изображение: очевидно, сломался Метанкин диапроектор.
А я уже в оба глаза смотрел на Стожара, как ни в чем не бывало. Кто вам
сказал, батенька, что я отвлекаюсь на уроке? Я на вас смотрю. Прямо в рот
вам, папаша.
Папашин рот скривился посередине, и я услышал:
- Чую тревожную смуту в тебе, Мстиславе! То ли на сердце у тебя черная
печать, то ли - скрываешь от меня чуждые обереги! Откройся мне, Мстиславе.
Я тебе полыменный божец. Я тебе оберег. Отдай мне чужое. Отбрось чуждую силу
и буди мне воин Стожаров. Буди мне волчак верный, безумный! Услышь знание
мое потайное взамен!
Ну, папаша, с этого и надо было начинать. Однорукий хрен приготовил
самое интересное на закуску. Сакральные знания - как раз то, что мне нужно.
Тут пояски не в счет. Информация - самый устойчивый капитал. Договорились,
старик: я тебе - поясок, а ты мне божественные сведения.
И совершенно будничным движением руки я протянул Стожару что-то розовое
и беззащитное, поникшее жалкими кисточками.
Снова кто-то выключил свет: передо мной жарко вспыхнули знакомые хищные
гляделки. Только взгляд у них теперь был немного бешеный.
- Полуденицына сеть! Ведьмин пояс! - Волкообразное млекопитающее
просто захлебывалось от эмоций. - Откуда? Как извлек? И мне - ни слова не
сказал?! Ну, Мстиславка... зверь дивий, а не людина! Впору в божках ходить!
- Кстати, о божках... - вмешался я. - Я понимаю: это вопрос времени,
нужна протекция... Как вы считаете, батя: у меня ведь есть талант, правда? Я
ведь многое могу. Хотите - карточный фокус?
- Что за удаль нам в руки! - не унимался звероподобный божок,
продолжая, видимо, изучать Метанкину опоясть и не расслышав моего
предложения. - Стало быть, дана тебе воля над некой полуденицей... Это
лепо. Это кстати нам сгодится. Ну, Мстислав, внемли начальное мое повеление:
пускаю тебя в дело. Отсейчас пробудеши ты среди людей не простой разбитчик,
а Стожаровый воин. Пойдешь за меня на смерть.
- Ура, - сказал я. - За тебя, папаша, хоть в армию. Только ты не
отвлекайся. Обещал секретные знания - ну так тащи их сюда.
- Добро же, внимай поглубже моим словам: велю тебе сыскать... сапоги.
Не грубую обутку, нет - волшебные полетные сапожки Чурилы, младого божича
источного. Чара в тех сапогах неизбывная: любого в небо тащат, по тучам да
по згам небесным. Чурила в них скорше сокола летит, дальше стрелы
адамантовой. В тех сапогах не взять Чурилу ни стрелочкой, ни враном
железныим, ни змеем гневным... Шибко летит Чурила по воздухам, ведет полки
несметные из-за Сварожья моря. В тех полках и людь и нежить, птицы и гады -
и все на Престольный град грядут, ищучи пожрати божков и человеков наших.
Противу Чурилы подъемлют божки оборну - Я сам, Стрибог Скорый, Белун
Отпадник, Дажьбог и дети его. Старуха Мокошь, дура злобная, тожде крепы
творит на пути Чурилином - желя придушити божича младого, да не дойде до
Престола ея. Однако... помыслом моим, коли отлишить Чурилу сапожка его
чародейного, то и ход-то его приутихнет, приступ приубудет! Во сто крат тише
пойдет ко Престолу Чурила, по землице потащится, не по ветру вольному. А
коли так, и сроку прибудет у нас на оборону. Тут мы его и... укоротим.
Седой волк, кажется, даже заплясал от возбуждения - во всяком случае,
в темноте зацокали по полу когти. Я сочувственно покачал головой: этот
Стожар попросту не умел объяснять обстановку. Ну не рожден человек для
логического мышления. Бедняга. Я, во всяком случае, не понял из его
поэтического бреда абсолютно ничего.
- Спокойно, папаша. - Я поудобнее устроился на шкурах и грустно
приподнял брови. - Не надо эмоций. Ты взял меня на работу, и победа тебе
обеспечена. Однако это не значит, что нужно вскрывать шампанское уже
сегодня. Шампанское подождет - пусть пока остынет. А ты расскажи мне тем
временем, в чем конкретно состоит моя миссия.
Волк ожесточенно почесался и нервно зевнул.
- У тебя есть опоясть ведьмы - ну так призови ее до себя. Истребуй,
да сведет тебя в тайное место - туда, где встанет ночлегом младой Чурила. В
том и удача, что нынешним утром он проходит селами да посадами по нашей
земле - за Бобровым лесом, в истоках Санды-реки! И на ночь приткнется
почивати где-то обоку наших сосняков, на болотах у реки! Место изберет
тайное, охранное - стерегут его черные влаки да полночные вороны. Тяготно
туда добратися человечьему войску, непролазно. А полуденица твоя укажет путь
краток и чист, само ведьмам да лешим знаком! Полуденицы твои - почитай,
Чурилины слуги. Им и тайны его пронятны и знаемы - нехай сведет тебя ведьма
до Чурилы спящего. Ты - вор, тебе и сапоги летучие скрасти! Донесешь
сапожки до меня - получишь от батьки жиру вволю, пития и девок.
Насчет сапог это он правильно придумал, идеологически корректно.
Надоело по миру босиком шляться. А вот насчет того, что я их ему верну -
это оппортунизм. Это нетворческое развитие идеи. Тут он не прав. В таких
сапогах я и без посторонней помощи искупаюсь, как сыр, в жиру, в пиве и в
этих... в девках.
- О'кей, шеф. Мы договорились. Завязывай на поясе узелок, и я готов
беседовать с ведьмой. Только... один нюанс остается. Ты забыл про ценные
сведения.
- Как забыл? - изумился волк, расширив желтый глаз. - Я ж те
промолвил все - и про сапог, и про Чурилу...
- Маловато будет. - Я развалился на шкурах и забросил ногу на ногу.
- Мне нужны данные о всех божках - биография, место рождения,
национальность и отношение к воинской обязанности. Вплоть до отпечатков
пальцев, когтей и копыт. Кто такой Сварог? Что за Мокша такая? Имеют ли
общих детей? Сколько раз в браке? Давай, батя, тащи сюда свой компьютер -
будем его иметь в информационном аспекте. Хочешь, чтоб я нашел сапоги? Тогда
загрузи мне мозги, да покачественнее. Надоело в дураках ходить, хочу очки в
роговой оправе.
Седой зверь помолчал с минуту, тяжко моргая - и отвел взгляд.
- Ну - сам знай, что просишь. С большого ведома большая беда,
Мстислав.
...Все эти фамильные тайны языческих божков подозрительно смахивали на
мексиканский многосерийный телефильм для пенсионерок. Стожар рассказывал мне
о многовековых дрязгах своего бессмертного рода с большим воодушевлением,
драматично пришептывая и даже показывая на стенках и потолке пещеры
симпатичные документальные диафильмы. Я медленно покачивал головой, привыкая
к абсурдным реалиям здешней внутренней политики и партийной борьбы - ни
тебе цивилизованного парламента с личностями и буфетным регламентом, ни
восторженных бабулек, потрясающих цветными флажками... Года два назад я
работал в одном таком парламенте и даже в паре-тройке партий состоял - но
здесь этот опыт, при всем желании, был неприменим. Приходилось рассчитывать
только на хищническую скользкость интеллекта и мышечные бугры под кольчугой.
Так и быть, перескажу я вам, потомки, распросекретное Стожарово знание.
Только за челюсть вашу я не ручаюсь. Лично я, переваривая весь этот бред,
едва не свихнул ее в непреодолимых приступах зевоты. Что поделать: не
возбуждают меня мексиканские телесериалы.
Итак, краткое содержание предыдущих серий: жили-были два божественных
семейства. Одно было многодетное, и папой у них был седовласый
интеллигентный такой тип по имени Траян. Он был на пенсии, но руководил всем
фамильным бизнесом, сидя в кресле-качалке. Другое семейство тоже было ужасно
многодетное (я подозреваю, что эти варвары еще не знают элементарных приемов
бытовой контрацепции), только крестным отцом у них был не седой старикашка,
а моложавый господин лет 700-800 с чернявыми усиками и бородкой клинышком.
Моложавый господин был раза в два старше и подлючее всех своих детишек
вместе взятых, а поэтому любил, чтоб его называли Сварогом.
Говорят, что Траян со Сварогом состояли в каком-то гипотетическом
родстве, но я склонен считать эту мысль ошибкой сценариста. Во всяком
случае, по фильму получалось, что оба пахана смертельно ненавидели друг
друга и, едва выдавалась свободная минутка, спешили набить противнику морду.
В этих разборках дружно участвовали не только божественная молодежь и юные
мафиози с обеих сторон, но и простые смертные - князья, армия и мирное
население славянских городов, причем последнее от божественной вендетты
страдало со страшной силой, то и дело намекая, что пора бы враждующим кланам
помириться.
Сорок или пятьдесят серий тому назад великое примирение состоялось:
чернобородый Сварог, скрывая злобный взгляд под темными очками, приехал на
своем бордовом "БМВ" к этому старому подагрику Траяну - мириться.
Авторитеты пожали друг другу конечности и раздавили на пару бутылку джина
без тоника. Тут же, после джина, они, не снижая оборотов, пошли на повышение
градуса и закончили тем, что сговорились переженить между собой старших
детей. Очаровательного спортивного япи75 по имени
Дажьбог (он был Траяну старшим сыном и имел собственную кумирню в престижном
районе столицы, на левом берегу реки Лыбедь) повязали с не столь
сексапильной, но зато весьма цепкой девицей, обожавшей эпиляторы и кожаные
лифчики, - новобрачная была известна под жабьим именем Мокошь Сварожична.
Два семейства закатили свадебку на пол-Европы, перебили на Олимпе всю мебель
и разъехались, крайне удовлетворенные жизнью и судьбой.
После свадьбы началась в строгом смысле слова латиноамериканская
мелодрама. "Ты любишь меня, Хуан Альфонсио?" - спрашивала молодого мужа
Мокошь и неловко пыталась поправить ему бутоньерку. "Как ты можешь
спрашивать об этом, драгоценная?", - ослепительно улыбался Дажьбог, ища
скучающим глазом другую женщину. "Но... тетушка Мерседес сказала мне, что ты
меня не любишь..." - капризно и почти трагично шептала Мокошь, угловато
поводя плечом, однако бретелька вечернего платья никак не сползала вниз. "Я
же сказал, что обожаю тебя!" - ласково поводил бровью красавец Альфонсио
(Дажьбог), морщась и стараясь не смотреть на бретельку. "Но... сестра
Сесилия тоже сказала, что ты не любишь меня. Более того, она сказала, что ты
спишь с другой женщиной", - настаивала Мокошь. "Ах, Роза! Давай не будем
говорить об этом!" - темпераментно восклицал Хуан Альфонсио, вырывался из
цепких жениных рук и исчезал из кадра.
Так продолжалось на протяжении нескольких столетий, и зритель с
нескрываемым любопытством наблюдал за непростыми отношениями божественных
супругов. В промежутках между сериями супруги занимались любовью - и вскоре
подарили своему народу наследничка, потом еще одного, потом третьего - и
так далее в разумных пределах. Несмотря на скрытую трещину в отношениях,
пара Дажьбог-Мокошь благополучно правила центральной частью страны и
главным городом Престолом. Со временем старый седобородый хрен по имени
Траян удалился сажать гиацинты в свою загородную резиденцию в Татраньских
горах - там издавна находился форпост семьи Траяничей. Сварог продолжал
потихоньку пакостить людям и божкам из-за далекого Сурожского (то есть
Сварожьего) моря - там, среди отрогов горного хребта Велья Челюсть мрачнел
его готический замок с ужасами и подвалами.
Союз красавца Дажьбога и хозяйственной Мокошь символизировал не только
торжество семьи как ячейки общества, но и симбиоз двух враждебных начал в
божественном мире. Траянов пламень и лед Сварога соединились в жидкокипящем
чайнике богатого, процветающего многомиллионного76
Престола.
Прочие божки расхватали остальные провинции - опытным мафиози
достались куски пожирнее, а молодежи приходилось довольствоваться
каким-нибудь городишком в Заполярье или на границе с косоглазой степью. Мой
божественный патрон Стожар, родной брат Дажьбога и один из лидеров партии
Траяна, тут же заявил, что лично оторвет выступающие части тела всякому, кто
вздумает претендовать на северные земли за гигантским Брынским лесом. С
малолетства симпатизируя Залесью и его главному мегаполису - Властову.
Стожар уехал на Север и поселился в землях самого лучшего племени из
обитающих на земле - позднее эти ребята стали называть себя стожаричами.
Еще один сынок Траяна, начитанный и очкастый Световит, известный своей тягой
к прекрасному и непреклонным чувством справедливости, отхватил себе
богатейший купеческий Новград, финансово-промышленный центр Северо-Запада.
Номинально Новград оставался в подчинении у Престола - но за дальностью
расстояния все приказы, исходившие из столицы и подписанные цепкой ручкой
Мокоши, успешно складывались менеджерами Световита в самое надежное место -
то есть в корзину для бумаг. Наконец, третий отпрыск ревматического
папы-Траяна, горбатый и весьма нелюдимый Радегаст, ненавидевший светское
общество и столичные газеты, уехал в самую отдаленную западную провинцию -
лопающийся от жира Далечь. Там он принялся рыть в горах туннели и замки,
успешно накапливая под землей огромные финансовые средства в золоте и
алмазах, а также превращая местных жителей в подземных гномов - таких же
жадных и горбатых, как он сам.
Самые молодые политики Траяновой партии, известные своими
патриотическими взглядами и генетическим неприятием широких скул и раскосых
глаз, получили несколько небольших, но укрепленных городищ на границе со
степью - любимец неофашистской молодежи, энергичный голубоглазый ариец
Стрибог, министр ветра и ураганных налетов, поселился вместе с бандой
приспешников в милитаризированной Белгоре. Прибыв на место, этот сынок
Дажьбога и Мокоши тут же расставил везде караульные вышки с пулеметами и
запретил гражданам шляться по улицам после десяти часов вечера (по убеждению
Стрибога, граждане в это время должны быть дома и делать для своей страны
будущих солдат в возможно большем количестве).
Еще один юнец, длинноволосый кареглазый Яровит, прославившийся
беззаветной любовью к животным, способностями к верховой езде и авторской
песне под гитару (а также внезапными приступами человеконенавистнического
гнева), давно уже мечтал выбраться из сумасшедшего родительского дома и
заточиться где-нибудь в светлых лесах среди охотничьих собак, егерей и
хиппующих рок-музыкантов. Получив назначение в свободолюбивый Смолен, город
свежих и нестрашных лесов, он удрал туда в первое же утро, не захватив из
отчего дома ничего, кроме охотничьего ножа и пары новых нейлоновых струн. В
Смолене Яровит устроил Гринпис в отдельно взятом княжестве, запретив
вырубать лес и разводить всякую промышленность. Местные жители,
самопровозгласившие себя племенем яричей и имевшие в крови пристрастие к
рок-музыке, тут же решили, что они без ума от нового божка и стали просить
его вести их в бой на давних врагов-соседей: толстых угрюмых боровичей.
Боровичи, также обитавшие в лесах - только не в светлых, а на редкость
дремучих, славились нелюдимым характером и маниакальным поклонением местному
незаконному божку - Велесу. Этот тип не проходил ни по одной из картотек
Стожара - очевидно, он забрался в Творуньские болота еще до раздела сфер
влияния Сварога и Траяна, не имея никакого родственного отношения ни к тому,
ни к другому.
Следующий любопытный кадр траянской крови - Перун - считался чуть ли
не самым импозантным и многообещающим деятелем на мировой арене. Он любил
пышно одеваться, ездить на Каннский фестиваль и сладко поглядывать на
молоденьких богинь. Этот тип мне симпатичен уже потому, что имел пристрастие
к панку и молодежной моде - он... расписывал себе физиономию серебром и
золотом, в особенности наводя лоск на умопомрачительные усы. Распределяя
родственников по уделам, Траян со Сварогом особенно долго дрались за
Чернигин - второй по значению город центрального региона после самого
Престола. Тесовичи - убийственное племя, сущие вандалы в вопросах секса и
военных действий - тихо обитали тут по берегам Тесы, укрепляли свой
драгоценный Чернигин, и без того истыканный бункерами и комплексами ПВО.
Говорят, что до перестройки они были настолько неправильными людьми, что
поедали своих поверженных врагов тут же, на поле боя - но это было страшно
давно. Тесовичи вообще не хотели себе никаких божков и уважали только своего
князя - но Сварог и Траян решили, что никто их не приберет к рукам лучше,
чем Перун. Перун приехал в Чернигин - и вскоре все поняли, что кроме усов
этот господин не мог похвастаться попросту ничем. Девушки обнаружили, что
его сладкие поглядывания не обещают никакого логического продолжения, а
чернигинские князья пришли к выводу, что присутствие Перуна в городе отнюдь
не мешает им править по собственному усмотрению. В результате импозантный
кумир стал самым безвластным деспотом на карте мира, а Чернигинское
княжество - единственной агрессивной империей, управляемой по воле
смертного фюрера-князя.
Дочери, внучки, правнучки и племянницы Траяна были между собой лучшими
подружками и без ссор и дискуссий поделили кое-какие тихие и мирные
райончики - ну разве что пара-тройка неугодных князей были отравлены, да
Дидилия, богиня материнства, стала чуть более неприязненно сплетничать о
Живе, богине неженатых девушек. Дидилия, будучи уже дамой в возрасте,
уладила дельце о передаче ей пряничной и безветренной Зорянской земли -
здесь, в старой крепости Зоряни, посреди знаменитых молочных колодцев и
самых плодовитых женщин Европы, она и поселилась в своем огромном уютном
святилище. Жива удалилась организовывать девичьи хороводы и клубы
герлскаутов в Морам, юная и немного ветреная Зимцерла, богиня неумирающей
весны и рябиновых гроздий, бесприютно перелетала из волости в волость от
одного молодого княжича к другому, пока, наконец, жители Тмуторокани не
пригласили ее возглавить местную президентскую администрацию. Совсем
несовершеннолетняя Неделька, не имевшая в этом взрослом мире ничего, кроме
права на рисование радуги в небе после дождя, пристроилась у маминой юбки в
Тиходоле, теплом предместье Зоряни. Все были счастливы и единодушно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг