ряй!! Живо!!!
Загремело железом по железу. Ага, понятно. Катомины бородачи плющат
моих секьюритей на входе. Я поежился. Спокойно, все идет по плану: боярин
обнаружил пропажу дочки и, разумеется, сразу вспомнил обо мне.
Срочно сховать Метанку! Я решительно повернулся к этой веснушчатой
кобре, изгибавшейся на резной лавочке в приступах плотоядного хохота. Со
стальной ласковостию в голосе произнес:
-- Рыбка моя! А знаешь что? А вот у меня есть смежная комнатка... до
чего уютная! Ступай-ка туда, а мы с папулечкой твоим, с боярином Катомочкой,
по-мужски покалякаем...
-- Ой,-- улыбнулась хищница, вздергивая бровки.-- Отчего задрожали
мощные коленки нашего героя? Неужто герой испугался, что папа Катома
застукает нас вдвоем? Не бойся, возлюбленный. Иди сюда, тварь подленькая,
будем публично целоваться.
Неуместный юмор, правда? Я подскочил и зашептал в розовое ушко, нежно
скрипя зубами:
-- Крошка моя... Ступай, пожалуйста, вот в ту заднюю комнатку, кхм,
быстро. Иначе все испортишь, звездулечка ты моя, кхм, ясная! Да оторви тело
от дивана, блин, в натуре!
-- M-м, как интересно,-- томно зашептала выдра, растекаясь по лавке
пуще прежнего.-- Обязательно испорчу твой подлючий план. Ха-ха, именно так.
Ой, как суперско я придумала. Пускай тебя на колышек посадят.
Хищно оскалив белые зубки, она сузила глаза, и вдруг...
-- Папочка! Иди скорей сюда-а! Он меня насилуе-ет!!!
-- Прекрати! Что ты орешь, ду...!!!
-- Что?! Как ты посмел меня назва...???
-- Душенька моя, зачем шуметь??? Нам с папой Катомой надо побеседовать
наедине! Срочно!
-- Хи-хи, щас. В гробике наблюдаю вас всех, в белых сандалиях.
Рев и грохот в сенях. Небось, вешалку повалили-- с моими парадными
кольчугами. Истошно визжат сенные девки. Мои девки.
-- Ты... ты ничего не понимаешь! Катома сейчас ворвется! Если он
узнает, что мы-- давние знакомые... Это конец!
-- Тебя четвертуют? Будет зрелищно.
-- Дура! Катома догадается, что я вовсе не спасал тебя от киднепперов!
И сразу-- хрясь! Уроют меня. Понимаешь?!
-- Земля тебе пухом, милый.
Бух-бух-бух! Чужие сапоги по моей лестнице. Очень тяжелые сапоги.
Много, много людей. Они все ближе! И голос резкий, как визг электродрели:
-- Пр-р-ропустить! Дор-рогу посаднику, щукины дети! Мстиславка, выходи!
Сначала, безусловно, четвертуют, затем вырвут ноздри, обезглавят и
сошлют в Сибирь, где холодно. Это факт. А все из-за злобной веснушчатой
крыски. Ладно, тля зловредная... Я все-таки затащу тебя в кладовку, щас
увидишь. Вот тебе мой последний довод! Держи в обе руки.
-- Ты, видимо, не осознала, крошка,-- прохладно сказал я, унимая дрожь
в теле. И даже улыбнулся искусно, почти обиженно.-- Я приготовил твоему папе
Катоме сюрприз. Хочу обрадовать старика. Ведь он еще не знает, что мы с
тобой...
Дзинь-дзинь, секунда драгоценной тишины-- между жутким гроханьем на
лестнице, Мах-взмах длинными ресницами. Не моргай, дура, лови гранату:
-- ...мы с тобой женимся. Завтра в полдень.
Йес. Отсюда слышу, как зазвенело у бедняжки в голове. Теперь-- выждать
четыре секунды. И контрольный выстрел в сердце:
-- Или ты против?
...Надо отдать девушке должное. Она держалась молодцом. Открыла рот,
нагнула голову, закатила глазки, два раза зажмурилась. Потом все-таки нашла
в себе силы захлопнуть маленькую розовую пасть. И снова подняла лицо. Два
помокревших глаза уставились на меня, блестя аки пара бирюзовых пуговиц:
-- Это... лучшая шутка сезона? Мы... женимся?
-- А ты не догадалась?-- Мой голос не дрогнул.-- Я вызвал Катому,
чтобы... договориться о деталях, составить меню и список приглашенных.
Однако... важно не спугнуть фишку. Представь: заходит папа Катома и видит:
во как! Его беглянка-дочь в неприлично короткой и довольно мокрой ночной
рубашке томно валяется на лавке в кабинете взрослого мужчины. Поздним
вечером. Хе-хе. Старик подумает дурное. Будто мы с тобой занимались...
этим...
-- М-да?
-- Ну как его... забыл слово...
-- Петтингом?
-- Угу. В тяжелой форме. Причем до брака. По здешним законам петтинг до
брака-- это ах. Старик мне все уши оторвет. Поэтому извини, что я к тебе
обращаюсь. Здесь имеется уютная смежная комнатка...
Бух-перебух сапоги за дверью! Уже по коридору!
-- А почему... ты смотришь в сторону?-- простонала уже напрочь
зомбированная Метанка, пытаясь сцапать мою руку ногтями. Я поморщился. И
мужественно вперил бессовестный взгляд туда, где в соленых женских глазах
вовсю закипала эйфорическая матримониальная дурь. Нежно-зеленое счастье с
искорками-- я увидел его. Большое бабье счастье. Оно стремительно
разгоралось меж длинных ресниц. А я думал, такие глупые бедняжки бывают
только в дамских книжках с розовыми буквами на мягких обложках...
-- Ты... Славик, ты... правда?
-- Милаша, я в шоке. Обижусь вусмерть! Секунду назад в порыве безумной
страсти я сделал тебе предложение руки и сердца! Гм, если эти части моего
тела тебя не устраивают, то... Знаешь, я не хотел никого шокировать...
Видимо, я должен попросить у тебя извинения за столь глупое и неумеммм-м-м!
Мымм!!!
-- М-м-м...
Бу-м!!! Хря-сь!!! Это стучат в дверь. Точнее, ее слегка ломают. А я,
знаете, даже не могу откликнуться. Губы заняты. Ну вот... теперь и руки
заняты. Кажется, я уже весь занят.
-- Гэй, Мстиславка! Это я, посадник! Отворяй!
-- М-м, угуммм,-- сдавленно простонал я, тараща глаза и пытаясь
отлепить прикипевшую девушку.
-- Дверь заломаю! Круши ее, робята!
Хорошо, что девушка мне досталась легкая и нести ее на руках несложно--
даже если перед глазами клубится сладкий розоватый туман, а в голове гудит
тучка майских жуков. Ой, нет. Я не могу так жить. Сознание гаснет, как
пьяный шмель в теплом ликере.
Ах да, вспомнилось. Прежде чем робята сломают дверь, обязательно нужно
спрятать девицу в смежной комнате. Так. Еще шаг... Я двигался по стеночке
как во сне, удерживая на руках гибкое ведьмино тельце и стараясь не задевать
мебель длинными женскими ногами, торчащими вбок. Метанкин язык не унимался,
продолжая у меня во рту свою нежную и скользкую работу. В глазах
стремительно смеркалось. Ну надо же. Кажись, она меня любит.
Кто бы мог подумать.
* * *
Жаль, что вы не могли присутствовать при забавной сцене, когда красный
и лысый, с висящими мокрыми усами, взбешенный и быстрый посадник Катома,
опрокидывая лавки, вломился в мой кабинет-- а за ним, как високосный ядерный
февраль-- двадцать девять стальных амбалов! Я как раз успел захлопнуть
дверцу в заветную смежную комнатку, отскочить на шаг и придать перепуганной
роже благостное выражение.
Ух, безобразие. В моем просторном кабинете как-то враз воссияло и
возгремело от обилия острых железок. Кольчужные гриди заполонили горницу,
неловко круша мебель: чистый спецназ, только вместо черных тканевых масок--
металлические личины с дырьями для носа и голубых гляделок.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг