ногу на трап. -А почему так тихо?
- Мы ждали вас, - ответил Хан, потянул за руку, увлекая за собой вверх.
Лилит поднялась следом. Обменялась с Ханом короткими фразами. Тот кивнул и
исчез за надстройкой. Лилит привычно распахнула дверь в рубку. Включила свет.
Стекла заменяли дубовые панели, ни лучика не проникло наружу.
- Иди сюда. - Она поманила Нину, первой устроившись на полукруглом диване.
- И закрой дверь.
Нина вошла в рубку, превращенную в кабинет с дубовым столиком, секретером,
книжными полками вдоль трех стен и полукруглым диваном, покрытым остро пахнущей
шкурой медведя, осмотрелась, хмыкнула, скривив пухлые губки. Села в ногах
Лилит.
- Что такую мордочку сделала, Нинон?
- Странно все это. - Нина передернула плечами. - Не по себе как-то.
- Это из тебя хмель вышел. Или все еще жалеешь, что я тебя от той
малолетки оторвала?
- Прекрати. - Нина достала из сумочки сигареты. Щелкнула зажигалкой. -
Дура я, поехала к черту на рога!
- Была бы дурой, если бы не поехала. - Лилит подтянула ноги, положила
подбородок на колени. - Тебе Маргарита не звонила?
- Не знаю, я дома еще не была. На мобильный звонков не было. Приеду, надо
будет автоответчик послушать.
Лилит украдкой усмехнулась. Домой Нина уже не попадет никогда. Да если бы
и не встретилась с Лилит, от неприятностей ее это не спасло бы. Хан только что
сказал, что его люди, караулившие Нину у ее дома, засекли незваных гостей. Судя
по всему, "крыша", уронив скупую мужскую слезу на пепелище дачи Маргариты,
принялась искать хозяйку центра.
- А он ничего, твой горец, - неожиданно переключилась на насущное Нина. -
Роскошный экземпляр. Он действительно так хорош, как выглядит?
- Сейчас узнаешь.
Лилит встала, из сумки, лежавшей на полу, достала черный шелковый балахон,
бросила на колени Нине.
- Раздевайся. Наденешь это. Нина расправила балахон, игриво сверкнула
глазками.
- В таких американцы дипломы в колледжах получают. Поиграем в школьниц?
- Попробуем. - Лилит достала еще один балахон, бросила на диван. - Давай,
Нинон, не тяни время.
Она первой сбросила одежду. Зябко поежилась. Натянула на правую ногу
подвязку: черный бархат с золотыми письменами. Набросила на плечи накидку.
Нина завистливо вздохнула, скользнув взглядом по телу Лилит, едва
прикрытому распахнувшимся балахоном.
Пока она раздевалась, Лилит достала из секретера два бокала и маленькую
бутылочку. Поровну налила в бокалы темно-рубиновую жидкость. Оглянулась на
возившуюся с накидкой Нину и всыпала в один бокал порошок, помешала пальцем.
- Готова? - Она повернула к себе Нину. Оглядела с ног до головы. - Ты
прелесть, Нинон. Маленькая кареглазая прелесть.
Нина потянулась к ее губам, но Лилит со смехом увернулась.
- Сначала выпьем. - Она протянула бокал Нине.
- Что это?
- Вино, настоянное на особых травах. Неповторимый вкус. - Лилит
заговорщицки подмигнула. - И непредсказуемый результат.
Нина захохотала низким грудным смехом, пригубила вино. Поморщилась.
- Ой, горькое!
- Глупая, залпом, до дна. Как лекарство, - Лилит первая опрокинула свой
бокал.
Нина, морщась, выцедила рубиновый напиток до последней капли. Когда
оторвала бокал от губ, в ее глазах уже занимался лихорадочный огонь.
Лилит притянула ее к себе, слизнула с полуоткрытых губ остатки горького
вина. Нина попыталась обхватить Лилит за плечи, но та легко выскользнула.
- Что это, Ли? У меня голова кругом идет. - Нина действительно
покачнулась, словно в борт кораблика ударила волна.
- Все только начинается. - Лилит взяла ее за руку, выключила свет, только
после этого распахнула дверь на палубу.
Обняв друг друга за талии, обогнули надстройку. Лилит трижды стукнула в
железную дверь.
Дверь распахнулась, и наружу вырвались низкие голоса, тянувшие монотонную
мелодию. Крепкие руки подхватили Нину, как пушинку подняли в воздух и понесли в
темноту.
В голове ее низко ухали барабаны, отбивая ритм монотонным голосом,
вытягивающим свою нудную песню на непонятном языке. Нина перестала ощущать свое
тело, показалось, что вся она сделана из плотной, осязаемой, но абсолютно
невесомой темноты. Что-то защекотало пятки. Нина опустила взгляд. Оказалось,
под ногами темно-красный ковер, широкие лучи света крестом лежали на нем,
искрились на высоком ворсе. Захотелось опуститься на них, почувствовать, как
остро войдут ворсинки в горячую кожу. Чьи-то руки обхватили сзади, не дали
упасть. На секунду способность видеть предметы такими, какими они должны быть,
вернулось к Нине, и она разглядела в багровом свете четырех светильников четыре
женские фигуры. Неподвижными изваяниями они застыли по четырем углам ковра.
Потом в голове что-то нарушилось, в уши ударил нарастающий шум падающей
воды, и ковер превратился в жидкость, такую же темно-рубиновую и тягучую, как
та, что она только что выпила. Жидкость оказалось теплой и липкой, медленно
обволакивала ноги, засасывала в себя, жутко и неотвратимо, как бывает только в
кошмарном сне. "Наверное, кровь. Целая река крови", - отрешенно подумала Нина,
все глубже проваливаясь в зыбытье.
Последнее, что она увидела в ослепительно яркой вспышке сознания, была
острая мордочка крысы, слишком большой, чтобы можно было поверить, что все
происходит наяву. У крысы оказалось множество рук, ласковых и настойчивых, Нина
ощущала их скользящие прикосновения по всему телу, от нарастающего возбуждения
захотелось рыдать и смеяться одновременно. Крик застрял в горле, крысиная морда
прижалась к лицу Нины, залепила губы жадным поцелуем. В последний миг Нина
успела удивиться, почему они такие мягкие, совсем как человеческие, и соленые,
как кровь...
* * *
Лилит, опираясь на стену, добрела до конца коридорчика, нащупала дверь,
толкнула. Внутри стояла жара, остро пахнущая сандалом и раскаленным деревом.
Лилит сорвала маску, это было единственное, что осталось на ней, накидку и
черную подвязку сорвали с нее там, где в объятиях трех ведьм еще билось в
последних судорогах агонии тело Нины. Яд, растворенный в вине Нины, отнимал
жизнь медленно. Он доводил возбуждение до исступления, заставляя испытать
большее, чем дозволено смертному. И сразу же вслед за секундной вспышкой
озарения, когда открываются врата в заповедное, следует тьма. Бездна засасывает
в себя того, кто решился заглянуть в нее. Сначала не выдерживает мозг, сгорает
от нестерпимой ласки, продолжающей терзать тело, а потом стынет и умирает
сердце. Медленно и мучительно, как выброшенный на мороз щенок.
Лилит опустилась на горячую скамью. Пошарила рукой вокруг себя. Нащупала
теплый бок бадьи, зачерпнула воду. Она еще не успела впитать в себя жар,
наполнивший сауну. Лилит. вылила на себя полный ковш. Вода теплыми ручейками
зазмеилась по горячей коже, через секунду она опять сделалась сухой и упругой.
Лилит вытянулась на скамье, тяжело дышала, широко распахнув рот. С каждым
вдохом струя горячего воздуха врывалась в тело, выжигая усталость, с потом
выгоняла ее наружу. Постепенно усталость отступила, тело сделалось невесомым,
показалось, растворилось в горячем воздухе. Лилит закрыла глаза, не в силах
бороться с накатившим забытьем.
В себя пришла от холода, разливающегося в левой груди. Застонала,
попыталась оттолкнуть от себя холод, но рука наткнулась на что-то горячее и
упругое. Повела пальцами по выпуклому, нервно дрожащему бугру мышц.
- Хан? - прошептала она, крепче стиснув его плечо.
- Да, госпожа. - Он провел влажной холодной ладонью по ее лицу. Капельки
воды приятно защекотали щеки. - Все кончилось. Твои ведьмы ушли, надеюсь, они
умеют хранить молчание. Мои люди позаботятся о Нине. Ее никто и никогда не
найдет.
- Через два дня будет некому искать. - Лилит приподнялась на локте,
отбросила назад волосы. - Ты считаешь, что ее надо было убить проще?
- Убивать надо, когда есть желание и необходимость, - монотонно, как давно
заученное наизусть, произнес Хан. - Нина должна была исчезнуть, а произошло это
так, как ты пожелала.
- Я хочу домой, Хан, - капризно простонала Лилит. - Я очень устала. Хочу
спать.
- Я отвезу тебя. Сначала отдохни.
Хан положил руки ей на плечи, заставил опуститься на скамью. Твердыми
пальцами стал перебегать по телу, от ключиц до бедер, то останавливаясь, крепко
вдавливая пальцы, то слегка пощипывая горячую кожу. От этой странной ласки в
тело входила прохлада, несмотря на жару, Лилит вздохнула свободнее, исчезла
давящая тяжесть в груди. Сквозь полуприкрытые веки она следила за бесстрастным
лицом Хана. Неизвестно, удалось ли ему отдохнуть за прошедшие сутки, но ни
малейших следов усталости в острых чертах лица не проступило, может, чуть
резче, чем обычно, обозначились складки в уголках рта.
- И все же ты чем-то встревожен.
Хан внимательно посмотрел в лицо Лилит.
- Вспомни, тебе не встречался в последние дни человек с собакой?
Вопрос мог показаться глупым в городе, где каждое утро невыспавшихся людей
тащили на поводках ошалевшие от свежего воздуха псы. Но в памяти Лилит сразу же
всплыла картинка: человек с большим псом у ноги медленно идет под деревьями, со
стороны кажется, что ведут бессловесный разговор, как умеют только те, кто так
долго живут вместе, что стали единым целым.
- Он выходит под лунный свет, и голубоглазый волк Фенфир ложится у его
ног, орел падет с небес и садится ему на плечо. Его губы не умеют улыбаться,
глаза его холодны, как подземные воды, у него квадратные зрачки Дважды
рожденного, и ты не увидишь в них своего отраженья, - прошептала Лилит. Она не
знала, откуда вновь пришли эти слова.
- Ты это подумала, когда увидела его?
- Да.
- Когда это было?
- Утром в воскресенье. Сразу после твоего звонка. Вернее, нет, я позвонила
от Нинон тебе, ты только что вернулся из Бологого.
Пальцы Хана на секунду замерли, потом вновь затанцевали на теле Лилит.
- Знак, - обронил он.
- Кто он. Хан?
- Так в скандинавских легендах описывался Страж Порога. Я уже говорил,
слова давно утратили свой смысл. Теперь не важно, как его называть. Он
появился, и это самое главное. - Губы Хана тронула хищная улыбка. - Теперь
начнется самое интересное.
- Ты убьешь его? - Лилит зябко повела плечами. То ли от массажа, то ли от
странных слов.
- Для этого я и родился,- ответил Хан. Глаза его на секунду сделались
холодными и непроницаемыми, как у большой птицы. - Как и ты.
Лилит поймала его руку, крепко сжала пальцы.
- Откуда ты это знаешь? - прошептала она. Он прикоснулся к ее бедру, там,
где чернела родинка величиной с орех, завел руку под левую лопатку, там была
другая, темно-красный разлапистый крест величиной с монету.
- Знаки судьбы. Ли. Их уже не стереть. Все давно предначертано, нам
осталось только исполнить.
Она провела ладонью по его левой груди, на бугристой мышце черной змеей
свернулся замысловатый иероглиф.
- А у тебя это? - догадалась она.
- Его нанесли те, кто открыл мне мое предназначение. Они сделали меня
достойным своей судьбы.
- Великие Невидимые?
Он ладонью закрыл ей рот.
- Слова должны умереть, когда говорят о них.
Лилит тяжело задышала. Неожиданно для себя вцепилась зубами в ладонь Хана,
вскинула руки и опрокинула на себя его горячее тело...
* * *
Лилит открыла глаза, почувствовав ладонь Хана на своем плече. Машина
остановилась напротив ее дома. В стеклах отражалось предрассветное небо.
Выходить из уютного тепла салона в зябкое утро не хотелось.
- А ты спать не хочешь? - спросила она, посмотрев на серое от призрачного
освещения лицо Хана. - Пойдем ко мне.
- Нет, Ли. Подремал на корабле, мне хватило.
- Как знаешь.
Лилит давно поняла, что Хан относился к тому редкому сейчас типу мужчин,
что считают жалость за оскорбление. И он вполне мог позаботиться о себе сам. Во
всяком случае, постоянно глотал какие-то странные порошки, сушеные травинки и
катышки пахучей смолы. Возможно, именно они давали ему такой заряд сил.
- Постарайся выспаться, Ли. Завтра, вернее, уже сегодня вечером нас ждет
встреча со Стражником Воздуха, как вы его называете.
- Ты бы знал, что это за убожество, - поморщилась Лилит.
- Выбираешь ты, - пожал плечами Хан. Лилит не ответила и не стала
спрашивать, чем решил заниматься Хан. Уже привыкла к тому, что Хан всегда
рядом, но появляется только тогда, когда нужен. Толкнула дверцу, легко
выпрыгнула наружу. Зябко передернула плечами. Легкий пиджак не спадал от
утренней прохлады.
Острые каблучки бодро зацокали по асфальту. Хан дождался, пока звук
затихнет за углом дома, немного погодя хлопнула дверь подъезда, лишь после
этого он тронулся с места.
Дикая Охота
Кот пристроился на груди Максимова, урчал сквозь сон, глубоко запустив
когти в рубашку. От его жаркого, как грелка, тела в голове образовалась сосущая
пустота, все сильнее клонило в сон. Максимов погрузился в чуткое забытье, как
спят собаки, веки то и дело вздрагивали, глаза обшаривали все вокруг, нос
втягивал ставшие уже привычными запахи, не обнаружив признаков опасности,
взведенное, как пружина, тело сразу же расслаблялось. Усилием воли не давал
себе соскользнуть в обычный человеческий сон, знал, что из него труднее выйти,
и, что немаловажно для сидящего в засаде, во сне тело выделяет больше тепла и
специфических запахов, чужих для чужого жилища, тренированный человек только по
этому догадается, что в доме был чужой.
Едва в замке заскрежетал ключ, кот и Максимов встрепенулись одновременно.
С первым щелчком ключа Максимов уже был на ногах. Со вторым, он уже занял
позицию за косяком двери. Мельком бросил взгляд в окно, улицу уже залил
сиреневый предрассветный свет.
Скрипнула входная дверь, холодный сквозняк ударил по. ногам. Вошедший
закрыл за собой дверь, но пройти по коридору не спешил.
Максимов внимательно следил за котом. От его поведения сейчас зависело
все. Кошки, в отличие от собак, никогда не выбегают к незнакомцу. Почувствовав
чужого, они сначала выглянут из-за угла, оценят на взгляд пришедшего, потом в
укромном месте обдумают все и лишь после этого решают показать себя. Что вовсе
не значит, что они тут же с радостью вспрыгнут на чужие колени.
Макс облизал грудку, задрал хвост и, коротко мяукнув, смело бросился по
коридору. "Свои", - усмехнулся Максимов.
- Киса скучала?- раздался у двери знакомый голос.
Максимов выждал, но других голосов не послышалось, Вика была одна.
Выглянул из-за угла, увиденное соответствовало его планам: Вика
наклонилась над котом, трепала его по выгнутой дугой спинке.
Максимов прицелился и послал по гладкому полу крысиную маску. Сначала
раздался кошачий мяв, потом испуганный вскрик Вики.
Довольный произведенным эффектом, Максимов шагнул в коридор. Вика замерла,
припав на колено, вскинув голову. Рука все еще висела в воздухе, кот счел за
благо испариться, чтобы не участвовать в разборках людей.
- Доброе утро, - вежливо поздоровался Максимов, правая рука привычно
нырнула под расстегнутую манжету на левой. Заранее решил, что в таких условиях
ножом будет действовать сподручнее.
- Здравствуй, - выдавила Вика.
- Маску подними. А где, кстати, остальное?
- Перепрятала, когда обнаружила, что ты пошарил по ящикам. - Вика, не
спуская настороженного взгляда с Максимова, медленно выпрямилась. Машинально
одернула короткую юбку. - Откуда ты взялся, Макс?
- А я, как мой тезка, обладаю кошачьей особенностью приходить, когда не
зовут, и уходить, когда захочется.
Вика вскинула руку, завела за ухо выбившуюся прядку. Максимов невольно
напрягся, расстояние между ними было не больше десяти метров, идеально для
броска, нож можно метнуть, как стрелу, лезвием вперед.
- Не делай резких движений, - предупредил Максимов. "Дернется - получит
нож в плечо. И хватит. На кухне лежит большой разделочный нож, но даже если это
она Лилит, пусть кто хочет, тот и снесет ей голову. У меня рука не поднимется",
- решил он.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг