крепкая как дерево, желанная боль. "Ну, давай", - сипло шепнула Клава, и
слезы страха выступили у нее на глазах. - "Всунь мне в попу. Чего ты ждешь."
Она пришла в комнату к Павлу Максимовичу в час глухого безвременья, когда
сама ночь, кажется, проваливается в сон, и не бывает на свете ничего мысля-
щего, одни полумертвые тела и полуживые предметы. Павел Максимович все сидел
за своим столом, у лампы, книга его была раскрыта, Павел Максимович по обы-
чаю своему приглушенно бормотал, бредил, как колдун над разбросанными га-
дальными картами вечности. Клава тихо сняла с себя кровавое платье и нагая
подошла к нему сзади, обвила руками шею, прижалась грудью и животом к его
спине. От прикосновения к дышащему мускулистому телу она вся вспыхнула не-
земным огнем.
- Что же вы, Павел Максимович, весь керосин сожжете, - прошептала она и
поцеловала его сзади в щеку: медленно прижала к ней губы и ткнулась языком.
- Революция, - бормотнул Павел Максимович, - добудет вечный свет из тем-
ных недр земли. Что керосин - вечный свет воссияет.
- А что такое революция? - поинтересовалась Клава, снова лизнув Павла
Максимовича в колючую кожу. - Расскажите мне, что такое революция.
- Революция - это борьба, Клавушка, - радостно ответил Павел Максимович.
- Борьба за свободу и равенство всех людей. Чтобы каждый человек мог совер-
шить то, чего хочет его сердце, а сердца у всех людей рождаются добрыми. Так
учили великие мыслители Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Они открыли природу
всех существующих вещей, всех происходящих событий, и прекратили губительное
невежество человечества. Стало ясно, что в основе всего лежит свобода, что
ни есть, все появляется на свет свободным. Нужно только выйти из гробового
ящика заблуждений и увидеть истину. Истина - это и есть свобода, а революция
открывает к ней дверь.
- А вы ее уже видите, истину? - спросила Клава, еще теснее прижимаясь
голая к теплому, волнующему, расходящемуся и сходящемуся от воздуха телу
Павла Максимовича.
- Да, Клавушка, вижу, хотя полностью знать ее не могу, это трудно, пото-
му что истина - бесконечна. Но я уже вижу ее, там, впереди, и я иду к ней,
ступень за ступенью. И ты ее тоже обязательно увидишь. Но ты - счастливая,
ты успеешь жить при коммунизме и познать ее всю. Вот кончится война за пра-
вое дело - ты пойдешь учиться, и узнаешь много нового и верного, чего раньше
ты никогда не смогла бы узнать. Потому что никто больше тебя не обманет, не
скроет от тебя правду. Так велел Ленин, вождь нашей революции. Он запретил
ложь своим великим Декретом о Правде. Мысль Ленина... Мысль Ленина - это ве-
ликое чудо, это прозрение, это победа людского разума над Вселенной. Ты мо-
жешь себе такое представить? Ленин сказал: мы обязательно столкнемся со Все-
ленной, и мы ее постигнем. Постигнем, Клавушка! Вот, мы уже поднимается на
аэропланах в высокое небо...
- В небо? - умиленно мурлыкнула Клава, уже совершенно обалдев.
- Небо, - радостно подтвердил Павел Максимович. - Небо изберем мы стезей
своей, по нему пройдем мы над любыми стенами. Небо есть лучший путь, на нем
и дорог строить не надо, оно свободно для любого перемещения...
Клава погладила руками его грудь, на которой редко росли щекочущие воло-
сы, провела пальцами по соскам и снова стала целовать, в шею, в плечо, отод-
вигая губами шлейку майки, вдыхая приглушенный запах мужского пота.
- Сколько уже раз люди выходили воевать за правду, за свободу, но каждый
раз терпели поражение, - задумчиво проговорил Павел Максимович. - А почему?
Клава пожала плечами, щекотно скользнув соском по спине Павла Максимовича.
- Не знаешь? Потому что не могли пойти до конца, потому что не знали, в
какую сторону идти, а незнание пути порождает страх, страх заблудиться. Ведь
все так огромно вокруг Клавушка, неужели ты этого не чувствуешь?
- Чувствую, - прошептала Клава.
- Но человеческий разум выше, мудрость Ленина выше, и он ведь не пророк
какой-нибудь, он просто человек, и роста небольшого, но он много-много книг
прочел и все понял, понял, куда нужно идти. И он не испугался, он пошел, и
другим показал правильный путь...
- Давайте, - Клава ласково потянула его за плечо. - Я к вам на колени
сяду. Павел Максимович послушно отклонился от стола, но продолжал говорить.
- Ленин понял, что людям нужна революция, потому что так жить нельзя,
как они жили раньше. Кругом уже была мировая война, люди убивали друг друга
совершенно ни за что, за деньги, за то, чтобы завоевать новые земли и нещад-
но эксплуатировать живущие там народы. "Не бывать этому!" - сказал Ленин.
"Люди не должны больше страдать!.."
Клава уселась к нему тем временем на колени, лицом к лицу, обхватила
торс Павла Максимовича голыми ногами, просунул вниз руку и стала расстеги-
вать ему штаны.
- Представляешь, Клавушка, что будет, когда все люди станут добиваться
истины вместе? Как хорошо жить будет тогда на земле...
Добравшись до обнаженного члена Павла Максимовича, настоящего, толстого,
будто короткий теплый баклажан, Клава нежно обхватила его пальцами и стала
двигать по нему кожу. Она уже знала анатомию мужчины на примере злодеев Ба-
рановых.
- Ну зачем ты, Клавушка, не надо, - ласково улыбнулся Павел Максимович.
- Ты пойми, если только избавиться от вражды, от ненависти и страха, тогда
сердце не станет умирать, пусть тело умирает, но не сердце, нет, нет, оно
станет знанием, оно передастся от отца к сыну, ах, Клавушка, что за люди бу-
дут тогда...
Клава хотела, чтобы член Павла Максимовича отвердел, перешел в то состо-
яние, где оканчивается нежность, и давящая боль должна уже войти в свое от-
верстие, грубо распирая его края, когда начинается то постыдное, нелепое,
чего все равно не избежать. Но член не твердел, он только немного увеличился
и поплотнел, но никак не собирался твердеть.
- Что за люди будут тогда жить на земле! - Павел Максимович снова улыб-
нулся, но светло и радостно, будто увидел, да может, и действительно увидел,
тех замечательных людей. - Одно только волнует меня, милая, - вдруг горячо
заволновался он, - что же делать нам с металлической и электрической матери-
ей, которую люди изобрели такой вечной, неподвластной времени? Может ли она,
та, в которой нет собственной жизни, породить жизнь другую, не такую, как
наша? Металлическую жизнь, которая не знает любви, не знает страха, но у ко-
торой нет и сердца, что могло бы освободиться, засиять? Вот о чем волнуюсь
я, Клавушка...
Клава упала на него, прижалась к нему всем телом, и совсем уже бесстыже
подставилась, она лизала ему говорящие губы, вдыхающий нос, в какой-то мо-
мент она даже робко куснула его в подбородок, но член Павла Максимовича не
твердел, член не твердел, толстый, жаркий, ласковокожий член его не твердел,
а сколько возможной боли таил он в себе, какую протяженность, какое новое
измерение пространства, конечное, но достаточное, чтобы сильно, по-настояще-
му вывернуть Клаве тело, истомившееся в ненасытной жажде боли. У Павла Мак-
симовича были большие яйца, такие же, как у Василия Баранова, они должны бы-
ли, знала Клава, быть полными спермы, она погладила их и стала тереть член о
себя, она налезла на него, она взмокла от пота, она забыла всякий стыд и де-
лала телом гадкие, невесть откуда известные ей движения, но член Павла Мак-
симовича не твердел, не твердел, как проклятый. Клава взглянула в глаза Пав-
ла Максимовича. Они были светлы, как чистое небо.
- Где-то есть потаенная угроза, - задыхаясь, говорил Павел Максимович, -
она висит над нами, как тень, если мы возникли раз, образовались из живот-
ных, не понимающих смысла, хотя я и не исключаю, что их можно обучить его
понимать, может быть, силой электричества, может быть, силой воды, может
быть, силой музыки, но если мы поднялись выше, осознали себя, не может ли
это произойти повторно в природе, разбуженной нашими руками?
- Я хочу любить вас, я хочу любить вас, - шептала Клава, не слушая его.
- Я хочу, чтобы вы всунули мне в попу. Пожалуйста, всуньте мне в попу,
здесь, сейчас, - она чуть не плакала от бессилия, ничего уже не стыдясь,
прижавшись щекой к его щеке.
- Она ведь все больше сопротивляется человеку, природа, сперва ему угро-
жали дикие звери, потом явления стихии, такие как засухи и ураганы, теперь
остались только болезни, но что-то будет дальше, несомненно будет, и я знаю
это - это новая жизнь, не такая, как наша, может быть, вовсе и не жизнь, а
одна только сила...
Клава больше уже не могла. Она слезла с Павла Максимовича, устало и тя-
жело дыша от злости, повалилась на кровать, впилась зубами в подушку. Мину-
тами она проваливалась в сон, будто шла куда-то, уже совсем не здесь, потом
снова понимала, что видит свет горящей на столе лампы, но какие-то птицы си-
дели на спинке кровати, молчаливые, серые, и Павла Максимовича не было на
стуле, а был невесть кто, может статься, даже Клавин отец, он сидел, как лю-
бил сидеть, упершись руками в колени, смотрел лукаво.
- Ну как, Клавдия, - говорил он, он всегда называл ее Клавдией, для иг-
ривой серьезности. - Видала, как твоему Петьке кочанчик срубили? Видала?
Хряп - и долой. Помнишь, мы с тобой в усадьбе траву косили? Хряп, хряп,
хряп...
Клава послушно вспоминала, как отец косил в усадьбе траву, в светлой,
желтоватой рубахе, закатав рукава, сек ее длинной косой, запах срезанных,
упавших трав был сладок и страшен, беленькие бабочки взвивались над травой,
как встрепенувшиеся цветы, и казалось, сейчас все цветы взлетят, чтобы не
быть скошенными, целые стаи разноцветных летучих существ, а пока Клава толь-
ко бежала с сачком за беленькой бабочкой, чтобы успеть ее поймать, но бабоч-
ка, оценив наконец нелетучую сущность Клавы, поднималась выше, как раз на ту
высоту, где Клава уже не могла ее достать, а что ей, бабочке стоило, они
ведь живут на небе.
- Да вот и он, Петька-то, - смеялся отец. - Явился молодец, не запылил-
ся. - И серьезно прибавил: - Ты уж, Клавдия, его не обижай.
Клава обернулась и увидела Петьку, с пятнами крови на рубашке, без голо-
вы, он пришел к ней, он снял штаны, тонкая елда торчала из него, как игла,
колючая, твердая. Клава ошалела от стыда и поглядела на отца.
- Не балуйся, Клавдия, - сказал отец. - Петя уже умер, не глумись над
ним. Давай, ляг, как надо.
Клава со страхом расставила ноги, лежа на животе. Петька подошел и пова-
лился на нее сверху. Пока он больно колол ее своею странною елдой, она ощу-
щала волнение, словно выдерживает некий экзамен, и еще страшную пустоту над
своим затылком, в том месте, где у Петьки не было головы.
Проснувшись поздним утром, она вспомнила ночь и сразу поняла, что все
это был только неприличный сон. Ей сделалось радостно и легко оттого, что
явь не бывает такой гадкой. Клава оделась и пошла к Петьке, но нашла там
только его мать, стиравшую в тазу белье. Где Петька, мать не знала. Клава же
была уверена, что он наверняка стреляет по крышам голубей. Когда она вылезла
на крышу, там уже ярко светило солнце, успевшее высоко подняться за время
Клавиного сна. Облако прямо над головой было чистым и белым, края его вытя-
гивал слоями ваты ветер, которого не было здесь, но, наверное, он дул там, в
высоте. Петьки нигде не было видно. Клава подошла к краю крыши и глянула
вниз, на мостовую. Там было сверху видно пятно, потемневший участок на не-
ровно сложенных камнях. Ей сделалось нехорошо. Раньше ведь не было этого
мерзкого пятна. Откуда оно взялось?
- Петька! - крикнула Клава, озираясь по сторонам. Крыши были пусты. -
Петька!
Стая голубей поднялась над одним из домов соседней улицы. Клава до боли
всмотрелась в ту крышу, надеясь увидеть там маленького охотника. Но тщетно.
Внизу, на чердаке, что-то стукнуло, и Клава, резко повернувшись, присела у
выхода на крышу, собираясь напугать Петьку, как он только что напугал ее.
Несколько минут она ждала, когда же он поднимется, но никто не поднимался.
Клава наклонилась и осторожно заглянула вниз. Чердак был пуст. "Спрятался",
- подумала Клава и продолжила ждать. Скоро она услышала шорох в дальнем уг-
лу, за старым комодом, где они так любили тискаться. Клава тихо, как тень,
слезла по ступенькам чердачной лестницы, медленно ставя на них ноги, чтобы
не скрипнуть. Она прокралась вдоль стены к комоду и увидела, что Петька сто-
ит за ним, в тени. Переждав еще мгновение, Клава резко выпрыгнула из укры-
тия, громко тявкнув. Петька не шелохнулся. Его плохо видно было в тени, тем
более, что глаза Клавы еще не отвыкли от яркого света над поверхностью крыш.
- Да ну тебя, я так не играю, - обижено протянула Клава, и тут только
заметила пятна, пятна у него на рубашке. - Господи, - прошептала она. Петька
молчал. Клава никак не могла разобрать, есть ли у него голова, потому что
там, повыше, тень была особенно густа. И только когда он двинулся вперед,
она увидела разорванную шею, из которой почерневшим хоботком свешивался ка-
кой-то дыхательный путь. По мясу ползали мухи. Клава отшатнулась, закрывшись
руками от пошедшего на нее Петьки, потом ее вывернуло на пол. Она не могла
видеть этих мух. Петька сделал еще один нетвердый шаг и замер, немного пока-
чиваясь.
- Хлаква, - шелестяще булькнуло его тело. От этого звука Клаву чуть не
вывернуло опять. Петька говорил разорванным горлом, выдавливая через него
звук из живота. - Хлаква.
Клава поняла, что он называет ее имя. Как он может его помнить, если у
Петьки нет головы? Что он хочет от нее? Клаве захотелось убежать и спрятать-
ся подальше, но ужас сковал ее: если у него нет головы, значит все - правда,
а вовсе никакой не сон?
- Петька, - дрожаще прошептала она. - Это я, Клава.
- Хлаква, - булькнуло тело Петьки. - Холоква. Врлха холоква.
- Голова? - дошло вдруг до Клавы. - У тебя нет головы, Петька. Она упала
в подвал. Хочешь, я ее найду?
Тело Петьки дернулось и квакнуло что-то бессловесное, но громко и жадно,
словно попыталось вырвать.
- Подожди здесь, я скоро вернусь. Никуда не уходи, - Клава повернулась и
пошла к лестнице, она плохо понимала, что делает, и еще ей казалось, что
Петькино тело следит за ней, чувствует каждое ее движение, хотя у него нет
больше ни глаз, ни ушей.
Как привидение, прошла она через дом и вышла на улицу, чтобы сосчитать,
в какое из подвальных окон свалилась голова. Вот оно, это окно, там раньше
была кладовая, а теперь живет семья Рогатовых, это их дед чистит туфли на
крыльце дома, точит всем в доме ножи и чинит мелкую мебель, стулья, табурет-
ки. Стулья, табуретки, - повторялось в голове Клавы, - стулья, табуретки.
Она спустилась по выбитой лестнице всего из нескольких ступенек поднялась и
постучалась в пыльную дверь. Никто не открывал. Клава нажала на ручку, дверь
сдвинулась с места и поползла внутрь. В небольшой комнате, где жили теперь
пятеро человек, было не пройти от кроватей и валяющихся на полу матрасов. У
окна на улицу стоял сам дед Рогатов, теневой силуэт на фоне разверстого не-
ба.
3. Призраки
- Доброе утро, дедушка, - сказала Клава.
- Утро доброе, - захрипел Рогатов. - Что лезешь без спросу?
- Я стучалась, да вы не открывали, - пожаловалась Клава. - Можно мне
войти?
- Нечего тут лазить, - скрипнул дед.
- Мы вчера с Петькой на улице играли, и к вам через окно уронили мячик,
- нескладно придумала Клава, хотя и знала, что в доме не было никакого мяча.
- Можно мне посмотреть?
- Нечего тут лазить, - твердо повторил старик, и в скрипучем голосе его
Клаве послышалась угроза.
- Но это же наш мяч! - жалобно возмутилась Клава.
- Врешь ты, - резко и сурово каркнул дед Рогатов. - Не мяч это, а голова
человеческая. И она мне самому нужна. Из нее смерть можно добывать. Клава
чуть не упала в обморок. Она поняла, что старый Рогатов - самый настоящий
колдун.
- Ну-ка, поди сюда, - старик вдруг отвратно вывернулся, ухватившись ру-
ками за спинку одной из кроватей. - Поди, погляди.
Клава, забыв, где находится, ступила вперед.
- Ближе, - прохрипел, покачиваясь, Рогатов. Он и не похож уж был на че-
ловека, будто сушеный зверь, завернутый в одежду. Но ноги сами подтащили
Клаву к нему. - Гляди, - Рогатов ткнул сучковатой рукою в сторону окна. Там
стояло на полу мятое серое ведро, а в ведре была земля. Клава застонала. Не
земля это была вовсе, а Петькины волосы. Из них торчало что-то железное, со-
вок, что ли.
- От она, смерть, ползет, - скрипуче зарыгал Рогатов, тыча пальцем в
ведро.
- Из башки гнилой.
Клава никак не могла разглядеть смерть, но верила, что она и вправду
ползает там, в землеподобных Петькиных волосах, как некая вша.
- Питается, - прошептала Клава.
- А как же, - согласился дед Рогатов. - Жиреет. Страшно, небось?
- Да, - ответила Клава.
- А ты ближе подойди. А то и сядь, голой жопой-то на ведро. Вот тогда и
будет взаправду страшно, а то - так себе.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг