свое алиби. Джеральда Финчли он в расчет не брал, так как считал, что
Финчли видел его всего лишь краем глаза, да еще при таких обстоятельствах,
когда не должен был думать ни о чем другом, кроме собственного спасения.
Вот эта-то ошибка Джекобса и подвела его. Поэтому он и привел за собой
"хвост" агентов СОБН на небольшую виллу в тихом пригороде Нюрнберга. Как
удалось выяснить Ганеву, она принадлежала ничем не приметному отставному
профессору медицины Нюрнбергского университета.
Джекобс засел на вилле и не высовывал носа на улицу. Стоян приказал
работникам местного отделения СОБН продолжать наблюдение. Задерживать
Джекобса на основании внутренних служебных данных СОБН он не мог. Да это
ничего бы и не дало - тот отвертелся бы.
Ганев ждал и чертыхался про себя. Если бы можно было вызвать сюда
самого Финчли, то Джерри уж точно бы обрадовался возможности возобновить
знакомство с Джекобсом... Но Джерри на свой страх и риск отправился в
южноамериканскую сельву выяснить кое-какие весьма странные обстоятельства.
А Стоян - один из числа очень узкого круга посвященных в истинный характер
"турне" Финчли - от души переживал за него.
Волновался он и потому, что в случае исчезновения Джерри именно он,
Стоян, должен был также на свой страх и риск отправиться в сельву по его
следам. Они договорились, что он сделает это ровно через две недели после
отъезда Джерри, если тот не даст о себе знать. Срок приближался, а вестей
от Финчли не было...
За виллой установили электронное наблюдение. Все, кто входил в дом и
покидал его, сразу же фиксировались на видеомагнитофонах. Однако первые
двое суток фиксировать было некого, и Ганев с тоской подумал, не вытянул
ли он снова пустой номер.
Стояна очень печалили мысли о том, что "пушеры" проникли даже в СОБН,
причем настолько глубоко, что у того внутреннего круга, к которому
принадлежал он и Финчли, то есть людей, преданных делу, готовых, если
надо, положить все силы и всю жизнь на борьбу с отравляющими людей
мерзавцами, не хватает ни ресурсов, ни сотрудников.
От наркомании страдает западный мир, а не социалистические страны.
Казалось бы, они могли и не беспокоиться так, достаточно было бы просто
поставить крепкие преграды проникновению этой заразы к себе. Но не все
проблемы соседа можно считать только его проблемами. Поэтому Стоян и был
готов всей душой помогать своим западным коллегам, особенно таким, как
Финчли, которого Ганев искренне любил и уважал.
Наконец Стоян заметил, что на виллу начали прибывать гости, причем не
очень обычные. Первая группа из трех человек заявилась на виллу ранним
утром. Один из гостей остался в доме и больше из него не выходил,
остальные двое уехали сразу же, через полчаса. Затем подобные тройки
начали прибывать регулярно с небольшими интервалами. И каждый раз
повторялось одно и то же: один оставался в доме, двое почти сразу же
уезжали.
"Ай да Финчли! - только и прищелкивал языком Стоян. - Засек одного
Джекобса, а с него вон какой улов".
Срочно размножались фотографии и описания примет как людей,
покидавших виллу, так и остающихся там. Требовалось пускать "хвосты" за
отъезжающими, смотреть, куда они направляются, на кого еще могут навести.
Необходимо было понять, к чему готовятся "гости" виллы.
Внимание Стояна привлекла странная деталь. Один из трех - как раз
тот, кто оставался на вилле, - всегда был мужчиной лет сорока - сорока
пяти. Складывалось впечатление, что каждые двое конвоировали третьего.
Стоян отдал приказ посмотреть в аэропортах, на вокзалах, не покажутся
ли там аналогичные группы по три человека. Скоро агенты СОБН засекли
несколько аналогичных троек, которые вывели их еще на две стоящие
изолированно от остальных домов виллы, тоже расположенные в тихих
пригородах. И так же, как и на первой вилле, каждый раз один оставался, а
двое уезжали.
Два дня спустя Стоян не знал, что делать. Оказалось, что странные
типы расползались в разные стороны по всему земному шару. Они улетали на
самолетах, уезжали на поездах. По крайней мере, человек тридцать из них
проходили по тем или иным делам СОБН и числились в картотеке. Те, кого
удалось выследить, по очень запутанным маршрутам попадали в Южную Америку,
где почти все исчезали... в той самой стране, откуда недавно так
скоропалительно выставили представительство СОБН и куда отправился в свою
отчаянную экспедицию Джеральд Финчли.
Стоян больше не сомневался, что события нарастают как снежный ком, но
куда этот ком покатится? Стоян не мог не обратить внимания на то, что за
время всех этих миграций на засеченные им виллы ни разу не завозили
продовольствия в больших количествах. Да и сами-то виллы были скромных
размеров. Отсюда вывод, что там заранее были подготовлены убежища и запасы
продовольствия.
"Зачем? - ломал себе голову Ганев. - С какой целью?"
Стоян начал беспокоиться, что бандиты заметят наблюдение за собой. В
Нюрнберг пришлось вызвать слишком много сотрудников СОБН, чтобы обеспечить
наблюдение за покидающими его "конвоирами", как болгарин для удобства
называл отъезжающих с вилл людей. Тех же, кто оставался там, он именовал
"подконвойными". Ганев великолепно понимал, что столь крупномасштабная
операция СОБН никак не пройдет мимо внимания скрытой агентуры противника в
их рядах.
Однако развязка наступила пятого мая - куда быстрее, чем мог ожидать
Стоян.
Занимался рассвет. Первые лучи еще невидимого солнца окрашивали из-за
горизонта улицу, заставляя уходить ночные тени. Стоян, сидя у окна
маленького домика, расположенного чуть наискось через дорогу от виллы,
рассеянно бросил в рот маленькую ментоловую пастилку. Месяц назад он на
спор с приятелем Финчли, Сережей Карповым, бросил курить и теперь пытался
заглушить сосущую жажду табака этими конфетками.
До слуха Ганева донесся звук моторов. По улице, моментально наглухо
закупоренной с обеих сторон полицейскими мотоциклами, с ревом промчались
четыре бронетранспортера. Два из них стали напротив виллы, занятой
бандитами. А два других, резко развернувшись, направили пулеметы на тайно
арендованный несколько дней назад одним из местных агентов Стояна домик,
где оборудовал свой наблюдательный пункт СОБН.
Большой черный "мерседес" застыл на углу - достаточно далеко от зоны
огня, чтобы находиться в безопасности, но так, чтобы сидевшие в нем трое
мужчин - один в полицейском мундире, а двое в серых штатских костюмах -
могли наблюдать за происходящим. В воздухе послышалось жужжание огромных
стрекоз. Над оцепленной улицей повисли два боевых вертолета. Через борта
броневиков посыпались полицейские с автоматами наперевес. Без всякого
предупреждения и по вилле и по домику СОБН был открыт шквальный
пулеметно-автоматный огонь.
- Не стрелять! - отчаянно завопил Стоян, увидев, как один из трех его
сотрудников, находившихся вместе с ним на наблюдательном пункте, выхватил
пистолет. - Всем на пол, оружие в ход не пускать!
"Не хватало еще только нам вступить в перестрелку с западногерманской
полицией, - лихорадочно думал Ганев и рухнул ничком на пол. - Наши
"друзья" лишь этого и ждут. А нас сейчас, как пить дать, перестреляют,
словно куропаток, сделай мы только ложный шаг".
Пули с визгом носились по комнате, впиваясь в книжные полки, от
которых летели деревянные щепки и обрывки бумаг, вырывая куски из мягких
кресел, разнося вдребезги стекла в окнах и в рамах стеллажей и трюмо.
Полицейские вели себя более чем странно. Окружив дом, они палили по нему
не переставая. Но внутрь заходить не спешили, несмотря на то, что
ответного огня оттуда не велось.
Стоян с отчаянием увидел, как дернулся в смертельной агонии его
старый друг, инспектор Ван Гроот - всегда невозмутимый, подтянутый
голландец, верный семьянин и любящий отец двух маленьких девочек.
Пулеметная пуля, срикошетировавшая от стены, угодила ему прямо в затылок.
Наконец пальба стихла. Воспользовавшись паузой, Стоян крикнул:
- Не стреляйте, мы сдаемся!
Он мог крикнуть, что они - агенты СОБН, что полиция обстреляла их по
ошибке. Но Ганев никогда не верил в случайную пальбу, хотя и знал заранее,
какие именно объяснения и извинения услышит, если ему и его товарищам
все-таки удастся выйти из этой передряги живыми...
На вилле, где скрылись "пушеры", события разворачивались по-другому.
Полицейских, ринувшихся к ней под прикрытием пулеметов, встретил шквальный
автоматный огонь. Упал размахивающий парабеллумом офицер, возглавлявший
атаку, вслед за ним рухнули еще несколько человек. Отстреливались люди,
привыкшие к оружию и умеющие вести бой.
Все это было непривычным для полицейских, никогда раньше с подобным
противником не встречавшихся. Нападавшие пытались укрыться на узком
пространстве между броневиками и виллой. Но пули оборонявшихся безжалостно
настигали их. Из дома рявкнули базуки, и пулеметы одного из броневиков
захлебнулись, оборвав свои очереди. Из ходовой части броневика повалил
дым.
Водитель второй бронемашины резко дал газ, но только успел тронуться
с места, как второй залп из базук накрыл его. Интенсивность огня,
ведущегося с виллы, ослабла. Из задней двери, ведущей во двор, начали
появляться фигуры разбегающихся в разные стороны людей.
Один из мужчин, сидящих в черном "мерседесе", выругался сквозь зубы и
резко скомандовал что-то в маленький микрофон, укрепленный на лацкане его
модного пиджака. Тут же мотоциклисты оцепления, оставив свои машины,
начали веером охватывать двор виллы и прилегающие к нему строения,
беспрерывно стреляя из автоматов и кидая гранаты.
Ближайший из вертолетов, застывших над виллой, клюнул носом, и из-под
его брюха резкой вспышкой метнулись две ракеты. Раздался оглушительный
взрыв. Когда рассеялись клубы дыма, на месте, где стояла вилла, показалась
огромная черная яма с рваными краями...
- ...Ввиду исключительной опасности преступников не пытаться брать
живыми, - продолжал отдавать команды человек с микрофоном на лацкане
пиджака. - Главное, чтобы никто не ушел.
Второй вертолет, осветив двор виллы фарами, поливал его пулеметным
огнем. В ярком свете лучей было отчетливо видно, как мечутся по земле
фигурки бросающих оружие людей. Бежать им теперь было некуда...
- Выходить по одному, руки держать на затылке! - услышал Стоян голос
с улицы. - Оружие бросайте! При малейшем подозрительном движении стреляем
без предупреждения!
Достав пистолет и положив его на пол, Стоян мрачно кивнул двум
оставшимся в живых коллегам:
- Пошли. Я первый, вы за мной с интервалом в две минуты. - И шагнул к
расщепленной пулями двери.
На улице его сразу же скрутили и надели наручники.
- Обыскать! - рявкнул полицейскому офицер и спросил у Ганева: -
Сколько там вас еще?
- Живых двое, один убит, - бесстрастно ответил болгарин.
- Лейтенант! - вдруг изменился в лице обыскивающий его полицейский. -
Это же агент СОБН! - И он протянул офицеру его ооновское удостоверение.
- Чего только эти бандиты не придумают, - презрительным, но уже менее
уверенным тоном фыркнул офицер.
- Я действительно сотрудник СОБН, инспектор Стоян Ганев, - медленно
разлепил губы болгарин. - И в доме находится убитый вами мой товарищ.
Требую доставить меня к вашему руководству.
На пороге показался один из его ребят. Шел он, шатаясь, и Стоян
только сейчас понял, что он ранен.
- Моим коллегам требую немедленно предоставить медицинскую помощь, -
добавил Ганев.
- Что здесь происходит? - раздался откуда-то сзади начальственный
баритон.
Ни лейтенант, изрядно ошеломленный происходящим, ни смертельно
уставший от только что пережитого Ганев даже не заметили, как к ним
подкатил черный "мерседес" и из него вышли человек в полицейском мундире и
двое в штатском. Вопрос задал мужчина в элегантном сером костюме с
микрофоном на лацкане пиджака.
- Почему вы препираетесь с арестованным, лейтенант, вместо того
чтобы... - раздраженно продолжал обладатель начальственного баритона. - О
боже, да это же Стоян Ганев! Как вы сюда попали, инспектор? И что все это
значит? Немедленно снимите наручники! - повернулся он к лейтенанту, тут же
поспешившему выполнить приказ.
- Это я должен вас спросить, что все это значит, комиссар Шнайдер, -
хмуро ответил Ганев, потирая запястья. - Ваши люди атаковали нас при
исполнении нами служебных обязанностей и убили одного из моих сотрудников.
- Мы получили данные, что здесь и еще в двух местах скрывается очень
опасная банда уголовных преступников. Было решено разгромить ее, пока она
не успела перейти к преступным действиям. Но кто же мог знать, что СОБН...
- Почему же вы приступили не к обезвреживанию банды, а к немедленному
ее уничтожению? - удивился Ганев. - Ведь вы могли использовать
слезоточивый газ и другие средства и взять их живьем.
- Я действовал строго по инструкции, - вставил вконец растерявшийся
лейтенант.
- Молчать! - рявкнул комиссар Шнайдер и снова обернулся к Ганеву,
пытаясь что-то сказать, но болгарин перебил его:
- И почему ликвидацией тех, кого вы считали бандой уголовных
преступников, руководит не начальник криминальной полиции, а комиссар
ведомства по охране конституции Шнайдер? Почему потребовалось привлекать к
операции армейские вертолеты, вооруженные ракетами? Не слишком ли много
чести для уголовников?
- А почему СОБН не вошел с нами в контакт и не поставил в
известность, что следит за этой бандой? - пытался перехватить инициативу
Шнайдер. - Ведь мы приняли вас за пост наружного наблюдения бандитов.
Сообщи вы нам...
- Вы не ответили на мои вопросы, Шнайдер.
- А я и не намерен на них отвечать, - перестал разыгрывать
растерянность Шнайдер. - Они выходят за пределы вашей компетенции, так же
как и мои возможные ответы на них будут выходить за пределы моей. Я не
уполномочен моим руководством давать подобные ответы инспектору СОБН. Мы
сотрудничаем с СОБН, но на нашей территории сохраняем во всем приоритет.
- Полагаю, что на остальных точках картина та же самая? Всех бандитов
разнесли в клочья вместе с их базами? И наших тоже постреляли, кого могли?
Много вам за это заплатили, Шнайдер? - сорвался Ганев, увидев, как четверо
полицейских выносят из дома труп Ван Гроота.
- Вы мне ответите за эти инсинуации, инспектор Ганев! - обрадованно
взвился Шнайдер. - Мы еще разберемся, чем занимаются красные в
международной организации СОБН. Я придам делу официальный ход! - И тут же
сменил тон. Он был хитрый и тертый калач, этот Шнайдер. - Ну, ну, не надо
горячиться, инспектор. Я понимаю ваши чувства, я и сам не меньше вашего
расстроен недоразумением и спешу выразить соболезнование по поводу гибели
вашего товарища. Случайной и нелепой гибели.
День спустя Стоян Ганев поинтересовался, когда можно будет получить
доступ к останкам гангстеров и к вещественным доказательствам, захваченным
во время операции. В полиции ему ответили, что останки погибших уже
преданы кремации, а вещественных доказательств захвачено не было,
поскольку их разнесли в пух и прах ракеты и гранаты.
Но Шнайдер не знал, что на руках у Ганева осталась козырная карта. В
тот день, когда полиция обрушилась и на явки бандитов, и на посты СОБН,
сотрудники Ганева, дежурившие в аэропорту, получив сигнал о нападении на
их товарищей, сообразили, в чем дело, и успели арестовать одну
подозрительную тройку, только что прилетевшую в Нюрнберг из Танжера. Это,
разумеется, шло вразрез с уставом СОБН и с законами страны пребывания, но
ничего иного работникам международной полиции не оставалось.
Всех троих доставили спецсамолетом на базу СОБН в Лондоне, куда и
прилетел Ганев.
Стоян сидел за столом, ожидая, пока к нему доставят одного из
арестованных, и перебирал лежащие перед ним справки и перфокарты. Он
хорошо подготовился к допросу, хотя из-за этого не спал всю ночь. Ах, как
сейчас ему недоставало Финчли! Но от старшего инспектора по-прежнему не
было никаких вестей.
- Можно? - приоткрыл дверь дежурный. - Привели.
- Да, заходите, пожалуйста, - ответил Ганев и включил
видеомагнитофон.
Арестованный сидел напротив него, дежурный пристроился в углу.
- Итак, - начал Ганев, но арестованный хладнокровно перебил его:
- На каком основании меня и моих спутников задержали словно каких-то
карманников? Я - сотрудник южноамериканского филиала фирмы "Ромерсон",
нахожусь в служебной командировке вместе со своими подчиненными. Вы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг