не искусство. Волшебство - в знании. Достаточно понять, как вместить в себя
мощь окружающего мира, содержащуюся в сухой былинке и ревущем океане, затем
направить скопившуюся в тебе силу Вселенной, например, на медную монету - и она
станет золотой, а хочешь, обратится в глину или вовсе распадется на невидимые
глазом мельчайшие частицы.
Колдовство, магия, волшебство... Полученные знания не давали ответа на все
новые и новые возникающие вопросы. Драйбен догадывался, откуда сможет
/.g%`/-cbl недостающее. Кем он был по возвращении с закатных островов в Нардар?
Путешествующим фокусником, пускай и неплохо зарабатывающим? Человеком, за
деньги развлекающим шо-ситайнских князьков или самодовольных сенаторов
Аррантиады? Высокорожденным эрлом, лишенным строгими законами Нардара
отцовского дома, земли и родины? Что ж, осталось перешагнуть последнюю ступень
и...
И что тогда?
Гримуар в грязно-зеленой обложке ясно гласил: тринадцать столетий назад
боги удалились от дел Средней Сферы; Единому Творцу, занятому созданием других
миров, неинтересно наблюдать за людским муравейником; люди, равные богам, более
не рождаются; мир клонится к упадку, и лишь тот кто сумеет вернуть Золотой Век,
получит все.
Драйбен, не без оснований полагавший себя умным и предусмотрительным
человеком, не стал безоглядно доверять расплывчатой формулировке, частенько
мелькавшей в старинной книге. Что значит "власть над миром"? Над каким? Миром
волшебства? Над людским? А если и так, то где - только в Нарлаке? На всем
континенте? Или в ближайшей округе? Смешно! Еще никому и никогда не удавалось
завладеть всем миром, кроме, разумеется, Отца Всех Богов, который сам и создал
эту Вселенную.
Но Небесная гора... Манускрипт туманно и скудословно повествовал о некоей
битве богов, случившейся незадолго до Столкновения. Якобы боги вышвырнули из
своего заоблачного мира не то мятежника, не то узурпатора или вообще "чужого
бога", неведомо как забредшего в их безмятежный предел. Сейчас далеко не каждый
может разговаривать с богами. И, конечно же, никто не видел их воочию, но
таинственный автор книги писал так:
"Понеже свершилось! Повелитель Небесной горы, дух над духами, бог среди
богов и сын Единого, коими мы все являемся, снизошел! Сей безвестный странник
явился в образе объятого черным пламенем превеликого камня, что низвергся с
небес ко тверди земной, засим укрылся Повелитель бронею необоримой из скал, за
коими начинаются металлы, а за ними выстраиваются самоцветы, блистанием своим
подобные звездам. Жилище его вековечное приняло облик великих гор, кои
заслоняют Небожителя от тревог мира грешного, человеческого и суетного. Да
покоится Повелитель вечно в своем обиталище, ибо смертным зреть его дано лишь
во времена великих бедствий и смут".
Драйбен знал, что манускрипт датирован 608 годом от падения Небесной горы.
Раскопав старинные аррантские летописи, он выяснил, что в те времена на
Восходном материке бушевала непонятная, очень тяжелая и продолжительная война,
конец которой положили прибывшие на берега континента бесчисленные легионы
аррантов - они навели порядок, основали изрядное множество колоний, среди
которых была и Мельсания, будущая Мельсина Саккаремская, а самое главное -
объявили полуденную часть Самоцветных гор запретной землей. Почему?
Или аррантам известно нечто, оставшееся за строками торжественных
летописей? Что?
* * *
Будь Менгу и нукеры его сотни повнимательнее, они обязательно обнаружили
бы изредка встречавшиеся в долинах совсем свежие кострища. Огонь горел там
самое большее три или два дня назад. Однако одинокие кучки серого пепла не
интересовали степняков. Но, даже если бы так случилось, достоверно выяснить,
кто здесь ночевал, как давно и сколько людей, подобно сотне Непобедимых,
двигались в глубь гор, не удалось бы. Следов почти не осталось, кроме
нескольких кучек лошадиного навоза, почти исчезнувших отпечатков копыт на
глинистых берегах речек или ручьев да единственной расколовшейся фляги из
выдолбленной тыквы, брошенной хозяевами.
Знай трое неосторожных путешественников, что на расстоянии всего одного-
двух переходов за ними следуют мергейты, они вели бы себя гораздо осторожнее.
Но Кэрис из Калланмора, Фарр атт-Кадир и Ясур аль-Сериджан пребывали в
уверенности, что в эту необитаемую часть гор степняки совершенно точно не
сунутся, предпочитая разбойничать в местах населенных и богатых. Посему
двигались они ничуть не скрываясь, жгли костры на каждой ночевке и полагали
округу безопасной. Если, конечно, не считать изредка мелькавших между камней
хищных животных.
Никогда прежде не бывавший в горах Фарр опасался не столько людей или, к
примеру, барсов, сколько существ, человеческому миру не принадлежащих. Если
верить легендам и сомнительным историям шехдадских торговцев, ездивших к
Самоцветному кряжу покупать у пастухов овечью шерсть, бесконечные нагромождения
камня, тянущиеся далеко на полночь, к варварским странам, издавна облюбовала
самая разнообразная и зловредная нечисть - гхоли, оборотни, бруггсы, нетопыри-
вампиры... В брошенных поселениях обязательно водились вурдалаки, в пещерах
обитали каменные великаны, кровожадные стучаки или, к примеру, гигантские
хищные черви. Не говоря уже о всякой мелкой нечисти, которая по ночам
заявлялась на стоянки мирных путников, крала вещи и еду, гадила в сапоги или
жутко завывала, пугая людей.
Фарр, за две седмицы путешествия узнав Кэриса получше, однажды, будучи
насмерть перепуган раздавшимся в ночной темноте леденящим душу рычанием,
переходящим в истошные вопли, достойные греховодника, после смерти попавшего в
обитель зла - Нижнюю Сферу, разбудил безмятежно дрыхнущего калланморца и
дрожащим голосом вопросил: что, мол, происходит? Злобные дэвы выбрались из-под
холмов?
Кэрис прислушался, зевнул, объяснил, что всего-навсего рысь загрызла
кабана, и повалился спать дальше. Ясур, стороживший у костра, только сплюнул,
наблюдая за помертвевшим от страха Фарром. Утром, отправившись в дорогу, шагах
в пятистах от временного лагеря путники обнаружили следы крови и клочки жесткой
щетины вепря. Кэрис оказался прав - жуткие звуки сопровождали обычную лесную
драму.
- Фарр, вот я, например, большую часть жизни прожил в горах. - Кэрис
покачивался в седле низенькой мергейтской лошадки и лениво поглядывал по
сторонам. Атт-Кадир ехал справа, а позади семенила пегая кобылка Ясура.
Заводных лошадей вели на чембурах, нагрузив их поклажей - почти неподъемным
мешком Кэриса, Ясуровой сумкой да холщовыми мешками с едой. - И самое страшное,
что видел, никак не относилось к демоническим силам. Нет ничего хуже ярости
природы, когда оползень сметает сразу пять деревень, или выяснения отношений
между людьми. Жители одного поселка хватают колья, заржавленное оружие,
оставшееся от прадедов, и идут крушить соседей только потому, что те выгнали
своих овец на чужое пастбище.
- Атта-Хадж говорит через Провозвестника, - не преминул заметить Фарр. -
"Живи в мире с соседом, и твоя старость будет спокойной".
- Да как можно мирно жить с такими соседями! - воскликнул Кэрис и тотчас
же завел очередную долгую и нудную историю из жизни горных вельхов, коим,
собственно, он и являлся. Фарр слушал внимательно, а старый Ясур только
кривился, постоянно бормоча под нос что-то нелестное в адрес полоумных горцев с
полуночи. И боги у них неправильные, и одеваются непотребно, и обычаи
дикарские...
Ясур ругался с Кэрисом едва не каждый вечер. Поводы для разладов
находились самые разнообразные: где выбрать удобное место для ночевки, как
приготовить изрядно надоевшее мясо (диких горных козлов и муфлонов водилось в
округе во множестве, тут-то и пригодились доставшиеся в наследство от убитых
мергейтов тугие луки), нужно ли класть в котел найденную Кэрисом пахучую травку
и корешки неизвестных растений... Когда же маленький отряд миновал предгорья и
вышел на первый низкий перевал, ведущий к отдаленным распадкам Самоцветного
кряжа, Кэрис учинил вовсе невероятное. Вечером он снял короткий халат,
саккаремские шаровары и сапоги, засунул их в свой мешок, а сам навертел на
бедра длинный отрез ткани в темно-красную с черным клетку, забросил оконечье
сего странного одеяния на левое плечо и закрепил серебряной заколкой.
- Как распутная девка, честное слово, - недовольным голосом проворчал
Ясур. - Тьфу! Где ж видано, чтоб мужчина носил юбку?
Фарр, оценивающе посмотрев на попутчика, решил, что подобная одежда
выглядит необычно, но на настоящее женское платье все-таки не похожа. Во-
первых, коротковата, всего до колен, во-вторых, смотрится по-другому.
- Ничего вы не понимаете! - провозгласил Кэрис, стягивая красно-черную
ткань ремнем на поясе. - Все горные вельхи носят такие пледы. Я же не
протестую, когда постоянно вижу тебя, Ясур, в глупом тюрбане, от которого преет
голова на солнце.
Кэрис, в отличие от немногословного храмового сторожа, вечно чем-то
недовольного, оказался отличным собеседником для любопытного Фарра. Он мог до
бесконечности рассказывать истории про горы и населяющие их племена, жутковатые
истории о невиданных чудищах, злобных дэвах или, наоборот, странные, кажущиеся
невероятно фантастичными, но такие красивые сказки своего народа. И, конечно,
однажды пристав к шехдадцам, Кэрис не собирался никуда уходить, хотя причину,
по которой решил сопровождать старика и мальчишку, не раскрывал. Фарр
неоднократно украдкой пытался выспросить, зачем ему понадобилось идти вместе с
ними, но ничего путного не добился.
Если верить рассказам незваного попутчика он происходил родом из крайне
отдаленных полуночных земель, где обитали варвары, не знающие единого
повелителя наподобие саккаремского шада. Одним из самых многочисленных
варварских народов были вельхи. Они селились на равнинах, у моря, в
непроходимых лесах, а довольно большая часть сего племени обосновалась на
выветрившихся возвышенностях к полуночному восходу от границ империи Нарлака.
Жили горные вельхи отдельными семьями, каждая в своем поселке, и называли такую
семью кланом. По словам Кэриса, клан его отца именовался Калланмор, и в этом
большом дружном семействе, как выразился вельх, "варили самое лучшее пиво".
Фарр не понимал, чем здесь гордиться: сей напиток, которым его угостил Кэрис,
был горьковат да изрядно пах ячменем.
- А почему ты ушел из семьи? - осторожно спросил Фарр, боясь, что
полуночный варвар (на самом деле оказавшийся не таким уж и варваром - Кэрис
читал и говорил на нескольких языках, а некогда, опять же если верить его
речам, побывал в дальних странах и даже сидел над книгами неизвестных Фарру
мудрецов) обидится на такой вопрос. Мало ли какие у человека могут быть причины
для того, чтобы оставить земли отцов?
- Да, - хмыкнул вельх. - Сколько раз я спрашивал у самого себя: "Кэрис,
зачем ты покинул обители клана?" Там красиво, солнечный свет вьется вкруг
вереска... Скучно стало. Каждый день одно и то же: пастбища, овцы, младшие
братья дерутся, маленькие войны с соседними кланами. Вот представь: выходят две
семьи стенка на стенку, по полсотни с каждой стороны, и начинают молотить друг
друга. Причем не из-за вражды, а просто ради потехи. Традиция такая. Однажды мы
хорошо побили Макмэддов из соседней деревни, они в ответ угнали наше стадо и,
объединившись с Твахадассами, пришли бить нас. А мы в отместку взяли себе цвета
их пледов, хотя бы потому, что победили... И так постоянно, из года в год.
Скука! Вот я и отправился в широкий мир. Тем более что мою невесту отдали за
Конара Макмэдда, чтобы примирить семьи и породниться. Ясно?
- Почти, - уклончиво ответил Фарр, не разобравшись в странных и чужих
названиях и обычаях. - Лучше расскажи мне, как люди вообще могут жить в горах?
Столько опасностей, чудовищ...
Каждым утром, на рассвете, Фарр выверял направление движения с помощью
Кристалла из Меддаи. Он очень серьезно относился к волшебству Камня Атта-Хаджа,
в чем Ясур полностью поддерживал подопечного: священный кристалл не терял свою
силу и, стоило лишь положить его на чистую тряпочку и спросить вслух: куда,
мол, идти дальше? - осколок бесцветного камня откатывался на несколько ладоней
к закату. Предвечный ясно говорил своим слугам: путь лежит в глубину
Самоцветных гор.
Кэрис, наблюдая за Фарром и его действиями с Камнем, в открытую
посмеивался, неимоверно раздражая Ясура, и предлагал погадать по бараньей
лопатке, утверждая, что ответ будет такой же, один в один. Старик моментально
начинал кричать на вельха, что тот не больше чем безбожный дикарь и, если ему
что-то не нравится, пусть катится своей дорогой.
- Удивительный у вас бог, - пожимал плечами Кэрис, пропуская мимо ушей
очередную порцию оскорблений, на которые Ясур не скупился. - Вот ты,
почтеннейший, утверждаешь, будто Атта-Хадж всевидящ, всезнающ, добр и мудр...
Однако он никогда не снисходит к людям, предпочитав посылать вам, саккаремцам,
знамения или бросать непонятные намеки. У вельхов по-другому. Наши боги всегда
рядом. Ты никогда не слышал о Лугге, боге-вороне? Когда мы собираем урожай,
случается праздник, по-вельхски называемый Луггнассадом и покровительствующий
богатству и достатку ворон всегда прилетает праздновать вместе с нами. Слыхал?
- Не слыхал! - рявкал в ответ Ясур. - Где же это видано, чтобы поганая
/b(f , клюющая глаза у мертвых, являлась богом? И кто мне сам намедни хвалился,
будто в богов не верит? Не знаете вы истины, потому и прозябаете в дикости да
юбки носите!
- Дался тебе мой плед, - тяжело вздохнул вельх, поправляя темную клетчатую
ткань, укрывавшую ноги. - В богов-то я не верю, но это вовсе не значит, что их
не существует.
Так и шли почти двадцать дней. Степь осталась далеко позади, потянулись
яркие зеленые луговины в межгорьях, редкие деревеньки саккаремцев, разводивших
баранов и совершенно ничего не слышавших о внезапно свалившейся беде. Пастухи
принимали троих путников с обычным в полуденных землях гостеприимством, качая
головой, выслушивали рассказы Фарра о нашествии степняков и тотчас собирались
отгонять стада дальше в горы пережидать опасность.
Несколько ночей подряд небо на полудне окрашивалось в грязно-оранжевый
цвет зарева, а Фарру постоянно казалось, будто ветер приносит запах дыма от
сожженных селений. Что происходило в Табесине, защищавшем земли шадов с
полуночи, оставалось неизвестным, но, когда зарева начали исчезать, Фарр решил,
что великая армия солнцеликого Даманхура начисто разгромила степных дикарей,
вышвырнув их за пределы шаданата, и освободила захваченные мергейтами
провинции.
Обрадованный атт-Кадир поделился своими соображениями с Ясуром, но тот
лишь выругался, сказав, что события наверняка складываются как раз наоборот.
Пожаров больше не видно оттого, что мергейты, уничтожив все очаги
сопротивления, ушли на полдень. Если бы Саккарем отбил нападение, Камень из
Меддаи непременно дал бы понять своему хранителю, что следует возвращаться
обратно в Шехдад и Словом Атта-Хаджа помогать людям восстанавливать
разрушенное. Фарр верил, но все еще пытался надеяться.
По мнению юного мардиба, все известные путешественники, наподобие эмайра
Сааб-Бийяра, объехавшего все земли мира и написавшего потом замечательную
книгу, копия которой хранилась в шехдадском храме, несколько преувеличивали.
Дальний поход вовсе не столь интересен, как это описано в трактатах. Конечно,
вначале очень любопытно знакомиться с маленькими отдаленными поселениями и
людьми, которых не видел никогда и, наверное, впредь уже не увидишь,
выслушивать рассказы о их житье-бытье... Захватывает дух, когда впервые в жизни
видишь вблизи горы, наблюдаешь за невиданными в степных провинциях животными и
птицами, но потом новизна приедается и становится скучно.
Много дней Фарр, награждаемый неодобрительными взглядами сторожа,
беспрестанно болтал с Кэрисом. Последний являлся буквально неисчерпаемым
источником самых невероятных историй из жизни того, что Фарр называл Широким
миром. Кэрис, кроме своих любимых гор, разумеется, бывал в суровом Нарлаке,
плавал в Аррантиаду и воочию зрел чудеса Благословенного Острова, встречался с
сегванами, которые, по его остроумному заключению, были "людьми хорошими, но
слегка сумасшедшими", ходил наемником в отряде работорговцев, промышлявших в
Мономатане, около года служил в охранной гвардии каких-то непонятных жрецов
Богов-Близнецов на острове Толми, добрался как-то до архипелага Путаюма, а
однажды нанялся на аррантский корабль, капитан которого хотел преодолеть
бесконечный Закатный океан и найти лежащую далеко за горизонтом таинственную
землю, называвшуюся у аррантов Скрытой. Ничего не отыскали, конечно. На закате
бушевало одно только безбрежное море...
- Шило у него в заднице все время шевелится, - едко замечал Ясур, слушая
разговоры Фарра с Кэрисом. - Где ж видано, чтобы человек уходил прочь от дома
да шлялся где ни попадя!
- Человек?..- расслышав бурчание старика, усмехнулся Кэрис. - Видано,
уважаемый. Я, например.
Именно после этой вроде бы ничего не значащей фразы вельха скучающий Фарр,
которому надоели красоты гор, войлочное седло и однообразная пища, начал со
свойственным молодости остроумием делать более чем странные выводы об истинном
облике незваного попутчика, превратившегося в защитника и почти друга.
Кэрис был необычен не только своей вызывающей внешностью и одеждой, но и
некоторыми примеченными внимательным Фарром особенностями. Вельх частенько
раздражал лошадей одним своим присутствием, но каким-то образом успокаивал
всхрапывающих и косящих большими коричневыми глазами коняшек, подойдя к ним и
a* ' " шепотом несколько неразличимых слов. Он никогда не уставал, его
невозможно было застать врасплох - создавалось впечатление, будто у Кэриса
глаза на затылке. Он отлично обращался с любым оружием и, отправляясь на охоту,
чтобы добыть отряду пропитание, мог завалить горного козла с одной стрелы из
лука, попадающей точно в глаз животного.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг