- Тонко сделано, - сказал он с одобрением.
Действительно, узкая щель замочной скважины - и больше ничего.
- Вот вторая, - сказал он.
- И вот еще.
- Три замка, - сказал он и чертыхнулся.
- И ключи наверняка у разных людей. Тройной контроль. Да, они
относились к этому серьезно.
- Интересно, - сказал он, - что там?
- Думаю, - сказал я, - что-нибудь знакомое.
- Предполагаешь? Или надеешься?
- Исхожу из того, что эта техника достигла пика в двадцатом - двадцать
первом веках. И потом резко пошла на спад.
- Что ж, дай бог, - и голос его дрогнул. - Дай бог.
- Только как мы это откроем? Тут и уцепиться не за что.
- Это мы откроем, - проговорил он яростно. - Уж это-то мы откроем!..
Сейчас я принесу инструменты.
Он вскоре вернулся с катерным ящиком.
- Что там? - спросил я. - Снаружи?
- Все спят, - сказал он, - кроме дежурного.
- Ага, - сказал я.
- И она спит, - дополнил он.
- Ну, знаешь ли... - сказал я. Это уже переходило всякие границы.
- Виноват, капитан, - сказал он. - Ну, посмотрим, кто кого!
Мы принялись за дело. При катере был хороший набор инструментов, они
уже помогли нам, когда мы вскрывали люк. Правда, его замок, бы не столь
сложен, сколь прочен, здесь же скорее наоборот. Но мы и не заботились о
целости замков. Грохот стоял такой, что я испугался, как бы ребята не
разбежались спросонья, предположив, что начинается землетрясение.
Когда мы раскромсали второй замок, Уве-Йорген сказал:
- А ты думаешь, это сохранилось?
- А что им могло сделаться? Особой сырости нет. А они должны быть на
консервации.
- Ну, посмотрим, - пробормотал Уве-Йорген возбужденно. - Посмотрим...
И третий замок продержался недолго. Правда, нам никто не мешал. На это
замки не были рассчитаны.
Мы сняли железную панель. Она оказалась тяжелой и чуть не отдавила нам
ноги. Мы едва удержали ее.
Они, оказались здесь. Блестя консервационной смазкой, они стояли в
пирамиде, надежно закрепленные. Ниже, в выдвижных ящиках, оказались
патроны.
Уве-Йорген готов был опуститься на колени. Он торопливо схватил автомат
и прижал к себе, как ребенка, не обращая внимания на жирный слой
оружейного сала. Он баюкал автомат и пел песенку. В его глазах было
вдохновение.
А я подумал: "Земля, Земля, мы получили твой привет сквозь столетия,
получили в целости и сохранности. Но до чего же странен этот твой привет,
и, мне не понять сразу, благословение это или же проклятие..."
Уве-Йорген оттянул затвор и громко щелкнул им. Железные переборки глухо
отразили лязг, смешавшийся с нежной, детской песенкой Рыцаря.
Наутро Уве-Йорген сразу же занялся приведением оружия в боевую
готовность. Ребят он заставил помогать.
- Пусть привыкают к оружию! - сказал он мне.
"Пусть привыкают, - подумал я. - Большой беды от этого не будет. Если
выйдет по-нашему и мы эвакуируем планету, то им никогда больше не придется
иметь дела с этими штуками. А если наша затея сорвется - тогда все равно.
Тогда они не успеют..."
Все же мне было не по себе. Но больше медлить я не мог.
- Знаешь, теперь слетаю-ка, поищу этот пресловутый лес, - сказал я
рыцарю.
- Да, - не отвлекаясь, согласился Уве-Йорген. - А где он, ты знаешь?
- Ребята говорили, что они знают направление и знают тот город, где,
вроде бы, начинается тайная тропа.
- Возьми кого-нибудь из них с собой, пусть покажет.
- Нет, - сказал я. - Мы ведь не знаем, что там за обстановка. Может
быть, меня схватят, как и Шувалова. Зачем впутывать ребят?
- Оружие возьмешь?
- Тоже нет. Оно меня сразу демаскирует.
- Разумно, - согласился он.
- Так что пока командуй. И... знаешь, что? - Я запнулся.
- Будь спокоен.
Собравшись, я подошел к Анне. Она с отвращением занималась стряпней.
- Я скоро вернусь.
- Да, - сказала она, словно бы мы сидели дома и я собирался на угол за
сигаретами. - Только не задерживайся.
- Нет, - сказал я. - Туда и обратно.
И я сел в катер и поднял машину в воздух.
13
Выписка из бортового журнала:
"День экспедиции 595-й. Корабельное время: 17:45.
Местонахождение: Прежнее.
Режим: Без изменений. Двигатели приведены в готовность номер один.
Экипаж: Находится на планете Даль-2. Связь осуществляется
систематически. См. журнал радиограмм.
Предпринятые действия: Установка воздействия изготовлена. В батареях
поддерживается полный заряд. Приведена в действие автоматическая система
слежения за целью.
Предполагаемые действия: Наблюдение за звездой и консультации с
доктором Аверовым.
Запись вел: Инженер корабля Гибкая Рука".
- Убийство! - сказал судья. - Покушение на убийство. В моем округе, в
моем городе хотели убить человека! Мало тебе было прежних нарушений
закона!
Судья постарел прямо на глазах. Шувалов смотрел на него и жалел; ученый
и сам чувствовал себя до невозможности скверно, мелкая, подлая дрожь в
руках никак не унималась. Ничто не могло сравниться по отвратительности с
тем, что он сделал. Сейчас ему бы уже не-решиться на это; но так было
нужно, а ради большого дела приходится порой жертвовать своим, личным. Об
этом не раз говорили члены экипажа, а он не понимал их как следует; теперь
понял. И надо довести начатое до конца: раз уж ты преступник, то и вести
себя надо, как надлежит преступнику.
Беда была в том, что ни одного преступника Шувалов никогда не видел -
он, откровенно говоря, не очень об этом задумывался и лишь теперь понял,
что на Земле их, по существу, и не было, - и как должны они вести себя, не
знал.
На всякий случай он, когда прибежали и повели его к судье, взлохматил
волосы, страшно оскалился и пошел, переваливаясь с ноги на ногу: ему
казалось, что преступники должны ходить именно так. Но волосы у него были
мягкие и уже изрядно поредели, так что вряд ли могли вызвать у других
ощущение ужаса, а скалиться все время было неприятно и утомительно.
Поэтому сейчас он лишь хмуро покосился на судью и сказал, сделав над собой
усилие:
- Молчи. Не то я убью и тебя тоже.
Но судья даже не обратил на его слова внимания. Он был слишком
взволнован и слишком занят своими мыслями. И бегал по комнате, размахивая
руками.
- Ты сделал себе очень плохо! - воскликнул он, остановившись перед
Шуваловым. - Ах, как плохо!
Ему было искренне жалко преступника.
- Я могу всех убить! - заявил преступник.
Судья отмахнулся.
- И мне ты сделал плохо, - уныло сказал он. - Что теперь делать?
И в самом деле, какое скверное положение!
Если бы судья отправил преступника в столицу сразу же, когда тот был
уличен в нарушении Уровня, все обошлось бы. Не было бы никакого покушения.
Теперь было поздно. Покушения на убийство не замолчишь.
Если бы он еще оказался по-настоящему сумасшедшим!
Но врачи, столь уверенные прежде, теперь задумчиво покачивали головами.
Да, конечно, есть много причин полагать так, - говорили они. Но есть не
меньше и поводов для сомнений, - говорили они же.
Надо было что-то предпринять, пока негодный старик не натворил еще
чего-нибудь похуже. Хотя что может быть еще хуже, судья не знал и боялся
об этом думать.
Судья категорически потребовал, чтобы врачи вынесли суждение: да или
нет. Спятил преступник или же здоров.
Но врачи хитрили, не договаривали.
Заявили, что не могут взять на себя такой ответственности. Надо
показать в столице.
Это, как понимал судья, означало, что они в глубине души считают
старика здоровым, но не хотят ему зла. Это было естественно, но судье от
этого легче не становилось.
Он едва удержался, чтобы не накричать на них.
В столицу-то можно было и сразу отправить!
И все же самое плохое было в другом.
Самое плохое было вот в чем: врачи, простодушные, поверили, что человек
этот прибыл действительно оттуда, откуда говорил. Издалека. Со звезд.
Поверили потому, что он так рассвирепел.
Почему, ну почему в его округе должны начаться такие несусветные
разговоры?
Судья снова остановился перед преступником.
- Зачем же ты это, а? - спросил он.
Шувалов подумал. Правду говорить было нельзя.
- Так, - сказал он и пожал плечами.
Теперь судья испугался по-настоящему.
- Придется везти тебя в столицу.
Старик кивнул и сказал:
- Вези.
Судья вздохнул и крикнул во двор, чтобы закладывали.
Вот это был город, так город!..
Странно это было, если вдуматься. Что вызвало восторг? Гладкие, не
булыжные, а тесаного камня мостовые, приподнятые тротуары, дома до пяти
этажей - каменные, хотя встречались и деревянные, в один и два этажа; это,
что ли, восхитило? Или ладные экипажи на улицах, гладкие лошади? Или
множество людей?
Как могло это все произвести хоть какое-то впечатление на прибывших с
Земли, где стояла, вертелась, парила, летела могучая техника, где и дома
стояли, висели, парили, погружались в океан, где по поверхности почти и не
ездили больше, но летали по воздуху, потому что так было быстрее,
спокойнее, приятнее, безопаснее... Ведь такая древность тут была по
сравнению с планетой великой технической цивилизации!
Наверное, дело было в том, что они - те, кто восхищался, - сами к
земной цивилизации не принадлежали, ее величие - если только оно
действительно существовало, а не было придумано - ими не ощущалось, не
воспринималось, как нельзя воспринять, оценить всю огромность башни, стоя
вплотную к ее подножию. И другая причина заключалась, конечно, в том, что
на Земле, современной Земле они пробыли не так уж долго, не успели как
следует осмотреться - и снова покинули ее, канули в пространство, и те,
земные впечатления подернулись уже дымкой, а эти, здешние, были свежими.
Так что, пожалуй, не столь уж удивительно то, что Георгий и Питек, идя по
улице, украшенной вывесками и красивыми масляными фонарями, искренне
восхищались тем, что видели окрест.
Особенно тронуло их одно событие: по тротуару шли детишки - совсем
маленькие детишки, десятка два, их вели две серьезные, исполненные
достоинства женщины, и прохожие добро смотрели на них, а дети болтали, а
иные шли важно, солидно, а кто-то сосал - видно, конфету. Георгий и Питек
остановились и смотрели, пропуская детишек мимо, а потом обернулись и
проводили их взглядами, и Георгий сказал:
- Здоровые дети. Только очень много говорят.
- Да, - согласился Питек. - Думаю, что отцы их промышляют не охотой. И
им не приходится делать дальний переходы, когда женщины несут детей на
спине или на боку.
И он засмеялся, но быстро перестал, и они посмотрели друг на друга.
- Дети, - хмуро сказал Георгий и взглянул наверх, и Питек тоже
посмотрел туда, где был податель света, тепла и жизни, ласковый и ни с кем
не сравнимый в своем скрытом коварстве. После этого оба зашагали быстрее,
торопясь к центру города, который должен был быть в той стороне, куда
больше стало экипажей и шло людей, и где, как сказала девушка, и надо было
искать дом Хранителей Уровня. Девушку они с собой не взяли, а оставили я
катере - велели защелкнуть люк изнутри и сидеть смирно, ничего не трогать.
Чтобы ей не было скучно, включили тридивизор, засыпали в приемник горсть
кристаллов с записями, которых должно было хватить без малого на сутки.
Ключ стартера взяли с собой. Эта сторона проблемы была решена ими быстро и
хорошо. А пойти они решили все-таки вдвоем; потому что надо было
сориентироваться так, чтобы потом можно было понимать друг друга с
полуслова.
Они шли, мимоходом оглядывая дома, стоявшие не сплошняком вдоль
тротуаров, а зигзагами, в изломах росли деревья и зеленела трава, кое-где
паслись даже лошади; смотрели на небольшие зеркально-спокойные пруды, в
которых плавали большие голубые и темно-розовые птицы, похожие на лебедей;
и на другие пруды, в которых плескались пестрые рыбы, и люди
останавливались, и смотрели на них, но не ловили, а улыбались,
переглядывались, кивая головами, и шли дальше. Георгий и Питек тоже
остановились и посмотрели на птиц и на рыб, потом переглянулись, и Питек
хотел было пожать плечами, но вместо этого вдруг улыбнулся, и Георгий,
который не умел улыбаться, вдруг тоже медленно, как бы со скрипом,
улыбнулся; они покачали головами. Удивляясь сами себе, и пошли дальше.
Большой открытый стадион попался на пути. Соревновались бегуны, и на
невысоких трибунах было много людей. Такое Питек и Георгий успели
посмотреть и на Земле; но тут было иначе - люди сходили с трибун, и
трибуны все так же волновались и шумели; те, кто уже пробежал, одевались и
снова поднимались на трибуны, и начинали кричать и махать руками вместе со
всеми. Земляне посмотрели, и Питек сказал:
- Ну, пойдем.
- Пойдем, - согласился Георгий. - Знаешь, бегают они хорошо. Но я их
обогнал бы.
- Да. И я тоже обогнал бы, - сказал Питек.
- Может быть. Но я - наверняка.
- Ну, меня тебе не обогнать.
- Что ты, - сказал Георгий. - Я выше ростом, и ноги у меня длиннее, и я
бегаю лучше.
- Нет, - сказал Питек. - Это все правда, но тебе меня никогда не
обогнать, и никого из нашего народа ты не обогнал бы. Я уже не говорю - на
деревьях, но и на земле тоже.
- На деревьях ты, конечно, меня обгонишь, - согласился Георгий. - Но на
земле - лучше и не думай. Пойдем?
- Пойдем, - согласился Питек. И они пошли, только не прочь, а поближе к
дорожке. Там они немного подождали, пока те, кто бежал, не закончили
состязание, а когда стала готовиться новая группа, Питек и Георгий скинули
рубашки и, как и все другие, положили их на траву; потом они встали в ряд
со всеми, но не стали опускаться на колени, как те; Георгий согнулся и
оперся локтем о колено, а Питек лишь наклонился слегка и выставил плечо
вперед. Ударил гонг, и они побежали. Горожане сразу ушли вперед, -
наверное, начинать бег с четверенек было все-таки выгоднее, - но Георгий
быстро догнал их и вырвался вперед, и уже до самого конца не выпускал
вперед никого. Питек очень старался, но так и не смог обогнать его, и
Георгий прибежал первым, а Питек - четвертым.
- Вот, - сказал Георгий, надевая рубашку и слушая, как кричат в его
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг