воин даже по лбу себя хлопнул с досады на собственную забывчивость, а мне
оставалось только мысленно выругаться.) Ну точно: Куруяд и рябому
приспешнику своему наказал из него тайну-то вынуть про место, где сапоги
скрыты!
Я устало прикрыл глаза. Вот к чему я сейчас не был готов, так это к
очередному допросу. Надеюсь, Жила не будет повторять упражнений с шильцем...
На мое счастье, десятник не любил принимать стратегические решения
самостоятельно. Еще раз смерив мое перепутанное тело осторожным взглядом, он
обернулся к двери:
- Повезем воришку к Корчале. Нехай сама с ним обращается, а наше дело
воинское. У него сапоги али нет - распутывать пока не срок. Тако связанного
и повезем. - И, похлопав Сокольника по плечу, Жила отправился прочь со
двора искать в деревне свежих лошадей.
И меня повезли к Корчале - взвалив, как мешок дерьма, на седло впереди
Сокольника. Добрый парнишка даже рот мне развязал - в благодарность, что
помог ему продудеть в рожок. Как только вонючая тряпка была извлечена из
ротовой полости, я высказал все, что накопилось в организме нехорошего.
Трясясь на лошадиной спине вниз головой и неловко отбивая лицо о жесткое
колено Сокольника, я придумывал двоим спецназовцам обидные прозвища,
настоятельно рекомендовал развязать мне руки и поостеречься скорого
возмездия божественных покровителей, которые якобы у меня имелись. Я сулил
ребятам фантастические сокровища и материальные блага, предлагал выгодное
сотрудничество - но изможденные дружинники не обращали на мой сбивчивый
монолог никакого внимания. Покачиваясь в седлах, они только изредка
переговаривались между собой, обсуждая обстановку.
Скоро я осознал, что чем орать, лучше прислушаться. Из беседы
дружинников выяснилось, что оба служили в гарнизоне Властова под началом
наместника Катомы, который приехал сюда из Престола управлять вотчиной
изгнанного князя Всеволода от имени Мокоши и великого князя Ярополка.
Десяток Жилы занимался тем, что охотился в лесах на моих коллег-разбитчиков,
охранял на реках особо ценные купецкие караваны - словом, выполнял
нормальные полицейские функции. Однако несколько дней назад во Властов
прибыла из Престола, от самой Мокоши старая карга Корчала - лучшая подруга
столичной богини. У Корчалы было сверхсекретное поручение, и посадник Катома
обязан был предоставить полномочной комиссарше необходимые материальные и
людские ресурсы по первому требованию. Слепая старуха с порога запросила
двадцать лучших дружинников и десять гривен чистым золотом. Катома попытался
было выяснить, для каких таких архиважных дел старуха притащилась в его
административный округ, но слепая телепатка загадочно молчала и вскоре
выехала из Властова куда-то на юг, в леса Стожаричей - прихватив с собой
золото и дружинников. Среди последних значились четыре человека из десятка
Жилы - в том числе и несовершеннолетний акселерат-убийца по имени
Сокольник.
Корчала приехала на север с единственной целью. Она занималась тем же,
что и я, - собиралась выкрасть Чурилины сапоги. С гигантскими
предосторожностями, расставив по всему лесу наблюдательные посты, слепая
жрица-мокошистка выследила восточного полубога и толпу его фанатов.
Дружинники заняли свои позиции задолго до появления Чурилы в Дымном урочище
- по воспоминаниям Сокольника, он с коллегами просидел в воде, сжимая в
зубах дыхательную тростиночку, несколько убийственно холодных и неприятных
часов. Ошибка Корчалы заключалась в том, что она предполагала, будто
глупенький Чурила идет без охраны. Старуха слышала про огромные армии
азиатской погани, вторгшиеся на Русь где-то далеко на Востоке и отстававшие
от своего божественного лидера на десятки верст. Но жрица не знала другого
- что личная охрана Чурилы неотступно следует за ним на некотором
отдалении, скрытно перемещаясь по ближним лесам и оврагам, не показываясь на
глаза местным жителям и восторженным фанатам. Среди сотрудников этой
спецслужбы тайного сопровождения числились такие милые существа, как волки,
железные вороны и дивы (огромные человекообезьяны, неплохо знакомые читателю
под именем кинг-конгов). Руководил личной гвардией Чурилы тощий старик
физкультурного вида с кащеистыми повадками - Куруяд, гроссмейстер восточной
магии и жрец экстракласса.
В то памятное утро (впрочем, это ведь было сегодня) Корчала так и не
дотянулась ревматическими пальцами до волшебных лаптей спящего полубога.
Куруяд возник вместе со своими подчиненными как раз вовремя - и Корчагиным
дружинникам пришлось заняться уменьшением численности волков в среднерусских
лесах. Одного из спецназовцев проникающе ранил налетевший сверху железный
ворон - и ослабевшего парня доели впоследствии серые хищники. Трое других
уцелели и, будучи людьми донельзя тренированными, легко покончили с
санитарами леса.
Жаль только, что какие-то подлые оборванцы, появившиеся невесть откуда,
под шумок боя увели волшебные сапоги. Их было двое - причем каждый работал
только на себя, норовя подставить другого. Как выяснилось, первым из
ободранцев (с исхлестанной спиной) был известный разбойник Стыря,
прославившийся дерзкими налетами на лодейные караваны, - он работал южнее
наших земель, на реке Влаге. Второго, израненного и связанного (то есть
меня), Корчалины дружинники везли теперь к своей начальнице - выяснять
личность.
Оказывается, сойдясь с дивами посреди реки, геройские дружинники смогли
вывести обеих обезьян из строя, потеряв при этом только одного из своих. В
живых остались собственно десятник Жила и мелкий Сокольник: прикончив
мохнатых троллей, они удивленно посмотрели вокруг и обнаружили, что
пребывают в любопытном одиночестве. Не только кащеистый Куруяд, но даже оба
оборванца не стали дожидаться окончания захватывающей битва дружинников с
дивами - и уже исчезли куда-то очень далеко.
Вскарабкавшись на обрывистый берег. Жила с Сокольником без труда
обнаружили чьи-то следы - очевидно, наши с Куруядом. По горячим следам
дружинники выбрались на полянку с елочками, порыскали вокруг и вскоре
обнаружили молодого чурильца в коричневой куртке, у которого Куруяд
позаимствовал дорожный плащ, а я - охристую пожилую кобылку. Перед смертью
враг, заикаясь от недобрых предчувствий, рассказал спецназовцам, что
начальство повезло сапоги в Санду - так называлась пьяная деревня,
наполненная сонными девками и слугами Чурилы.
Социальный беспорядок в Санде объяснялся тем, что не далее как накануне
вечером здесь выступал со своей шоу-программой великий завоеватель народных
симпатий по имени Чурила. При помощи незнаемого восточного самогона,
удручающе пахучих цветов и многоцветных фейерверков Чурила без напряжения
сил завоевал все без остатка симпатии поселян, повелел своим жрецам
установить в побежденной деревне свой кумир и - пошел из села прочь, к
реке: на ночлег. По-праздничному завоеванная деревня рухнула в алкогольный
сон, а Чурилины жрецы переехали в огромный особняк старейшины, готовясь с
завтрашнего дня учить народ жить по-новому, по-советски.
Понятно, почему Куруяд, прижимая к груди хозяйские лапти, отвоеванные
таки в битве с прихвостнями Корчалы, погнал свою лошадку именно сюда, в
Санду. Здесь его поджидали верные слуги в темных плащах - здесь же, в
личном кабинете Куруяда лежали в сейфе фальшивые сапоги - великолепно
сработанная копия настоящих.
Пока мы с Куруядом погоняли своих кобылок по дороге в Санду, два
Корчалиных спецназовца поступили на редкость остроумно: они просто достали
свои боевые рожки и по очереди зычно продудели в них, разгоняя эхо по всей
округе. Совсем как в глупой сказке, верные богатырские кони спецназовцев,
флегматично пережевывающие растительный корм в доброй полумиле от полянки с
елочками, услышав призывный звук рога, прекратили жевать, взбодрились и со
всех ног бросились к хозяевам - только копыта засверкали. Бодро переплыв
реку, богатырские животные непостижимым образом взобрались на высокий берег,
и через пару минут Жила и Сокольник вновь ощутили под своими задницами
жесткие боевые седла. Стоит ли объяснять, что на своих гоночных жеребцах
дружинники рванулись в дорогу так быстро, что почти догнали нас с Куруядом
на въезде в Санду.
Ворвавшись в сонную деревню, спецназовцы разделились: Жила на жеребце
тронулся к дальним воротам глянуть, не проскочил ли Куруяд Санду транзитом,
направляясь дальше по дороге на северо-восток, а Сокольник вызвался
проверить дом старейшины - а ну как спрятался в нем кто-нибудь нехороший.
В доме старейшины нехороших людей было на редкость немало, и все они с
неприятным однообразием пытались проткнуть Сокольника стрелой либо задеть
отравленным лезвием. Наконец, выследив среди мельтешения черных плащей
знакомый силуэт козлобородого Куруяда, Сокольник бросился наперерез и почти
настиг злодея возле кумирни - но ядовитый ножичек уже торчал у него в
спине, и пришлось временно - хотя и некстати - потерять сознание.
Неторопливо обмениваясь впечатлениями, дружинники направляли лошадей по
перелескам вдоль полей, окружавших Санду: перед моими глазами, налившимися
кровью от длительного висения вниз головой, мелькали под лошадиными копытами
какие-то тропки, мостки через ручьи и грязные низинки. В очередной раз
ударившись виском о Сокольникове колено, я решил, что скоро сойду с ума от
боли в раздерганном плече и тошнотворных ощущений в желудке. К счастью,
лошади вскоре замедлили шаг. В воздухе знакомо пахнуло болотом - только не
тем жутковато-душным и сырым, что в Дымном урочище, а цивилизованным и
человеколюбивым: с торфяниками, клюквой и болотной птицей. Лошади постепенно
углубились в сырой лес: в траве загудело разбуженными комарами, зачавкало
водой и плесенью. Дружинники стали заметно осторожнее выбирать маршрут среди
брусничных кочек.
- Ну вот и приспели, - ободрительно сказал Сокольник, потрогав меня
по спине. - Зараз к Корчале тебя потащим. Ты помягше с нею, она помыслы
читает.
Я поймал губами комара, презрительно сплюнул на лошадиное копыто и
устало предложил все-таки развязать себя. Жилины сапоги, неспешно прочавкав
с кочки на кочку, приблизились к нашей лошади, жесткие руки спецназовцев
вцепились в меня, напряглись и - стащив истощенное тело с лошадиной спины,
аккуратно усадили в мокрую траву. Чувствуя, как намокают штаны от болотной
сырости, я хотел было высказаться, но Сокольник уже распиливал кожаные
связки на моих ногах, и я только улыбнулся стоически. Ну что ж, давайте сюда
вашу Корчалу - будем ее обрабатывать.
- Ступай эво, где пни чернеются, - шепнул Жила, помогая мне
утвердиться на бесчувственных ногах и любезно подталкивая в раненое плечо.
- Да не вздумай убечь: тут Корчалиного люду - как комаров: тьма повсюду.
Эти кочки раздражали меня - и так колени не ходят, противно покалывая
от застоявшейся крови, так тут еще почва неровно кочевряжится под ногами.
Нет, все-таки сыро: штаны опять намокли от теплой влаги, туманившейся в
воздухе между деревьями. Похоже, Корчала создала себе заказной микроклимат.
Совершенно прозаическая старуха поднялась с колен метрах в десяти,
завидев меня. Она была приземистая и плотная в кости, но не
толсто-добродушная, как Клуха, а какая-то злобно-крестьянистая, как свекровь
из драмы Островского. Оправляя желтыми пальцами длинные пряди
седовато-черных волос, стекавших по жабьим щекам, старуха недоверчиво
глянула на меня, приобнажая десны. Она стояла, тяжело опираясь на прогнивший
пень, колоритно торчавший из моховой плесени.
- Короче так, любезная Корчала! - устало начал я, присаживаясь на
кочку. - У меня есть сапоги, которые спрятаны в надежном месте. Никто,
кроме меня, их не найдет по определению. Я согласен сотрудничать с вами при
условии, что мне гарантируется стабильная зарплата, укороченный рабочий день
и эксклюзивное право самостоятельно пользоваться сапогами в свободное от
работы время. Вот мои условия, не подлежащие изменению. Предлагаю немедленно
приступить к составлению контракта. Да... если можно, предложите мне чашечку
горячего кофе: чрезвычайно устал в дороге.
Старуха слегка округлила сумасшедшие глаза и покосилась на пень, в
который упиралась короткими руками. Я тоже непроизвольно перевел взгляд на
гнилую колоду - и... задумался. Даже нижнюю губу выпятил под напором эмоций
и головой покачал удрученно. Никакого пня там не было - желтоглазая старуха
с длинными грязными волосами упиралась ладонями не в прогнившие края колоды,
а в... костлявые, горбатые плечи другой старухи, еще более старой и
отвратительной. Вторая старуха только прикидывалась пеньком: на самом деле
это была самая настоящая Корчала - только не каменисто-серая, как среди
валунов в Дымном урочище, а черно-слизистая, как прогнившее дерево.
- Отдавай сапог! - проскрипела вдруг первая, длинноволосая старуха -
словно кто-то открыл дверцу холодильника. Склонив голову, она приблизила ухо
туда, где недвижно темнел бугристый череп Корчалы, - словно прислушиваясь.
- Отдавай, отдавай сапог! - снова проскрежетала она, обращаясь ко мне.
Если не ошибаюсь, эта длинноволосая пенсионерка работала на Корчалу в
качестве медиума: передавала окружающим мысли высокопоставленной старухи, и
наоборот.
- Советую обращаться со мной повежливее, - сказал я, покачиваясь на
своей кочке. - А то я умру от оскорбленного самолюбия, и никто не узнает,
где лежат сапоги. (Я даже улыбнулся своей наглости: впрочем, из Корчалы
можно теперь веревки вить - все равно никто, кроме меня, ей не поможет.)
Старуха-медиум снова склонилась к Корчале, то округляя, то суживая
совиные глазки.
- Узнала тебя, Берубой! По Семарглову перстню узнала тебя! -
проскрипела она без малейшей интонации. - Корчала признала тебя, Траянов
сын, огненный вук Берубой!
Я цинично улыбнулся. Тоже мне телепатка: мало того, что почему-то не
может проникнуть в мои мысли и узнать, куда я спрятал сапоги. Плюс к тому
спутала меня с Берубоем. С этим гнусным мажором - у которого серьга в ухе!
С ловким почтальоном, умудрившимся сбежать от моего сотрудника Травеня... Я
покосился на перстень, по-прежнему блестевший на пальце. Я уж и забыл про
это колечко, конфискованное у Берубоя. Что ж... пусть Корчала принимает меня
за другого. Это даже выгодно - тем более, что мое настоящее имя теперь
засекречено Стожаром.
- Корчала чует силу твою, Берубой! Корчала чует гордыню помыслов в
тебе! Само ты мог Чурилин сапог покрасть! Ты - человек велий, человек
необыкий, ты служка божичев! - настаивал тем временем туберкулезный
старушечий голос. - Корчала привечает тебя, о Берубой! Корчала не желит
смерти тебе! Не желит смерти! И ты не умышляй на Корчалу злого, не умышляй!
- Ну ладно, ладно, так и быть. - Я послушно вздохнул: - Так и быть,
уговорила. Сегодня не буду тебя убивать. И это правильно, что ты не желаешь
мне зла. Ясное дело: я в гроб, а сапоги так и останутся в тайнике! Тут я с
тобой согласен.
- Ты невежда, Берубой. Невежда! - взвизгнула волосатая старуха,
потрясая седыми космами. - Ведай теперь, что само един сапог у тебя есть!
Само един! А другой - у Чурилы остался, как прежде!
Я совсем обиделся. Прекрасно помню, как просовывал в землистую нору
возле Чурилиного тотема оба сапога - один за другим. Разве что... ну
конечно! Гнусный Куруяд все-таки обманул меня. Чует сердце: в каждой из двух
пар был... только один настоящий сапог, а другой - фальшивый!
Итак, я отнюдь не обладаю полным комплектом волшебных лаптей. Выдернув
из кочки брусничную веточку, я досадливо прикусил передними зубами хрумкий
зеленый листик. Сволочь кащейная. Теперь опять хитрить, опять выискивать
недостающий экземпляр божественной обуви...
- Корчале не надобен сапог, о Берубой! Корчале не надобен! -
усердствовала между тем старуха-медиум, хрипло подвывая в конце каждой
фразы. - Иной Корчалин помысел: не буди сапог у Чурилы, и ладно! Само у
Чурилы да не буди! Ты же своим сапогом владей, однако Чуриле не отдавай! Не
отдавай Чуриле!
Похрустывая старыми костями, я привстал с кочки. В задумчивости
прошелся из стороны в сторону, поводя плечами, чтобы согнать кровососущих
существ с насиженных мест. Хрипя и подвывая, старуха излагала, как это ни
странно, удивительно заманчивый план действий: сквозь бесконечные
повторения, зловещие пришептывания и потрясания волосами до меня постепенно
доходил смысл ее предложения. Мой сапог остается у меня при условии, что я
буду трепетно хранить его от Чурилиных слуг и не допущу возвращения обуви
первоначальному владельцу. Все логично: Мокоши (а значит, и Корчале) нужно,
чтобы реактивные лапти не облегчали Чуриле жизнь. Старухам все равно, где
они находятся - лишь бы не на ногах у восточного миссионера-полубога. Мой
сапог спрятан в тайнике - и это, с точки зрения Корчалы, очень неплохо:
остается только убить меня, и никто в целом свете не сыщет его... Но
проблема в том, что таким образом будет удален от Чурилы только один из двух
ботинок. Второй сапог по-прежнему будет носить Чурилу по воздуху - пусть с
меньшей скоростью, но все же достаточно эффективно. Судя по всему, Берубой
(за которого меня здесь принимают) очень непростая личность, уважаемая и
сильная. Поэтому, доверив первый сапог Берубою, Корчала почему-то
рассчитывает, что Берубой сумеет не только сберечь свою волшебную обувь от
злодейского Чурилы, но и... раздобыть второй лапоть! Итак, старая карга
выдвигает единственное условие: из чувства благодарности Берубой (то есть, в
настоящем случае, я) обязуется найти второй сапог и принести его Корчале в
качестве ее доли в прибыли предприятия.
- Корчала научит тебя летать на твоем сапоге! Корчала сподобит тебя
божку летучему, поднебесному! - Старуха-медиум перестала причитать,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг