со странным огоньком в глазах. - Тогда позвольте спросить вас: кто же
полетит на нем? Вы? Я?
- Что за вопрос, друг мой? Полетите вы, полечу я, полетит всякий, чье
участие понадобится...
- Профессор! - сказал Аверов. - Неужели вы не понимаете: вы не
полетите, и даже я, наверное, нет. Нам просто не позволят! Как и мы не
позволили бы никому, зная, что имеется, пусть даже ничтожная, вероятность
печального исхода! Нет, мы с вами больше не полетим!
- Но кто же...
- Вот и я подумал: кто же? Без нас корабль сможет добраться сюда. Но не
без экипажа! Они-то полетят наверняка! А теперь скажите, профессор: какими
бы соображениями мы ни руководствовались, не будут ли наши действия похожи
на попытку спастись самим, оставляя шесть человек на произвол судьбы?
- Аверов! - произнес потрясенный Шувалов, воздев руки. - Друг мой, вы
же не думаете...
- Конечно, я не думаю. Но если мы так поступим, я не смогу заставить
себя не думать! И вы не сможете, профессор! Нет, никак не сможете!
- Я не пытался рассматривать проблему под таким углом зрения, -
медленно, глухо проговорил Шувалов. - Но вы правы... Вы, безусловно,
правы... Я вам очень благодарен, друг мой, что вы вовремя обратили
внимание... Нет, конечно, на такой вариант мы пойти не можем. Но... тогда
что же делать?
- Может быть... может быть, мы обсудим положение с экипажем? Их
все-таки шесть человек - в какой-то степени общественное мнение, которого
нам здесь недостает.
- Аверов, друг мой... Вряд ли они смогут оценить положение надлежащим
образом. Не забудьте; они все-таки другие люди... Нет-нет, я не считаю,
что они глупее нас, но они, скорее всего, просто не подготовлены к
восприятию таких проблем. Ну хорошо, я подумаю...
Они входили в научный центр странно: каждый по-своему, но было и что-то
общее, неопределимое - входили словно в чуждый мир - а современный человек
чувствовал себя как дома в любой обстановке. Сидя за своим столом, Шувалов
смотрел, как они возникали тут, в раз и навсегда определенном порядке,
совершенно Шувалову не ясном; видимо, была у членов экипажа, какая-то
своя, всеми признанная иерархия, хотя трудно было определить, по какому
именно признаку они оценивали самих себя и друг друга. Так или иначе,
первым вошел Иеромонах, остановился, как всегда, в двух шагах от двери,
привычно повел глазами в правый дальний от себя угол салона - там на
переборке виднелся экран спектрографа, и лицо вошедшего, как обычно;
опять-таки, выразило легкое разочарование; он поклонился, сложил руки на
животе и отошел к своему, раз и навсегда избранному им месту, на
противоположной от ученых стороне стола совещаний. За ним, через
полминуты, вступил Питек - быстро и бесшумно, мгновенно окинул салон
взглядом - и можно было быть уверенным, что ни одна мелочь не укрылась от
взгляда и накрепко запечатлелась в памяти, - проскользнул к своему месту
(казалось, ворс ковра даже не приминался под ним) и сел рядом с
Иеромонахом. Затем, выдержав тот же интервал в полминуты, появился Рука;
только что его не было, и вдруг он оказался в салоне, момента, когда он
вошел, как и обычно, Шувалов не заметил. "Вот я", - сказал Рука, не
кланяясь, и упруго прошел к столу и сел по другую сторону Иеромонаха. Грек
пересек салон, не останавливаясь у двери, лишь подняв приветственно руку,
серьезный и сосредоточенный, сел, обвел взглядом всех, на мгновение
задерживаясь на каждом лице, и опустил глаза. Следующим вошел Уве-Йорген;
остановился у двери, резко нагнул голову, здороваясь, и щелкнул каблуками.
Улыбнулся - как показалось Шувалову, чуть вызывающе, но возможно, на самом
деле это было и не так, - и сел, отодвинув кресло от стола, закинул ногу
на ногу, поднял голову и стал глядеть в потолок. Последним был капитан;
кивнул, проверил взглядом, весь ли экипаж в сборе, и уселся напротив
Уве-Йоргена, рядом с Аверовым. Можно было начинать.
- Итак, вот какова обстановка, и нас интересует ваше мнение, - закончил
Шувалов.
Капитан кивнул.
- На всякий случай повторяю: возможны два выхода. Действовать
немедленно - или держать совет на Земле. Дело осложняется тем, что
аппаратура наша еще не испытывалась, и о том, пройдет ли наш эксперимент
без осложнений, без... неприятностей, мы, строго говоря, можем судить лишь
с определенной долей вероятности. С одной стороны, есть риск, двадцать
пять - тридцать процентов, того, что за время нашего полета к Земле и
обратно вспышка произойдет. С другой стороны, если мы решаем действовать
немедленно, существует риск неудачи: мы можем - теоретически -
предотвращая возможность вспышки, спровоцировать какие-то побочные
процессы, и в таком случае погибнем сами. Вы это поняли? В таком случае,
мы хотели бы слышать ваше мнение.
Капитан снова кивнул:
- Думаю, что нам все ясно. Волей-неволей мы тоже задумывались об этом.
Так что времени для размышлений нам не потребуется.
- Я попросил бы вот о чем; друзья мои: пусть каждый не только сообщит
решение, но и, по возможности, мотивирует его.
- Разумеется, - сказал капитан. - Прошу.
- Что же, - начал Иеромонах, - надо ли поспешать? Нет, полагаю.
Перехитришь ли судьбу? Этого мне знать не дано, но не сразу, не сразу
постигается истина; дневными заботами и ночными бдениями приходит к ней
человек. Думать должно, много думать. И думать надо на Земле. Так я
разумею.
- Ясно, - сказал капитан. - Второй пилот?
Питек усмехнулся.
- Если бы я, завидев зверя, бежал к племени за советом, плохим был бы я
охотником. Тут риск и там риск; смелый рискует сразу, трус уклоняется.
Трус гибнет первым. Больше мне нечего сказать.
- Инженер?
Гибкая Рука поднялся.
- Не знаю, как принято у вас. У нас важные дела решались вождями. Мы не
вожди. Они - на Земле. Пусть решают вожди. Мы выполним. Не надо думать о
себе. Надо - обо всех. На охоте - да, тут мой товарищ прав. Но мы не на
охоте. Скорее, это война. Выходить ли на ее тропу, решали вожди, не воины.
- Штурман, твое слово.
- Что могут сказать люди? - словно подумал вслух спартиот. - Подумают,
что мы убоялись риска. Мы могли бы пренебречь этим, если бы в промедлении
был смысл. Но его нет. Есть ли на Земле оракул, вещающий без ошибок? Нет.
Что сделают на Земле? Спросят у тех, кто лучше знает. Кто знает лучше? Вот
они, они сидят перед нами. Но то, что они думают, они могут сказать и тут.
Нас немного, но мы думаем каждый по-разному. На Земле людей будет намного
больше, и они тоже будут думать так и будут думать иначе. Истину не
постигают числом. Мы стоим там, откуда нельзя отступать. Не будем
отступать. Иначе люди будут смеяться, вспоминая нас.
- Уве-Йорген.
- Когда отправляли экспедицию, знали, что мы не сможем поддерживать
связь. Следовательно, понимали, что решения будут приниматься здесь, на
месте. Всякий начальник знает меру своей ответственности, свои обязанности
и права. Считаю, что это наше право - принимать окончательные решения.
Войны выигрывали те, чьи командиры принимали решения сами. Мы можем
сообщить что-то новое Земле, но она ничего нового не сообщит нам. Надо
идти вперед.
- Благодарю. Моя очередь, - сказал капитан. - В каком случае сделаем мы
больше: если уйдем или если останемся? Если уйдем, то будем носителями
информации, всего лишь. Если останемся, то предпримем какие-то действия,
будем активной силой. Ясно, что больше сделаем мы во втором случае.
Считаю, что человек всегда должен стараться сделать максимум возможного в
данных условиях. Я за то, чтобы действовать.
- Друзья мои, - проговорил Шувалов, - большинство из вас - за то, чтобы
остаться и действовать. Однако... Доводы ваши звучат достаточно
убедительно, но если мы ошибаемся... Мы ведь, по сути, решаем судьбу и
Земли, и нашу... - Он запинался, ему очень не хватало сейчас
современников, людей, с которыми он ощущал неразрывную связь, вместе с
которыми составлял нерушимое единство, кристаллическую решетку, где каждый
атом знал свое место и все вместе они обеспечивали прочность системы. Те,
кто был здесь, экипаж, не знали такого счастья, быть одним из многих, они
привыкли быть сами по себе, решать сами и отвечать сами - но не было ли в
этом громадного неуважения ко всем остальным людям, пренебрежения ими? А
единственный его современник, Аверов, думает иначе; возможно, он хочет
поскорее запустить свои конструкции, испытать, убедиться - это можно
понять, но можно ли с этим согласиться?..
Поднялся Иеромонах.
- Мы с Георгием согласны с остальными. Мы были неправы.
- Друзья мои, я, откровенно говоря, не знаю... Неужели?..
Он умолк, закрыл глаза и несколько секунд сидел так. Потом поднял
голову.
- Хорошо. Сделаем все, что можем. В конце концов... Капитан, в таком
случае надо приступить к монтажу установок воздействия.
- Когда начнем?
- Сейчас же, капитан.
Объект N_11 получил имя "Даль". Изо всех древних алфавитов на этот раз
для обозначения светил был избран арабский, и "даль" было всего лишь
названием одной из его букв. Звезда имела и свой номер по каталогу, но в
экспедиции привилось просто "Даль" - так выходило короче и красивее.
Шувалов намеревался, описывая сужающиеся витки, подходить к объекту все
ближе, непрерывно зондируя звезду до тех пор, пока не станет возможным
прийти к однозначному выводу относительно реальности угрозы - или
наоборот, ее эфемерности.
Все понимали, что исследование потребует времени и опасность для
корабля и живущих в нем людей будет непрерывно возрастать. Но выбора не
было.
Ощущение опасности, как ни странно, придало людям бодрости. И в первую
очередь - экипажу: опасность - это было что-то из прошлого, из молодости,
из той жизни, которую они (каждый про себя) считали единственно реальной,
настоящей. Для ученых чувство опасности, непрерывной угрозы явилось чем-то
совершенно новым: переживать такое им не приходилось. В первые дни
непривычное ощущение их тяготило; потом, неожиданно для самих себя, они
нашли в нем какой-то вкус. Им стало казаться, что новая жизнь, жизнь в
опасности, отличалась от прежней, спокойной, как морская вода от
водопроводной: у нее был резкий вкус и тонкий, бодрящий запах,
заставлявший дышать глубоко и ощущать каждый вдох как значительное и
радостное событие.
Вряд ли ученые признавались даже самим себе в том, что такое отношение
к жизни возникло у них под влиянием шестерых человек из других эпох,
которые относились к жизни именно так. Работали быстро, даже с каким-то
ожесточением. На звезду Даль поглядывали теперь с опаской. Красивое
светило оказалось коварным. Хотелось поскорее сделать все и оказаться
подальше от него.
- Нет, Уль, это не мед, а желчь, какой-то сгусток желчи. И даже не
желчь. Большая желтая дикая кошка, что притаилась в засаде и ждет, пока
охотник подойдет поближе... Готово.
- Закрепляем.
- Есть. Тяжелая штука...
- Ты носил и потяжелее, верно?
- То была охота. Удачная охота. Тот груз не тяготил. Вот я помню...
- Сейчас тоже охота, Питек. Большая охота. Осторожно, Рука: доверни-ка
еще...
- У нас будет пять стрел в воздухе, капитан.
- Да, Рука: пять стрел в воздухе. Стрелять будем быстро и точно. Рыцарь
выведет нас точно на цель.
Уве-Йорген подключал фидер. Он поднял голову:
- Впервые в жизни буду действовать оружием, об устройстве которого не
имею ни малейшего представления. Странное чувство.
- Не беспокойся, Рыцарь. Преимущества на нашей стороне: мы в латах, а
враг раздет догола: Не по-рыцарски, верно?
- Даль - не рыцарь. Скорее - сарацин с закрытым лицом.
- Разве они закрывали лица. Рыцарь?
- Ну, бывало и так. Однажды... Но мне пора подключать второй.
Заканчивайте.
- Сарацин - это человек? Нет, Рыцарь, Даль - все-таки дикая кошка.
Злобная, глупая дикая кошка. И ее донимают блохи.
- Какие еще блохи? Давайте, давайте, ребята. Так что за блохи?
- Это была не пчела - то, что я видел тогда. Я подумал о пчеле, когда
решил, что звезда похожа на мед. Но это кошка, которая сначала
притворилась медом. И не пчела, пчелы не ползают по диким кошкам: то была
блоха, черная блоха на желтой шерсти... Стоп! Хорош!
- А я и забыл. Все никак не соберусь поглядеть снимки. Ты отдал их
ученым?
- Да, только они тоже не смотрели: все считают и считают.
- Хорошо, это не к спеху. Главное мы знаем. Нет, конденсатор вдвоем не
поднять. Ну-ка, все разом! Взяли!
- Благодарю вас, капитан. Работа сделана, я бы сказал, блестяще.
Откровенно говоря, я даже не ожидал... Все очень хорошо. Теперь надо
заряжать батареи. Режим экономии. Все силовые установки - на зарядку
батарей. Следить надо очень внимательно, но взять полный заряд.
- Я знаю. Мы ведь занимались этим.
- Да, но то ведь были лишь испытания...
- Это не имеет значения.
- Я очень рад, "капитан. Что, коллега Аверов?
- Здравствуйте, капитан Ульдемир. Одну минуту... Последние записи
подтверждают, что мы правы: процесс развивается в принципиальном
соответствии с Кристиансеном.
- Мне очень приятно услышать об этом... У вас есть что-то к капитану?
- Только одно. Когда можно будет приступать?
- Если заряжать батареи по правилам, то через шесть дней: пять - на
зарядку, и один - чтобы вывести сопространственный дренаж...
- Разумеется, по правилам, капитан, только по правилам, прошу вас. Ни
малейшей небрежности, ничего такого...
- Разумеется. Мы сделаем все точно так, как нужно.
Катер вплыл в эллинг. Створки сошлись, зашипел воздух. Капитан Ульдемир
снял перчатки и откинулся на спинку сиденья.
- По-моему, все в порядке.
- Да-да, вы совершенно правы. Должен сказать, снаружи, из пространства,
все это выглядит весьма, весьма внушительно. Я как-то не представлял...
Да, просто устрашающе. Если бы я был жителем звезды Даль, то испугался бы,
честное слово.
- К счастью, на звездах не живут. А установка хорошо вписалась, эмиттер
смотрится просто красиво. Я получил эстетическое наслаждение...
- О, да вы эстет, коллега Аверов. Ну, вам простительно: установка ведь
- ваше творение...
- Наше: где были бы мы без ваших теоретических предпосылок?
- Ну, разумеется, но конструкция ваша, друг мой, только ваша. Итак,
можно считать, что у нас все готово? Коллега Аверов?
- Да.
- Капитан Ульдемир?
- Батареи заряжены полностью.
- Вы обеспечите нужную точность наводки?
- Мы произведем маневр сразу же, чтобы в нужный момент только
скорректировать наводку. Когда начнем отсчет?
- Сейчас - отдых. Чтобы в решающий миг ни у кого не дрожали руки.
Начнем через четыре часа.
Оставалось четыре часа, и делать было совершенно нечего. Еще раз пройти
по постам, постоять у механизмов, послушать, как журчат накопители, как
едва слышно гудят батареи, почувствовать, как пахнет нагретый металл...
Что еще? Лечь в койку? Уснуть не уснешь, и, чего доброго, еще нагрянут
воспоминания... Сад памяти? Нет...
Капитан Ульдемир потер лоб. Что-то мешало расслабиться на эти четыре
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг