Артист и, деликатно придерживая лапами, грыз какую-нибудь окаменевшую от
старости горбушку. Он был очень красив: густая шерсть палевого цвета,
длинный белоснежный воротник, темная полоса вдоль спины - и большие
темно-карие глаза с поднятыми к ушам уголками. Блондин с темными глазами -
эффектно, но не это было главное в нем. Он умел разыгрывать сцены с
глубоким содержанием, которые прямо-таки можно сравнить с некоторыми
картинами, известными своим идейным богатством. К примеру, если Артисту
предлагали еду, которую он не хотел, он поднимал голову и изображал нечто
похожее на "Отказ от исповеди". На этой картине человек с бледным и
решительным лицом отказывается от креста, видимо, перед казнью. Вот такую
же гордость и решительность изображал Артист... Иногда он делал вид, что
плохо с глазами, весь вытягивался, вглядываясь, потом подпрыгивал -
"узнавал", а сам внимательно смотрел на руки - не полезу ли в карман. Я
доставал сухарик, чуть помоложе Васиной горбушки, он деликатно брал,
изображая хорошие манеры, но и горбушку свою не упускал из виду. И
недаром... Откуда ни возьмись, вихрем налетал на него маленький лохматый
песик на длинных ножках, похожий на белого козлика, - отчаянный и
непреклонный Кузя. Артист был больше Кузи в два раза, обросший тяжелой
шерстью, он казался гораздо страшней этого забияки, но Кузя недаром
считался неутомимым и ловким бойцом. Они встречались каждый день и никакой
злобы друг к другу не испытывали, но, оказавшись на определенном
расстоянии, вынуждены были драться, не ими придумано и не им отменять, и
вот они добросовестно изображали смертный бой - страшно рычали и толкали
друг друга, и на один Васин выпад Кузя отвечал тремя... и представление
продолжалось, пока у Васи не закружится голова от Кузиного мельтешения, а
Кузя не устанет подпрыгивать.
Я звал их и шел по длинной неровной дороге, которая вела мимо темных
пустых домов, огибала город и обрывалась на высоком берегу. Внизу в тишине
и неизвестности текла река, росли деревья и травы - и те, что были
полезными, и вредные, пренебрегая высоким назначением служить нам или почти
столь же высоким - мешать и погибнуть ради нашего блага. За рекою мир
уходил в темноту, и я каждый раз давал себе слово, что обязательно
переберусь на тот берег, посмотрю, есть ли там что-нибудь... И собак, я
видел, неизвестность впереди и манила и пугала, они затихали на краю
обрыва, ложились на траву и смотрели, как у реки зарождается, клубится
облако тумана, медленно и беззвучно вспухает, переваливается через
прибрежные кусты, хватает ветки деревьев, они бледнеют и тают,
растворяются, как металл в кислоте... Мы поворачивались лицом к своему
жилью и шли домой.
Часто я возвращался в темноте. Наши окна освещали небольшую площадку у
дома, и здесь собирались разные коты. Таинственный Вася-англичанин если
приходил, то сидел аккуратным столбиком и задумчиво смотрел в небо.
Подходил степенный Серж, выбирал самое удобное место - под деревом, в
уютной выемке, где трава мягкая и густая. Иногда примчится Крис, слегка
суматошный, взвинченный, хвост так и ходит у него. Осматривается - "А,
Серж..." - а Серж, как всегда, на лучшем месте. "Ну и черт с тобой", - Крис
кидается на дерево и устраивается в развилке, над головой Сержа. Появилась
Люська. Все косятся на нее... не боятся, но от этой особы всего можно
ожидать. Подбежал Артист, увидел столько выдающихся котов и решил, что
публика в сборе; стал кататься по траве и чесать нос двумя лапами... но тут
он заметил Люську, откатился подальше и удрал, не дожидаясь аплодисментов.
А из окна пятого этажа на них смотрит бледное лицо унылого серого кота, он
чуждается радостей жизни и никуда не выходит, потому что опозорен навечно.
Аугуст чертыхался и менял ему песок.
А, вот и Феликс!.. Идет, скользит, переливается... Увидел меня,
остановился - узнал! - и, забыв про солидность и свой авторитет, бежит мне
навстречу и поднимает хвост над головой, как знамя. А коты? Сидят,
наблюдают, молчат - и немного завидуют Феликсу. Хотя чему завидовать?
Проживите столько и ждите так, как этот старый кот, - и умейте терпеть, как
он... Мы идем по лестнице, на глазах у всех он забегает вперед,
оглядывается - пришли... и впереди у нас целый вечер.
Анемподист
Как вы догадываетесь, конечно, все эти коты и собаки, весьма приятные
и интересные, нагулявшись за день, тянулись к дому, не только чтобы
пообщаться. Что скрывать, обжоры страшные, и чем лучше их кормишь, тем
больше они хотят. И тут главная надежда на пенсионный суп, а значит, хочешь
не хочешь, надо идти в ЖЭК... Скажу вам по секрету, я начальство не люблю,
и, наверное, никогда не полюбил бы. Люди склонны думать, что, отдавая
власть кому-то умному и сильному, освободят себе время для занятий более
интересных и достойных, чем управление собой. Печальная ошибка, все
получилось совсем наоборот... лучше не будем об этом... Вообще-то никто из
нашего дома, кроме "дяди", в ЖЭК не ходил без особой надобности. Но от
бесплатного супа трудно отказаться, когда под окном голодная орава, да и
самому не помешает, тридцать пачек - хватит всем. И я иду... Вот и сегодня:
нужна подпись начальника - стучусь к Анемтюдисту.
- Входи.
Пульт на столе, герой прижимает к уху миниатюрный транзисторный
приемник.
- Во вру-ут... У самих-то миллионы в бедности живут. А я тебе - во-от,
суп бесплатный выписываю, квартиру - любую... Слушай, напиши о нашей жизни,
да так, чтобы им тошно стало.
- Так ведь запрещено.
- Не пишешь, потому что запрещено, а запрещено, потому что не
пишешь... Чудно... - он хитровато смотрит на меня. Шутит. Молча протягиваю
накладную.
- Слушай, - он откладывает ручку, - напиши про Бима, такой был пес!..
Я тебе не суп - что хочешь выпишу.
- Я не знал вашего Бима.
- Я тебе расскажу... - и он пересказывает всю историю.
- А если бы Бим был котом?
- Как котом?.. Разве кот меня ждал бы так?
- Может, и ждал... ходил бы - и заглядывал в окно.
- Ты это брось, не растравляй душу. А что? Может, и кот...
- Вот видите. А вы их истребляете.
- Во-первых, не истребление, а разумный отлов цельно-черных и
чернопятенных особей... вот - методички, - он показывает клешней на груду
тонких брошюрок на подоконнике, - во-вторых, доказано научно профессором,
как его... жил у нас под горой, что особи эти выделяют вредоносное поле и
тем самым препятствуют эффективному освоению счастья... а в-третъих... по
данному вопросу обращайся к Гертруде, он специалист. - И понизив голос: -
Но лучше не шути с этим делом. Ну, так как?.. Про Бима, а?..
- Я подумаю...
А что?.. Наверное, хороший был пес. Я представил себе, как он ждал -
всю жизнь! - и так и не дождался, умирал мучительно, медленно... Как ужасно
так умереть, когда впереди нет ни надежды, ни просвета...
- А как же запрет?
_ Вот постановления ждем - про погоду, может, про нее тебе разрешат.
Смотришь - и вторая ступень не за горами, тогда Бима протащим в печать... а
пока между нами, понял?..
- Попробую... только не обещаю - как выйдет.
- Не говори даже - выйдет! Что я могу для тебя?
- Побольше света - писать трудно... и Блясову верните жилье.
- Тебе свет дам, а с Блясовым... что я скажу Гертруде...
- Скажите, что эксперимент.
- А, эксперимент! Это дело, эксперимента у нас еще не было, - он
оживился, притянул к себе пульт и стал орудовать.
Я вышел. Бим так Бим, мне это не противно, и Блясу помогу.
Дом Васи-англичанина
В один из теплых солнечных дней мы с Артистом и Кузей дошли до
высокого берега, постояли - и решили спуститься на нижнюю дорогу, пойти по
ней вдоль реки. Сказано - сделано, вот и пошли. Дорога была разбита,
запущена, заросла травой, но много ли надо, чтобы пройти одному человеку,
тем более этим проворным псам, им вообще не нужна дорога, их пути сложны,
извилисты - от одного выдающегося предмета, будь то дерево, куст или
камень, к другому, - и потому я скоро потерял обоих из виду и шел в полном
одиночестве. Направо от дороги прибрежные кусты и деревья мокли в воде,
налево был небольшой подъем и на склоне стояло несколько маленьких домиков,
заброшенных, как и все в этом городе. Я никого не рассчитывал здесь
встретить и потому удивился, когда увидел черного кота - он сидел на
крыльце ближнего дома. Еще больше я удивился, когда узнал по глазам и
тонкой фигуре нашего Васю-англичанина. Я подошел, а этот негодяй сделал
вид, что никогда в жизни не встречал меня, не знает и знать не хочет, хотя
только вчера я был у Ларисы и он сидел у меня на коленях... Домик, у
которого мы стояли, был заброшен давно. Перед крыльцом валялись обломки
мебели, раздавленный самовар, через трещины в меди проросла трава. Нежилые
дома привлекали меня, и я решил войти.
Внутри было тихо, старые деревянные вещи стояли по углам, доживая век
деревьев, которыми когда-то были. Круглый стол на одной толстой ноге
завален кипами пыльных газет, с ними рядом примостился граненый стакан, две
тарелки с истлевшими остатками еды... - валялась вилка с костяной ручкой и
ржавыми длинными зубьями - и ярко-желтая детская погремушка, которая среди
этих серых и коричневых вещей выглядела наивно и дико... Стоял тяжелый
сундук у стены, рядом диван с высокой спинкой и холмистым ложем, на котором
вздыхать и ворочаться одному человеку. В углу шкаф приоткрыл дверцы,
зазывая в свою темноту. Дерево потрескивало, шурша, точил его жук...
Я услышал шорох и обернулся. Вася-кот вошел в комнату и уверенно
направился в угол, к стулу с брошенным на спинку покрывалом, и занял свое
место. Следы человека стерлись в этой полутемной комнате, вещи забыли свое
назначение и проникались жизнью вещества, из которого сделаны, но
покрывало, казалось, сохранило в складках память о небрежно бросившей его
руке, и кот, я думаю, чувствовал это. Уехали отсюда или исчезли... а может,
долго еще жил один человек, спал на этом диване, пил из стакана, смотрел в
окно... Раньше столетия засыпали могилы людей, их жилища своей пылью, а
теперь пыль и пепел носятся в воздухе и засыпают нас, хотя мы еще живы.
Я оставил Васю, ушел... а потом у Ларисы этот англичанин тут же полез
ко мне на колени, как будто ничего не знает и ничего между нами не было...
и я, конечно, не выдал его.
Прогулки при лунном свете
Дни стояли жаркие, а топили по-прежнему. На пятом у Аугуста дышать
было нечем, спали с открытыми окнами, и даже на первом Лариса жаловалась и
посылала Антона в ЖЭК - сказать "этим дуракам", чтобы отключили отопление
и, не дай Бог, при этом не отключили бы свет, от них всего можно ожидать.
Антон мялся и говорил о каком-то таинственном вентиле в подвале, одним
поворотом которого можно прекратить подачу тепла, но дальше этой красивой
легенды дело не шло. Торжествовал только я: читал лежа на одеяле, в тонкой
рубашке, засыпал и просыпался ночью, нисколько не продрогнув - тепло!..
раздевался, нырял в свою люльку - и засыпал снова, а утром безбоязненно
спускал ноги на пол, неодетый подходил к окну - тепло!.. И Феликс был со
мной. Вечерами мы сидели в кресле, я читал, а он дремал у меня на коленях,
потом мы ужинали вместе и ложились спать. Он устраивался в ногах, топтался
мягкими лапами, немного мылся на ночь - и засыпал. Иногда он похрапывал во
сне, а я лежал и слушал дыхание этого существа... Странные звери - эти
коты, зачем-то они пробиваются к нам на колени, вольные, не прирученные
никем. Надо же! Я нужен ему. Ну, поесть... поел и ушел, а он ведь не хочет
уходить, ходит везде за мной, спит в одной постели - греет меня и греется
сам, а потом спокойно, не оглядываясь, уходит. Такое равновесие свободы и
зависимости всегда восхищало меня. Когда он был котенком, я брал его на
руки и шел гулять, а он смотрел по сторонам желтыми любопытными глазами.
Может, и теперь мы сможем гулять вместе хотя бы ночью, когда все спят, одни
среди молчаливой природы? И Криса возьмем, если пойдет с нами. Я знал, что
коты побаиваются Феликса, и потому сомневался. И первая их встреча у меня
оказалась неудачной - все из-за дурацкого поведения Криса! Вот что значит
невоспитанный кот...
Как-то Феликс сидел на полу и умывался. При всем моем уважении к нему,
должен сказать, что делал он это в высшей степени небрежно, сказались-таки
долгие годы беспорядочной жизни. Он с большой любовью и тщательностью лизал
лапу, чтобы намочить для мытья, и лапа действительно превращалась в
какую-то мокрую мочалку. Но потом он подносил ее к уху и водил за ним
совершенно необдуманными и рассеянными движениями, и точно так же проводил
от уха к носу и рту. Под глазами он вовсе не мыл, и там нарастали подтеки,
которые высыхали и склеивали волосы. Со временем они отпадали, но надолго
портили внешность. Феликс пренебрегал мытьем, но у него все же
чувствовалось детское воспитание, а вот Криса мыться никто не учил - видно
было, что он подсмотрел, как моются, уже во взрослом возрасте... С мытьем
вообще бывают сложности - многое зависит от детства. Важно учить, но нельзя
и переучивать. Меня мыться учила бабушка, которую я не любил. Она брала
меня холодными острыми пальцами за шею и толкала под ледяную струю...
Ничего хорошего не получилось - я моюсь чуть хуже Феликса и немного лучше,
чем Крис... Так вот, Феликс сидел и умывался, а буйный Крис ворвался в
комнату - и увидел другого черного кота, да еще какого! От неожиданности он
растерялся так, что забыл все приличия, сел напротив Феликса и уставился на
него круглыми глазами. Феликс по-прежнему был занят, и я уже думал, что он
не заметил наглеца. Но тут старый кот поднял голову - посмотрел - и снова
принялся за дело. Его взгляд запомнился мне - быстрый, внимательный и
тяжелый. В этом желтом взгляде не было угрозы, а что-то вроде "не слишком
ли близко ты устроился, братец...". Крис сразу все понял, спина его
сгорбилась - и он бросился к двери, волоча за собой хвост... Дружбы не
получилось, но приятелями они со временем стали - и гуляли со мной не раз
при лунном свете.
Я читал в одной книге, кстати, в ней тоже был кот, только волшебный,
там лунному свету придавалось большое значение - что-то особенное
происходило в некоторые лунные ночи. У нас все совсем не так, просто в
городе не горело никакого света и гулять в безлунные ночи было совершенно
невозможно. А когда появлялась луна, я брал свою палку и спускался вниз,
выходил на разбитый асфальт и шел по лунной дорожке, как это делали многие
до меня.
Я шел и ждал моих друзей. Первым появлялся Крис. Он бесшумно выбегал
из-за спины и бежал впереди, прижав уши к круглой лобастой голове и
помахивая хвостом направо и налево... иногда останавливался, валился на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг