потенциалов, который вызвал сильный встречный ветер.
Они возвратились, но и я едва не погиб: ветер намел вокруг колонии
такую гору песка, что я едва не задохнулся. Но тут они оба пришли мне на
помощь, разбросав песчаные барьеры.
Начал различать отдельные звуки-слова, но смысл многих из них для
меня пока неясен...".
***
Однажды, выйдя на край оазиса, Курбан заметил на горизонте небольшое
облачко. Оно возникло вдали, на стороне, противоположной той, с которой
они пришли.
Курбан долго вглядывался, затем позвал Атагельды.
- Посмотри, что это, у тебя глаза молодые.
- Может, песчаная буря начинается? - высказал предположение мальчик.
- Нужно стены хижины укрепить.
- На бурю не похоже, - покачал головой старик. - Видишь, верхушки
барханов не дымятся. Да и ветра совсем нет.
- Мираж?
- И на мираж не похоже.
- Значит, просто туча пыли.
- Точно. Караван движется.
- В нашу сторону? - хлопнул в ладоши Атагельды.
- В нашу, малыш, - кивнул Курбан, но радости в его голосе не было.
Через некоторое время показался небольшой караван, который двигался в
сторону оазиса. Пожалуй, караван - слишком громко сказано. Несколько
полудохлых верблюдов еле плелись, понукаемые худыми, оборванными людьми.
Даже вид зеленого оазиса не зажег в их глазах особой радости.
Кто бы это мог быть? Купцы? Не похоже. Уж слишком тощие хурджины
покоятся на верблюжьих боках. Да и в людях не чувствуется купеческой
степенности.
Впереди каравана шел горбоносый человек с потемневшим лицом. Он
волочил за собой по песку бич. Скользнув безразличным взглядом по
Курбану и Атагельды, вышедшим на край оазиса, он крикнул гортанным
голосом:
- Привал! - и щелкнул бичом, подняв продолговатое облачко песка.
Видно, его привыкли слушаться. Дети, изнуренные долгим путем, сбились
в кучу, ожидая дальнейших приказаний. Погонщики остались подле животных.
- Груз снимать, Ахметхан? - почтительно обратился к нему старик,
держащий на поводу усталого коня.
- Снимайте! - решил Ахметхан. - Мы здесь остановимся. Тут есть тень,
а значит, должна быть и вода.
Только теперь он обратил внимание на Курбана и Атагельды и, все так
же волоча бич, приблизился к ним.
- Откуда в пустыне бамбук? - спросил он. - Это вы его вырастили?
- Это вовсе не... - начал Курбан, но Атагельды перебил его:
- А ты видел, Ахметхан, на бамбуке такие листья? - и он поднял с
песка пожелтевшее кожистое чудо с синими прожилками.
Горбоносый перевел тяжелый взгляд на мальчика, затем взял лист и
долго рассматривал его, вертя так и этак.
- Из такого материала впору сапоги для эмира тачать, - заметил он.
- Мы из этих листьев хижину собрали, - вступил в разговор Курбан.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что караван Ахметхана держал
путь как раз из того места, куда мечтал добраться старый кузнец. И там
так же худо, как в городе, который они с Атагельды покинули.
Освоившиеся дети с визгом носились по песку, взрослые приводили в
порядок поклажу. Все запасы воды, которые удалось накопить Атагельды и
Курбану, были уничтожены также, как и запасы созревших плодов.
Вертлявый мальчишка с перевязанной щекой подбежал к центральному
стеблю и тут же с визгом отскочил от него.
- Анартай! - прикрикнул на сына горбоносый. - Занимайся делом.
- Отец, оно дерется! - заверещал Анартай.
- А я еще добавлю, - проворчал Ахметхан, не вникнув в суть дела.
Вечер скоротали у костра, в который пошли пересохшие листья.
- Жалко жечь такое добро, - вздохнул старик, разглядывая лист,
корчащийся в огне. Листья давали ровное и жаркое пламя, они горели лучше
любых дров. Синие прожилки, расплавляясь, превращались в ослепительно
сверкающие голубые шарики, похожие на драгоценные каменья. От них летели
во все стороны веселые стрелки огня.
- Сделать бы ожерелье из таких каменьев, - произнесла женщина,
которая не отрываясь глядела в огонь.
Анартай захохотал:
- Шею сожжешь!
Сидя на отшибе, он размотал повязку. Курбан глянул и ужаснулся: щеку
мальчика обезображивала ужасная язва. Кузнец переглянулся с Атагельды.
"Неужели проказа?" - подумал Курбан, инстинктивно отодвигаясь от
Анартая. Тот беспечно подбросил несколько листьев в огонь, затем снова
замотал щеку.
Старик, ехавший в караване на коне, стреножил его, предварительно
покормив остатками овса. Конь, подбрасывая ноги, приблизился к хозяину и
остановился позади него, фыркая и косясь на огонь умным глазом.
Конь вызвал общее оживление. Посыпались реплики, смысл которых был в
том, что конь для старика - самое близкое и родное существо. Старик
отбивался как мог, жалко улыбаясь, а когда наступило затишье, Курбан
негромко произнес:
Не говори, что это конь, -
Скажи, что это сын.
Мой сын, мой порох, мой огонь
И свет моих седин...
- Чьи это слова? - воскликнул старик, едва Курбан умолк. - Я их не
слышал.
- Эти строки сочинил один мой знакомый. - осторожно ответил Курбан.
- Кто, скажи?
- Я забыл его имя.
- Боже мой, такие стихи может сочинить только единственный человек в
подлунном мире, - как бы про себя произнес старик, покачав головой. - Я
все его газели знаю наизусть. И всю жизнь мечтал хоть одним глазком
поглядеть на него. Да, видно, не судьба.
Курбан, глядя на старика, хотел что-то сказать, но сдержался. Огонь
догорел, и только синие угольки нездешне светились в серой золе.
- Поздно, - сказал караванбаши и резко поднялся. - Сейчас всем спать.
Завтра с утра будем складывать хижины. Вот такие, как у них, - кивнул он
на Курбана и Атагельды.
Прибывшие с караваном уснули быстро. Легли они как попало, накрывшись
тряпьем. "Словно трупы", - подумал Курбан и сам ужаснулся своему
сравнению. Атагельды шел с ним рядом, словно во сне. В голове теснились
непонятные образы. Зерно набухало в почве и лопалось, давая росток.
Какое-то устройство летело в черном пространстве и вдруг жарко
вспыхивало, распадаясь на части. Идя рядом с дедом, мальчик
почувствовал, что неведомая сила пытается взять в полон его сознание. Но
он усилием воли сумел отторгнуть ее.
- Не отставай, - сказал Курбан. - Э, да ты спишь на ходу. Ахметхан
прав, уже поздно.
***
"...Сколько же времени потребуется, чтобы мне одному покрыть
растительностью пустыню? А может, и впрямь вся планета засыпана
безжизненным песком? В этом случае мне понадобятся столетия, если
пользоваться мерой времени, задаваемой скоростью вращения данной
планеты".
"Ну, что ж, временем я не ограничен. В любом случае я пленник Земли.
Только бы запаса энергии хватило да никакая случайность не погубила
моего существования".
"Пытаюсь наладить биоконтакт с двуногими особями, количество которых
четыре дня назад резко увеличилось. Пока удалось упрочить связь только с
молодым существом, которое отзывается на кличку Атагельды".
"Великий Посев - задача, ради выполнения которой годятся любые
средства.
Если мои ростки со временем покроют планету, это изменит состав
атмосферы. Я произвел химические выкладки, которые это доказывают.
Тогда, может быть, здесь сможет существовать раса по-настоящему разумных
существ, а не этих странных двуногих, находящихся на низкой ступени
развития. Об этом говорит хотя бы то, что они постоянно друг с другом
враждуют - до прихода каравана я этого, правда, не замечал. Они не умеют
избавляться от собственных болезней. Передвигаются неуклюже, да и то
только по поверхности, в двухмерном пространстве. Летать неспособны.
Действия их не поддаются анализу, мысли хаотичны и сумбурны. Наконец,
они не вступают в биоконтакт".
"В общем такой расой как переходной не жалко пожертвовать во имя
будущей, высокоразумной. Впрочем, это вопрос будущего".
"Пока самая острая проблема - влага для пришельцев. Для двоих воды,
которую я набирал в чаши, хватало. Теперь ее явно недостаточно.
Двуногие уже вступают за воду в кровавые раздоры. Что же будет
дальше?"
"Я мог бы увеличить количество чаш на верхушках стеблей, но это не
решает проблемы. Дело в том, что тот водоносный слой, которого способна
достичь моя корневая система, может скоро иссякнуть. И тогда все
существа, которые остались в оазисе, будут обречены, если только не
решатся на длительный и опасный путь в другие места, неведомые мне".
"Выход вижу только один: внушить через Атагельды всем остальным мысль
о необходимости, как это ни трудно, пробить глубокую вертикальную
скважину, чтобы добраться до воды. А я уж с помощью корневой системы
поддержу в ней уровень влаги, если это будет необходимо".
***
Жизнь в оазисе стала кошмарной. Скудные запасы воды пытались делить
так и этак, но ее все равно не хватало. На общей сходке Ахметхан сказал:
- Вода нужна для самых сильных. Того, что дают эти ветки шайтана,
хватит только по половине глотка. Лучше пусть выживет часть, чем
погибнут все.
Ответом ему было гробовое молчание. Даже Анартай притих, с испугом
глядя на отца. Потом тишина взорвалась, заголосили женщины, заплакали
дети.
- Пока растения выбросили только две цветочные чаши, - начал Курбан,
и взгляды обратились на него. - А стеблей уже вон сколько, поглядите!
Когда мы с Атагельды пришли сюда, их было всего несколько штук, а теперь
- целый зеленый остров. А теперь - целый зеленый остров! - повторил
старик. - Его и обойдешь-то не сразу. Если появятся еще чаши - воды
хватит всем, - закончил он.
Ахметхан спросил:
- Что же ты предлагаешь?
- Подождем еще несколько дней. А пока воду нужно делить поровну.
- Это не выход, Курбан, - отрезал Ахметхан. - Ты, видно, привык
витать в облаках. Вода нужна нам сегодня, в крайнем случае - завтра.
- Я знаю, где взять воду! - вдруг неожиданно для самого себя
воскликнул Атагельды, побледнев от волнения.
- Помолчи, когда старшие говорят, - оборвал его строго Курбан.
- Пусть говорит, - перевел на него тяжелый взгляд властный
караванбаши.
- Воду нужно взять под землей, - произнес Атагельды.
- Это как - под землей? - с недоумением переспросила худая женщина, а
Анартай открыл от удивления рот.
Атагельды пояснил:
- Надо отрыть колодец. Тогда воды хватит всем - и нам, и верблюдам, и
лошадям.
- Я думал о колодце, - признался Курбан, когда шумок утих, - но чем
нам вырыть его?
- Да и вода, я думаю, здесь очень глубоко залегает, - добавил старик
- владелец преданного коня.
- А что, в словах мальчика что-то есть, - произнес чей-то голос из
кучки оборванцев. - А вдруг где-то водоносный слой поближе выходит к
пескам?
- Да, такие места должны быть, - согласился старик. - Я знаю это.
- Глупцы! - произнес Ахметхан и хлопнул по песку камчой, с которой
никогда не расставался. - Возможно, такое место и есть здесь, в пустыне.
Но как же вы отыщете его? Это все равно что найти иголку в стоге сена.
- Я найду место, где нужно копать колодец, - снова неожиданно для
себя сказал Атагельды, словно какая-то сторонняя воля заставила его
произнести эти слова.
Курбан испуганно дернул его за руку, а караванбаши, недобро ощерясь,
произнес:
- Ты? Жалкий хвастун, пустой. Жажда, видно, затуманила твои мозги.
- Я не хвастун.
- Вот как, ты упорствуешь? - сощурился Ахметхан. - Тогда ступай, ищи
место для колодца. Но, клянусь аллахом, если не найдешь его - я тебя
засеку до смерти своими руками, вот этой камчой, - снова на песке
вздулся рубец от страшного удара плеткой.
Последующие действия Атагельды отличались загадочностью не только для
старого Курбана, но и для всех остальных. Мальчик прошел в рощицу,
образованную стеблями, приблизился к центральному стеблю, задрал голову
к его верхушке - странные камышины продолжали ежесуточно прибавлять в
росте. Казалось, Атагельды внимает какому-то голосу, не слышному для
остальных. Затем он нагнулся и выбрал среди опавших листьев один, по
внешнему виду ничем не отличающийся от других. Вот он, изогнутый, слегка
бугристый, похожий на лоскут драгоценной замши.
Все не скрывая интереса, глядели на действия Атагельды. Тот принялся
обрывать лист, оставив только черенок. Действия его были замедленными,
он двигался, словно во сне. Оглядев черенок и, видимо, оставшись
удовлетворенным осмотром, он повернулся к деду, стоявшему рядом. Что-то
в глазах мальчика было такое, что Курбан невольно сделал шаг назад.
- Дедушка, прости меня, - вдруг произнес Атагельды и неуловимо
быстрым движением вырвал у него волосок из бороды. Затем привязал к
концу волоска черенок.
- Это что за орудие? - не стерпев, спросил караванбаши, переведя
взгляд с черенка на мальчика.
- Потерпи, Ахметхан, узнаешь в свое время, - не очень почтительно
оборвал его Атагельды. Караванбаши только моргнул, но ничего не ответил.
Держа свое хрупкое сооружение в вытянутой руке, Атагельды двинулся
прочь из оазиса. За ним, не отставая ни на шаг, направилась остальная
толпа.
В этот момент произошла небольшая заминка.
- Смотрите, облако! - пронзительно завопил Анартай, случайно
глянувший в небо.
Все глянули и убедились: на выцветшей от зноя небесной голубизне и
впрямь появился белоснежный барашек. Люди остановились, разглядывая его.
- В этой части пустыни не бывает дождей! - категорическим тоном
произнес Ахметхан. - И облаков здесь тоже не бывает...
Небольшое облачко, однако, продолжало висеть, невесть откуда
появившееся.
- Неужели мои глаза обманывают меня? - пробормотал старик. - Или,
может быть, это проделки шайтана?
Ему не ответили. А облако, не успев разрастись, так же внезапно
начало таять, словно кусок каймака, брошенный в кумыс. Когда оно исчезло
через минуту-другую, из всех грудей вырвался вздох разочарования.
Первым пришел в себя Атагельды. Он продолжил прерванный путь, за ним
потянулись остальные.
Они вышли из оазиса, покинули спасительную тень, и солнце с удвоенной
яростью набросилось на них. Атагельды шел, словно во сне.
Преодолел пологий бархан, не выпуская из рук волосинку, и направился
к ровной площадке, песок на которой был особенно золотист.
Площадка была довольно обширной, ее окаймляли песчаные холмы.
- Где-то здесь водоносный слой должен близко подходить к поверхности
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг