участи.
- Вот так-то оно лучше, - ласково произнёс Баварец и, сопровождаемый
свитой, направился вдоль строя пленников. Он шёл медленно, словно генерал
на параде, и внимательно всматривался в наши лица. Возле меня он чуть
задержался и затем двинулся дальше.
- Их здесь нет, - услышал я голос Утюга.
- Вижу, - отозвался Баварец.
У меня было достаточно времени, чтобы понять, кого они искали. Это
могли быть только два человека, или два "террориста", как называл их
Баварец, - Артист и Клиент. Артиста они хорошо знали в лицо, и его
отсутствие среди нас могло быть легко выявлено, зато Клиента никто из них
наверняка прежде не видел - и тем не менее и Баварец, и даже Утюг сумели
определить, что его тоже среди нас нет. Видимо, внешний вид трёх десятков
пленников был настолько далёк от их представлений о Клиенте, что, даже не
будучи физиономистами или ясновидящими, они смогли сделать правильный
вывод. Мне же этот инцидент принёс неожиданное решение моей собственной
проблемы: раз Артиста среди нас нет, то седой доктор им никак быть не
может. Словом, доктор полностью реабилитировал себя в моих глазах - и всё
благодаря Баварцу!
А Баварец тем временем окинул взглядом шеренгу пленников в последний
раз и решительно направился к выходу. Свита последовала за ним.
- Курт, останься, - приказал он одному из сообщников, немолодому
плотному мужчине с седеющими волосами и перебитым носом. Тот молча кивнул,
занял место у двери, широко расставил ноги и взял автомат наизготовку.
Баварец со свитой вышел, вызвав тем самым вздох облегчения у доброй
половины пленников. Люди молча возвращались на свои столы, искоса
поглядывая на неподвижную фигуру Курта и избегая смотреть друг другу в
глаза.
И снова я оказался рядом с седым доктором - с той лишь разницей, что
теперь я смело мог положиться на него и принять его предложение.
- Я согласен с вами, доктор, - горячо шепнул я ему и пожал руку. -
Будем искать выход вместе.
- Меня зовут Иван Ильич, - сказал он с чуть заметной улыбкой. - Судя
по всему, этот тип занял здание с вполне определённой целью, наша же задача
состоит в том, чтобы спастись самим и спасти людей. Думаю, он и сам ещё не
знает, как поступить с нами, но вполне возможно, что он решится на крайние
меры - чтобы не оставлять свидетелей.
- Вы думаете, он пойдёт на это? - ужаснулся я.
Иван Ильич пожал плечами.
- Кто знает, кто знает, - пробормотал он и вздохнул. - Но не
учитывать этот вариант было бы преступно. И действовать нужно исходя именно
из него. Я считаю, что вам необходимо срочно выбираться отсюда.
- Мне? - я удивлённо вскинул брови.
- Да, Максим Леонидович, именно вам. Вы молоды, умны и решительны и,
я уверен, сумеете найти выход, когда окажетесь на свободе.
Он изложил мне свой план, снизив голос до чуть слышного шёпота. План
был до смешного прост и, казалось, легко выполним, причём наиболее опасная
часть его ложилась на плечи доктора. Он должен был отвлечь Курта, хотя бы
на минуту удалив его из зала. Я принял план безоговорочно, так как отлично
понимал, что выжидательная позиция может привести к трагедии. Надо было
действовать - действовать уверенно, умно и наверняка. Договорившись о
деталях, Иван Ильич приступил к реализации плана. Он спустился с теннисного
стола на залитый водой пол и направился к выходу, где маячила неподвижная
фигура Курта. Когда до двери оставалось метров семь, доктор остановился.
- Эй, Курт, или как тебя там, - сказал он нетерпеливо, - скажи своему
шефу, что мне нужно выйти.
Курт не шелохнулся.
- Ты что, оглох, что ли? - раздражённо произнёс доктор. - Я тебе,
кажется, русским языком говорю: мне нужно выйти.
Иван Ильич сделал ещё два шага - и тут Курт резко вскинул автомат и
направил его в грудь доктору.
- Стоять! - рявкнул он с угрозой и ухмыльнулся. - Что, приспичило?
Боишься в штаны наложить? А ты ложи, не стесняйся...
- Не будь идиотом, - произнёс доктор, в упор глядя на бандита, - мне
действительно нужно выйти. Мужик ты, в конце концов, или...
- Ладно, - нехотя проворчал Курт, - сейчас доложу. А ты ступай назад,
и чтобы ни одна собака не смела приближаться к двери - прошью насквозь, и
пикнуть не успеете. Всем ясно?
- Ясно, - ответил Иван Ильич за всех и пошёл обратно к столу.
- То-то, - самодовольно хмыкнул Курт и открыл дверь. - Эй,
кто-нибудь!..
7.
Тех нескольких секунд, что Курт стоял к залу спиной, мне хватило,
чтобы соскользнуть со стола и добежать до ближайшего угла, в котором были
свалены маты, неисправный спортинвентарь и несколько бухт каната. Но этот
угол был примечателен другим: здесь была дверь, неизвестно куда ведущая и
не замеченная бандитами. Только бы она не оказалась запертой! Я толкнул её
и, к величайшей своей радости, почувствовал, как она поддалась. Я юркнул в
образовавшуюся щель и хотел было прикрыть дверь, но кто-то оттолкнул меня
так, что я чуть не упал. Я сжал кулаки, готовясь продать свою жизнь как
можно дороже, и ринулся было на невидимого врага - но в недоумении
остановился. Прямо передо мной стоял длинный парень с пучком волос за
спиной, перехваченных шнурком, и старательно делал мне знаки, чтобы я не
поднимал шума. Что-то знакомое показалось мне в чертах его лица, где-то я
уже видел эти глаза... Ба, да это же Фома! Только теперь он был без бороды
и усов и выглядел лет на десять моложе.
- Тише! - одними губами прошептал он, прикрывая за собой дверь. -
Если вы не возражаете, Максим, я пойду с вами.
План доктора заключался в следующем: проникнуть в помещение, скрытое
за этой одинокой дверью, замеченной им ещё накануне, и действовать согласно
обстоятельствам. Правда, дверь могла оказаться запертой, и тогда план
доктора рухнул бы ещё в самом начале, но, к счастью, судьба благоволила
нам. А тут ещё Фома подвернулся... Верно говорят, что характер человека
проявляется в критических ситуациях. Я даже и представить себе не мог, что
он способен на такой решительный шаг. В тот момент я чувствовал к этому
симпатичному человеку такую благодарность, что готов был буквально
расцеловать его. Ведь так приятно сознавать, что рядом надёжный друг,
всегда готовый прийти тебе на помощь. Я крепко пожал ему руку.
- Спасибо, Фома, - с чувством сказал я. - Будет просто великолепно,
если вы пойдёте со мной. Ваша поддержка может оказаться весьма кстати.
Он ответил понимающим взглядом. Мы осмотрелись. Помещение, куда нас
занесло, было небольшой комнатой или, вернее, служебным кабинетом
спортивного инструктора - по крайней мере, таков, видимо, был
первоначальный замысел создателей этого уникального спортивного комплекса.
Кабинет отличался запущенностью и повышенной влажностью, в углах и на
стенах красовались причудливые узоры плесени. У стены стоял письменный стол
с кипой старых, пожелтевших книг на спортивные темы, рядом возвышался
покосившийся пустой шкаф со стеклянными дверцами, а на нём, словно
гигантские грибы, росли облезлые кубки, неведомо кем завоёванные, и
бледный, покрытый толстым слоем пыли глобус с рваной дырой на месте
Саудовской Аравии. Позади стола часть стены была закрыта большим деревянным
щитом, имеющим отношение, по-моему, к местной системе канализации и
водоснабжения; шум воды в трубах, доносившийся изза него, служил
подтверждением этому. Но наше с Фомой внимание было обращено в совершенно
ином направлении - к окну. Окно было без решётки, и выбраться через него на
волю не составляло особого труда. Мы обменялись с Фомой взглядами, как бы
окончательно решая вопрос о пути нашего дальнейшего следования, и принялись
осторожно, без лишнего шума, открывать раму. Но лёгкая на первый взгляд
операция заняла у нас довольно-таки много времени: рама словно вросла в
оконный косяк, древесина набухла от сырости и почти не поддавалась нашим
усилиям. В конце концов нам удалось сдвинуть эту проклятую раму с места, но
Фома вдруг схватил меня за руку и замер. Я невольно последовал его примеру
и прислушался. Из-за двери, со стороны спортзала, доносились голоса.
- Что случилось, граждане отдыхающие? - вежливо спрашивал Баварец. -
Кто желал меня видеть и по какому поводу?
Далее я разобрал голос Ивана Ильича, но он говорил настолько тихо,
что я ничего не понял.
- Увы, я не в силах удовлетворить вашу просьбу, товарищ, - вновь
послышался невозмутимый голос Баварца. - Мои люди заняты поимкой опасных
преступников, скрывающихся где-то в здании, каждый человек у меня на счету,
а мне самому водить вас на оправку, согласитесь, не солидно. Так что
решайте этот вопрос сами, коллегиально, без привлечения моих парней и по
возможности в рамках этого помещения. По принципу: лучше пусть лопнет моя
совесть, чем мочевой пузырь. Всего хорошего, граждане, приятного вам
отдыха. Всегда к вашим услугам.
В ответ раздалось несколько возмущённых голосов, но Баварец больше не
отвечал - видимо, успел покинуть зал.
- Мерзавец! - крикнул кто-то.
- Да они просто самые настоящие фашисты! - в сердцах воскликнула
какая-то женщина.
- И откуда они взялись на нашу голову?
И тут я услышал отчётливый голос Ивана Ильича:
- Нет, товарищи, они не фашисты. Тех толкала на убийство вера в
превосходство арийской расы и в торжество идей национал-социализма, а этих
- исключительно животные инстинкты.
- Закрой свою пасть, падаль, - ворвался в общий хор грубый голос
Курта, - и не вякай без нужды, не то... - далее последовала длинная тирада
с применением исключительно сленговых выражений, общий смысл которых
сводился к тому, что у Курта вдруг возникло непреодолимое желание выяснить,
сколько у собравшихся в зале зубов и у всех ли они стоят в шахматном
порядке.
- Подонки, - промычал Фома и хрустнул скулами. Голубые глаза его
потемнели, руки непроизвольно сжались в кулаки.
Мы снова принялись за окно. Рама шла туго, и нам пришлось немало
повозиться, прежде чем мы без шума её открыли.
- Послушайте, Максим, - шепнул мне Фома в самое ухо, когда мы почти
что добились успеха, - вы, возможно, знаете, кого ищут эти мерзавцы, и
потому вам небезынтересно будет узнать, что в зале не хватает шести
человек.
- Вот как? - Это наблюдение меня весьма заинтересовало.
- Пока мы там сидели, я внимательно оглядел всех присутствующих и
пришёл к выводу, что шестерых среди нас нет. У меня хорошая память на лица,
и я не мог ошибиться. Вы знаете, кто эти шестеро?
Я кивнул. Ими могли быть только Щеглов, Мячиков и четверо алтайцев.
Мячикову удалось скрыться, Щеглов покинул здание ещё до открытого
выступления банды Баварца, а алтайцы были заодно с бандитами и поэтому в
спортзал не попали. Мне вспомнились последние слова Щеглова о практикантке
Кате, и у меня невольно защемило сердце. Где она сейчас? Грозит ли ей
опасность и нуждается ли она в моей помощи? Я был в совершенном неведении.
- Для вас что-нибудь прояснилось? - спросил Фома. - Я имею в виду тех
шестерых.
Я снова кивнул. Да, для меня многое прояснилось. Для меня совершенно
ясным стало то, что я окончательно запутался. Пожалуй, здесь и сам Щеглов
оказался бы в тупике. Всё дело в том, что след Артиста растворился, исчез,
растаял, словно никакого Артиста и в помине не было. Баварец не опознал
Артиста среди собравшихся в спортзале - значит, его там действительно не
было, а тех шестерых я знал достаточно хорошо, чтобы сделать аналогичное
заявление относительно них. Мячиков и Щеглов были моими друзьями, в них я
был уверен, как в самом себе, а алтайцы сами пострадали от Артиста и были
его непримиримыми врагами. Выходит, что Артист не существует - физически не
существует. Но он должен был существовать - иначе всё здесь происходящее
теряло смысл.
Окно наконец отворилось, и я первым полез в него, стараясь делать это
бесшумно и быстро. Перевалившись через подоконник, я оказался по колено в
воде. Вода подступала чуть ли не к самому окну. Вцепившись обеими руками в
водосточную трубу, так как под водой скрывался гладкий и скользкий лёд,
стоять на котором не было никакой возможности, я скорее почувствовал, чем
услышал, как рядом со мной оказался Фома.
- Вот мы и на воле, - чуть слышно шепнул он.
Хороша воля, когда шаг ступить боишься без риска грохнуться в ледяную
воду! Однако стоять здесь и трястись от холода было бы уже совсем
неразумно. Осторожно ступая, мы двинулись вдоль стены, пригибаясь напротив
окон, чтобы не быть замеченными из помещений первого этажа. Минуя небольшой
навес, примыкающий к стене здания, и крест-накрест заколоченную дверь,
неизвестно куда ведущую, Фома вдруг поскользнулся и с громким плеском упал
в воду. Стараясь не терять драгоценных секунд, я схватил его за шиворот и
буквально втянул под навес, где мы оба и затаились. Фома промок до нитки и
дрожал теперь крупкой дрожью, губы его посинели, но глаза пылали такой
жаждой деятельности, что я невольно улыбнулся.
- Пустяки, - прошептал он, бодрясь. - Обсохну.
То, чего я опасался больше всего, случилось: шум от падения Фомы
привлёк внимание бандитов. Скрипнула рама, и где-то над нами открылось
окно. К счастью, навес надёжно скрывал нас от посторонних глаз.
- Проклятье! Там кто-то есть! - послышался сверху настороженный
голос.
Фома сильно сжал мне руку. После небольшой паузы кто-то ответил:
- Наверное, снег с крыши упал. Видишь, что творится...
Мимо нас, описав в воздухе дугу, пролетел окурок.
- Мрак, а не погода, - согласился первый.
Мы выждали ещё минут десять и двинулись дальше вдоль стены. Что мы
искали, на что надеялись, не смогли бы ответить ни я, ни Фома - нас толкала
вперёд исключительно вера в будущее и в счастливую нашу звезду. Обогнув
угол здания, мы остановились. Прямо над нами уходила вверх пожарная
лестница - та самая пожарная лестница, по которой минувшей ночью мы с
Щегловым взобрались на крышу. Мы миновали её и добрались до следующего
поворота. Нашим взорам открылся ряд неказистых одноэтажных построек,
выполняющих, по-видимому, функции хозяйственных и подсобных помещений.
Среди них выделялся запертый гараж (на нём висел мощный амбарный замок), но
автобусу, который привёз нас сюда, места в гараже почемуто не нашлось: он
одиноко стоял в стороне, чуть ли не до половины погружённый в воду. Ровная
водная гладь ослепительно сверкала на солнце, заставляя нас жмуриться.
Возможно, этот нестерпимый блеск послужил причиной галлюцинации, или
нервное перенапряжение последних дней сыграло со мной злую шутку, но мне
вдруг показалось, что в окне одной из построек мелькнул чей-то силуэт -
мелькнул и тут же исчез. Я повернулся к Фоме, чтобы поделиться увиденным
(либо померещившимся), но сдержался. Фома, не переставая дрожать,
напряжённо всматривался в сторону леса, лицо его выражало крайнюю степень
озабоченности.
- Там люди, - произнёс он с тревогой, кивая вдаль.
- Люди? - Я проследил за направлением его взгляда, но ничего не
увидел, кроме мокрых сосен и рыхлого, покрытого коркой тающего льда, снега.
- Я никого не вижу.
Он тряхнул головой, зажмурился и снова устремил взор на группу
деревьев метрах в ста пятидесяти от нас.
- Странно, - сказал он растерянно, - но я только что видел их.
Думаете, показалось?
Я пожал плечами. Он произнёс это так, словно спрашивал: "Думаете, я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг