меня куда больше, чем все шаровые звездные скопления Галактики, оптом и в
розницу.
- Мастер! - сказал я. - Где она?
Сперва он лишь покосился на меня и нахмурился; возможно, мой вопрос
показался ему неуместным или бестактным. Но коли уж я заговорил об этом,
отступать было нельзя. Он же, со своей стороны, прекрасно понимал, что
если он хочет отправить меня с каким-то заданием, связанным с риском, то
нельзя оставлять между нами каких угодно недосказанностей.
- Мне нетрудно понять, что у тебя сейчас на душе, - сказал Мастер, и я
поверил ему. - И хотя так делать не полагается, я мог бы - ну, хотя бы
позволить тебе увидеться с нею, пусть и ненадолго. Но я этого не сделаю.
Кивком головы он как бы поставил печать под сказанным.
- Прежде всего я хочу знать: нужно ли было так поступать с нею? Она
ведь могла жить еще долго-долго...
Кажется, у меня перехватило горло; пришлось сделать паузу.
- Ты обратился не по адресу, - сказал Мастер. - Мы не распоряжаемся
судьбами людей, ни Фермер, ни я. Это - право Высшей Силы. Да, мы иногда
спасаем людей, когда им грозит что-то, помогаем им задержаться в
Планетарной стадии, как это было с тобой и всем твоим экипажем. Но, если
помнишь, я еще в прошлый раз предупреждал тебя: если там тебя постигнет
гибель, то это будет настоящая гибель - хотя ты выступал и не в своем
теле. Нет, капитан, мы - не судьба. Но ты неправ и в другом: когда
говоришь, что она могла бы еще жить. Она и сейчас жива - просто ее
Планетарная стадия завершена, началась новая, Космическая. И совершенно
естественно, что после этого я забрал ее, моего давнего эмиссара, сюда, на
Ферму.
- Значит, она здесь, - сказал я, подтверждая то, что и без того знал. -
Почему же мне нельзя увидеться с нею - пусть и ненадолго, как ты сказал?
- Твоя любовь к ней не прошла? Или я ошибаюсь?
Я чуть было не сказал, что для того, чтобы понять это, не надо быть
большого ума. Но вовремя спохватился: все-таки, не с Уве-Йоргеном
разговаривал я, а с Мастером.
- Ты не ошибся.
- Вот поэтому.
Мне оставалось только пожать плечами:
- Не улавливаю логики.
- Если ты увидишь ее сейчас, тебе вряд ли захочется расстаться с нею
надолго. Да, я знаю, что у тебя дома осталась дочь, но из двух женщин чаще
побеждает та, что ближе... И ты, я боюсь, захочешь прибегнуть к
простейшему способу вновь соединиться с ней, и на этот раз очень надолго.
Ты ведь уже понял, о чем я говорю?
- Понял, - признал я без особой охоты.
- Конечно. Потому что ты знаешь: если прервется и твоя Планетарная
стадия, вы снова окажетесь доступны друг для друга.
- Разве это не так? - спросил я довольно сухо.
- Не совсем. Подумай: если бы всякий, в великом множестве обитаемых
времен, пройдя Планетарную пору своего бытия, оказывался здесь, у нас, -
какая толчея тут царила бы. А раз ее нет, то вывод можешь сделать один: на
Ферме оказывается в конце концов лишь тот, на кого мы - Фермер и я -
сможем положиться всегда и во всем. И не только тогда, после
окончательного прихода к нам, когда ни у кого не остается выбора, - но и в
пору, когда выбор есть, как он есть сейчас у тебя: ты можешь принять мое
поручение, но можешь и отказаться, твоя воля свободна. Решаешь ты сам.
- А уж потом решать будете вы - так следует понимать?
- Совершенно правильно. Так вот, капитан, я не хочу, чтобы ты, ради
скорой встречи с нею, стал рисковать там, где не нужно. Я желаю, чтобы ты
выжил.
- Не знал, что ты меня так любишь.
- Ты вообще многого еще не знаешь... Но вот мы и пришли. Поднимемся.
Мы поднялись по крутой лестнице наверх - в Место, откуда видно все.
- Теперь смотри, - сказал Мастер, когда необъятное пространство
распахнулось перед нами, как витрина ювелирного магазина, где бриллианты,
и рубины, и изумруды, и сапфиры лучатся на черном бархате, и ранняя седина
туманностей, видимых так, словно ты уже приблизился к ним на последнее
допустимое расстояние, лишь оттеняет молодую черноту Мироздания. - Смотри
внимательно. Приближаю...
Затаив дыхание, я смотрел, как неисчислимые небесные тела пришли в
движение. Я понимал, конечно, что это всего лишь оптический эффект, а
точнее - наши взгляды проходили сейчас через какое-то иное пространство;
но впечатление было таким, как будто Мастер и на самом деле повелевал
движением миров.
- Видишь? Это Нагор.
- Что значит Нагор?
- Так называется то шаровое скопление, о котором я говорил. Теперь
обрати внимание на соседние шаровые скопления, подобные Нагору. Видишь? Ну
вот - одно, два, три... всего их шесть.
- Очень похожи.
- За одним исключением: там нет обитаемых планет.
- Почему нет?
- Этого мы так и не поняли. Видимо, была какая-то неточность при
Большом Засеве. Может быть, повлияли какие-нибудь гравитационные или
магнитные эффекты... Одним словом, все досталось Нагору, и ничего -
остальным. Предположений у нас немало, но ни одного, в котором не было бы
противоречий.
- По-моему, тоже. Повторите засев - и дело с концом.
- Разве ты забыл правило: если в нужном направлении есть хоть одна
живая планета, то засевать извне ни в коем случае нельзя: чтобы не
возникла форма жизни, противоречащая уже имеющейся по соседству - иначе
возникнет опасность столкновения прежней и новой жизни, пусть и в далеком
будущем. Забыл?
- Проще, Мастер: никогда не знал.
- Да, прости: вечно забываю, что ты у нас практик.
(Ничего он не забывал, конечно; наверное, просто не хотел, чтобы я
чувствовал свою ущербность по сравнению с постоянными обитателями Фермы. Я
был ему благодарен за это.)
- Ничего, главное я понял: что засеять нельзя. Но так ли уж необходимо,
чтобы эти шесть скоплений оказались заселенными?
- Мы ведь исходим из того, Ульдемир, что Мироздание, начиная с
определенного этапа, не может развиваться должным образом без контроля и
участия Разума.
- Это я помню: именно Разум порождает большую часть Тепла. Настолько вы
все-таки успели меня просветить.
- Есть вещи куда важнее. Лишь Разумом создается устойчивость; ведь
Мироздание время от времени проходит через критические периоды, буквально
балансирует на грани. И не будь в нем разума...
- Снимаю свое возражение. Итак, в тех шести скоплениях тоже должна
возникнуть жизнь.
- Верно. И в этих условиях она может попасть туда лишь одним
естественным способом: путем заселения пригодных планет колонистами из
Нагора. С любой из восемнадцати планет или со всех, вместе взятых.
- То есть Нагор понадобился вам как стартовая площадка.
- Уместное сравнение. Однако, как ты сам видишь, задача не весьма
сложная - часть нашей повседневной работы, как я уже сказал.
- Я чувствую, мы подходим собственно к делу.
- Меня радует, что твоя интуиция не притупилась. Итак, чтобы выяснить,
что происходит на этой самой стартовой площадке и нужно или не нужно
применять какие-то тихие меры, чтобы ускорить их развитие в нужном
направлении...
- То есть к экспансии вовне Нагора?
- Именно... Для этого мне понадобилось послать туда людей. Выражаясь
твоим языком - произвести разведку.
- И ты послал экипаж.
- Разве они не годились для этого?
- Годились больше, чем все другие, кого я знаю.
- Я послал их прежде всего на Ассарт. По моим расчетам, именно там
наука и техника стояли ближе всего к решению задачи. Потом, как
продолжение работы, они должны были посетить и другие планеты Нагора.
- Они хоть как-то защищены? Могут свободно передвигаться?
- У них есть корабль. Небольшой, но вполне отвечающий задаче.
- Почему же ты не позвал меня сразу же?
- Я хотел. Но Фермер решил, что нужно дать тебе время прийти в себя. Да
и кроме того - дело ведь представлялось заурядным. Они прошли нужную
подготовку, в них вложили все, что нужно было для действий на Ассарте, -
начиная с языка. У них были прекрасные легенды...
- Они полетели втроем?
- Втроем. Рыцарь оставался в резерве - на случай, если придется
произвести какие-то одновременные действия на других планетах; отсюда
попасть на любую из них легче, чем с Ассарта - мы перебросили бы его своей
связью, с Ассарта же пришлось бы пользоваться кораблем, своим или другим.
- Они полетели. Дальше?
- А дальше ничего, капитан, - сказал Мастер, и, кажется, впервые в
жизни я увидел, что Мастер несколько смутился. - Придется разочаровать
тебя, Ульдемир: я просто не знаю. Они вылетели - и как провалились. Не
выходили на связь. Не откликались на вызовы.
- Мало утешительного, - признал я.
- Что могло случиться? Долетели они благополучно: сигнал о прибытии мы
получили, но его дает автоматика корабля. А люди молчат. Я уверен, что
тамошним силам они не по зубам. Какой-то несчастный случай? Или просто
загуляли?
- Мастер! - сказал я укоризненно.
- Что же, приходится предполагать и такое - хотя я, разумеется,
подобным глупостям не верю. Как и ты. Но что-то ведь произошло, согласен?
- Тут двух мнений быть не может. Но почему ты не послал к ним Рыцаря?
- Он был нужен, чтобы прежде всего найти и доставить тебя.
- Ну, а потом?
- Он отправился туда, едва ты оказался на Ферме. Уже не кораблем,
конечно. По нашему каналу.
- В таком случае, он уже там?
- Должен быть. Но сигнала не поступало.
- М-да, - сказал я. - Замысловато. Скажи: а чем все это может грозить?
И кому? Вашим планам заселения шести скоплений? Еще чему-то?
- Это может грозить жизни трех - нет, теперь уже четырех наших людей, -
медленно сказал Мастер.
- А кроме того?
- Кроме того... Домысливать можно многое. В самом трагическом варианте,
речь может идти о существовании Мироздания.
- Не может быть!
- Никогда не произноси этих слов. Они неверны. Нет ничего такого, что
не могло бы быть. То, что происходит ежедневно, - реально. Но и то, что
случается раз в миллиард или десять миллиардов лет, не менее реально.
- Ладно, - сказал я после паузы. - По-моему, я тут теряю время.
Отправляй меня - я готов.
- Ничего подобного, - усмехнулся он. - Ты совершенно не готов. Не
забудь: ты не будешь прикрыт кем-то, имеющим в мире Ассарта свое имя и
свое место. Не будет никакого Форамы Ро, честного физика. Ты будешь в
собственной плоти - это куда опаснее. И я выпущу тебя не раньше, чем смогу
убедиться в твоей готовности. Я постараюсь передать тебе кое-что из
умения, собранного у разных звезд...
Он вытянул ко мне руку.
- Отойди на три... нет, на пять шагов.
Несколько удивившись, я отступил.
Не опуская руки. Мастер сделал какое-то неуловимое движение тремя
пальцами. И одновременно непонятная сила подбросила меня в воздух,
перевернула и швырнула оземь - и только на расстоянии нескольких
сантиметров я был плавно остановлен и бережно опущен на пол.
- Ну, боцман... - только и сказал я, поднимаясь.
Мастер улыбнулся.
- Не думай, это не уровень моей силы; но - твоей... Ты идешь на риск и
должен быть готов постоять за себя. Всеми способами. И борьбой в отрыве -
вот как я сейчас. И в схватке. Ножом. Мечом. Шпагой. Фламмером. Штурмовой
пушкой. Мало ли чем... А кроме того, как у тебя с ассартским языком? Не
отвечай, я и сам знаю.
- Боюсь, - сказал я, - что пока я все это постигну, мир успеет
состариться, а мой экипаж...
- По твоему счету времени это займет неделю. Но как бы им ни было
сейчас плохо - такой, как теперь, ты им не помощник.
Я кивнул, понимая, что он прав. И все же не удержался, чтобы не
заметить:
- А тебе не кажется. Мастер, что для таких упражнений я уже староват?
Говорить это было несладко, но дело оборачивалось слишком серьезно.
- Что за чушь, Ульдемир! Я дам тебе рабочий возраст... Какой ты хотел
бы?
Я почувствовал, как физиономия моя растягивается в улыбке.
- Ну, лет сорок. Не много прошу?
- Наоборот, очень скромно. Хорошо. Возвращаю тебе твои сорок лет!
Он приспустил веки и на несколько мгновений словно погрузился в
размышления. Я же вдруг ощутил, как давно забытые бодрость и уверенность
загорелись во мне, заиграли в крови, заставили чуть ли не пританцовывать
на месте от нетерпения - двигаться, делать, решать, пробиваться,
расшвыривая неприятеля...
- Зеркало не нужно? - С чуть заметной улыбкой он наблюдал за мной
прищуренными глазами.
- Ладно, нагляжусь потом...
- Пойдем. Я отведу тебя в твою комнату. Кстати - ту самую, где ты
некогда очнулся от небытия.
Мы спустились на первый этаж. Может быть, это действительно была та
самая комната; не знаю, от нее у меня ничего не осталось в памяти.
- Мастер, - сказал я, когда он уже собрался уходить. - А что будет с
моей дочерью?
- Она уже знает, что ты ненадолго задерживаешься в своей - как это у
вас называется - командировке.
- Ненадолго?..
- Я надеюсь, капитан, что это так и будет. Сейчас - отдыхай. Приду к
тебе, когда будет нужно.
Я послушно разделся, лег на свежее белье, закрыл глаза. И тотчас мне
почудилось, что я не один здесь: что кто-то смотрит на меня, смотрит с
добротой и даже, может быть, с нежностью.
- Эла? - негромко спросил я.
Но ответа не получил.
Последовавшая затем неделя мало что оставила в памяти - если не считать
ассартского языка и кое-как скроенной для меня легенды. Зато очень многое
осело в мускулах, в нервах, в рефлексах, в подсознании. И, например, то
самое движение пальцами, что тогда показалось мне неуловимым, сейчас я сам
выполнял, даже не думая. Боюсь, что работавшие со мною люди Мастера (не
знаю, были ли они его постоянной командой, или приглашены откуда-то на
время) заработали немало синяков. Впрочем, и сам я не меньше.
Потом Мастер пожелал убедиться в моих успехах. Пожалуй, он решил не
жалеть меня, я разозлился - и не стал жалеть его. В конце концов он одолел
меня - но не по правилам. Я так и сказал ему:
- Мастер, это была атака на подсознание; она из другой игры, твоего
уровня, но не нашего.
- А что же мне было - сдаваться? - проворчал он. - Ладно. Можешь
считать, что экзамен ты сдал. Теперь можно и отправляться. Кстати, медлить
более нельзя. Они по-прежнему молчат. Но если они живы, то тебя встретят.
Сегодня. А завтра встречать не станут, потому что Уве-Йорген увез с собой
именно такую инструкцию.
- Я готов.
- Прекрасно. Только вот возникло маленькое осложнение. По неизвестной
причине канал резонансной связи с Ассартом нарушен. Неожиданно на пути
возникло мертвое пространство.
- Опять что-то новое для меня.
- Да и для нас тоже. Пока мы поняли только то, что через область
мертвого пространства ничто не проходит. Ни тела, ни колебания... Так что
добираться придется зигзагом. С пересадкой в точке Таргит.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг