презренном металле. Пускай степняков ровно в сто раз больше, чем аррантов, но
пехотная "черепаха" попросту снесет лагерь мергейтов. Если в армии Аррантиады
все воины похожи на благородного Гая, значит, недаром Остров никогда не видел
захватчиков на своей земле - легат был на полторы головы выше шада, производил
впечатление невероятно сильного человека, а его покрытые золотом доспехи выгля
дели столь внушительно, что казалось, сокрушить этот гиганта не смогут и
полсотни низкорослых слабосильных степняков.
- Светлейший Гермед уже сообщил мне, что первая вылазка из города
планируется на грядущее утро. - Гай вел речь негромко и спокойно. - Хотелось
бы, о царственный, осмотреть место будущего сражения и узнать, на что способен
противник.
Даманхур перевел взгляд на Хадибу и кивнул, дозволяя младшему брату
говорить. Десятник дворцовой гвардии уже развернул на столе подробный план
окрестностей Мельсины.
- Прошу сюда. - Хадибу подвел аррантов к столику, указывая на карту. -
Дикари сделали серьезнейшую ошибку, встав укрепленным лагерем и выстроив круг
из своих ветхих кибиток в семистах шагах от Синих ворот города. Если мы
подожжем их колесницы аррантским огнем, а затем уничтожим палатки, заодно
нанеся серьезный ущерб коннице, половина победы окажется в наших руках. Я
/`%$+ # n вот что...
Шад отдыхал после ночного разговора в садике на дворцовой террасе. Первый
открытый бой под стенами Мельсины обещал быть удачным. Разбудил Даманхура
спешно прибывший от Хадибу гонец - брат повелителя приглашал своего шада
посмотреть со стен на истребление степных варваров.
Не позавтракав, Даманхур спустился в конюшни, где уже стояла наготове
оседланная лошадь, и, как обычно, в сопровождении небольшого отряда охраны
отправился через полусонный утренний город к стене.
* * *
Арранты за минувшую ночь постарались на славу. Создавалось впечатление,
будто ни один воин из пяти центурий-сотен вовсе не ложился спать. Впрочем,
Даманхур прекрасно знал, насколько строгие порядки царят в воинстве басилевса.
Любые проступки карались беспощадно: за сон на посту или оставление поста без
разрешения следовала смертная казнь, за неисполнение приказа - тоже, за
небрежение к доспеху или оружию полагалось полсотни палок...
Привезенные на триерах катапульты и баллисты к утру с помощью веревочных
блоков и противовесов очутились на стене и башнях, возвышавшихся над стоянкой
мергейтов, аррантские мастера готовили запечатанные горшки с жуткой горючей
жидкостью, которая пылала всепожирающим горячим пламенем и в воде, громоздкие
баллисты, больше смахивавшие на гигантские арбалеты, были заряжены еще одним
хитроумным изобретением аррантов - связками отточенных металлических стрел
длиной едва с ладонь. Баллиста отправляла пучок из сотни отдаленно похожих на
копейный наконечник болтов высоко в воздух, затем связка рассыпалась, накрывая
довольно большую территорию смертоносным ливнем сыплющегося с неба металла.
Очень действенное оружие - если идущая в плотном строю конница попадет под
такой "дождик", не меньше половины всадников и лошадей будут убиты или серьезно
ранены.
По созданному за короткие ночные часы плану Хадибу и Гая Септимия вначале
следовало как можно сильнее напугать степных дикарей. Для этой цели выбрали
небольшой отряд конной гвардии шада, уже готовившийся покинуть город -
внутренние ворота Синей башни и перегораживающая проход металлическая решетка
стояли открытыми. Оставалось только распахнуть створки основных ворот, чтобы
конная сотня могла выйти на равнину перед городом.
Даманхур, как и вчера, устроился неподалеку от бойниц в кресле, потребовал
вина и стал с нетерпением ждать. Далеко внизу слышались ко роткие гортанные
команды аррантских лавагетов выстраивавших центурии в боевой порядок, грохотали
по мельсинским улицам копыта лошадей кавалерии, городская стража оттесняла в
глубь города собравшийся поглазеть на невиданное развлечение плебс... Шад
вспомнил, как рано утром пожелал удачи нардарцу Хенрику Лауру, которого по
просьбе Даманхура Гай взял в свою центурию. Пускай повоюет. Хенрик не особо
рискует жизнью, находясь под прикрытием щитов "черепахи", а уж коли желает
вдоволь помахать мечом - пожалуйста. Кроме того, молодой нардарский посланник
неплохо владеет копьем и, конечно же, знаком с основами боя в плотном строю
пехоты.
Протрубил боевой рог - арранты склонны придавать войне некую суровую
торжественность, и в каждой центурии было несколько трубачей с прихотливо
изогнутыми, начищенными медными букцинами, глуховатый рев которых разносился по
всему городу.
Сражение при Мельсине началось.
Как и решили прошлой ночью, первым выступил саккаремский конный отряд.
Даманхур наблюдал, как его гвардейцы в ярких сине-зеленых плащах и блестящих на
восходящем солнце шлемах ураганом пронеслись по равнине, огибая с заката лагерь
степняков и снося по пути редких всадников противника, - мергейты не ожидали
внезапного нападения и оказались совершенно не готовы к нему. Только когда
кавалерия Хадибу изрядно покружила рядом с кольцом кибиток, степняки решили
немедля разгромить маленький отряд и вскинулись в седла.
Давно не видевшие настоящего противника дикари снарядили едва не полные
десять тысяч для охоты за гвардейцами шада. Пыль поднялась столбом за
укреплениями столицы, торжествуюший рев орды терзал слух, слитный топот
бесчисленных копыт напоминал грохот грозового облака... Мергейты поддались
азарту преследования, что должно было их погубить.
Гвардия, не принимая боя, подманивала нукеров Гурцата поближе к стенам,
собираясь в момент опасности немедля скрыться за воротами Мельсины. Так должно
было случиться, но не случилось.
Строй сине-зеленых плащей внезапно отвернул к полуденному закату - прямо
перед гвардейцами из непроглядной пыли вынырнула многотысячная лавина
степняков. Но аррантские мастера уже успели отдать приказ. Глухо ударили
ременные тетивы баллист, грохнули ковши метательных машин, в высоту с шипением
понеслись круглые горшки с горючим зельем и связки медных дротиков. Шад в
тревоге привстал с сиденья и прильнул к бойнице.
Фитили зажигательных снарядов догорели над бранным полем. Тонкие глиняные
сосуды разорвались, разбрасывая струи огня, осыпая землю и всех, кто на ней
находился, каплями жидкого пламени, а спустя мгновение по коннице ударили
бесчисленные и отточенные не хуже маленьких кинжалов металлические лезвия,
планировавшие сверху вниз на неких подобиях коротких крылышек.
Хлынувший с небес ливень огня и железа накрыл как мергейтов, так и
гвардейцев шада, не успевших повернуть в сторону. Липкие, прожигающие любой
доспех пламенные шарики превратили в живые факелы сотни людей, зло и яростно
визжали лошади, дымилась земля, из разорванных острыми стержнями ран хлестала
кровь... Слитный вой раненых и обожженных, грохот все еще разрывающихся над
полем аррантских сосудов с огненным зельем, пыль и дым показали картину начала
конца света.
- Что они творят! - Шад Даманхур резко повернулся в сторону бастионов, где
стояли метательные приспособления аррантского войска. Баллисты работали
безостановочно - едва лишь люди успевали воротами натягивать тугие тетивы
слышался приказ, и новая порция жидкого огня отправлялась в сторону лагеря
мергейтов, неся смерть степному войску. - Прекратите, там же свои!
- О царственный, я сожалею. - За спиной Даманхура неожиданно появился
Гермед. Кто, демон задери, его сюда пустил? - Это война, владыка. Потери
неизбежны.
- Потери? - рявкнул шад. - Посмотри, что творится!
- Вижу, - кивнул аррант. - Мы побеждаем. Да, потеряна сотня неплохих
воинов. Но стрелы с огнем выбили из седел множество твоих врагов-варваров. Едва
только пламя успокоится, благородный Хадибу выведет из Алмазных и Полуденных
ворот Мельсины основное конное войско, а центурии Аррантиады уничтожат лагерь
врага.
Даманхур пожевал губами, сдерживая гнев, и недовольно проворчал:
- Гермед, пойми, это была моя гвардия! Десятая часть охранной тысячи!
Лучшие из лучших! Где они теперь? Почему вы не предупредили, что конники идут
на верную смерть?
- Это неверно, о шад, - возразил аррантский посланник. - Так сложились
обстоятельства. Если бы командир сотни не отвернул в сторону, пострадали бы
только степняки. К чему жалеть об уже свершенном? Смотри!
Яркий поток нескольких тысяч всадников Саккарема вытекал из двух ворот,
располагавшихся справа и слева от Синей башни, а внизу колебали землю тяжелой
поступью выстроившиеся в "черепахи" центурии панцирников. Обитые медью и
бронзой огромные квадратные щиты бросали на укрепления Мельсины тусклые
солнечные блики.
- Если сегодня они не принесут нам победы, - улыбнулся Гермед, - я буду
очень удивлен.
- Вот как? - Даманхур потеребил бороду и снова уставился в прорезь
бойницы. - Недоброе предзнаменование, благородный посол. Я бы прямо сейчас
отдал приказ к отступлению. Не знаю почему, но мне кажется, что мы уже
проиграли.
Глава десятая НА ПОДСТУПАХ
Около двадцати лет назад столичный университет Нарлака снарядил экспедицию
для изучения Самоцветного хребта, а также для составления подробной карты и
описания сего удивительного чуда природы. Несколько ученых мэтров в
сопровождении многочисленных учеников в течение года путешествовали по долинам
вдоль гор, начиная от возвышенностей на полуночном закате Нарлака,
(,%-." "h(eao Засечным кряжем, и далее вплоть до скальных стен, закрывавших
знойный Саккарем от злых полуночных ветров. Самоцветные горы, то затянутые
туманом, то блистающие ледниками, вмещали великое множество самых изумительных
чудес, и вполне объяснимо, что по возвращении неутомимых исследователей в
столицу на свет явился многоученый трактат под пышным заглавием "Великие горы.
Самоцветными именуемые, а также Повесть о народах, обычаях, нравах, легендах и
сказках, бытующих в оных пределах". Списки этого выразительного и, что самое
главное, вполне правдивого сочинения хранились почти во всех библиотеках мира,
ибо подпирающая небо каменная стена, являвшаяся сокровищницей обитаемой людьми
Сферы, являлась самой таинственной и неизученной частью материка Восхода.
Эрл Драйбен обнаружил сей объемистый труд в хранилище летописей Нардара,
быстро его проштудировал и сделал вывод: университетские мудрецы не видели и
сотой доли чудес Самоцветных гор, хотя подтвердили истинность наиболее
распространенных легенд. На полуночи хребта действительно обитали Крылатые
вилии - остатки полумифической расы альбов, изредка в пещерах обнаруживались
следы деятельности исчезнувших после Столкновения Сфер бородатых двергов -
подземных карликов. Подданные нарлакского кенига встретили и летающих собак -
симуранов, а также побывали в гостях у племен горных вельхов, тех самых, что
носят клетчатые юбки, не считая такую одежду зазорной даже для воинов. Но
главного не было. Ни один человек не упоминал о Логове.
- Вот двурогая гора, о которой ты говорил. - Нардарец, погруженный в свои
мысли, вздрогнул, услышав голос Менгу. Верный нукер хагана Гурцата догнал
лошадь Драйбена и, чуть осадив, поехал рядом. - Куда потом?
- На Тропу, - уныло вздохнул советник повелителя Степи. - Там в один ряд
могут пройти только два всадника, слишком она узкая. И, знаешь, Менгу, мне
кажется, что Тропа лежит... как бы сказать? Она начинается в нашем мире, а
ведет совсем в другой.
- Как так? - не понял мергейт. - Дорога - она всегда дорога.
- Помнишь, недавно я рассказывал тебе о падении Небесной горы, случившемся
тысячу триста лет назад? Тогда происходило много странного, а самое главное - в
нашем мире произошли необратимые изменения. Возникли удивительные прорехи в
ткани реальности, для простоты обычно именуемые Вратами. Найдено несколько
таких: неподалеку от сольвеннского улуса, называющегося Галирадом, в Велиморе,
в двух днях пути на полуденный восход от Мельсины... Никто в точности не знает,
что находится за Вратами. Но известно, что ведут они в совершенно разные места.
В чужие миры. Понял?
- Нет, - сказал Менгу. - Но ты все равно рассказывай. Я постараюсь понять.
Хочу знать, зачем хаган решил отправиться туда, куда ты нас ведешь.
...Небольшой отряд степняков двигался по углубляющейся в горы прохладной
необитаемой долине. Справа и слева на высоту сотен локтей поднимались
нагромождения серого с красной прожилкой камня, на котором лишь изредка
мелькали розовые или желтые пятнышки горных цветов да островки чахлой зелени.
Впереди чернела невероятно огромная скала, оканчивающаяся двумя округлыми
вершинами. Острый глаз различал парящих над взгорьями орлов.
Удивляло, что помимо хищных птиц на глаза не попадались обычные здесь
дикие винторогие бараны или весьма распространенные на полуденном оконечье
Самоцветного хребта снежные барсы. Еще два дня назад охранники Гурцата убили
одну такую огромную кошку, но едва отряд свернул в указанную Драйбеном долину,
все живое словно вымерло. Мергейты усматривали в этом недобрый знак.
Сам хаган, его телохранитель Техьел, великий шаман Саийгин и любимая жена
Гурцата Илдид-жинь ехали в окружении сотни нукеров, которой командовал Менгу, а
чужеземец по имени Драйбен старался держаться впереди: во-первых, он
единственный знал дорогу; во-вторых, принципиально оставил конную сотню позади
- обоняние благородного нардарца не могло вынести степных ароматов, исходящих
от немытых мергейтов. Однажды во время стоянки Драйбен пришел в ужас, узрев,
чем степняки заменяют принятые в цивилизованных странах ванну или бассейн:
раздевшись, нукеры мазались топленым жиром, затем счищали его с тела
деревянными дощечками.
Больше двух седмиц минуло с той поры, когда Гурцат принял решение
отправиться к Самоцветным горам, оставив командовать войском большого сотника
Ховэра и туменчи Цурсога. Хаган оставил своим подчиненным простые, понятные и
"k/.+-(,k% приказы: Ховэр обязан стоять вкруг главного саккаремского улуса
Мельсины, строить с помощью нанятых по совету Драйбена халисунских умельцев
деревянные осадные башни и ждать вестей от Гурцата. Туменчи Цурсогу, под рукой
которого ходила вторая половина войска, захватившая Табесин и вышедшая к
Междуречью, надлежало готовить средства для переправы через полноводную Дийялу
и тоже ждать. Чего - непонятно. Известно лишь, что великий хаган, завершив свои
загадочные дела возле Самоцветных гор, явится сам или пришлет гонца.
- На Тропе, - неторопливо говорил Драйбен, изредка посматривая на
внимательно слушавшего Менгу, - время течет по-другому. Я могу встать на нее
ранним утром, пробыть там не более чем до полудня, а когда вернусь, окажется,
что в настоящем мире уже наступил вечер следующего дня. Когда ночью проходишь
по Тропе и небо чистое, можно увидеть знакомые созвездия, только расположенные
иначе, нежели у нас. Словно очутился во временах глубокой древности или,
наоборот, в будущем, когда карта звездного неба изменится. На Тропе можно
плотно поесть, а спустя сотню ударов сердца снова оказаться голодным. Разжечь
костер, но пламя не рванется вверх, к небесам, а начнет стелиться по земле...
- Ты на этой Тропе нашел свой камень с дэвом внутри? - Менгу подозрительно
покосился на притороченный к заводной лошади Драйбена сундучок. - Если там
повсюду валяются такие камешки, наверное, это плохое место.
- Оно не плохое, - поразмыслив, ответил нар-дарец. - Оно... оно чужое.
Совсем чужое. А таких кристаллов там больше нет. Мне попался всего один.
Лошади, поднимая фейерверки брызг, перешли быструю речку, стекавшую с
ледника, украшавшего двугорбую гору. Гурцат подгонял своего жеребца. Хагану не
терпелось побыстрее оказаться в обители невероятных чудес, о которой смутно
повествовали легенды, и самому встретиться с Ним.
Солнце, Око Богов, провожало повелителя Степи подозрительно-настороженным
взглядом.
Рассказывая Менгу о Тропе, Драйбен не врал. Все его слова были истинной
правдой. Дорога в Никуда, Логово, чужой мир, открывавшийся человеку за
необитаемой долиной на полудне Самоцветных гор, действительно существовала.
Бывший нардарский эрл отнюдь не зря некогда упрекал себя в гордыне и еще
худшем грехе - необузданном любопытстве. Одно вытекало из другого. Древняя
рукопись, много лет назад обнаруженная в библиотеке родового замка Кешт, не
содержала лжи. Как и утверждал неизвестный автор, человек, нашедший в себе волю
и мужество пройти Тропу, получал власть. Смехотворно малую, однако вполне
достаточную, чтобы поразить людей, отвыкших за долгие столетия от волшебства.
Начавшиеся восемь с лишком лет назад изыскания Драйбена поначалу выглядели
успешными. Покинувший отцовский дом молодой эрл оказался настойчивым, въедливым
и умным человеком, сумевшим впервые за всю историю современного мира объединить
и увязать между собой разрозненные сведения о Самоцветных горах и ради
достижения своей цели преодолеть множество препятствий. Нет нужды рассказывать
о его долголетних странствиях по миру, долгих днях, проведенных в библиотеках
государств Восходного Материка, Аррантиады, Толми или Шо-Ситайна. Можно
выразить лишь суть: Драйбен стал первым и ныне единственным волшебником за
последние тысячу триста лет. Белые старцы вельхов, знаменитые друи, сами
волшбой не владели, умея лишь направлять в нужное русло неизмеримые силы
природы. Большинство "практикующих магов" в городах являлись искусными
шарлатанами, а те, кто хоть что-то умел, пользовались чудом сохранившимися со
времен Черного Неба магическими предметами.
Некоторые сведения о волшебстве Драйбен позаимствовал из древних хроник и
рукописей, другие заключения сделал самостоятельно, многие месяцы учился в
отдаленных монастырях Шо-Ситайна искусству концентрации и сосредоточения,
изучал философские трактаты и наконец обрел истину, потерянную в век смятения,
вызванного Столкновением Сфер. Он понял, что волшебство не дар, не проклятье,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг