- Только этого не хватало - устраивать скачки!
- Ну а что в этом особенного? - удивилась самая красивая. - Ведь они же
ребята, а скачки на лятуе хоть и не слишком удобны, но зато безопасны.
- Ну, знаете... - попыталась возразить первая, но осеклась,
Как раз в этот момент оба лятуя понесли во весь опор. Мимо мелькали
разноцветные поля, иногда проплывали синие кустарники и отдающие в
розоватость деревья. Местность стала постепенно изменяться.
Стали появляться необработанные участки, среди которых виднелись глубокие,
залитые водой воронки. Потом полевая дорожка обогнула не то рощицу, не то
сад и устремилась к далекому лесу. Справа от нее металлически поблескивала
широкая река в пологих покойных берегах, на которых ровными рядами
выстроились сады: на ветвях деревьев зеленели, желтели и краснели
всяческие плоды.
Скачка проходила в острой спортивной борьбе. Лятуй Андрея, закусив удила и
высоко выбрасывая задние ноги, не только догнал своего соперника, но и
стал его обходить. Чтобы не зацепиться седлами, Пепа, быстро взглянув на
Андрея, приняла чуть вправо и дала дорогу.
Лятуй Андрея поднял морду и приоткрыл пасть - вероятно, он победно заржал
- и рванулся вперед к небольшой лощинке, что неожиданно выросла среди уже
бескрайних полей, засеянных какими-то низкими, но колосистыми злаками.
Поле тихонько переливалось под легким ветром и походило на уже остывающую
кузнечную поковку: в ней еще сохранился багряный отсвет огня, воздух над
ней еще струился и всю ее перебегали синевато-багряно-фиолетовые волны.
Все было так необычно красиво, так захватывающа была скачка, что Виктор
да, наверно, и женщины невольно увлеклись ею. Виктор даже не заметил, что
у лятуев шесть ног. Вернее, он заметил, но в азарте скачки, в смене красок
это шестиножье не показалось ему чем-нибудь невероятным.
И именно в момент наибольшего, захватывающего азарта навстречу
вырвавшемуся вперед Андрею бросилось нечто синевато-багрово-фиолетовое.
Словно это ожило поле и протянуло свои извивающиеся щупальца.
Собственно, поначалу Виктор увидел именно щупальца. Огромное количество
все прибывающих откуда-то из недр поля, из покатой лощинки нервных,
струящихся щупалец с розовыми кругляшами-присосками на тыльной стороне.
Они обволакивали лятуя, опутывали его ноги, стали добираться к его морде.
Лятуй вскинул ее и оскалил зубы. Наверное, он ржал из последних сил, звал
на помощь.
Виктор видел, как Андрей откинулся назад от горба, попытался отбиться
ногами и руками от струящихся, подбирающихся к нему щупалец. Видел и то,
как Андрей, спасаясь, вскочил на седло ногами. Но в это время лятуй под
ним рухнул на передние колени, и голова его скрылась под сплошным,
переливающимся переплетением щупалец.
Над ними - Виктор это ясно увидел - заблестели холодные выпуклые глаза. И
только теперь он понял, что на Андрея напала целая рать отвратительных,
похожих на осьминогов или каракатиц стремительных чудовищ.
И когда он понял это, то уже не увидел Андрея, которого, как и лятуя,
обволокли щупальца и скрыли из поля зрения.
- А-а-а! - закричал Виктор и рванулся к дверям: друг был в опасности,
друга следовало спасать.
Его перехватила самая красивая женщина. Она уже стояла у стены, возле
телевизионного экрана и протягивала руку к красной кнопке в стене.
- Подожди! - властно сказала она. - Там не только твой друг. Там и моя
дочь.
Виктор дернулся и остановился. Он совсем забыл, что в скачках участвовало
два лятуя и на одном из них скакала тоненькая серебряная девчонка. Он
бросился к телевизору. Женщина нажала на красную кнопку. Сразу же
выс-ветился экран на стене, и на нем показалось мужское лицо.
- Из океана через Неа прорвались отарии. Они напали на детей. И главное,
на инопланетянина.
Лицо мужчины сразу стало озабоченным.
- Он в костюме? - спросил мужчина.
- Да. Но наша девочка...
- Понятно. Сейчас вылетаем. Полагаю, что с инопланетянином ничего
страшного не случится. Разве только помнут. Перевожу слежение на нашу
девочку.
Виктор слышал этот разговор и теперь клял себя, что сорвался с места.
Нужно было смотреть. Нужно было держать себя в руках, может быть, он понял
бы что-нибудь, может, придумал бы, как помочь неизвестной девочке.
Только потом он узнал, как все произошло. Когда отарии напали на Андрея,
лятуй под Пе-пой взвился на задние ноги, развернулся - хорошо, что Пепа
пропускала Андрея, и поэтому скорость лятуя замедлилась - и, заржав,
бросился назад. Он подскочил к деревьям сада, остановился у самого
высокого и встал как вкопанный, беспрерывно издавая такие неприятные для
Андрея крики. Пепа вскарабкалась на дерево и полезла к вершине. Лятуй,
беспрерывно подавая сигналы бедствия, бросился назад, к месту схватки. Вот
в это-то время Виктор снова подбежал к телевизору.
На том месте, где копошащаяся куча мала отариев погребла лятуя, виднелись
лишь холодные бездумные глаза. К куче со стороны реки подползали или даже
подлетали все новые и новые чудовища. Они теснили друг друга, продвигая
свои щупальца меж синевато-багрово-фиолетовой шевелящейся массы.
Теперь Виктор рассмотрел отариев как следует. Они оказались удивительно
симметричными. Плоское, мягкое тело с волнистыми складками-крыльями.
Покатая, как шляпка у гриба поганки, спина, на которой бугорками высились
четыре глаза. Восемь щупалец.
Когда отарии выбирался из воды, он делал несколько шагов... впрочем, даже
не шагов, а как бы переползаний, на щупальцах, потом подбирал их под себя
и прыгал, расправляя боковые складки. Они превращались в крылья, и
несколько метров отарий летел, планировал, потом судорожно, волнообразно
дергал этими складками и пролетал еще некоторое расстояние. Приземляясь,
он повторял движения и снова переползал, прыгал и летел.
Все новые и новые отарий появлялись из воды и устремлялись к месту свалки.
Большинство из них бросалось в беспрерывно растущую кучу малу над лятуем,
но некоторые прыгали на кучу, которая покрыла Андрея.
Андрей явно не сдавался. В беспорядочном переплетении щупалец мелькали его
руки и ноги. Иногда появлялась голова, и казалось, что он вот-вот
вырвется, вывернется из этой отвратительной кучи. Но отарий снова валили
его на землю и перекатывали, стараясь найти хоть одно уязвимое место.
Однако костюм-скафандр надежно защищал Андрея от розовых присосок-блюдечек
на щупальцах. И когда Виктор понял это, он как-то сразу успокоился и даже
обрадовался. А чтобы поделиться своей нечаянной радостью, обернулся к
самой красивой женщине.
Она стояла, прижав стиснутые руки к груди, и неотрывно смотрела в
телевизор. Лицо у нее было светло-светло-серебряным, словно полированным,
а глаза - страдающие. Виктор подвинулся к ней и, чтобы успокоить ее хоть
как-нибудь, хоть чем-нибудь помочь или хотя бы отвлечь, мягко погладил ее
по руке. Она быстро оглянулась, обняла Виктора и прижала его к себе совсем
так, как это делала когда-то мама.
Но то была мама... И хоть Виктор и понимал, что серебряная женщина просто
ищет в нем поддержки, ему все-таки было неудобно, но что делать, он не
знал. И он стал смотреть в телевизор.
Отарий всё вываливались из реки и многие из них стали искать новой добычи.
А поскольку лятуй все кричал, все звал кого-то на помощь, то они начали
было окружать его, а потом увидели на дереве Пепу. Вероятно, увидел ее
какой-нибудь один отарий, но он какими-то непонятными способами сейчас же
передал сигнал другим.
Отарий стали медленно, словно примериваясь, окружать дерево. Женщина
прижала Виктора.
Пепа попыталась подняться, но ветки оказались тонкими и опасно качались.
Пепа только поджала ногу...
Один из отариев сжался и прыгнул на дерево, зацепился за ствол и начал
быстро-быстро перебирать щупальцами, разыскивая лазейку между ветвями. Но
по-видимому, ствол показался ему слишком колючим, потому что, как только
он обвивал щупальцем какую-нибудь ветку, он почти сейчас же отдергивал
его. Трудно сказать, нашел бы отарий подходящее место для захвата, но
только лятуй тоже увидел эти опасные для Пепы движения, подскочил и ударил
передними ногами отария. Тот медленно сполз с дерева и, корчась, пополз в
сторону. К лятую подползло и подлетело сразу несколько отариев. Один из
них изловчился и обвил щупальцами задние ноги лятуя. Горбатик дрыгнул
ногами, и отарий полетел далеко в сторону. Лятуй немедленно встал уже на
дыбы и с силой упал передними ногами на следующего отария.
Они подползали и подлетали, а лятуй, раскачиваясь на средних ногах, бил их
то передними, то задними. Когда отариев собралось слишком много и кое-кто
стал присасываться к средним ногам лятуя, он отскочил в сторону и стал с
налета бить тех, кто поближе.
Однако все, кто сидел за телевизором, понимали, что долго так продолжаться
не может - отарии все прибывали. Вдруг, как игрок во время передачи
хоккейного матча, в кадр телевизора влетел еще один лятуй. Яростно оскалив
зубы, он бросился на отария и стал его топтать.
Пепа все стояла на ветке, поджав ногу, как озябшая птица. А в кадр
телевизора вбежал еще один лятуй, за ним сразу два. Они прыгали, топтали
отариев, лягались и ржали, ржали...
- Ох, молодцы! - наконец сказала женщина и отпустила Виктора. - Какие они
молодцы!
Разбитые отарии корчились, извивались, но им на смену прибывали всё новые
и новые, лоснящиеся от непросохшей воды. И вдруг Виктор явственно увидел,
как один из отариев, корчившийся так, словно ему вот-вот придет конец,
стал разделяться надвое. Его шляпка треснула и стала разрываться, как раз
там, куда угодил своими копытами лятуй. Когда обе половинки разделились,
они самостоятельч но поползли к реке, помогая щупальцами и одним крылом.
Они ползли медленно, отвра тительно извиваясь и корчась.
- О, твари! - воскликнула женщина с веснушками. - Вот гадость.
И почти сейчас же стали разделяться два других отария, но уже не вдоль, а
поперек.
А четвертый разделился наискосок. И у каждой половинки оставалось два
жестоких, холодных, хоть и несколько замутненных глаза, и по четыре
щупальца.
Откуда-то сзади раздался спокойный мужской голос:
- Оэта, у вашего подъезда машина. Вы поедете к Неа?
- Да! Да-да! Конечно! - словно очнулась красивая женщина, и Виктор узнал,
что ее зовут или ее фамилия - Оэта.
Оэта рванулась к двери, а Виктор бросился за ней.
- Возьмите меня с собой! - закричал он. - Ведь там еще и Валя!
Оэта на секунду остановилась и, видимо, увидела в глазах Виктора нечто
такое, что ей очень понравилось. Она кивнула и сказала:
- Правильно! В беде нельзя оставлять товарищей, а тем более подруг.
Побежали.
Но тут вскочили две другие женщины и заголосили:
- Он никуда не поедет!
- Вы не имеете права рисковать ребенком! Виктор на ходу ответил:
- Я же в костюме! Мне ничего не будет! Вместе с Оэтой они выскочили на
лужайку, прямо к похожей на микроавтобус на гусеничном ходу длинной
машине. Прозрачная дверь открылась, и Виктора подхватили заботливые руки.
Кто-то спросил:
- Оэта, вы без скафандра? Это опасно...
- Ничего! Надеюсь, что вы не допустите положения, в котором он бы мне
понадобился.
И она тоже вскочила в машину. Виктор осмотрелся. Вдоль стен сидели молодые
широкоплечие мужчины. За спинами у них были рюкзаки или ранцы, в руках
палки с белыми концами и металлическими блестящими деталями. Они были
очень похожи на земные флейты, а сами мужчины - на
парашютистов-пожарников, которых сбрасывают с самолета в глубину горящей
тайги.
Машина тонко завибрировала и помчалась. Виктор узнавал те поля и те
деревья, которые видел по телевизору, когда следил за скачкой и за
удивительным боем.
У садового домика машина притормозила. Из дверей выскочил Крайс и спросил:
- Что-нибудь случилось?
- Да! - ответили ему из кабины. - По Неа прорвались отарии.
Девочка-инопланетянка у тебя?
- Здесь. В домике.
- На всякий случай запритесь и включите ионную защиту. Ты знаешь, как это
делается?
- Конечно. Мы тренировались в клубе.
- Ну, держись мужчиной. А мы - вперед. И машина снова понеслась к месту
сражения с отариями. Мужчины натягивали шлемы скафандров и проверяли, как
прилегают к шее маленькие катушечки лорингофонов. Они готовились к бою.
Виктор ждал, что они сейчас врежутся в стаи отариев и начнут их давить и
утюжить, но вместо этого машина обогнула уже целое стадо рассвирепевших,
беспрерывно атакующих своих врагов, лятуев и затормозила только на берегу
реки. Мужчины один за другим с разгона бросались в реку и скрывались под
водой. Виктор тоже хотел было выскочить, но Оэта придержала его:
- У нас другая задача. Не спеши. Машина стала медленно разворачиваться.
Виктор увидел, как над словно металлической поверхностью воды вздувались и
опадали огромные пузыри, будто кто-то вскипятил речную воду.
- Сейчас они очистят реку и погонят отариев до океана. А мы пока займемся
уже вылезшими.
Машина помчалась прямо к той куче мале, что еще копошилась над сраженным
лятуем. Водитель на мгновение включил фары, и несколько ослепительно алых
лучей врезались в копошащиеся тела, прошлись по ним и словно подняли
отариев в воздух. Они подскакивали на всех восьми щупальцах, расправляли
крылья, пытались улететь, отскочить. Как будто это им удавалось. Одни, те,
что были вверху, отскакивали метров на десять. Но те, что были внизу, уже
наелись до отвала и поэтому не могли подпрыгивать. Они только
перекатывались, как колобки.
Постепенно стал вырисовываться дочиста обглоданный скелет лятуя. Он не
удивил Виктора. Он ужаснул его, потому что он представил, что же осталось
от Андрея. Виктор закричал:
- Скорее! К Андрею!
- Успеется, - буркнул водитель машины и снова включил лезвия алых лучей.
Теперь машина стояла на месте, и водитель рычагом направлял излучающий
алый свет фонарь то на одного, то на другого отария. Как только чудовище
попадало под луч, оно корчилось, извивалось, а водитель, поворачивая
фонарь, исчерчивал его лучом вдоль и поперек.
И уж когда чудовище испускало дух, луч перескакивал на следующее.
Виктор смотрел то на чудовище, то на водителя. У того все сильней и
сильней оттопыривалась нижняя губа, а глаза сужались, становились
пронзительными и... жалкими. Наконец он не выдержал и обратился к Оэте:
- Не могу... Противно.
Оэта молча приняла из его рук рычаг управления лучом. Она не так ловко и
не так быстро, как водитель, но, пожалуй, точней, чем он, стала
расправляться с отариями. Их становилось все меньше. Пополнение из реки
перестало прибывать. Люди в скафандрах делали свое дело.
Виктор не понимал только одного: как можно так спокойно вести себя в то
время, когда в опасности находятся люди. Больше того - близкие люди. Ведь
за спиной Оэты спасается на дереве ее родная дочь! А мать даже не
оглядывается и борется с общей опасностью!
Пусть у нее упрямо и скорбно сжаты губы, пусть она кажется уже не
серебряной, а просто бледной, и в уголках ее покрасневших глаз то
навертываются, то пропадают слезы. Конечно, она волнуется, конечно, она
переживает, но ведь вот - дерется с отариями, прежде всего заботится об
общем благе, об общей безопасности, а потом уж о... Впрочем, почему "потом
уж"? Вместе с тем она дерется и за безопасность своей дочери.
Ведь если разобраться спокойно, Пепе пока что ничто непосредственно не
угрожало. Она сидела на дереве, нападавших на нее отариев отогнали и
искромсали копытами подоспевшие лятуи. Наконец, люди в скафандрах тоже
дедали свое дело под водой. Они били врага в воде, не давая ему выползти.
Так что можно было и держаться.
И все-таки... Все-таки это здорово. Как смелы и организованны эти
серебряные люди, как они умеют подчинить самих себя, свои чувства общему
делу. Тому самому, которое в равной степени важно для всех.
Все это очень нравилось Виктору. Не нравилось только то, что Оэта не
спешила на помощь Андрею. Погребенный под грудой копошащихся и
перекатывающихся чудищ, он, вероятно, десять раз уже мысленно умер. И
пусть серебряные люди такие сознательные и выдержанные. Но ведь должны же
они понять, что подобное Андрей переживает впервые. Он же наверняка
испугался. И хотя, как уверяют все, ему ничего страшного не грозит, его
защитит от страшных щупалец костюм-скафандр - страх-то все равно дело не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг