часа. Нехорошо. Раз что-то мешает, значит, что-то не в порядке. Капитан
Ульдемир всю жизнь доверял своей интуиции, и сейчас не было причин
сомневаться в ней.
Хорошо; мысленно пройдем еще раз по всем операциям в правильной
последовательности. Вспомним каждую деталь, всякую мелочишку...
Это заняло еще час. Оставалось два часа.
Может быть, вызывает сомнение кто-то из людей? Устал, нервничает? У
кого-то может в самый неподходящий момент дрогнуть рука, и собьется
наводка или раньше времени произойдет разряд?
Вспомним, как вели себя люди. Еще полчаса.
Нет, люди вели себя хорошо. Да и как иначе могли вести себя такие люди?
С ними можно не то, что обстрелять звезду, - с ними можно направить
корабль в самый центр звезды, и никто не дрогнет.
Тогда что же мешает успокоиться? Может быть, что-то в нем самом?
Нет, он спокоен раз и навсегда. Нет смысла ни о чем жалеть, а значит -
нет причин и бояться.
Что же, что же, что же?.. Где та мелочь, та Кусачая блоха?..
Стоп!
Блоха?
Что же все-таки видел Питек? То пчела, то блоха, но что это было на
самом деле?
Четыре часа миновали.
- Сто четырнадцать... - вея отсчет компьютер. Минутная пауза.
- Сто тринадцать...
Уве-Йорген, первый пилот, откинулся на спинку кресла, помахал в воздухе
кистями рук, поиграл пальцами. Снова выпрямился.
Послышались шаги.
- Сам грядет, - сказал Иеромонах.
Но это были ученые. Они заняли места.
- Все готово, я надеюсь? - спросил Шувалов.
- Сто... - пробубнил компьютер.
- Я не вижу капитана, - проговорил Аверов, оглядевшись.
- Почему? - встревожился Шувалов. - Что случилось?
Уве-Йорген пожал плечами.
- Капитана не принято спрашивать. Он придет, когда сочтет нужным.
- Но, в конце концов, он должен...
Рыцарь взглянул на Шувалова холодно. Чуть ли не с презрением.
- Действия капитана не обсуждаются.
Помолчали.
- Какое отклонение, Георгий?
- Восемнадцать секунд, - сказал штурман. - Введено.
- Провожу первую коррекцию, - решительно проговорил Рыцарь. Он положил
руки на пульт. - Внимание! Страховка! Начинаю; пять, четыре... ноль!
Легкая дрожь прошла по кораблю. Уве-Йорген прищурился, глаза льдисто
блеснули.
- Точно, - пробормотал он с удовлетворением.
- В конце концов, это просто неуважение ко всем нам, - сердито сказал
Шувалов.
- Вынужден снова напомнить вам, - четко сказал Уве-Йорген.
- Но осталось меньше часа! Это просто невозможно...
Аверов решительно встал.
- Коллега Аверов!
- Но послушайте...
Аверов умолк: послышались шаги.
- Наконец-то!
- Грядет, - снова проговорил Иеромонах. - Ну, благословясь...
И он украдкой перекрестился.
Вошел Ульдемир.
- Капитан Ульдемир, - сдержанно проговорил Шувалов. - Мы, знаете ли,
просто заждались. Я допускаю, что у вас могли быть причины...
Капитан сказал:
- Да.
- Хорошо, об этом мы поговорим позже. А сейчас, будьте любезны,
командуйте операцией.
Капитан сказал:
- Нет.
- То есть как - нет?
- Я только что просмотрел снимки, - сказал капитан. - Никто не
удосужился сделать это раньше.
- И что же, позвольте узнать?
- Операцию надо отменить.
- Почему? - крикнул Аверов.
- Потому что на одной серии совершенно четко зафиксировано прохождение
планеты через диск светила.
- Планеты? Но простите, здесь же нет никаких планет...
- Значит, есть, - сказал капитан.
В наступившем молчании Иеромонах Никодим сказал:
- Говорил ведь я: никогда не надо поспешать...
Планета - это было плохо.
Это означало, что на звезду Даль нельзя оказывать никакого воздействия,
прежде чем не будет неоспоримо и достоверно установлено, что на планете
нет ни малейших признаков жизни и никаких предпосылок для ее возникновения
в обозримом будущем.
Так, во всяком случае, было сказано в Кодексе, который разработала
Земля со свойственной ей теперь обстоятельностью.
Однако этот случай и подходил под соответствующий параграф Кодекса, и
не подходил. Подходил - потому что здесь была звезда, на которую
намеревались воздействовать, и вокруг нее, к сожалению, обращалась
планета. И не подходил - потому что звезда, если на нее воздействовать,
неизбежно должна была в не столь отдаленном будущем взорваться - и тогда
от жизни, которая могла существовать, или от предпосылок для ее
возникновения, которые могли оказаться на планете, и подавно ничего не
осталось бы. Как, вероятно, и от самой планеты.
Но пока об этом думали меньше; главное заключалось в том, чтобы подойти
к планете и увидеть, что она собою представляет. Если на планете жизни
нет, то все сложности сами собой отпадут и можно будет действовать. Если
же жизнь есть...
Странное положение: найдя в не столь уж большом удалении от Земли
планету, люди мечтали не о том, чтобы на ней оказалась хоть какая-то - а
повезет, и разумная - жизнь, но напротив, единодушно хотели, чтобы никакой
жизни не обнаружилось.
Такие мысли не свойственны людям; но и случай был из ряда вон
выходящий.
Батареи разрядили до лучших времен. Разряжали целую неделю: запасенную
энергию пришлось высвобождать медленно и осторожно. Установку не
демонтировали, но отключили источники питания и органы управления ею.
Через две недели после несостоявшегося эксперимента корабль приблизился
к планете и лег на орбиту на расстоянии тысячи километров от ее
поверхности.
Чем ближе подходил корабль, тем чаще на лицах населявших его людей
возникали улыбки: все больше фактов свидетельствовало, что жизни на
планете нет и не может быть.
Она располагалась слишком близко к светилу, и, как стало ясно, период
ее вращения вокруг оси совпадал с периодом обращения вокруг звезды Даль.
Иными словами, планета была все время повернута к светилу одной и той же
стороной, как Меркурий в Солнечной системе. В условиях, когда дневное
полушарие было раскалено до нескольких сот градусов, а на ночном царили
жесточайшие морозы, никакая жизнь не могла ни возникнуть, ни тем более
развиться.
Наблюдение за планетой велось непрерывно. Вскоре стало ясно, что она не
обладает" и атмосферой. И когда корабль лег на орбиту, все уже хорошо
представляли, что они увидят.
Их предположения, их надежды оправдались. Но все же, для полной
уверенности, Ульдемир, Уве-Йорген и Аверов сели в большой катер и
опустились на поверхность небесного тела.
Предварительно они несколько раз облетели планету на небольшой высоте.
Уве-Йорген порой снижался до нескольких сотен и даже десятков метров.
Первозданный хаос, заросли дикого камня мчались под катером с такой
скоростью, что кружилась голова.
Аверов испуганно вцепился в подлокотники, Ульдемир молчал. Уве-Йорген,
прищурясь, улыбался.
Наконец они сели, и Аверов облегченно вздохнул. Ульдемир в скафандре на
несколько мгновений вышел из катера, чтобы взять образцы породы. Он не
пробыл на поверхности и минуты, но вернулся, задыхаясь от жары, мокрый от
пота. Так что торжественного выхода на вновь открытую планету не
получилось. А ведь скафандр предназначался для работы в горячей зоне
силовых установок корабля и был снабжен мощной системой защиты и
охлаждения.
Они взлетели и без происшествий возвратились на корабль.
Привезенные камни исследовали в лаборатории. Ни на них, ни в песке
никаких признаков жизни не оказалось. Да и не могло оказаться.
Исследование велось скорее для очистки совести. Впрочем, чистая совесть -
это важно.
Однако там, где есть одна планета, может быть и целая их система. И
совесть требовала продолжать поиски теперь уж до конца. Обшарить
околозвездное пространство. Обнюхать. Просеять через мелкое сито. Сделать
все, что возможно.
Вахту несли так: сто двадцать минут - и четыре часа отдыха. Снова два
часа - и четыре.
- Смена. Ну, не удалось ни с кем познакомиться?
Аверов от волнения пытался даже шутить.
- Пара камушков, - сказал Уве-Йорген. - А вообще - пустота.
- Ох, хоть бы... - Аверов глубоко вздохнул. - Хоть бы...
- Постучите по дереву. Но До сих пор все складывалось удачно, так что
может повезти и на этот раз. С этой сумасшедшей звезды хватит одной
планеты, к чему ей целая семья? Не тот у нее характер. Ну, вгляделись?
- Я готов.
- Чистого пространства!
Аверов остался один перед экранами. Черный экран, подключенный к
большому оптическому рефлектору. Голубоватый - локатора. Маленький круглый
- гравителескопа. Взгляд медленно обходил их. Словно какой-то танец,
подумалось Аверову. Раз - два, три. Раз - два, три. Пусто - пусто - пусто.
Пусто - пусто - пусто. Он смотрел не отрываясь, не отвлекаясь. Еще
несколько часов - и зона возможной жизни будет пройдена. Если тут ничего
не окажется, можно считать, что отделались легким испугом: планеты за
пределами этой полосы, если они там и существуют, будут не менее
безжизненными, чем первая.
- Раз - два, три. Раз - два, три...
Быстро кончаются два часа. Сейчас кто-нибудь придет на смену.
- Смена! Ну как, ничего?
- А, вы, штурман? Пока все в порядке.
- Хорошо.
Пауза.
- Вгляделись?
- Да.
- Желаю ничего не увидеть.
- Капитан, я решил, что пора снова заряжать батареи.
- Есть. Прикажу поставить под зарядку.
- Интересующая нас зона, друг мой, практически обследована. Никакого
намека. Какой-нибудь час - и... Нет, мы не прекратим поиска, но тогда уже
все шансы будут за то, что никакой жизни мы не обнаружим.
- Понимаю.
- Вот и чудесно. Итак, распорядитесь насчет батарей...
И снова вахта.
Раз - два, три.
Аверов поймал себя на том, что ему хочется петь.
Раз - два, три. Трам-тарам - тата-тата... Тата... Тата?..
Нет. Там нет ничего. Это просто самовнушение, а на самом деле ничего
нет. Надо закрыть глаза. Посидеть так. Успокоиться. Теперь можно открыть.
Что там, на экранах? Ничего, конечно?
Оптический показывает тело.
Локатор идет с запозданием на секунду. Сейчас он даст расстояние, и
окажется, что впереди - просто очередной камушек.
Локатор не показывал долго. Потом дал расстояние. Миллионы.
Гравителескоп? Какова масса тела?
Планета.
Аверов почувствовал, как дрожат губы. Минуты две он сидел, закрыв лицо
руками. Потом включил связь.
- Здесь обсерватория. Планета в пределах зоны обитания.
Когда прибежали, он ткнул пальцем в экраны, повернулся и ушел, шаркая
подошвами.
Подлетели. Расстояние до поверхности было - две тысячи километров. Над
экватором плыли облака. Локаторы показывали: кряж. Равнина. Обширная.
Снова хребет. Тут, видимо, море...
- Итак, друзья мои: снижайтесь осторожно. Пробы атмосферы, пород...
Оглядитесь и постарайтесь вернуться побыстрее.
- Хорошо, - сказал Ульдемир. Он повернулся к Аверову: - Я полагаю,
облака - это еще ничего не значит.
- Да, - хмуро согласился ученый. - Но температура на поверхности
такова, что можно ожидать... И состав атмосферы, и вода...
- Ладно, там видно будет. Рыцарь, прошу в катер.
Они быстро пробили облачный слой. Снизились. Голубые огоньки стекали с
бортов.
Внизу шумели леса.
То есть, шума не было слышно. Но, увидев такой лес, каждый сразу
понимал, что он шумит. Не может не шуметь.
Уве-Йорген, первый пилот экспедиции, шел на бреющем. Свист двигателей
глохнул в вершинах деревьев. Вершины покачивались: дул ветер.
- Здесь нам не сесть, - сказал Уве-Йорген.
- Сделаем еще виток-другой.
Рыцарь набрал высоту.
- Возьми градусов на тридцать вправо.
Уве-Йорген переложил рули.
Через сорок минут началась степь.
- Вот здесь можно сесть.
- Погоди, - сказал Ульдемир.
Аверов работал с камерой.
- Движется, - пробормотал он.
- Стада, - сказал Ульдемир. - Сотни тысяч голов. На Земле когда-то тоже
было так. Питек помнит. И Рука тоже.
- Сядем, капитан?
- Нет, Уве. Погоди.
- Чего ты ищешь?
- Ты знаешь.
Они Сделали еще один виток.
- Нет, - сказал Уве-Йорген. - Людей здесь нет. - Он усмехнулся. - Им бы
крайне не повезло, окажись они здесь.
Ульдемир покосился на него.
Прошло еще полчаса.
- Внимание. Что внизу, по-вашему?
Голос Уве-Йоргена был странно приглушен.
Аверов вгляделся.
- Может быть... Возможно, это природная формация. В конце концов, и на
Марсе когда-то видели каналы...
Уве-Йорген Риттер фон Экк смотрел перед собой, плотно сжав челюсти.
Машина резко снижалась.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг