- Слышал же, в ЦДХ. - Барышников перебросил через руку пиджак.
- А что за баба?
Барышников пожевал губами, дождался, пока напряг внутри минует матерный
уровень, и ровным голосом выдал:
- По этой линии я отчитываюсь перед Подседерцевым. Есть вопросы, звони в
СБП.
По нездоровой белизне, выступившей на впалых щеках Тарасова, Барышников
понял, что звонка не будет, а вот проверки отделу теперь не миновать.
Лилит
Съемочная группа зажала Жакова в дальнем углу галереи так, чтобы в кадр не
попали развеселившаяся от выпитого компания непризнанных талантов и
прохаживающиеся со стаканчиками в руках более благородные ценители прекрасного,
суетливо норовящие засветиться на таком значительном мероприятии, как
скандальная выставка Муромского.
Жаков щурился на слепящий свет камеры, старательно говорил в объектив,
словно зная, что каждое его слово будет должным образом воспринято зрителями
фильма. Лилит решила дотерпеть до конца интервью, судя по нарастающим
трагическим ноткам в голосе Жакова, дело шло к финалу, осталось только с
должным пафосом упомянуть смерть Муромского.
- Мистический реализм. Да, именно так я определил бы творческую концепцию
Муромского. Даром творца, незаурядного и самобытного художника он создал мир,
так похожий на наш и в то же время такой иной. В мистической реальности
Муромского осталось место рыцарям и магам, проклятым королям и заколдованным
красавицам, звероподобным людям и богам, принявшим облик зверей. Это мир, где
тела красочней и красноречивей любых слов. Порой мне кажется, глядя на его
картины, что это мир, могучий в своей первородной языческой силе, мир, еще не
услышавший Слово. Это мир великой тайны, разгадать которую вне нашей власти. -
Жаков эффектным жестом поправил седую прядь.- И такая же тайна- смерть
Муромского. Он ушел неожиданно и необратимо, как уходят герои, выполнившие свое
предназначение. Нам еще предстоит полностью осознать утрату, которую понес мир
искусства. Ушел еще один художник, знавший ответ на извечное: "Кто мы, откуда и
куда идем?" Но он нам оставил картины, бесценные свидетельства существования
иной, мистической реальности. Кто знает, какие тайны зашифрованы на его
холстах?
Он достал белоснежный платок, промокнул испарину на высоком лбу. Оператор
верно понял знак и выключил камеру.
Лилит подошла к Жакову, он все еще щурил глаза, ослепленные ярким софитом.
- Прекрасно сказано, Лев Давидович.
- Ай, прекрати, сплошная импровизация. - Он осторожно промокнул уголки
слезящихся глаз. - Кажется, за это надо благодарить тебя?
Лилит усмехнулась, пригубила вино из стаканчика.
- Считайте, что это мой подарок. За все хорошее, что вы для меня сделали.
- Не находишь, что чрезмерно щедрый подарок?
- А вы разве не слышали, что дар - это привилегия королей? Только тот,
кому принадлежит все, может смело дарить, зная, что у него не убудет. Остальные
просто обмениваются, боясь прогадать.
Лев Давидович незаметно стрельнул взглядом в толпу. Раньше никто и никогда
не решился бы нарушить его приватную беседу, но времена смутные, слишком уж
перемешались званые с избранными. Он взял Лилит за руку, притянул ближе к себе.
Лилит была почти на голову выше, пришлось смотреть снизу вверх. Но Жаков не
стеснялся своего роста. За пятьдесят лет невидимой власти он привык, что люди
вынужденно склоняют головы, ловя каждое его слово.
- Не знаки на теле, а именно то, что ты абсолютно не похожа на других,
убедили меня, Лилит, - понизив голос, произнес он.
- А что по этому поводу думает Великая Крыса?
- Пусть тебя это не тревожит. Она думает так, как я считаю нужным.
- И когда я займу ее место?
- Сегодня в полночь.
- В Шереметьеве стоит частный самолет. Мое имя уже включено в список
пассажиров?
- Безусловно, Лилит. Вылет в шесть утра. Постарайся не опоздать.
Лилит сделала маленький глоток. Когда оторвала край стаканчика от губ, на
них играла улыбка победительницы.
Дикая Охота
Максимов не стесняясь разглядывал женщин. Легкие одежды почти не скрывали
прелестей и недостатков фигур. Он то и дело переводил взгляд с тел на картины в
поисках портретного сходства. Уже опознал десяток моделей Муромского. Многие, в
большинстве молодые, особенно и не таились. Старались держаться поближе к
картинам, на которых, сохраняя инкогнито под звериной маской, красовалась их
нагота. Максимов с удовольствием отметил, что не одинок в своих поисках, в зале
уже вовсю шла игра в "маска, я тебя знаю".
"Замочили Муромского не со зла, а из осторожности",- еще раз повторил
Максимов. Посмотрел на картину, у которой занял наблюдательный пост. Едва
различимая в багровом полумраке, -Лилит тянула к свету кубок Мертвой головы.
Пока никого, кто мог бы стать моделью для картины, в зале не вычислил.
- Кто это там интервью дает? - Максимов указал глазами на дальний угол,
где только что погас софит видеокамеры.
- Жаков. Хозяин этой галереи. - Вика, как светская женщина, сплетничала,
не глядя на жертву. - Начинал давно с фарцовки иконами. Потом гнал за бугор
гениев с "бульдозерных" выставок. Когда открыли границы, одним из первых
наладил экспорт наших модернистов на Запад. Вывозили целыми группами под видом
приглашения в творческую командировку. Ребята на деньги благотворительных
фондов целый месяц пили портвейн и писали картины в пустующих пансионатах. Все
на халяву, даже жену можно было взять с собой. В виде платы оставлял одну из
написанных картин по выбору организаторов поездки. Сам понимаешь, что
отбиралось самое ценное. Потом мода на русских сошла, и Жаков вложил капитал в
классику. Сейчас торгует Репиным, Серовым и прочими. Галерея - всего лишь
прикрытие.
- Значит, это ему так с Муромским подфартило? - Максимов внимательнее
осмотрел невысокого полнеющего человека. - Благородный мафиози, - оценил
Максимов. - Представишь?
- С ума сошел! Это же Черный человек. Сочтет нужным, сам подойдет.
Максимов пришел к выводу, что этот человек, одетый во все черное, вполне
может обеспечивать порядок в таком сложном женском коллективе, каким был Орден
Крыс. И прикрытие себе создал идеальное.
- А кто рядом с ним? В джинсовой рубашке навыпуск.
- Не знаю. - Вика, как это умеют только женщины, одним взглядом оценила
девушку, чей демократический вид явно контрастировал с туалетами избранной
части публики. - Приблудилась откуда-то. Журналисточка.
- Понятно. Документирует для потомков переход Муромского в Нижний мир.
Жаков мог на такое денег дать?
- Само собой. Лев Давидович на рекламу никогда не скупился.
Максимов умел чувствовать чужой взгляд. Словно в щеку подуло горячим
воздухом. Он насторожился, стараясь ничем не выдать себя, плавно повернулся. И
встретился взглядом с женщиной, одиноко стоящей у стола с пустыми бутылками и
остатками нехитрой снеди. Она курила длинную сигарету, элегантно стряхивая
пепел в стаканчик.
"Центр нетрадиционной медицины. Елена", - моментально вспомнил Максимов.
Елена Хальзина перевела взгляд на Вику, осмотрела с ног до головы,
печально усмехнулась и повернулась спиной.
- Извини, я на секунду,- пробормотал Максимов, отпустив локоть Вики.
Сделал лишь три шага по направлению к Елене, как накатило...
...Слезы душили, жесткой рукой терзали горло, а наружу все не шли. Веки
жгло от сухости, она подумала, что если еще секунду не будет слез, завоет от
боли на все кафе, плевать, что станет некрасивой, достойной лишь брезгливой
жалости, сил терпеть пытку уже не оставалось.
- Он мне нужен. - Мужчина вновь положил ладонь на ее руку. Но уже иначе.
Требовательно и жестко. - Лена, не мне тебе объяснять, когда нам что-то надо,
мы получаем, чего бы это нам ни стоило.
- Да, только платить приходится другим, - с вызовом прошептала она.
Мужчина заставил себя разозлиться и не стал этого скрывать:
- Для начала скажу, что будет с тобой. - Он сжал ее кисть. - Мы поедем в
управление, и там с тебя снимут показания. Под подписку о неразглашении. Потом
на твоего друга, а он ведь твой друг, обрушат всю мощь розыска. Через несколько
часов его найдут даже под землей. Но показания он будет давать в условиях
полной изоляции. Где и останется на неопределенный срок. Спасибо он тебе за это
обязательно скажет!
- Почему такая паника, Игорь?-- Она поморщилась, попыталась освободить
руку, но он не отпустил.
- Установочные и характеризующие данные, - отчеканил мужчина. - Если
забыла, напоминаю: фамилия, имя, отчество, адрес, род занятий и, главное, на
чем его можно взять.
Он отпустил ее руку. Лена, поморщившись, растерла кисть, словно стирая
следы его пальцев...
Лена повернулась, с удивлением уставилась на приближающегося Максимова.
Поморщившись, растерла кисть, словно стирая следы чьих-то пальцев.
А Максимов понял, что опоздал. Рядом с Еленой уже стоял коренастый мужчина
в помятом пиджаке.
Телохранители
Барышников оглядел беспорядок на столе, оставленный эстетами. В одной из
бутылок осталось на три пальца коньяка. Барышников недолго думая перелил до
последней капли в пластиковый стакан с алым следом губ на ободке. Выдохнул,
одним глотком отправил Коньяк в глотку. Поморщился, блаженно прищурив глаза
старого матерого кота.
- Без ста грамм искусство не понять. Рисуют алкоголики, и смотреть
картины, стало быть, надо в адекватном состоянии.
Елена вздрогнула от неожиданности, смерила Барышникова презрительным
взглядом.
- Знаю, знаю. Фасон костюмчика у меня не тот, морда пролетарская. Дух
такой, что даже одеколон не перебивает. - Барышников сунул в рот пластинку
жвачки. - А все потому, что сплю в кабинете и который день на нервах. Откуда же
взяться приятному запаху?
- Послушайте, вы... - Елену передернуло.
- Нет, это вы меня послушайте, гражданка Хальзина. Я друг Игоря Белова и
вам зла не желаю.
- Какое я имею отношение к Белову?
- Тише, Елена, тише. Не надо привлекать к нам внимание. - Барышников
повернулся на каблуках и как радаром прошелся взглядом по залу. - Удостоверение
я вам покажу. Но не здесь, а на улице. Куда мы незамедлительно и дружно
проследуем.
- Слушайте, я полдня давала показания ублюдкам вроде вас. - Лена
трясущимися руками пыталась прикурить длинную сигарету.
Барышников чиркнул зажигалкой, поднес огонек к дрожащему кончику сигареты.
Лена затянулась, выдохнула дым в лицо Барышникову:
- Оставьте меня в покое. Слышите, вы! Меня не арестовали, даже подписки о
невыезде не брали. Так имею я право провести вечер среди симпатичных мне людей?
- Имеете. Конечно, имеете. - Барышников отыскал еще одну бутылку,
наметанным глазом определил, что осталось аккурат на одну порцию. В сомнении
пожевал губами, потом вылил остатки в свой стаканчик. - Пить не умеют, а
берутся, - проворчал он, болтая коричневую жидкость в стакане. - Народ здесь,
спору нет, приличнее нашего брата. Симпатичный народ. Вы по приглашению прошли
или билетик пришлось брать?
- Вот вы, как всегда, по удостоверению прошли. Искусствоведа в штатском, -
уколола Елена.
- По приглашению?- повторил вопрос Барышников, не отрывая взгляда от
содержимого стаканчика.
- Да!
- Так я и думал. М-да, симпатичный народ. Элитарная, так сказать, публика.
- Барышников поднес стакан ко рту, задержал руки и спросил: - Не Маргарита ли
Ашотовна приглашение подарила?
- Да. А откуда вы...
- Догадался, когда вас здесь увидел. Приглашение мы и у Маргариты нашли.
Только не придет она. - Барышников вылил в рот коньяк, подержал немного,
сглотнул, не поморщившись.
- Почему не придет? - Лена уронила пепел на пол-
- Не сможет. - Барышников бросил в рот еще одну пластинку, зажевал,
распространяя вокруг себя мятный запах. - Вы уже, конечно, в курсе, что
Мещеряков погиб. А как, знаете? Научно выражаясь, смерть в результате асфиксии.
То есть удушения. Многочисленные колотые раны не в счет. Вам по секрету скажу,
кастрировали Мещерякова и недрогнувшей рукой затолкнули это самое ему в горло.
И сделал это кто-то из этих симпатичных людей, потому что Мещеряков ему дверь
открыл и в ванную к себе впустил. - Барышников оценил произведенный эффект.
Перекатил языком комок жвачки и добавил: - А Маргариту Ашотовну в понедельник
вечером кто-то сжег живьем в подвале на даче в Немчиновке. Так что не ждите, не
придет она. А нам отсюда сам бог велел рвать когти. - Он взял Лену за руку. -
Белов очень беспокоится о вас, поэтому послал меня.
- Как Игорь? - выдохнула Лена, судорожно сжав пальцы Барышникова.
- Нормально. - Барышников испытующе посмотрел Елене в глаза. - Пойдемте,
Лена. Нечего вам здесь делать. Не стоит искушать судьбу.
Выводя ее из зала, Барышников оглянулся. Их уход не произвел на оставшихся
никакого впечатления. Большая часть публики, отметившись на мероприятии, уже
спешила покинуть выставку. Оставались только закоренелые тусовщики да случайные
посетители, забредшие из других залов, привлеченные праздничной суетой и ярким
светом софитов.
Дикая Охота
Максимов проводил взглядом Елену и ее конторского вида спутника, резко
развернулся.
Вика была занята беседой с седовласым господином в элегантном черном
костюме.
- Я же говорила, братья художники уже все вылакали. - Она пришла на помощь
Максимову, избавив его от оправданий. - Позвольте представить, Лев Давидович,
это Максим. Мой верный рыцарь.
- Очень приятно. - Максимов вежливо пожал протянутую ему руку.
Жаков острым взглядом осмотрел его с головы до ног.
- Как вам выставка, Максим? - светским тоном спросил он.
- Если не учитывать печального повода, то просто прекрасно. - Максимов
спрятал улыбку. - Неожиданно, свежо, я бы даже сказал, смело. И главное,
великолепное знание натуры.
Умные глаза Жакова стали теплее, завуалированную шутку он явно оценил. Кто
знает, сколько раз ему приходилось выслушивать подобный набор истрепанных фраз,
каждый раз произносимых с разной степенью апломба.
- Кстати, это одна из первых работ, что я купил у Мещерякова. - Он
театральным жестом повел холеной рукой в сторону картины на стене. - Смешно
сказать, тогда она обошлась мне в две сотни долларов.
Максимов всмотрелся в холст. Своеобразный перепев "Данаи". В раннем
периоде Муромский еще не напяливал на моделей звериные морды. Девушка,
естественно, как все у Муромского, обнаженная, полулежала на смятой постели.
Ракурс был такой, что зрителю казалось, что именно он стоит в изножье кровати и
смотрит сверху вниз на закрывающуюся от него рукой девушку. Самым странным,
кроме тени невидимого человека, упавшей на постель, было выражение лица
девушки. В расширенных глазах медленно закипал огонь, а полураскрытые губы были
готовы расплыться в сладострастной улыбке. "Искушение", - прочитал Максимов на
полоске бумаги под картиной. Сопоставив рогатую голову тени и амулет в виде
пентаграммы на шее девушки, быстро разгадал нехитрый ребус.
-Впечатляет,-произнесен.-Только есть одно "но", которое следовало бы знать
автору, коль скоро он взялся за такой сюжет.
- И что именно? - неподдельно заинтересовался Жаков.
- Дьявол никого не искушает. Он лишь позволяет человеку быть самим собой.
Иногда одного этого достаточно, чтобы распахнулась бездна.
Взгляд Жакова после слов Максимова сделался тяжелым, пронизывающим.
Максимов не без труда выдержал его.
- За тебя можно только порадоваться, девочка. - Лев Давидович повернулся,
мягкой рукой потрепал Вику по щеке. - Ты наконец нашла того, кого тебе не
хватало.
Он протянул руку Максимову.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг